Два километра до границы Никарагуа — Коста - Рика. Я сплю в палатке, разбитой на берегу озера, а вокруг все пронизано темнотой.

Посреди ночи будит звук молнии (зиппера) - незнакомец открывает палатку и слепит фонариком. Продирая глаза спросонья, встаю в полный рост и рассматриваю перед собой силуэты троих людей. Один из них продолжает светить фонариком из мобильного телефона мне прямо в глаза, а другой заявляет по-испански, что это частная территория и мне здесь находиться запрещено. Просит предъявить паспорт. Я возмущенно отвечаю на своем ломаном испанском, вы кто такие? Полиция? Предъявите свои документы. Троица довольно быстро поняла мою позицию и отреагировала агрессивно. Коренастый абориген, тот, что беседовал со мной мгновение тому назад, решил атаковать. Бросился в манере греческой борьбы, обхватил туловище и начал изо всех сил валить наземь. Пытаясь удержаться на ногах, я нанес несколько ударов по его дурной башке и тут в полумраке разглядел в руках у одного из нападавших здоровенный мачете — клинок. Борец скомандовал своему вооруженному дружку атаковать и тот нанес всего два удара, но они были существенными и свалили меня с ног. Один удар по руке, а другой в область живота и я - на земле.

Туземцы незамедлительно воспользовались удачным моментом и скопом начали избивать меня ногами. Когда они закончили, я еще был в сознании, но желание сопротивляться уже пропало.

Один из нападавших продолжал удерживать меня в лежачем состоянии, в то время, как его сообщники обыскивали палатку и сумки, две из которых были отстегнуты от велосипеда, что облегчило им задачу. Похватав то, что попалось под руку, они разбежались врассыпную. Я лежу в темноте, мое сердце часто бьется. и я не верю, что все еще жив. В воздухе свежесть, шум реки и привкус крови во рту. Состояние шока работало, как анестезия, подавляя боль. Темнота, хоть выколи глаз, на небе ни луны, ни звезд, а фонарик мой теперь - собственность грабителей. Вслепую ощупываю землю рядом с собой и нахожу тот мачете, который они оставили второпях, пустой бумажник, паспорт, велосипед. Он был прикован к дереву тонким тросиком. Кто бы мог подумать, что эта дешевка убережет мой транспорт от кражи. В голове звон и головокружение, руки липкие от крови.
Кое-как на ощупь собираю разбросанные вещи вокруг и хаотично укладываю все на велосипед. Со всем барахлом ковыляю, толкая велик примерно два километра до пограничного пункта, который начинает работу в 6 часов утра. В такую рань там уже достаточно народу, люди, подобно насекомым, слетаются на свет единственного рабочего фонаря. Я обращаюсь ко встречным прохожим на английском «please call police» и падаю без сознания.

Очнулся, предполагаю, примерно часа через два, в небольшой луже собственной крови на том же месте, где свалился.

Раннее утро, рядом со мной валяется велосипед. Грязный ветер покрывает тело пылью и обертками от конфет, а вокруг кипит жизнь, мельтешат прохожие, не обращая на человека в крови никакого внимания.
Я подзываю жестом одного прохожего и прошу вызвать скорую помощь. Парень отказался звонить, мол, нет денег на телефоне, и подозвал другого. Благо у второго нашлись деньги на счету, чтобы позвонить в скорую по бесплатному номеру.
В Никарагуа во всех случаях бедствия существует универсальный номер, вроде 911, но вместо оператора приходится выслушивать робота. Типа: здравствуйте, вы дозвонились в службу спасения, в случае нападения нажмите кнопку два... Приходится невыносимо долго ждать, нажимать на кнопки, все это работает через раз, короче, с горем пополам мне вызвали скорую, но по какой - то причине приехала в итоге полиция. Якобы, у медиков сломалась карета скорой помощи, и они не могут выехать на помощь. Приехавший офицер бросил на меня суровый взгляд и опустошил в один глоток пакетик с водой, который немедленно швырнул на землю неподалеку со мной, затем обменялся с коллегой парой слов и они решили сходу начать допрос на испанском без переводчика. Понятно, что в таком состоянии я и двух слов связать не мог. Тогда находчивая полиция запихнула меня на заднее сидение такси. Между тем велосипед хотели оставить одному из копов на хранение, но я из последних сил решительно заявил, что лучше останусь тут подыхать, чем уеду без велосипеда. Мой бледный, истерзанный вид, по всей видимости, повлиял на представителей правопорядка, и велосипед был погружен на крышу такси, что домчало нас до госпиталя. Меня уложили в койку и поставили капельницу, после чего я отрубился почти на сутки.

