Было очень трудно начать описание этого длинного и не очень богатого яркими событиями перехода. Когда идешь почти месяц вдали от берегов, возмущающих погоду и пробуждающих эмоции, все сливается в одно непрекращающееся событие, требующее ежесекундного внимания и бдительности. Я слишком понадеялся на свою память, поэтому не вел записи этого перехода. Я посчитал, что картины океана, которые никогда не повторяются, невозможно будет потерять. Но человеческая память, к сожалению, неспособна работать с бесконечностью. Она слила ее в одну материально-временную точку, из которой удается доставать яркие картинки, но… без привязки к осям координат.
Поэтому мне пришлось помимо очень лаконичного судового журнала плотно использовать дневники более опытных людей: Анатолия Кулика и Евгения Ковалевского, за что им огромное спасибо.

С последними лучами солнца огибаем южный край Санта-Круса в нескольких кабельтовых от невысоких базальтовых скал. Чтобы обогнуть Изабеллу, нам надо держать крутой бейдевинд и следить, чтобы полутораузловый рукав Перуанского течения не столкнул нас в узкий пролив между Санта-Крусом и Изабеллой. Это может увеличить и без того немалый путь до Маркизов еще миль на сто, то есть почти на сутки. К счастью, течение в проливе гасит отлив. Изабелла на прощанье швыряет в нас тучу с мелким дождем и несильным шквалом. Капризная принцесса недовольна.

В 7 часов Джек не смог поднять меня на утреннюю вахту и ему пришлось нести службу еще два часа… Мне жутко стыдно. Но он отнесся к этому с юмором.
Ветер отходит до бакштага. Теперь бакштаг левого галса – наш боевой курс на ближайшие почти 3000 миль. Убираем шверт, отключаем картплоттер, вводим режим экономии электричества –портативный навигатор в качестве курсоуказателя, минимум использования телефона, топовый огонь включаем только при появлении судов на горизонте. У нас три аккумулятора общей емкостью 200 амперчасов, неработающий ветряк и работающий генератор «Хонда» с десятью литрами бензина - в штатном режиме должно хватить до Маркизов.
Облачно, сыро, холодно.

В час ночи снова оборвалась подъемная шверт-таль. Наверное, я неудачно сделал проводку, не проверив под нагрузкой. Разбуженный Джеком, чертыхаясь, ставлю шверт в рабочее положение до утра. Болтанка от этого усиливается, управляемость ухудшается, но это лучше, чем в темноте на трехметровой волне ложиться в дрейф и заниматься ремонтом под палубой, рискуя разбить об нее голову. Утром ветер заходит до галфвинда и ремонт откладывается по объективным причинам.
Периодически ловим несильные – до 25 узлов – шквалы с холодным дождем. Средняя скорость 7 узлов, хорошо бы всю дорогу так.

Галфвинд, волна до трех метров, дожди шквалы, холодно. Экватор, елки-палки.
Днем по корме с юга на север прошел сухогруз, поговорили по радио. Японское судно, филиппинский экипаж, везут кофе в Японию. Пожелали друг другу спокойного моря.

Начало теплеть. Ветер первый раз отошел к востоку. Берем несколько градусов к югу, ставим кливер. Средняя скорость упала.

Ночью ветер снова зашел к югу и усилился до 20 узлов. Пришлось срочно рубить кливер и рифиться. Волна становится все выше, у нее уже почти тысяча миль разбега. Уже три метра в фоне, отдельные экземпляры до пяти. Путешествие из кокпита на нос и обратно становится увлекательным приключением – по-альпинистски на трех точках опоры, с шутками, с прибаутками, с душем, а ночью еще и с леером.
Джек нашел опарыша в ящике с продуктами, пришлось перебирать и перемывать солонину и овощи. Подозрительные куски вырезали, мясо развесили сушить на леерах.
На ночь убавили парусов до третьего рифа, но скорость не упала. Снова галфвинд, задувает хорошо и болтает не слабо. Уже никого не надо заставлять пристегиваться на вахте.

По-прежнему третий риф, полстакселя, галфвинд до 30 узлов. Трясет.
От скуки изобрели аналог наркомовских 100 граммов – 20 граммов рома за пройденные 100 миль. Вяленое мясо – отличная к тому закуска.

