Восхождение на вершину Монблана 4810 м
..Дышать. Дышать несмотря ни на что и вопреки всему. Дышать, не оглядываясь назад, не чувствуя усталость, боль, холод, страх. Дышать..
Это было единственное, о чем я думала, проснувшись в 2 часа ночи в приюте, собирая штурмовой рюкзак, одеваясь, допивая кофе, прислушиваясь к гулу ветра и убеждая себя, что он немного утих, фиксируя пластырем вату на подсохших мозолях, заставляя себя съесть хотя бы пару кусочков уже опротивевшей французской колбасы и хлеба, затягивая кошки, подгоняя обвязку, закрепляя фонарик на каске и ледоруб на поясе..
Я хорошо помню тот момент, когда год назад на Эльбрусе в самом начале штурма я не справилась с гипоксией, с адреналином, с высотой, с ночью и холодом. Тогда мне было сложно заставить себя продолжить восхождение, и до самого конца я изо всех сил боролась с собой и с горняшкой, осознанность постоянно ускользала, и от этого было еще сложнее. А началось тогда все с того, что у меня сбилось дыхание, и я начала задыхаться. Поэтому сейчас самым важным было – дышать..
Мы вышли с приюта в 3 часа ночи одними из последних. Большинство групп вышли на штурм раньше нас. За порогом приюта была ясная ночь, мороз, очень сильный ветер и путь, как мне в тот момент казалось, вникуда.
«Дышать». Это было первое, о чем я подумала, когда меня неожиданно обдало сильным порывом ледяного ветра, как только мы вышли из приюта, и сердце заколотилось так, что я слышала его аритмичный стук в ушах. Шаг за шагом, не позволяя себе захлебнуться ветром и пропустить вдох или выдох, я устанавливала контроль над собой и своими ощущениями, понимая, что эта ночь будет нелегкой. В эти первые минуты штурма Монблана я.. дышала. Я изо всех сил старалась чувствовать себя. Доверять себе. Я понимала, что прямо сейчас я должна подавить свою внутреннюю панику, справиться с первичными эмоциями от выхода в ледяную ночь, похожую на бездну, и сделать все, чтобы не подвести людей, которые здесь со мной, чтобы не подвести себя, чтобы не разочаровать эту Гору, чтобы все это было не зря. Главное – дожить до рассвета.
Пока я принимала обстоятельства, мы поднялись от приюта по склону на гребень, прошли вдоль гребня, противостоя сильным порывам морозного ночного ветра, вышли на крутой склон и остановились, чтобы снять лишнюю одежду. Продышались, настроились на продолжение восхождения, и пошли дальше.
Ледяной заснеженный склон уходил бесконечно вверх, теряясь в темноте, бездонное ночное небо, усыпанное звездами, обволакивало его, делая еще более холодным и неприступным. Звезды были рассыпаны по небу так близко и так ясно, что казалось, что этот свет, который падает нам под ноги, не от фонариков, а от большой медведицы, висящей в темноте прямо перед глазами. Сердце бешено колотилось, но я старалась дышать, концентрироваться на том, как чертовски холодный ночной воздух заполняет легкие, и выдыхать его. Я смотрела по сторонам, искала маленькую медведицу в небе, считала группы светящихся вдали выше по склону фонариков, которые вышли на штурм раньше нас, убеждала себя, что мне достаточно комфортно и тепло. Я не пыталась бороться с ситуацией, я старалась принять ее. Я не пыталась бороться с собой, я с собой договаривалась. И у меня получилось: я подавила панику, справилась с адреналином, адаптировалась к ночи, я контролировала свое состояние, свои ощущения и мысли (по крайней мере, мне тогда так казалось). Я не чувствовала себя беспомощной, не смотря на порывы ветра, сбивающие с ног, и сильный мороз. Я была готова штурмовать вершину, не смотря ни на что. Сейчас самым важным было дойти до хижины Вало (4200м) – она примерно в середине пути, там можно будет немного восстановиться и настроиться на продолжение. До нее 2-3 часа пути – я смогу столько терпеть, - а потом еще часа 2 до рассвета и час до вершины.
