Непальские приключения: о термосе Джорджа Мэллори, воинах-гуркхах и о том, как помыть голову в Гималаях и выжить. День 5.
Тадапани — Чомронг (2170)
Укладываясь спать накануне вечером, мы с интересом обнаружили, что стены в наших комнатах практически картонные. А потому мы еще долго переговаривались и хихикали, то и дело будили тех, кто посмел уснуть первым и начал безбожно храпеть. Задремала я под чтение Эльвиры — девушки из нашей команды. Из-за стенки она озвучивала интересные факты о восьмитысячниках. В этот момент мне стало так тепло и хорошо, что я провалилась в сон и проспала до утра.
Ровно в 6 в соседней комнате зажужжал будильник Виктора: «От улыбки станет всем светле-е-ей...». Открывать глаза, а уж тем более улыбаться, совершенно не хотелось. Но за стенкой заворчали и заворочались, так что пришлось смириться с неизбежностью. Кое-как одевшись и выбравшись на улицу, я обнаружила странную картину. На террасе во дворе стояло человек пять иностранцев с зубными щетками. Все они, задрав головы куда-то вверх, с восхищенными лицами чистили зубы. Чего это они, подумала я. Никогда не видела, чтобы гигиенические процедуры вызывали у людей такой восторг.
Подошла поближе и поняла. Где-то там в вышине, где в обычном мире должно быть солнце, должно быть небо, должны летать самолеты, была огромная, потрясающе красивая гора в снегу. Тот самый View, который обещало название нашего лоджа. Из-за утренней дымки очертания вершины казались немного размытыми и будто подрагивали, но это безусловно был не мираж, а настоящая, дивная Мачхапучхре. Еще вчера на Пун Хилле эта гора казалась страшно далекой. Потому сложно было поверить в то, что сегодня она величественно возвышается практически над нашими головами.

Вскоре весь лодж под предлогом утренних процедур собрался на просторной террасе для тихой «церемонии» восхищения Гималаями. И это утреннее преклонение перед красотой продолжалось бы наверное очень долго, если бы стыдливая вершина имени Шивы не скрылась за облаками. В этот момент все вдруг вспомнили о насущных делах, вроде завтрака, и набились в общую комнату лоджа, чтобы подкрепиться перед очередным переходом.
Наш путь лежал в деревушку под названием Чомронг. После всех акклиматизационных восхождений и перевалов сегодня мы должны были немного отдохнуть от высоты, спустившись на 2170. Но прежде чем мы туда доберемся, нам предстоит изрядно «поскакать» вверх-вниз.
Покончив с завтраком и расплатившись с хозяйкой, мы вышли из Тадапани. Тропа резко взяла вниз, в глубокое ущелье, на дне которого шумела река Кимронг-Кхола.

Чем ниже мы спускались, тем гуще и жарче становился воздух, а солнце нещадно палило даже сквозь плотные белесые облака. Пришлось как следует намазаться солнцезащитным кремом, ибо в горах обгореть — дело нехитрое. Моментально сгорают даже уши, торчащие из-под бейсболки. Хотя, как оказалось позднее, это были цветочки по сравнению с солнцем, которое ожидало нас в заснеженном ABC.

Примерно через час, насладившись масштабными панорамами горных склонов, изрезанных террасами, мы спустились к навесному мосту через реку. Перед входом на такие вот переправы в Гималаях вешают специальный знак, обязывающий пешеходов пропускать по мосту сначала мулов, а уж потом проходить самим.

Такие предупреждения весьма разумны, потому что эта конструкция ощутимо раскачивается и пружинит, когда ты идешь по ней не останавливаясь. Но в общем выглядят навесные мосты вполне безопасно. Куда безопаснее пары бревен с дощечками, по которым нам приходилось порой перебираться.