Задуло сильнее, волна уже под пять метров. Когда гребень подходит под корму, наветренный руль почти полностью выходит из воды, усилие на румпеле возрастает многократно, катамаран начинает тащить носом на ветер, приходится потрудиться, чтобы сохранить курс.
На рассвете из палатки выполз смеющийся Женя с возгласом: «Вот я и думаю – зачем мне рыба?» и с маленькой летучей рыбой в кулаке. Каким-то образом она попала ему в руку снаружи через два фартука палатки и одеяло.
Днем получили через носовое окно ведро воды в палатку, пришлось закрыть.
Вечером поставили штормовой грот на первом рифе, вахтенным полегчало.

Мы в шестибалльном пассате. Волна пять метров в фоне, ветер юго-восток-восток 20 узлов, яркое солнце, жара.
Около 10 утра с кормы показывается гребень такой высоты, что лежавшие в палатке привстают и начинают прятать вещи. Метровая пенная макушка находилась выше двухметровой мачты ветряка, основание которой на палубе, которая, в свою очередь, в метре от поверхности. Гребень обрушился на расстоянии корпуса за кормой, катамаран отлично отыграл этот вал. К сожалению, заснять это никто не успел.
Чуть позже затеиваю подтянуть растянувшиеся дополнительные ванты. Подветренную обрабатываю без приключений. Закончив наветренную, начинаю разгибаться из-за борта… Рули наконец умудряются полностью оказаться в воздухе, ноги капитана, сидящего на вахте, отрываются от палубы, катамаран мгновенно приводит в галфвинд. Где-то сверху, метрах в двух, я вижу гребень, чрез секунду палубу заливает огромная волна. К счастью, никого не смыло, но сухим не оставило никого. Внизу между гребнями анемометр показал 36 узлов – 18 м/с. Вот и брочинг. Более чем 1000 миль от ближайшей земли.

Ветер «стих» до 25 узлов. Решили лечь в дрейф, чтобы провести ревизию под палубой. Джек заменил таль, шверт закрепили под палубой, чтобы не висел на тали. Пригодится он нам теперь не скоро – пассат закончится только у Фиджи.
Стало много крупной летучей рыбы, за ночь на палубу падает десятка два-три, да не с ладошку, как в Атлантике, а с две-три.
Идем постоянно самый полный бакштаг 5-6 баллов, штормовой грот «прописался» на гике, когда надо добавить – добавляем кливером, с ним меньше хлопот.

Женя находит способ усмирить стучащую над его ухом ногу пирамиды – наматывает в зазор между пальцем и вилкой капроновую каболку и мажет это все графитной смазкой. И сразу наступает океанская «тишина» - привычный шум гребней и свист ветра.
От безделья Женя, Джек и Ольга затеивают групповые чтения Хейердала. Книга в тему – «В поисках рая», о Маркизских островах. Мне это немного мешает спать, а превратить это в полезное занятие не получается, так как чтение вслух я не воспринимаю. Приходится в это время медитировать или заниматься палубными работами. Оно и к лучшему – нет проблем с ночным сном.

Мы вышли из зоны холодных течений. Теперь днем ровный 20-25-узловый юго-восток-восток с волной от 5 до 8 метров, белые «пассатные» кучевые облака, ночью - то же, но при ясном небе, под утро – небольшие длинные низкие облака поперек линии ветра с короткими шквалами. Расписание.
Совсем жарко.
Катамаран стал «луноходить». Осматривал его с полчаса, наконец нашел обрыв диагонали. Лопнул коуш, а затем практически мгновенно переломались волокна троса. Из чего их в Эквадоре (или в Китае) делают?
Дело за малым – вытащить, нарастить, пробросить, закрепить. Отдаю трос с носа, выбираю на палубу. Наращиваем обрывками мексиканской оцинковки, коуш – какой нашли. В дрейф, Джек заныривает с тросом под палубой (черт возьми, страшно же на такой волне!), я принимаю трос, Джек выскакивает на борт, закрепляю и выбираю слабину уже на ходу. После тщательного исследования понимаем, что это развлечение нам теперь обеспечено постоянно, пока мы не найдем другие коуши, покрепче. А найдем мы их, скорее всего, только через пару тысяч миль, на Таити.

10 часов утра, знакомый «бум!» под палубой. Порвалась вторая диагональ. Снова отдать-выбрать-собрать-пробросить-задать-выбрать слабину, итого около часа.
Снимавший все это безобразие на видео Женя увлекся и проворонил волну, которая залила камеру, которая, по воле злого рока, была без бокса. Океан vs видеоаппаратура – 2 : 0.

