С утра, помотавшись по городу, нашел фирменный магазин Yamaha, а в нем масло для мотора и генератора.
Организовали с Женей небольшой культпоход – на рынок и в музей. Музей оказался собранием копий скульптур со всей Полинезии, а на рынке оказалось гораздо интереснее. Сувениры выглядели настолько причудливо и реалистично, что временами хотелось поежиться от их взглядов. Чего стоит, например, вот этот шаман неопределенного на первый взгляд пола.


А после обеда – стаксель. Все нижнее полотнище поползло, красивый и дорогой гоночный ламинат начал постепенно превращаться в подобие многослойного полипропиленового мешка. Приходится накладывать грандиозную дакроновую заплату и прошивать ее вручную чем-то похожим на зигзаг. Дакрона, к сожалению, немного, если так дело пойдет…

Мы – плавучий цирк для портовых бомжей. Человек пять их крутится на пирсе и пытаются нам помогать, но мне кажется, что они только и ждут, чтобы чего стащить. Разговаривать с ними желания нет, на вопросы просто мычу и киваю, они в ответ смеются. Скорее бы уже в море, жарко тут и не очень уютно.
В море отваливаем после полудня. Уолтер кричит что-то похожее на «Счастливого пути!», но из-за рева мотора его не слышно. До северного мыса Гуадалканала параллельно нам, медленно обгоняя, тащится ржавый светло-зеленый теплоход, битком набитый китайцами и их громадными клетчатыми баулами. За островом мы уходим на запад, огибая группу Павуву, теплоход удаляется на северо-запад.


Встречаем первый закат Соломонова моря. Прорываясь сквозь облака и влажный воздух над окружающими море островами, солнечные лучи рисуют здесь совершенно нереальные картины. Ночью катамаран окружают мелкие – около метра длиной – и ужасно игривые дельфины. После сумасшедшего заката пару часов мы наблюдаем не менее сумасшедший салют из искрящегося от их прыжков планктона…

Характер у Соломонова моря взбалмошный и непредсказуемый. У 4-5 декабря группы Нью-Джорджия мы шли бодро, подгоняемые бризами и шквалами, а после, вырвавшись в котловину, закисли в штилях. Это было неприятно, особенно учитывая то, что нам край как необходимо было до Нового года прорваться севернее 6 градусов ЮШ и западнее 150 градусов ВД, чтобы уйти от штормов Кораллового моря. На Фиджи и Самоа уже вовсю бушевал неистовый Эван, над Хониарой закручивался вихрь, а мы медленно грызли пространство в северо-западном направлении, закипая от жары и внутреннего напряжения.


6-го все-таки Бог сжалился над нами, послав 15 узлов в бакштаг. 7-го утром морские демоны решили пошутить, и без предупреждения, при абсолютно ясном небе, послали 30 узлов фордевинда. За полчаса нам пришлось скрутиться сначала до второго, а потом до третьего рифа. Через два часа все стихло, и на палубе снова можно было готовить яичницу. 8-го шквалистый северо-восток позволяет нам сделать рекорд Соломонова моря – 76 миль за 12 часов, из них 44 за две вахты - пять часов. За ночь подбираемся к Новой Британии и снова упираемся в штиль. Черт, так море мне еще никогда не надоедало…

Ночью входим в пролив Витязь. На картах всех стран он так и называется, в честь российского корвета «Витязь», экипаж которого впервые нанес пролив на карту. За проливом начинается берег Маклая. Привет от великой Империи…
В пролив мы медленно вползаем, лавируясь на встречном почти штиле. За несколько вечерних часов мы встречаем торговых судов больше, чем за весь предыдущий океан. В самую узкую часть втискиваемся в полночь, долго торчим у восточного берега, пропуская с десяток «торгашей». По прежнему штиль.


Днем ветер как будто срывается с цепи – северный больше 30 узлов на порывах, волна до трех метров. За один галс продвигаемся вперед на милю, а миль до Маданга больше сотни. Арифметика удручающая. По прогнозу такой ветер на неделю. Впервые капитан организует совещание команды – прорываться в Маданг или укрыться в Лэй до прихода попутного ветра. Запрашиваем у Юры Маслобоева по телефону данные о городе. Лэй оказывается третьим городом Папуа-Новой Гвинеи с яхт-клубом, ремонтной базой и интернетом. Еще один плюс. Вдруг лопается диагональ. С легким сердцем поворачиваем на запад.
В ночь на 14-е в 30 милях от Лэй нас несколько часов треплет шквалом. Утром несколько часов приходится лавироваться в переменных ветрах в направлении порта. Наконец в 14 часов мы оказываемся у причала яхт-клуба. От усталости телефон в руках не держится, приходится передавать координаты, положив его на пирс. Осознание того, что мы пересекли Великий океан на надувном паруснике, приходит ко мне только на следующий после прибытия день, когда отступает усталость…