Не смотря на то, что у меня получилось стабилизировать свое внутреннее состояние и осознанно идти вперед, было тяжело. Ночь была ясной, но ветер и сильный мороз с каждой минутой сокращали наши шансы быть на вершине. В бесконечной темноте шаг за шагом мы двигались вверх по склону, захлебываясь ледяным ветром и снегом, который он поднимал из-под ног и бросал с порывами в нас. Я не чувствовала рюкзака за спиной, не обращала внимания на холод, усталость и боль, я изо всех сил пыталась противостоять ветру. Сильный ветер сбивал с ног, он заставлял делать усилие, чтобы удержаться на склоне, чтобы сделать еще один шаг, он срывал со склона осколки наледи и швырял их в лицо, оставляя царапины на замерзшей коже и засыпая их сверху таким же холодным и острым снегом. Объективно, этот ветер был сильнее меня, но я не собиралась сдаваться.
Я зажмуривалась каждый раз, когда нам навстречу сверху спускались альпинисты, те самые, кто вышел на штурм раньше нас, натерпелся этого ледяного ада и принял решение отказаться от штурма вершины и спускаться вниз. Я не хотела видеть, как эти люди идут назад. Я не хотела верить, что эти бородатые мужики не смогли, я отказывалась верить, что и я не смогу тоже. Уже сделано слишком много, чтобы сдаться..
Последний крутой взлет перед хижиной Вало заставил меня усомниться в своих возможностях дойти до вершины. На этом участке, возможно, из-за расположения хижины или самого склона, ветер был гораздо сильнее, чем раньше. С порывом ветра меня на несколько шагов отбросило нахрен назад, я остановилась, жестко упершись кошками и палками в склон, ожидая, когда пройдет порыв ветра, и можно будет двигаться дальше. Вова был со мной в связке, он стоял на несколько метров выше по склону, что-то кричал и дергал веревку, видимо, призывая меня продолжить движение. Его слова тут же уносил с собой ветер, я не слышала, что он кричал, но уже и сама поняла, что, по всей видимости, это была постоянная скорость ветра, он не стихал ни на секунду, мне надо было подняться дальше именно в этих условиях. Каждый шаг к хижине я делала с невероятным усилием, собрав все свои силы для рывка. Я останавливалась, впившись кошками в склон, собиралась и с криком, рвущимся глубоко из груди, делала новый шаг против ветра. На каждом вдохе мои легкие заполнял ледяной воздух и снег со склона, в ушах стоял гул и свист ветра, и я не слышала ничего кроме стука собственного сердца. На этом участке я оставила много сил и эмоций, я увидела, на что способна сила этого ледяного ветра, и понимала, что это далеко не все.
..Я не знаю, как и при помощи каких технологий была построена хижина Вало, но мне кажется волшебством тот факт, что ее все еще не разнесло к херам ветрами и бурями Монблана (погода, в которую мы поднимались, была курортом по сравнению с тем, что здесь творится зимой). Видимо, она держится благодарностями альпинистов, которые там смогли укрыться и спасти себе жизнь, и надеждами тех, кто идет на штурм вершины в неблагоприятную ночь. Просто четыре стены, крыша и коробочка с кнопкой. На высоте 4200м в пустой холодной хижине коробочка с кнопкой, после нажатия которой и объяснения причин…прилетает вертолет (!). В совсем хреновую погоду, конечно, не прилетает, но можно о себе хотя бы сообщить. Вот такой вот сервис, любое «все включено» просто курит в стороне.
На хижину Вало я пришла в весьма потрепанном состоянии. Эмоционально и физически. На состоянии сказалось еще и то, что это была первая наша остановка с момента выхода из приюта. Усталости и боли я практически не чувствовала (могла лишь догадываться, что мои ресурсы подходили к концу или даже уже закончились), но я, в общем-то, ничего не чувствовала, включая два пальца на правой ноге и два пальца на правой руке. У Миши тоже начиналась история с обморожением, поэтому Вова зажег горелку, и мы дружненько отогревали побелевшие пальцы. Вова (как джентльмен) мне их еще и растереть помог. Пока мы отходили от творившегося снаружи пиздеца, французская группа альпинистов, которую мы застали на хижине, приняла решение спускаться вниз. Я понимала, что если дальше будет как сейчас, но еще и технически сложнее, то я могу стать тем человеком, из-за которого вся наша группа не поднимется на вершину. Я не могла так поступить с этими людьми, они заслуживают и точно могут стоять сегодня на вершине Монблана. Но также я не могла собственноручно принять решение не идти дальше, я не могла сдаться, я не могла взять и отказаться, проделав такой адово тяжелый путь, к тому же у меня еще были силы, и я хотела биться до конца (я, правда, не знала, на сколько их хватит, и, возможно, под «были силы» я понимаю «я еще не сдохла»). Для меня было важно точно знать, что я сделала все, что могла, и даже больше.
