Фрески в заброшенной церкви
*Вашему вниманию предлагаем две версии — для читателей и для зрителей.
На второй день двадцатого года мы решили не сидеть дома, а прокатиться по окрестностям. Куда-то в полноценное путешествие ехать мы не могли в силу определенных обстоятельств, но и просто валяться на диване не хотелось – хотя еще несколько дней назад мне казалось, что как минимум неделю меня даже домкратом никто не поднимет. Обратившись к неиссякаемому источнику информации, интернету, мы исследовали традиционный список достопримечательностей нашей области, но как-то не очень вдохновились им.
Однако, после детальной проработки вопроса мое внимание привлек полуразрушенный храм в маленькой деревне Иврово под Тулой. После недолгого обсуждения деталей мы погрузились в свой автомобильчик и, загрузив в навигатор координаты, выдвинулись в ту сторону. Надо отметить, что несмотря на относительную близость к областному центру, эта деревня оказалась такой глухоманью, что оставалось только удивляться, как такое может быть. Действительно, если смотреть по карте, там от Тулы километров десять-пятнадцать по прямой, но, конечно, дорога более змеиста, поэтому выйдет побольше.
Оказавшись в Иврово, мы сразу и не поняли, что это – то ли обезлюдевшая деревня, то ли дачный поселок. Разнокалиберные летние домики соседствовали с полуразвалившимися избами прошлого века, хотя где-то в глубине угадывались несколько вполне добротных современных коттеджей. В памяти всплыла какая-то мутная история об одном продуманном бизнесмене, который недавно исхитрился построить себе дом на берегу здешнего пруда в водоохранной зоне, что, в общем-то, закон запрещает, местные жители с ним завели тяжбу, но до суда дело дойти не успело – одной прекрасной лунной ночью новый дом вспыхнул как свечка и сгорел дотла. Наверное, оказалась неисправной электропроводка.
Тишина вокруг стояла до звона в ушах – мне давно не доводилось бывать в такой глухомани. Все дорожки, ведущие в центр деревни и к пруду оказались перекрыты цепями или шлагбаумами, поэтому нам пришлось оставить машину и около полукилометра идти пешком. Не берусь судить о законности установки подобных заграждений, видно, у местных есть свои соображения по этому поводу, а со своим уставом лезть в чужой монастырь дело очень неблагодарное. Хотя маленечко и вскипело на душе – мне почему-то казалось, что перегораживать можно только частные владения. Но, опять же, их форма собственности нам неизвестна, да и прогулка по свежему воздуху еще никому не повредила, поэтому мы предпочли не акцентировать на этом свое внимание.
Сам полуразрушенный храм оказался внешне ничем не примечательным – таких строений в округе десятки, если не сотни. Это характерный образец православного сельского храма, построенного в русско-византийском стиле, распространенного в этой местности приблизительно с конца девятнадцатого века. Информации о нем – буквально пару строк, из которых можно понять, что на этом месте когда-то в екатерининские времена построили деревянную церковь, потом на ее месте выстроили каменную, которую опять же потом снесли и уже в начале двадцатого века построили это здание. Можно предположить, что в то время этот населенный пункт был более многолюдным, потому что храм получился достаточно красивым и пафосным.
Но гораздо более сильное впечатление мы испытали, оказавшись внутри храма. Почему-то казалось, что внутренний его объем значительно превышает наружный - настолько поражает простор наоса и высота светового барабана. Несмотря на то, что окна были до половины заложены камнями, здесь странным образом было не темно, ибо сверху из-под свода прожектором бил столб света, успешно боровшийся с серым сумраком, стелившимся над развороченным полом. Какая-то воздушная легкость пронизывала атмосферу храма, несмотря на то что интерьер здесь уничтожен полностью.
Но на стенах остались вполне сохранившиеся фрески, на которых без особого труда можно разглядеть лики святых. Конечно, большой художественной ценностью они вряд ли отличаются, насколько позволяют судить мои более чем скромные познания в иконописи, и скорее являют собой результаты трудов провинциальных иконописцев, как бы церковных ремесленников, писавших в меру своего понимания. Но несколько деталей все же произвели на меня сильное впечатление.
Под сводами иконописец расположил лики четырех евангелистов, и у каждого за спиной был его символ. У Иоанна – орел, у Марка – лев, у Луки – телец, у Матфея – ангел. Конечно, это традиционные символы для нашей церкви, хотя, например, старообрядцы придерживаются другого порядка, считая, что мы используем католическую символику, но тут обращает на себя сам размер, пропорции этих изображений. Они явно должны притягивать внимание, подчеркивать невидимую духовную сущность авторов Благой Вести. Волей-неволей в памяти выплывают слова некогда культовой песни – тебя там встретит огнегривый лев, и синий вол, исполненный очей, с ними золотой орел небесный, чей так светел взор незабываемый.
Сами эти образы очень древние – они упоминаются еще в книге пророка Иезикииля, в его видении тетраморфа, крылатого существа с четырьмя ликами и относятся примерно к четвертому веку до нашей эры. К слову сказать, этого пророка любил цитировать Джулс из Криминального чтива – кто не помнит его патетическое исполнение семнадцатого стиха из двадцать пятой главы перед тем, как всадить несколько пуль в своего оппонента. Эта патетика в свое время произвела огромное впечатление на неких омских музыкантов, и они так и назвали свою группу 25/17 – у них есть очень даже крутые песни, я одно время слушал.
Я не могу объяснить всю цепочку своих ассоциаций, но, когда я стоял посреди наоса, задрав голову, все это пронеслось в голове в один миг, словно смотришь фильм на перемотке и мне показалось, что время на мгновение сошлось в одной точке. Странное чувство – полуразрушенный храм все равно продолжает жить, и не очень умело написанные фрески вдруг оказываются окнами, через которые на тебя смотрят с той стороны те, для кого давно открыты ответы на все вопросы. Это как олицетворение тишины и покоя, островок другого мира, цитадель света, которая не сдается под натиском мерзости запустения.
И как наглядное отражение этой мысли, прямо-таки вопиющий символизм, отражающий силу этого натиска – черные корни, пронзающие насквозь стены алтарной апсиды и ползущие по ним. В этой картине присутствует определенный мистицизм, потому что в обычной жизни такое практически нигде не увидишь, но здесь ты явственно понимаешь, что этот мир вовсе не плоский и имеет другую сторону. Мир исполнен хрусталя из зрачков незрячих глаз…(с)
Мое задумчивое состояние продолжалось недолго – нам предстояло еще сделать фото, отснять видео, запустить квадрокоптер, словом сделать все, чтобы от мимолетного ощущения прикосновения к свету не осталось и следа. Но тут уж никуда не денешься, в конце концов контент тоже нужен, но у меня осталось легкое сожаление от того, как быстро ушло, растворилось без следа тонкое чувство встречи. Стук в дверь мою. «Кто?» —спрашиваю. Тени
Они ответствуют: Орел, телец и лев (с)
Спасибо за просмотр и удачи на дорогах