Пересекая речку, мы уже предвкушали затяжной подъем по петляющей каменной лестнице, уходящей куда-то в небеса. В горах закон простой — если долго спускался, значит придется долго подниматься. Напившись воды, стартовали вверх. Изредка сыпались нам навстречу веселые треккеры, которые бодро шли вниз и радостно кричали нам откуда-то сверху свое счастливое: «Намасте!». На что мы, все красные и потные, ползущие в гору, сипели ответное, сердитое: «Намасте!». После этого подъема я перестала здороваться с теми, кто тяжело шёл в гору, прекрасно понимая, что они сосредоточены только на своих усилиях, а все эти даже самые добрые приветствия всё-таки немножко, совсем капельку, ну то есть очень сильно нервируют и отнимают драгоценные силы.
Наконец, мы вскарабкались на широкую ровную площадку, на которой предусмотрительные непальцы построили маленький домик — чайную для вымотанных подъемом путников. Чем мы не преминули воспользоваться и, побросав рюкзаки, попросили у хозяина по чашке крепкого чая. Тот радостно принялся хлопотать на импровизированной кухне, включив погромче свой допотопный магнитофон. Надо сказать, что музыкальный вкус у непальца был отменный — из динамиков доносились сплошь западные хиты 80х и 90х, какое-то чудесное рэгги, которое на фоне растущей по обочинам конопли и расслабленно-интернационально-свободной атмосферы Гималаев слушалось очень славно. Мы почему-то решили, что эту кассету (именно кассету) с музыкой нашему хозяину подарил лет 20 назад какой-нибудь американский хиппи-треккер.

Напившись чая, мы начали собираться. Хотя, откровенно говоря, уходить отсюда не хотелось, и мы то и дело на что-то отвлекались. Например, фотографировали собаку.

Или рассматривали небольшую коробку с замком, стоявшую посреди дороги. К ней была прикреплена табличка, из которой следовало, что сюда можно класть благотворительные пожертвования на строительство школы в соседнем селении. Я с удовольствием положила внутрь несколько рупий. Если каждый проходящий бросит в эту коробку хотя бы немного денег, то возможно в будущем это простое действие изменит чью-нибудь жизнь. Ведь местные детишки очень любознательны и крайне ответственно относятся даже к простой возможности учиться. Некоторые ходят в школу за несколько километров по горным тропам каждый день в любую погоду. И не потому, что так сказали родители. Родителям здесь нужны скорее крепкие помощники по хозяйству, нежели прилежные ученики.
Покидая гостеприимную чайную мы оглянулись назад, чтобы еще раз оценить масштаб проделанного нами пути. Не всегда наша тропа на маршруте просматривалась так хорошо. Но кроме всего прочего мы увидели также и грозную синюю тучу, которая ползла за нами со стороны Тадапани. И вот тогда мы действительно заторопились, попасть под тропический ливень вовсе не входило в наши планы.
Дальше тропа была относительно несложной: подъемы чередовались со спусками. Мы проходили через маленькие деревеньки, где раздавали детишкам оставшиеся конфеты, мимо террасных огородов с пшеницей, огороженных почему-то колючей проволокой, мимо странных деревьев, на которых росли помидоры. Да-да, именно деревьев и именно с помидорами. Это подтвердили нам Амрит с Сунилом, которые были вынуждены периодически консультировать нас по разным ботаническим и сельскохозяйственным вопросам.

И вот через час или больше мы добрались до очередного селения на холме, где решили остановиться на обед. По словам наших носильщиков, здесь кормили вкуснее всего. Ребята уселись за стол в небольшой крытой столовой с видом на ущелье и стали ждать обеда, который готовился через дверь от нас.

А я не выдержала и нырнула в темную кухню с фотоаппаратом. И, спросив разрешения у хозяйки, немного поснимала.

Кухоньки в Непале практически везде устроены одинаково: глиняная печь, которую на этой высоте топят дровами (выше в качестве топлива используют газ и ячьи лепешки), полки с медной, натертой до блеска посудой, по краю полок развешаны разноцветные вязаные занавесочки. Чистота и порядок, ничего лишнего.

На кухне хлопотали две красивые непальские девушки, а рядом на лавке, посмеиваясь и явно упражняясь в колком красноречии, ожидали обеда уставшие носильщики. Некоторые уже получили свой Дал Бат, смешали рис и чечевичную похлебку в большой медной миске и, отложив на край тарелки ритуальную порцию «для предков», принялись с аппетитом есть руками.
С другой стороны столовой на улице, прямо на краю обрыва, стоял стол, накрытый одеялом. Там деревенские жители азартно играли в карты на рупии. Похоже, что обыгрывала всех единственная в компании картежников женщина.