Очнулся в окровавленных простынях, один в палате, рядом - велосипед. Порезы по - прежнему кровоточили, ведь никаких швов на них не наложили. Удары ногами пришлись в основном в область печени и почек, спина была фиолетовой от синяков.
Я не мог пошевелиться от боли, не мог ходить, можно сказать был прикован к постели. Персонал больницы и врачи, похоже, никто в этом маленьком городке не владел английским, кроме одного школьного учителя, он был связующим звеном между мной и окружающим миром.

Медицина в Никарагуа бесплатная, как для граждан страны, так и для туристов, но уровень самый низкий. Возможно, мне просто не повезло, и качество других медицинских заведений гораздо выше. Мой же госпиталь был откровенной помойкой. Стены испачканы кровью и еще черт знает чем, вонь в туалетах, всюду валяются использованные шприцы.

Однако не так страшен вид заведения, как отношение персонала. Я выпрашивал ежедневно у доктора хоть какие - нибудь медикаменты, чтобы облегчить боль или хотя бы элементарно наложить швы на раны. В последнем мне отказали, мол, нет нужды, раны и так сами затянутся. За семь дней я получил ровно пять обезболивающих уколов, каждый из которых пришлось унизительно выпрашивать. Складывалось четкое ощущение, здесь не хотят ни лечить, ни заботиться о пациенте.

Главврач, имя которого по его просьбе и из вежливости я не называю, явно старался избавиться от меня. На второй же день предложил переехать в другое лечебное заведение, при всем том, что я был единственным пациентом в одинокой палате. Таким «макаром» я пролежал на грязном кровавом постельном белье семь суток.

Почти все время я спал - и днем, и ночью. Передвигался с большим трудом, в основном в туалет по естественной нужде. Изо дня в день доктор не уставал намекать, что пора бы съезжать, а я просил оставить меня еще на один день.

Персонал сидел в соседней комнате, смотрел сериалы, ноль внимания в больному, за исключением одной пожилой медсестры, она приносила еду пару раз в день. Как оказалось, медицина в Никарагуа дармовая, а вот питание нет, но Лидия, так звали эту женщину, она кормила бесплатно, носила еду из дому. Говорила исключительно на испанском, скромно и мило улыбалась, несколько раз молилась, сидя у койки, взяв меня за руку. Мир давно бы скатился в яму без таких людей, как Лидия, за что ей огромное спасибо.

В том числе частенько захаживал учитель английского языка из местной школы, в основном в компании полицейского. Учитель служил переводчиком в моем диалоге с законом. Полицейский, который занимался моим делом, носил на груди здоровенный крест, который он демонстрировал через разрез расстегнутой рубашки.

Как только я очнулся и более - менее пришел в себя, офицер составил полный перечень украденного, а также тех вещей, что уцелели. Под предлогом того, что в госпитале велосипеду не место, он забрал мой транспорт и всё имущество на хранение в полицейский участок. Оставить камеру или ноутбук мне не разрешил, дескать, больница публичное место, и мало ли кто может нагрянуть, пусть лучше ценности хранятся в отделении полиции.

В первую ночь для дежурства ко мне даже приставили юного полицейского-охранника, который дремал на стуле перед входом в палату, а я лежал в одиночестве, на окровавленных простынях, без копейки денег, и слышал храп полицейского, доносящийся из коридора. Сквозь боль я усмехался: «Я прям как герой той песни, что пела Нина Симон, ничегошеньки у меня нет, одна лишь жизнь в распоряжении».

