Оклематизация. Восхождение на Килиманджаро. Часть 2

12 февраля.
Не спеша поел в общей столовке, словил изумленные взгляды остальных едаков, когда 2 человека обслуживали одного и подавали совершенно другую пищу (я меню определял сам, давая свои продукты). Вспомнил старый анекдот про негра, хохла, бананы и сало. Только здесь было наоборот: достал нарезку салями, местные подвалили: «Что это?» Думаю, что они это хорошо знали, т. к. когда я предложил им попробовать, они налетели толпой и сожрали всю пачку. Хорошо хоть достал одну и успел 2 кусочка перед этим съесть. Вообще все это время меня не покидало чувство какой-то неловкости. Я привык в горах к другой жизни и компании. Тут же раздражает пахнущая краской одежда и снаряжение у окружающих, причем не в отдельных элементах, а полностью, с ног до головы; раздражают пухлые и розовощекие или наоборот тощие офисные задроты (в которого, по правде сказать, постепенно превращаюсь и я, вследствие сидячей работы, да и возраста); раздражают типичные пендостские восклицания, типа: «O! Really!?!». Хотя, возможно, это еще одно проявление горняшки или простое брюзжание.
Ландшафт постепенно сменился на пустынный. Сухо, солнечно, уже не жарко. Именно здесь, на обратной дороге, проходя мимо кратера из рыжеватой породы «представляющей интерес для геологов» (цитата из какой-то прочитанной статейки) я и положил злосчастный камень в карман своей куртки. На тропинке увидел следы шин. «Опа! Не хрена себе! Байкеры!» - подумал я. Читал о любителях покорять вершины на велосипедах. Дошли до Kibo Huts. Здесь я увидел один из «байков» и услышал свежую историю о «скоростном спуске». Конструкция представляет собой одно велосипедное колесо, на раму которого приделаны носилки с рукоятками как у тачки. Выпавших из гнезда «горных орлов» и просто «уставших» путников таким образом спускают вниз их же гиды. Воспользовался правом первого – занял козырное место в дальнем углу на нижней полке. Подтянулась группа самураев и прочий сборный интернационал. Поговорил с парой из Израиля. Парень оказался питерским. Есть не хотелось, мандраж перед восхождением не дал уснуть. Лежал в полудреме до команды «Рота, подъем!» в 23:00.