Рядом расхаживал взад-вперед суровый худой старик в черной маленькой шапочке на голове. К этой традиционной непальской шапке был прикреплен золотой значок с двумя перекрещенными ножами кукри. Кукри - символ непальских воинов гуркхов. Был ли старик бывшим солдатом или просто носил такую шапочку, неизвестно. Но гуркхи считаются одними из самых свирепых воинов в юго-восточной Азии. Они служили британской короне с 1815 года, участвовали в военных конфликтах по всему миру, в том числе и в Первой мировой войне, и пользовались славой честных и воинственных солдат. Их девиз «Лучше умереть, чем быть трусом!». Говорят, что опытный гуркх с помощью кукри способен с одного удара срубить голову буйволу. Хотя все эти значимые когда-то символы в последнее время сильно обесценились - сейчас любой турист может купить себе на любом торговом развале такую шапку и такой значок.
Пока готовился обед, я немного прогулялась по деревушке, заприметив стайку детей, резвившихся возле высокого сухого дерева. Оказалось, они соорудили там качели и дрались за возможность покататься на них. Победил какой-то крепкий мальчишка, который оттеснил двух девочек в розовом в сторону, уселся на качели и с характерным скрипом начал раскачиваться взад и вперед. Девочки молча утирали носы и послушно ждали своей очереди.

Дальше поселок закончился, и я вернулась обратно в столовую. На столе уже стояла тарелка горячего густого супа. Это был действительно самый вкусный куриный суп, который я пробовала в Непале. К нему испекли на огне пышные кукурузные лепешки. И я наслаждалась даже не вкусом, а просто запахом мяса. Потому что кроме курятины, очень жесткой и слишком сильно приправленной карри, мяса в горах практически не предлагают. А как раз таки мяса на тот момент хотелось больше всего.

Насладившись обедом, и с опаской поглядывая на затянутое тучами небо, мы поспешили в Чомронг. Идти оставалось всего ничего — около трех-четырех часов.


Остаток пути до нашего поселка мы прошли в облаках.

Шагать в гору было жарко, но как только мы останавливались на короткий отдых, приходилось надевать куртку, потому что облака дышали холодом и изредка брызгали дождем. Уже на подходе к Чомронгу Амрит указал нам на длинный навесной мост через ущелье, который просматривался где-то далеко внизу. Это был мост на Джину, по которому мы будем возвращаться спустя несколько дней. Он считается одним из самых протяженных в Гималаях, его длина достигает почти трехсот метров. И даже отсюда его внушительный вид производил должное впечатление.
Через некоторое время мы преодолели последний подъем по крутой лестнице и выбрались на ровную площадку к нашему лоджу. И как только мы упали на свои влажные кровати в маленьких холодных комнатушках, чтобы немного передохнуть, пошел дождь. Так что в очередной раз мы порадовались, какие мы везунчики и разбрелись кто в душ, кто в общую комнату за чаем и зарядкой телефонов. Кстати, все эти блага цивилизации в горах оплачиваются отдельно. Если комната стоит от 5 до 10 долларов, то за душ и электричество приходится отдавать еще по доллару, а интернет обходится примерно в 2-3 доллара. Причем услуга подключения к вай-фаю выглядит везде почти одинаково: отдаешь деньги хозяину и он сам вводит пароль в твой телефон.