Копы время от времени заявлялись, в основном, чтобы в который раз поинтересоваться деталями происшедшего и сообщить, что следствие до сих пор в процессе. Периодически даже складывалось впечатление, будто тот фараон в рубашке нараспашку подозревал, будто это я напал ночью в лесу на местных и все остальное выдумал.

- Мачете, с которым на вас напали, принадлежит вам?
- Нет, на меня с ним напали, это не мой мачете, а нападавших.
- Зачем вы взяли с собой мачете с места нападения?
- Чтобы вы сняли отпечатки пальцев, это же улика.

Со слов полиции, пальчики были сняты немедленно, но таковых преступников в их базе не числилось. Я приходил вот к какому выводу - ведь судя по поведению грабителей, нападение, вернее всего, дело рук подростков. Здоровых, неопытных юнцов. Я предполагаю, что они были напуганы не меньше меня, действовали второпях, оставляли улики, вот и мачете бросили.

Например, были украдены две специальные велосумки европейского бренда Crosso, что можно использовать исключительно с велосипедом. Таких сумок тут отродясь не видали. Очевидно же, что при попытке их кому - нибудь впарить, не ровен час можно попасться в руки полиции. В случае сумок понятно, грабителей интересовало содержимое, а не обертка. Но как объяснить кражу защитного водостойкого слоя для палатки? Судя по всему, воры хватали все, что плохо лежит, в потемках орудуя лишь одним фонариком из мобильного телефона, незрелые, неопытные и вдобавок нищие подростки. Если вдуматься, соображал я, то бедняг даже становится жаль. Но только теперь я остался без полноценной палатки и не могу использовать ее при дожде, а грабители, поди, закрывают им дыры в своей лачуге. Такая вот ирония судьбы.

Знаете, в четырех стенах больничной камеры, наедине со своими мыслями я то и дело обыгрывал сцену нападения. Я фантазировал: а что, если бы я поступил иначе, вот будь под рукой пистолет или другое оружие... А, что если бы пистолет оказался в руках аборигенов? Это ж как обезьяна с гранатой! В одном у меня нет сомнений, я благодарен судьбе, что остался жив, а все материальное не стоит и ломаного гроша. Что произошло, то произошло, как говорится, чему быть того не миновать. Тем не менее, я считаю своим долгом предостеречь путешественников, надумавших посетить Никарагуа. Особенно тех, кто любит отдых на природе, вольный кемпинг и сон в палатке на лоне природы. Знайте же, что Финляндия, Швеция и Норвегия - это Диснейлэнд для туриста, а тут действительно дикий мир, по сравнению с Европой или, скажем, со Скандинавией, куда я ездил прошлым летом.

Здесь, в Латинской Америке, ночевать на природе опасно. Порой лучше отдать 5 баксов за дешевый отель, или даже отыскать бесплатную ночлежку. Нередко я останавливался на ночлег у пожарных или в отделении красного креста. На худой конец в полиции, по правде, это целая традиция в мире велотуризма, многие путешественники только так и ночуют. Иногда мне доставалась отдельная комната с кондиционером, а порой - задний двор и место, где можно поставить палатку, и ни разу - от ворот - поворот. На территории пожарной части – безопасно, да и пожарники уважительно относятся к велопутешественникам. Порой даже просят оставить отзыв в гостевой книге, угощают завтраком и фотографируются на память. Помимо бандитов, тут хватает опасности, возьми хоть дороги, они совсем не годятся для велотуризма и напоминают прогулку по минному полю. Узкие, раздолбанные, загазованные в своем большинстве, и если уж вы решили пройти этот ад, вам понадобятся упорство, удача и осторожность, последнее - в первую очередь. Всегда будьте начеку, ведь здесь как на войне, расслабился и считай - одной ногой в могиле. Есть в Центральной Америке места чудесной красоты, где комфортно и безопасно, вот только дорога к ним идет через терновник.