Раздуло, развело волну, за корму смотреть страшно. Долго наблюдали за волнами, пришли к выводу: фон 5 метров, максимум 8.
После полудня в носовой части раздается знакомый треск рвущегося металла. К счастью это всего лишь сварка на опоре пирамиды, в силовой части конструкции почти не участвующая. В консилиуме по работам ключевую роль играет слово «почти» (отчего-то же она порвалась), поэтому решаем все-таки стянуть разошедшиеся половинки опоры болтом. Попутно приходится починить закородировавшую переноску. Приходится лечь в дрейф, чтобы место работ не заливало волной. Через несколько минут нержавеющий болт 3/8 дюйма успокаивает неприятные звуки, а вместе с ними и нас.

С самого утра слетел с карабина кливер. Провели консилиум – сгонять на мачту или завести на кливер генакер-фал? Решили, что волна позволяет, легли в дрейф, подняли на мачту Джека, достали фал. Кливер оказался разорваным примерно на метр. Заклеили ремонтной лентой.

Волна улегась, фон не больше двух метров. Тишина…

Почти день рождения. С утра меняем штормовой грот на основной. Море спокойное, на юго-востоке тучи. К 10 часам они нас догоняют, и становится понятно, что парусов многовато. Одного меня для уборки кливера мало, поднимаю команду на помощь, иду на галсовый угол, берусь за переднюю шкаторину… Эх, мне бы, умному да красивому, делать бы это сидя… Джек отщелкивает стопор кливер-фала, кливер рывком летит вниз и через переднюю балку сбрасывает меня в воду. К счастью, Джек успевает защелкнуть стопор, и мне хватает времени перехватиться за шверт-таль. Так, ругаясь и отплевываясь, на более чем десяти узлах хода, я болтаюсь под палубой примерно секунд двадцать, пока экипаж приводит катамаран и кладет его в дрейф. С помощью Женек выбираюсь на палубу, дальше – только междометия.
Под палубой испугаться не было времени, а после, прокрутив все в голове, несколько раз поежился – на десятиузловом ходу приложиться об швертовую ферму, потерять ориентировку, а может и сознание, и – хорошая подкормка местной фауне. Вывод – работай на носу сидя и по необходимости пристегивайся.
Как-то у меня в этот день все не так. Ольга попросила бросить ей куртку – выполнил буквально, бросил, куртка до адресата не долетела. Наверное, Нептун требовал от меня жертву…
Где-то успели потерять антенну, новая – только на Таити.

Бескрайняя соленая пустыня. Ветер за 20 узлов, волну снова раскачало до 5 метров.

Ветер подстих и отошел совсем на восток, почти фордевинд. Поупражнялись с большим генакером. Показалось многовато.

Раздуло до 6 баллов, при порывах ветер заходит к юго-востоку. Четко различимы волны двух направлений – восточного, до трех метров, и юго-восточного, больше пяти. Их интерференция рождает жуткие пирамиды метров до восьми высотой с пенными гребнями. Когда такая махина оказывается под катамараном, он начинает нервно рыскать, рискуя свалиться в брочинг. Ночью эта устрашающая картинка еще и подсвечивается планктоном…

Ночью на фордевинде перебросило грот и погнулся гик. На третьем рифе…

Для разнообразия нас накрывает несколькими шквалами. В промежутках ветер как раз для кливера, но кливер порвался 1 сентября, и починить пока нечем, а 50-метровый генакер ставить страшно. Приходится тащиться под двумя стакселями и периодически упражняться с рифами на гроте.

«Бум!» - рвется диагональ. За привычную получасовую процедуру ремонта Джек успевает помыть голову.

Снова диагональ. Голову мыть уже не надо, но Джеку все равно нырять.

Вот они, Маркизы! На рассвете Хива-Оа показывает из дымки восточный мыс. Где-то за ним - Пуамау, где Тур Хейердал впервые увидел человеческие фигуры из красного туфа, давшие толчок его теории заселения Полинезии. В нескольких милях на запад – Атюона, где жил последних два года и был похоронен Гоген. Еще каких-то 30 лет назад в этой французской колонии не было ни дорог, ни электричества. Удивительно в наше время встретить такую почти девственную землю…
Пытаясь соблюсти формальности, вызываем по радио порт, но повернув за мол Атюоны, понимаем, что вызывать здесь некого. Сделав круг в заливе, швартуемся к большому причалу и с удовольствием спрыгиваем на берег. Нас слегка покачивает на твердой земле. Нам кажется, что мы уже пересекли Тихий океан, но до его окончания еще «всего» 5000 миль…



Текст: Станислав Березкин
Фото: Евгений Ташкин, Евгений Ковалевский, Ольга Антонова