Ожидая своей очереди в душ, я долго и нудно размышляла, стоит ли постирать хотя бы некоторые из своих вещей. Учитывая, что воздух в Чомронге можно было просто пить, я поняла, что эта затея не увенчается успехом. А Виктор поведал нам прекрасную альпинистскую тайну: в их горном мире вещи, которые не могут быть постираны, складывают в отдельный пакет, накрепко завязывают и ни в коем случае не открывают до самого дома. В связи с чем этот «ящик Пандоры» получил лирическое название «вонь-пакет». К концу нашего двухнедельного путешествия даже наш большой, чудесный баул превратился в «вонь-баул». Хотя некоторые ходовые вещи все же удавалось просушить прямо на рюкзаке во время перехода, при условии, что светило солнце.
Еще одной дилеммой в горах для женской части нашего коллектива был вопрос — мыть или не мыть голову. Конечно, ни о каких фенах здесь и слыхом не слыхивали, а ложиться спать в продуваемой всеми ветрами комнате с мокрой головой было по крайней мере не очень разумно. На высоте очень легко заболеть. Поэтому о красоте и внешнем виде здесь приходилось думать в последнюю очередь. Но в Чомронге я все-таки решила рискнуть, понимая, что выше такая возможность мне точно не представится.
Вообще процедура принятия душа на маршруте отличалась своими особенностями почти в каждом лодже. Как правило, душевая представляла собой каменную плесневелую комнату со множеством отверстий и дыр, через которые проникал бодрящий вечерний воздух Гималаев. Почти везде настроить горячую воду удавалось с большим трудом и с использованием нецензурной лексики. Вещи повесить было негде, стоять тоже было не на чем. И я радостно благословила тот момент, когда решила взять в поход кроксы — закрытые резиновые тапочки. А вот некоторым из нашей группы приходилось изворачиваться и перетаскивать в душ резиновые коврики от дверей наших комнат, потому что стоять босиком на грязном каменном полу никому не хотелось. В качестве дополнения почти во всех душевых болтались и ползали под потолком здоровенные противные пауки, которые так и норовили свалиться тебе на голову или в одежду, втиснутую на узкую грязную полочку под маленьким окошком. У меня же к паукам нелюбовь с самого детства, поэтому кое-где я принимала душ с повизгиванием.
С горем пополам вымыв голову я ушла сушить ее в комнату. Процесс сушки представлял собой истерические взмахи головой вверх и вниз и не менее припадочные движения руками. Потом, надев капюшон, я отправилась в общую комнату. Там уже расположились все наши. Они обсуждали завтрашний маршрут с Амритом и Сунилом и выходило, что следующий день обещал быть очень напряженным. Нам предстояло подняться с 2170 до 3200. А это немалое расстояние и приличный набор высоты.
Так что после уточнения деталей мы заказали очень плотный ужин и тарелку ячьего сыра. Оказалось, что в Чомронге есть маленькое кустарное производство. Лично я ем не всякий сыр, но этот был просто ни на что непохожим. Плотный, с твердой желтой корочкой, мягкий в сердцевинке, он оставлял очень приятное послевкусие. К нему хотелось бокал красного полусладкого, но пить нам было никак нельзя, потому что алкоголь усугубляет симптомы горняшки. Поэтому мы обошлись большим термосом масалы. Этот термос сам по себе оказался достопримечательностью. Он был с вмятинами, весь ржавый, с плесневелой, обернутой тканью неизвестного происхождения крышкой. И мы решили, что это термос самого Джорджа Мэллори — человека, который одним из первых в 1924 году совершил попытку покорения Эвереста. А потому грех не выпить согревающей масалы из легендарного термоса.

Пока мы ждали ужина, за окном происходило нечто невообразимое. Ветер разогнал облака, дождь на время прекратился, и окружающие нас ущелья наполнились густыми охряными отсветами заходящего солнца.

А с другой стороны, прямо над нашим лоджем, оказались белоснежные вершины массива Аннапурны. И пока мы молча восхищались их природной первозданной мощью, из комнатушки лоджа вышел англичанин с мольбертом. Он сел за маленький пластиковый стол на террасе и буквально несколькими небрежными движениями кисти запечатлел эту дивную красоту акварелью на бумаге. В тот момент я не могла решить, что восхитило меня больше.