Неделя постельного режима поставила на ноги, правда, передвигался я абы как, по стенке, при этом, обливаясь потом. Лежал только на одном боку, на том, по которому били меньше всего. Главный врач, подобно военному хирургу, равнодушно наблюдал за моими страданиями и по истечении семи дней выставил за порог.

Я поковылял в школу, которая находилась через дорогу от госпиталя, где меня ожидал учитель английского и его друг, учитель информатики. Мне разрешили выйти в интернет, чтобы наконец-то связаться с миром. На первых порах я ринулся в интернет - банк проверить состояние украденной банковской карты. Деньги все еще на счету, впрочем, без сим-карты, которая была украдена вместе с телефоном, перевести деньги на другую, уцелевшую карту, я не мог. Система не хитрая, моя банковская карта работает в связке с сим-картой. Любая операция подтверждается коротким кодом, присланным на мой номер телефона по СМС. Получается, без сим-карты руки мои связны, а, значит, ее необходимо заказывать из Москвы. Забегая вперед, хочу сказать, что мне и моим родным в Москве пришлось пройти через 7 кругов бюрократического ада, дабы восстановить симку и банковскую карту. Только эта история заслуживает отдельного рассказа, тут ей нет места, одно знаю точно, я и врагу не пожелаю оказаться в моей ситуации.

В этой забытой богом стране у меня не то, чтобы друзей, даже людей, кого назвать приятелем, не особо густо было. Хотя до сего печального инцидента я жил почти месяц в Гранаде, снимал комнату у одной местной семьи. Поэтому без раздумий позвонил и попросился обратно, перекантоваться на какое - то время. Семья согласилась приютить повторно, коли уж такая беда, с одним лишь условием, добираться из этой глуши я должен самостоятельно.

До сих пор лучше всего получалось только лежать, поэтому, находясь в кресле перед компьютером я, можно сказать, терял сознание, а учителя смотрели на меня испуганными глазами. Тут нужен постельный режим и ежу понятно. Переводя дух на лавочке школьного двора, я наблюдал дискуссию двух учителей. Бурно жестикулируя руками, смуглые сеньоры решали мою судьбу, а вскоре к ним присоединился третий, как оказалось - директор школы.

Директор Хокобо Санчес оказался славным малым. Он не только вписал меня на несколько дней в школе, но и выделил отдельную комнату с большой кроватью, wi-fi и распорядился кормить несколько раз в день.

Можно сказать, что мне повезло после такого глобального невезения. Из окна моей новой комнаты виднелся госпиталь и периодически мелькала фигура того негостеприимного врача. Сейчас стабильность прослеживалась, пожалуй, в одном - в безденежье, ведь в кармане по - прежнему ни копейки.

На помощь пришла моя московская родня, выслав деньги через western union, в ближайшее отделение в Гранаде, до которой еще нужно было добраться. Тут снова выручил директор, безвозмездно вручив 100 кордоба (местная валюта) на автобус до Гранады. Человек не владел английским, но ему был доступен другой язык, тот, где не требуются звуки, тот, где все понятно без слов — язык сочувствия и сострадания. Знаете, в тот момент, когда он протягивал эти деньги, в его глазах читалось искупление, он будто откупал репутацию Никарагуа.

Пользуясь интернетом, я отследил украденный телефон по GPS, и тот нашелся где - то неподалеку с границей. Офицер внимательно посмотрел в экран ноутбука и сразу махнул на это дело рукой. Мол, там полно всякого сброда. Грабителя искать, как иголку в стогу сена. Вот если бы они где - нибудь в ресторане сидели, тогда мы бы, как в голливудском кино нагрянули бы и арестовали их, а так - гиблое дело, мы даже пытаться не будем.

Полиция ежедневно заглядывала ко мне и переспрашивала, ну что они не в ресторане случайно? Шутили… Однако отследить телефон повторно я уже не смог, его навсегда выключили.

Вещи отдавались из полиции строго по списку, который составил тот крестоносный коп. Каждый пункт по его инициативе сверялся с листочком. И что ж, в итоге я не досчитался одной сумочки с инструментами для велосипеда. Точнее, сумочка присутствовала в списке, а вот содержимое «испарилось». Легавый внимательно посмотрел в список, где по-испански значилось: синяя сумочка — bolsita azul. Тогда он перевел взгляд на меня и пожал плачами, вот видишь же, в списке черным по белому значится синяя сумочка, вот и получай ее на руки, какие претензии?