13 февраля.
ВО .ля! 13 число не самого приятного месяца, да еще в високосный год! Сборы. Стали комплектовать мой штурмовой рюкзак. Гид достал мою алюминиевую бутылку, из которой я за 3 дня я выпил в сумме не более 3-х литров, но при этом таскал всегда почти полную. «Давай возьмем парочку по 0,5 пластиковых – легче!» - предложил заботливый и принял участие в моем одевании. Внимание его, конечно, было приятным, но я отказался от большинства его предложений как по естественным причинам уверенности в собственной подготовке, так и по пониманию дальнейшего развода на бабло. Очередной раз уверенно отказался от ботинок. По ходу вспомнил, как в Фанских горах проводник, меняя обувь на переломанных в прошлых сезонах ногах, доставая из схрона под камнем, пролежавшие там зиму кроссовки, приговаривал: «Несколько лет назад Васю накрыло лавиной… А я в его кроссовках до сих пор хожу!» Представил, как Никас и Мбои будут делить мои шмотки. Мои штаны были как раз под цвет куртки Никаса, а взгляд Мбои на ботинки я перехватывал частенько. Захотелось домой, на диван и тихо и мирно читать книжку о каких-нибудь «придурках», штурмующих вершины. По итогу, уступив уговорам, но совершенно напрасно одел еще одни носки, вытащив при этом стельки, и 3-и!!! штаны. Может я привыкший, может мороза особого не было… Не знаю. Оказалось, лишнее. Сложив все в рюкзак, он взял его себе. Здесь впервые я воспользовался палками-ходилками, до этого момента тащил их в рюкзаке и не использовал.
Из-за переодевания и затянувшихся сборов мы вышли почти последними. Но постепенно огоньков «лобковых» фонарей впереди становилось все меньше, однако лидерами на этот раз мы так и не стали. Дыхалка настроилась где-то через час. К этому времени яйца под 3-мя штанами уже были готовы к салату Оливье, да и просто захотелось пить. Присели. Мбои полез в рюкзак. Вдруг тени под фонариком на его и так черномазом лице стали принимать причудливые очертания. Я поймал его растерянный взгляд и страшная догадка ебнула кровяным пульсом по мозгам.
«Хули ты так долго ищешь воду в этом маленьком сраном рюкзаке!!!!!!!!!!» заорали мои глаза.
«Water!?!?!?» вышло изнутри и прохрипела глотка. Он развел руками…
Я беспомощно хныкнул, как ребенок. Пиздить его? Вогнать палку-ходилку ему в жопу? Или просто плюнуть ему в лицо?.....
Короче, пока мы переодевались и перекладывали рюкзак, этот мудила забыл засунуть туда закатившиеся за лавку бутылки, вытащив при этом мою алюминиевую. Ну и я мудак тоже – не проследил и не проверил. Все же на нас двоих в рюкзаке оказалась его 1л бутылка на половину наполненная каким-то разведенным фруктовым порошком. Он протянул ее мне. «Сука! Выпью прямо сейчас всю бутылку, чтоб тебе, гнида, не досталось!» - подумал я. Никогда!!! Никогда не желайте другим плохого! Я отпил буквально глоток, и меня забило в конвульсиях. Думаю, что это было очередное проявление горной болезни, да и вкус был термоядерным. В студенческие годы такая херь под названием кажется «Upy» нормально шла на запив. Но здесь я не мог потом даже чувствовать этот запах – сразу же начинал блевать, хотя и уже было не чем.
Теперь могу авторитетно заявить: восхождение возможно без воды! Пить хотелось. Сильно. Но не до такой степени, чтобы дать пинка японцу, одновременно ухватившись за горлышко торчавшей из его рюкзака бутылки или просто грызть ледник.
Хотя дыхание и устоялось, в остальном было весьма хреново. Болела сломанная 4 года назад рука, ныл аппендицит, голова не болела из-за таблеток, но кровь била так сильно, что я реально чувствовал, что голова с каждым ударом вначале увеличивается в объеме, а потом принимает исходное состояние. Двигался как механизм. Говорят, что лезут ночью, чтобы не видеть, сколько впереди еще осталось. Это правильно.
Вдруг впереди несколько огоньков скучковались, послышались крики.
«Gillman’s point» - сказал Мбои, показывая на огоньки.
«.ля-я-я!» - сказал я.
Появилось второе дыхание. Шаг – вдох, шаг – выдох, взгляд в след гида… Еще полчаса… Опять крики. Посмотрел вверх, а огоньки скучковались, но уже в другом месте и выше.
«Хватит пиздеть!!!!!!!» - заорал я нечеловеческим голосом. Такой облом! На секунду от напряга и огорчения потерял равновесие… Катился немного, до ближайших скал.
«Что ты кричал?» - спросил меня, вытаскивая из расщелины Мбои.
«Мы вас догоним!» - объяснил ему я. Услышите на Килиманджаро по-русски исходную фразу, поймите правильно.



13 февраля.
БОльшая часть обломов происходит именно на Gillman’s point. Когда ожидаемые следующие 200 м вверх и 2 км вперед, сохраняя количественные значения, видятся уже реально, качественно. Со мной, особенно с моей головой, уже произошли серьезные, но, к счастью, обратимые потом внизу изменения. Поэтому мы буквально на пару минут присели и тем же темпом поперли дальше. Несмотря на мутное состояние и периодические рвотные позывы, картина впечатляла. Торчащий из облаков кратер утюжил своими размерами, а цепочки огоньков восходителей с разных сторон по разным маршрутам выглядели фантастически. Похоже на пик Адама на Цейлоне ночью, во время праздника. Дошли, встретили восход, пофотал, от суеты опять заколбасило, но через сотню метров вниз начался отходняк. Радость, кайф, эйфория… Не знаю как еще обозвать это состояние. Позабылось и отсутствие воды и усталость. По сыпучке уже стало припекать. В тени еще лежал тонкий слой инея, а на солнце уже жарило прилично. В Kibo Huts народ уже давил на нарах. Обломщики и самые шустрые. Я сразу стал пить – и еле успел выбежать из комнаты. В части питья и еды пришел в норму только на следующий день. Смысла спать здесь не было, и мы оперативно спустились в Horombo Huts.

14 февраля.
Последний день прошел так же резво. В Mandara Huts погонял обезьян, по дороге ниже углублялся чуток в лес, смотрел крупные цветы и водопады. В Marangu Gate получил сертификат, поощрил повара, гида (зла не держал – так приятно отпускало!) и призрачных носильщиков. Даже купил масайское копье за 25$, кстати самое дешевое из подобных виденных. Уже в машине договорился о переброске через Нгоронгоро и Серенгети до Мванзы. Ночевал и приводил себя в порядок опять в Импале.



Цуканов Николай