Когда совсем стемнело, и дождь усилился, а мы уже собирались идти спать, в окошке лоджа замаячили огоньки фонарей. Кто-то поднимался в столь поздний час по мокрой каменной лестнице с тяжелыми рюкзаками. Эти запоздавшие путники оказались парой из России. Они поздно вышли, а потому задержались на тропе до темноты. Мы радостно познакомились, расспрашивая их о маршруте, планах и впечатлениях. Потом мы все время сталкивались с ними в верхних поселках и даже в самом базовом лагере Аннапурны. Вообще на тропе это происходит часто. Случайные попутчики, идущие по одному и тому же маршруту, к концу путешествия становятся уже родными и близкими, потому что все испытания вы преодолеваете вместе: ночуете в одних лоджах, едите за общим столом, идете под одним дождем, топчите одну тропу, а это, как ни крути, сближает. А уж тем более если эти попутчики говорят с тобой на одном языке.
Посидев немного в общей комнате и поболтав с новыми знакомыми, мы отправились спать. Для завтрашнего перехода понадобится много сил, а потому надо как следует отдохнуть. Засыпая я все думала про Аннапурну, которая была где-то совсем рядом, в белых густых облаках. И у меня не возникал больше вопрос, почему люди стремятся к таким неприступным вершинам. Я думала только о том, каким нужно быть человеком, чтобы пойти за такой мечтой..
Укладываясь спать накануне вечером, мы с интересом обнаружили, что стены в наших комнатах практически картонные. А потому мы еще долго переговаривались и хихикали, то и дело будили тех, кто посмел уснуть первым и начал безбожно храпеть. Задремала я под чтение Эльвиры — девушки из нашей команды. Из-за стенки она озвучивала интересные факты о восьмитысячниках. В этот момент мне стало так тепло и хорошо, что я провалилась в сон и проспала до утра.
Ровно в 6 в соседней комнате зажужжал будильник Виктора: «От улыбки станет всем светле-е-ей...». Открывать глаза, а уж тем более улыбаться, совершенно не хотелось. Но за стенкой заворчали и заворочались, так что пришлось смириться с неизбежностью. Кое-как одевшись и выбравшись на улицу, я обнаружила странную картину. На террасе во дворе стояло человек пять иностранцев с зубными щетками. Все они, задрав головы куда-то вверх, с восхищенными лицами чистили зубы. Чего это они, подумала я. Никогда не видела, чтобы гигиенические процедуры вызывали у людей такой восторг.
Подошла поближе и поняла. Где-то там в вышине, где в обычном мире должно быть солнце, должно быть небо, должны летать самолеты, была огромная, потрясающе красивая гора в снегу. Тот самый View, который обещало название нашего лоджа. Из-за утренней дымки очертания вершины казались немного размытыми и будто подрагивали, но это безусловно был не мираж, а настоящая, дивная Мачхапучхре. Еще вчера на Пун Хилле эта гора казалась страшно далекой. Потому сложно было поверить в то, что сегодня она величественно возвышается практически над нашими головами.

Вскоре весь лодж под предлогом утренних процедур собрался на просторной террасе для тихой «церемонии» восхищения Гималаями. И это утреннее преклонение перед красотой продолжалось бы наверное очень долго, если бы стыдливая вершина имени Шивы не скрылась за облаками. В этот момент все вдруг вспомнили о насущных делах, вроде завтрака, и набились в общую комнату лоджа, чтобы подкрепиться перед очередным переходом.
Наш путь лежал в деревушку под названием Чомронг. После всех акклиматизационных восхождений и перевалов сегодня мы должны были немного отдохнуть от высоты, спустившись на 2170. Но прежде чем мы туда доберемся, нам предстоит изрядно «поскакать» вверх-вниз.
Покончив с завтраком и расплатившись с хозяйкой, мы вышли из Тадапани. Тропа резко взяла вниз, в глубокое ущелье, на дне которого шумела река Кимронг-Кхола.

Чем ниже мы спускались, тем гуще и жарче становился воздух, а солнце нещадно палило даже сквозь плотные белесые облака. Пришлось как следует намазаться солнцезащитным кремом, ибо в горах обгореть — дело нехитрое. Моментально сгорают даже уши, торчащие из-под бейсболки. Хотя, как оказалось позднее, это были цветочки по сравнению с солнцем, которое ожидало нас в заснеженном ABC.

Примерно через час, насладившись масштабными панорамами горных склонов, изрезанных террасами, мы спустились к навесному мосту через реку. Перед входом на такие вот переправы в Гималаях вешают специальный знак, обязывающий пешеходов пропускать по мосту сначала мулов, а уж потом проходить самим.

Такие предупреждения весьма разумны, потому что эта конструкция ощутимо раскачивается и пружинит, когда ты идешь по ней не останавливаясь. Но в общем выглядят навесные мосты вполне безопасно. Куда безопаснее пары бревен с дощечками, по которым нам приходилось порой перебираться.