В результате никаких претензий не осталось, также, как не осталось и веры в полицию. Как - то разом на меня свалилось осознание, что если даже копы найдут мои вещи и грабителей, то, скорее всего, разделят найденное дружным коллективом, а бандитов просто отпустят, они же все тут свои, родные, пусть и плохие, но свои.

Я поблагодарил полицейского за хранение вещей, а в душе также за то, что у них хватило совести украсть только инструменты, а не Мак Бук, например, или камеру. Черт знает, чем они руководствовались в выборе кражи, может, рассчитали: да он не заметит, инструменты же маленькие. Трудно понять мотив, да и не нужно, было и прошло.

Откровенно говоря, мне точно повезло в одном, что мачете аборигенов оказался тупым, как и его обладатели, и ржавым, собственно, как и вся правоохранительная система Никарагуа.

Автобус отправлялся с рассветом, на улице пахло свежестью. Весь честной люд еще спал в такую рань, и я покидал школьные стены в одиночестве.
Мой велосипед погрузили на крышу старого школьного автобуса, купленного у Соединенных Штатов и переделанного для перевозки пассажиров. Развалюха та еще, но местные умельцы подлатали машину, покрыли религиозными рисунками, и она обрела новую жизнь на дорогах Никарагуа. По совету учителя информатики все сумки я взял с собой в салон. Он настоятельно рекомендовал не оставлять ничего лишнего на велосипеде, без постоянного присмотра их неровен час украдут.

Из моего маленького городка автобусы не ходят прямиком в Гранаду, поэтому довольно скоро в населенном пункте Ривас меня ждала пересадка. Я вместе со всеми переместился в другой автобус, который уже был переполнен народом и на этот раз сидячего места мне не досталось. Так и болтался на поручне всю дорогу до Гранады.

Та семья, у которой я когда - то снимал комнату доброжелательно приняла меня во второй раз, и я проживал почти неделю совершенно бесплатно. Деньги они отказались брать. За это время я дождался DHL посылки из Москвы с новой кредитной картой и самое главное сим-картой. А это значит, долгожданный доступ к интернет - банку и успешный перевод денег с потерянной карты на новую. Теперь уже ничего не сдерживало в этой стране.

До границы с Коста-Рикой меня домчал автобус. Да, уже трижды я отказывался от своего привычного транспорта - велосипеда не потому, что ощущал физическую слабость, к тому времени я восстановился. Просто не хотелось колесить повторно уже пройденным мной маршрутом, к тому же мое официальное пребывание в стране было просрочено на один день, И морально я готовил себя к разборкам с таможенниками. Так оно и случилось.

Обменяв все оставшиеся кордоба на доллары, я направился к пограничному пункту. За просрочку пребывания в стране пограничник потребовал 12 $. Я, было дело, пытался объяснить, что был ограблен и лежал в больнице, вот и документы из полиции имеются. Никакие аргументы на этих ребят не действовали. Я, видите ли, нарушитель в глазах закона и должен заплатить штраф.

Однако доллары люди в погонах отказались принимать, так что их пришлось менять обратно по невыгодному курсу на кордоба и платить 12 $ в эквиваленте местной валюты. Такая вот чудная система, господа.

Колеса моего велосипеда вкатились на территорию Коста-Рики и на душе отлегло. Километр за километром отдаляли меня от Никарагуа, но мыслями я был все ещё с той страной, что в прямом смысле оставила шрамы на моем теле и памяти. Вспоминалась та медсестра, что молилась и приносила еду, приютивший директор школы, а так же уйма душевных людей, что преподнесла мне дорога. И я думал, что доброты здесь ничуть не меньше, чем в любой другой стране. Безусловно, она опасна для туризма, но несмотря ни на что, я покидал Никарагуа с ощущением счастья. Ведь счастье - это чувствовать себя живым.