А Лэй – самый гостеприимный город. В этом уверены все жители Лэй… кроме белых. Нам настоятельно рекомендуют не выходить в город – Лэй хоть и не печально известный Порт-Морсби, но все же очень неспокойный город. Но ходить нам не приходится – слух о том, что мы на такой лодке пришли из Мексики, распространяется мгновенно, и недостатка в помощниках и гидах мы не испытываем. Местный механик быстро приводит в чувство наш многострадальный «Меркури». Парусной мастерской здесь нет, как впрочем и исправных парусных яхт, поэтому грот приходится заварить ПВХ-тканью в мастерской, похожей на швейную. Стаксель по традиции зашиваю сам.
Австралиец Дэвид, главный инженер птицефабрики – становится нашим главным помощником по снабжению. Такси здесь нет, как и полиции. Организовывать извоз люди просто боятся, потому что в гостеприимном Лэй за сто долларов выручки могут убить. Полиции нет, потому что туда боятся идти служить. Белым без оружия безопасно собираться только в паре ресторанов с вышколенной охраной и в яхт-клубе. Вот и возит нас Дэвид, не отрываясь, потому что иначе нам здесь не выжить. А цены здесь… Яйцо – два доллара штука. Тестер, который у нас 100 рублей – 50 долларов. Китайский воздушный насос – 100 долларов. Навигатор – вообще не по карману…


5000 миль после Таити не прошли даром. Пришлось снять три опоры пирамиды, зафиксировав ее внизу метровыми вязками. Разобрали пирамиду и под палубой – демонтировали износившиеся диагональные тросы, поставили запасные, заменили мощные, но перетершиеся французские коуши не менее мощными, но целыми австралийскими. Расплачиваясь за коуши, просто рыдаем – цены невероятные даже по сравнению с Таити. Аргонная сварка? Это вам в Австралию… Что бы мы делали, если бы не Дэвид. Он просто забрал опоры и принес их готовыми через три дня.
Замечательная личность – местный губернатор Бенсон – возит нас по деревням, показывает быт. Он единственный из местных опровергает мнение австралийцев о папуасах – он образован, умеет вести бизнес, не жует бетель, не враждебен к белым. «Я скажу – и вас здесь никто не тронет!» - говорит он. Но мелькает предательская мысль: «А скажу…» Два дня мы проводим в экскурсиях по «его» деревням, чувствуя на себе довольно неприятные взгляды. Мы для них – олицетворение недостижимого достатка и объект лютой зависти. Если верить Бенсону, им достаточно бросить бетель и взяться за ум – и все у них получится. Но мне кажется, что просто бросить бетель недостаточно, как недостаточно закоренелому алкоголику бросить пить. Наиболее предприимчивые давно уехали в Австралию, Новую Зеландию, Америку, а те, что остались… Но несмотря на это, Бенсон любит свой народ и считает, что они могут жить богатыми и независимыми.

Богу неугодно быстро отпустить нас – при подкачке правого баллона лопается переборка между водяным и вторым носовым отсеками. Клей деградировал от жары, и верхняя часть шва отходит от палубы, образуя дыру шириной в ладонь. Приходится вытаскивать катамаран на слип и клеить шов изнутри. Отвратительного качества галапагосский клей не схватывается совсем, на жаре остается похожим на загустевшее желе. Заплата травит неслабо, но выхода у нас нет – надо выходить, иначе прозеваем неделю попутного ветра по северу Новой Гвинеи, что бывает в это время года нечасто. Собрав кое-как из двух помп одну, переходим на пирс, дожидаясь окончания таможенных процедур. Наконец к 15 часам все готово. Дэвид подвозит газ и передает нам два сладчайших ананаса. Огромный Сид, никогда не расстающийся с пистолетом, запыхавшись, догоняет нас с литровой бутылкой крепкого австралийского рома в руках. Сгребая каждого из нас в объятья, он смеется на тему того, что в первый раз видит настолько непьющих русских. Мы отдаем швартовы, и нам, обнявшись, машет с причала пестрый интернационал – турок, два австралийца, новозеландец, три папуаса, и чтобы скрыть невольную слезу, приходится изобретать себе занятие на палубе... Пожалуй, Лэй – не такое уж плохое место.


Вечер и ночь 21-22 декабря приходится прорываться к проливу между мысом Буки Варф и островом 7Тами. Утром 22-го в проливе нас подхватывает восточный ветер и со скоростью в 10 узлов уносит на север. К вечеру, пролетев Маданг, выскакиваем в море Бисмарка. Дальше наш путь будет проходить вдоль берега Маклая. Как нам рассказали друзья Бенсона, местные называют его Ray Cost, потому что «Миклухо-Маклай», или даже «Маклай» для них совершенно непроизносимо. Так и стал Macklay Cost для русского ума Райским берегом. Перед закатом акула срывает последнюю большую блесну, перекусив полуторамиллиметровый стальной поводок. С минуту после этого вокруг катамарана прыгают десятикилограммовые тунцы, скорее всего спасаясь от ее гнева.
Ночью удается поговорить по радио со старпомом филиппинского «торгаша». Он из Питера, экипаж – малайцы. Он даже останавливает судно на полчаса.
25 декабря, в Рождество, на траверзе показывается действующий вулкан на острове Манам. Пока еще идем попутняком. 26-го ветер меняется на слабый западный. Немного не успели дойти до Джаяпуры до ухудшения погоды. Ночью 26-27-го приходится идти под мотором.
В Джаяпуру приходим около 4 часов утра. На карте не обозначено практически ничего, поэтому приходится ждать рассвета. Чтож, вот и Индонезия…

Текст: Станислав Березкин
Фото: Евгений Ташкин