Пересекая речку, мы уже предвкушали затяжной подъем по петляющей каменной лестнице, уходящей куда-то в небеса. В горах закон простой — если долго спускался, значит придется долго подниматься. Напившись воды, стартовали вверх. Изредка сыпались нам навстречу веселые треккеры, которые бодро шли вниз и радостно кричали нам откуда-то сверху свое счастливое: «Намасте!». На что мы, все красные и потные, ползущие в гору, сипели ответное, сердитое: «Намасте!». После этого подъема я перестала здороваться с теми, кто тяжело шёл в гору, прекрасно понимая, что они сосредоточены только на своих усилиях, а все эти даже самые добрые приветствия всё-таки немножко, совсем капельку, ну то есть очень сильно нервируют и отнимают драгоценные силы.
Наконец, мы вскарабкались на широкую ровную площадку, на которой предусмотрительные непальцы построили маленький домик — чайную для вымотанных подъемом путников. Чем мы не преминули воспользоваться и, побросав рюкзаки, попросили у хозяина по чашке крепкого чая. Тот радостно принялся хлопотать на импровизированной кухне, включив погромче свой допотопный магнитофон. Надо сказать, что музыкальный вкус у непальца был отменный — из динамиков доносились сплошь западные хиты 80х и 90х, какое-то чудесное рэгги, которое на фоне растущей по обочинам конопли и расслабленно-интернационально-свободной атмосферы Гималаев слушалось очень славно. Мы почему-то решили, что эту кассету (именно кассету) с музыкой нашему хозяину подарил лет 20 назад какой-нибудь американский хиппи-треккер.

Напившись чая, мы начали собираться. Хотя, откровенно говоря, уходить отсюда не хотелось, и мы то и дело на что-то отвлекались. Например, фотографировали собаку.

Или рассматривали небольшую коробку с замком, стоявшую посреди дороги. К ней была прикреплена табличка, из которой следовало, что сюда можно класть благотворительные пожертвования на строительство школы в соседнем селении. Я с удовольствием положила внутрь несколько рупий. Если каждый проходящий бросит в эту коробку хотя бы немного денег, то возможно в будущем это простое действие изменит чью-нибудь жизнь. Ведь местные детишки очень любознательны и крайне ответственно относятся даже к простой возможности учиться. Некоторые ходят в школу за несколько километров по горным тропам каждый день в любую погоду. И не потому, что так сказали родители. Родителям здесь нужны скорее крепкие помощники по хозяйству, нежели прилежные ученики.
Покидая гостеприимную чайную мы оглянулись назад, чтобы еще раз оценить масштаб проделанного нами пути. Не всегда наша тропа на маршруте просматривалась так хорошо. Но кроме всего прочего мы увидели также и грозную синюю тучу, которая ползла за нами со стороны Тадапани. И вот тогда мы действительно заторопились, попасть под тропический ливень вовсе не входило в наши планы.
Дальше тропа была относительно несложной: подъемы чередовались со спусками. Мы проходили через маленькие деревеньки, где раздавали детишкам оставшиеся конфеты, мимо террасных огородов с пшеницей, огороженных почему-то колючей проволокой, мимо странных деревьев, на которых росли помидоры. Да-да, именно деревьев и именно с помидорами. Это подтвердили нам Амрит с Сунилом, которые были вынуждены периодически консультировать нас по разным ботаническим и сельскохозяйственным вопросам.

И вот через час или больше мы добрались до очередного селения на холме, где решили остановиться на обед. По словам наших носильщиков, здесь кормили вкуснее всего. Ребята уселись за стол в небольшой крытой столовой с видом на ущелье и стали ждать обеда, который готовился через дверь от нас.

А я не выдержала и нырнула в темную кухню с фотоаппаратом. И, спросив разрешения у хозяйки, немного поснимала.

Кухоньки в Непале практически везде устроены одинаково: глиняная печь, которую на этой высоте топят дровами (выше в качестве топлива используют газ и ячьи лепешки), полки с медной, натертой до блеска посудой, по краю полок развешаны разноцветные вязаные занавесочки. Чистота и порядок, ничего лишнего.

На кухне хлопотали две красивые непальские девушки, а рядом на лавке, посмеиваясь и явно упражняясь в колком красноречии, ожидали обеда уставшие носильщики. Некоторые уже получили свой Дал Бат, смешали рис и чечевичную похлебку в большой медной миске и, отложив на край тарелки ритуальную порцию «для предков», принялись с аппетитом есть руками.
С другой стороны столовой на улице, прямо на краю обрыва, стоял стол, накрытый одеялом. Там деревенские жители азартно играли в карты на рупии. Похоже, что обыгрывала всех единственная в компании картежников женщина.

Рядом расхаживал взад-вперед суровый худой старик в черной маленькой шапочке на голове. К этой традиционной непальской шапке был прикреплен золотой значок с двумя перекрещенными ножами кукри. Кукри - символ непальских воинов гуркхов. Был ли старик бывшим солдатом или просто носил такую шапочку, неизвестно. Но гуркхи считаются одними из самых свирепых воинов в юго-восточной Азии. Они служили британской короне с 1815 года, участвовали в военных конфликтах по всему миру, в том числе и в Первой мировой войне, и пользовались славой честных и воинственных солдат. Их девиз «Лучше умереть, чем быть трусом!». Говорят, что опытный гуркх с помощью кукри способен с одного удара срубить голову буйволу. Хотя все эти значимые когда-то символы в последнее время сильно обесценились - сейчас любой турист может купить себе на любом торговом развале такую шапку и такой значок.
Пока готовился обед, я немного прогулялась по деревушке, заприметив стайку детей, резвившихся возле высокого сухого дерева. Оказалось, они соорудили там качели и дрались за возможность покататься на них. Победил какой-то крепкий мальчишка, который оттеснил двух девочек в розовом в сторону, уселся на качели и с характерным скрипом начал раскачиваться взад и вперед. Девочки молча утирали носы и послушно ждали своей очереди.

Дальше поселок закончился, и я вернулась обратно в столовую. На столе уже стояла тарелка горячего густого супа. Это был действительно самый вкусный куриный суп, который я пробовала в Непале. К нему испекли на огне пышные кукурузные лепешки. И я наслаждалась даже не вкусом, а просто запахом мяса. Потому что кроме курятины, очень жесткой и слишком сильно приправленной карри, мяса в горах практически не предлагают. А как раз таки мяса на тот момент хотелось больше всего.

Насладившись обедом, и с опаской поглядывая на затянутое тучами небо, мы поспешили в Чомронг. Идти оставалось всего ничего — около трех-четырех часов.


Остаток пути до нашего поселка мы прошли в облаках.

Шагать в гору было жарко, но как только мы останавливались на короткий отдых, приходилось надевать куртку, потому что облака дышали холодом и изредка брызгали дождем. Уже на подходе к Чомронгу Амрит указал нам на длинный навесной мост через ущелье, который просматривался где-то далеко внизу. Это был мост на Джину, по которому мы будем возвращаться спустя несколько дней. Он считается одним из самых протяженных в Гималаях, его длина достигает почти трехсот метров. И даже отсюда его внушительный вид производил должное впечатление.
Через некоторое время мы преодолели последний подъем по крутой лестнице и выбрались на ровную площадку к нашему лоджу. И как только мы упали на свои влажные кровати в маленьких холодных комнатушках, чтобы немного передохнуть, пошел дождь. Так что в очередной раз мы порадовались, какие мы везунчики и разбрелись кто в душ, кто в общую комнату за чаем и зарядкой телефонов. Кстати, все эти блага цивилизации в горах оплачиваются отдельно. Если комната стоит от 5 до 10 долларов, то за душ и электричество приходится отдавать еще по доллару, а интернет обходится примерно в 2-3 доллара. Причем услуга подключения к вай-фаю выглядит везде почти одинаково: отдаешь деньги хозяину и он сам вводит пароль в твой телефон.

Ожидая своей очереди в душ, я долго и нудно размышляла, стоит ли постирать хотя бы некоторые из своих вещей. Учитывая, что воздух в Чомронге можно было просто пить, я поняла, что эта затея не увенчается успехом. А Виктор поведал нам прекрасную альпинистскую тайну: в их горном мире вещи, которые не могут быть постираны, складывают в отдельный пакет, накрепко завязывают и ни в коем случае не открывают до самого дома. В связи с чем этот «ящик Пандоры» получил лирическое название «вонь-пакет». К концу нашего двухнедельного путешествия даже наш большой, чудесный баул превратился в «вонь-баул». Хотя некоторые ходовые вещи все же удавалось просушить прямо на рюкзаке во время перехода, при условии, что светило солнце.
Еще одной дилеммой в горах для женской части нашего коллектива был вопрос — мыть или не мыть голову. Конечно, ни о каких фенах здесь и слыхом не слыхивали, а ложиться спать в продуваемой всеми ветрами комнате с мокрой головой было по крайней мере не очень разумно. На высоте очень легко заболеть. Поэтому о красоте и внешнем виде здесь приходилось думать в последнюю очередь. Но в Чомронге я все-таки решила рискнуть, понимая, что выше такая возможность мне точно не представится.
Вообще процедура принятия душа на маршруте отличалась своими особенностями почти в каждом лодже. Как правило, душевая представляла собой каменную плесневелую комнату со множеством отверстий и дыр, через которые проникал бодрящий вечерний воздух Гималаев. Почти везде настроить горячую воду удавалось с большим трудом и с использованием нецензурной лексики. Вещи повесить было негде, стоять тоже было не на чем. И я радостно благословила тот момент, когда решила взять в поход кроксы — закрытые резиновые тапочки. А вот некоторым из нашей группы приходилось изворачиваться и перетаскивать в душ резиновые коврики от дверей наших комнат, потому что стоять босиком на грязном каменном полу никому не хотелось. В качестве дополнения почти во всех душевых болтались и ползали под потолком здоровенные противные пауки, которые так и норовили свалиться тебе на голову или в одежду, втиснутую на узкую грязную полочку под маленьким окошком. У меня же к паукам нелюбовь с самого детства, поэтому кое-где я принимала душ с повизгиванием.
С горем пополам вымыв голову я ушла сушить ее в комнату. Процесс сушки представлял собой истерические взмахи головой вверх и вниз и не менее припадочные движения руками. Потом, надев капюшон, я отправилась в общую комнату. Там уже расположились все наши. Они обсуждали завтрашний маршрут с Амритом и Сунилом и выходило, что следующий день обещал быть очень напряженным. Нам предстояло подняться с 2170 до 3200. А это немалое расстояние и приличный набор высоты.
Так что после уточнения деталей мы заказали очень плотный ужин и тарелку ячьего сыра. Оказалось, что в Чомронге есть маленькое кустарное производство. Лично я ем не всякий сыр, но этот был просто ни на что непохожим. Плотный, с твердой желтой корочкой, мягкий в сердцевинке, он оставлял очень приятное послевкусие. К нему хотелось бокал красного полусладкого, но пить нам было никак нельзя, потому что алкоголь усугубляет симптомы горняшки. Поэтому мы обошлись большим термосом масалы. Этот термос сам по себе оказался достопримечательностью. Он был с вмятинами, весь ржавый, с плесневелой, обернутой тканью неизвестного происхождения крышкой. И мы решили, что это термос самого Джорджа Мэллори — человека, который одним из первых в 1924 году совершил попытку покорения Эвереста. А потому грех не выпить согревающей масалы из легендарного термоса.

Пока мы ждали ужина, за окном происходило нечто невообразимое. Ветер разогнал облака, дождь на время прекратился, и окружающие нас ущелья наполнились густыми охряными отсветами заходящего солнца.

А с другой стороны, прямо над нашим лоджем, оказались белоснежные вершины массива Аннапурны. И пока мы молча восхищались их природной первозданной мощью, из комнатушки лоджа вышел англичанин с мольбертом. Он сел за маленький пластиковый стол на террасе и буквально несколькими небрежными движениями кисти запечатлел эту дивную красоту акварелью на бумаге. В тот момент я не могла решить, что восхитило меня больше.

Когда совсем стемнело, и дождь усилился, а мы уже собирались идти спать, в окошке лоджа замаячили огоньки фонарей. Кто-то поднимался в столь поздний час по мокрой каменной лестнице с тяжелыми рюкзаками. Эти запоздавшие путники оказались парой из России. Они поздно вышли, а потому задержались на тропе до темноты. Мы радостно познакомились, расспрашивая их о маршруте, планах и впечатлениях. Потом мы все время сталкивались с ними в верхних поселках и даже в самом базовом лагере Аннапурны. Вообще на тропе это происходит часто. Случайные попутчики, идущие по одному и тому же маршруту, к концу путешествия становятся уже родными и близкими, потому что все испытания вы преодолеваете вместе: ночуете в одних лоджах, едите за общим столом, идете под одним дождем, топчите одну тропу, а это, как ни крути, сближает. А уж тем более если эти попутчики говорят с тобой на одном языке.
Посидев немного в общей комнате и поболтав с новыми знакомыми, мы отправились спать. Для завтрашнего перехода понадобится много сил, а потому надо как следует отдохнуть. Засыпая я все думала про Аннапурну, которая была где-то совсем рядом, в белых густых облаках. И у меня не возникал больше вопрос, почему люди стремятся к таким неприступным вершинам. Я думала только о том, каким нужно быть человеком, чтобы пойти за такой мечтой..
Читайте также