Поэтому, зная, что Вова будет объективен, задала ему конкретный вопрос – нужно ли мне идти дальше. Я была готова и, может быть, даже где-то в глубине души хотела, услышать «нет, не нужно», тем более после того, как я заявила о неуверенности в своих силах. Но он мне сказал «Да пойдеем, выйдем, пройдемся чуток, если что – вернемся обратно». И это прозвучало с такой беззаботностью, будто снаружи не -30, а +20, и дует легкий средиземноморский бриз вместо адского высокогорного ураганного ветра, который пытается сорвать крышу над нашими головами. Неужели за эти несколько дней этот человек со мной познакомился достаточно, чтобы знать, что, если я выйду в эту дверь и сделаю несколько шагов в сторону вершины, то я до нее дойду, чего бы мне это ни стоило, а если не дойду, то наравне со всеми. Эй, ты серьезно был уверен во мне в тот момент, когда я сама сомневалась (вообще я не всегда уверена, что у меня получится, перед тем, как начинаю делать, даже если выгляжу убедительно), а привычный принцип «пойдем попробуем, сделаем все, что можем, а дальше – как пойдет» уступил разумному нежеланию подставлять товарищей? Ты же ведь не мог подвергать риску шансы всей группы ради того, чтобы я «еще чуток прошлась»?! В общем, я не знаю точно, чем был мотивирован такой ответ, но это дало мне силы..и понимание, что теперь я должна терпеть до конца и не помереть хотя бы до того момента, как мои ноги ступят на вершину Горы. Этот человек в меня поверил, и я не могла не оправдать его ожиданий (такая тема тоже со мной работает:я очень ценю и лучше старюсь, когда сильный мужик верит в меня - просто молча верит)).
Я все еще должна и буду идти вверх, вместе и наравне с этими людьми, через холод и боль, через ветер, снег и летящие в лицо осколки льда и через всю любую жесть, которая ждет нас впереди. Гора, позволь мне дожить до рассвета! Потом появится Солнце, и все будет хорошо.
После выхода с хижины Вало я полностью погрузилась в себя.. Только так можно было отключиться от ощущений и терпеть. Склон становился все круче, после отдыха начала чувствоваться усталость, моментами до изнеможения, ветер был безжалостен и груб, вернуть контроль над собой и ситуацией было сложнее. Я продолжала пытаться хорошо дышать, периодически закашливаясь от порывов ветра, без предупреждения резко наполнявших легкие ледяным воздухом. Я заставляла себя осознать, что, несмотря на весь этот беспросветный пи**ец, мне хотя бы тепло. Ну реально же тепло. Никто же ведь не замерзнет в футболке-термухе-флиске-куртке-пуховике. Даже высоко в горах. Даже ночью. Даже в -30 с учетом ветра. Даже если ты мерзлявая и худая. Вот я и не мерзла. За исключением пальцев на ноге, которых я снова не чувствовала и пальцев на руке, которыми я всю дорогу безуспешно пыталась двигать, чтобы согреть, все же подозревая вероятное обморожение. Но к этому времени я уже слишком много вытерпела и слишком высоко зашла. Мне реально было похер на пальцы, в какой-то момент я поймала себя на мысли, что даже если они отвалятся, и мне до конца жизни придется носить только закрытые босоножки, я дойду до этой вершины, я увижу сегодня Солнце с вершины Монблана, чего бы мне это ни стоило.
Я, блин, жила этим утром, но в то же время мне казалось, что оно никогда не наступит. Единственное, чего я в тот момент хотела – это подняться на эту гору сегодня. Я херачила против ветра, шаг за шагом находя в себе силы, ведя внутренние диалоги о том, что я хочу быть на вершине, что я должна пройти этот путь, что это, мать его, мой выбор, и этот выбор о*уенен, не смотря ни на что. Пережить эту ночь, дожить до рассвета и увидеть Солнце, вдыхать полные легкие разреженного воздуха, ощущать холод, боль, волнение, усталость, продолжать идти против ветра, слышать, как сердце колотится где-то внутри, договариваться с собой, верить в себя, поддерживать себя, не давать себе отчаяться, быть верной себе до конца, до самой вершины, которая обязательно будет. Сегодня, здесь и сейчас в этом моя цель, моя свобода, моя слабость и сила, моя жизнь.
…С выходом на широкий и крутой гребень я, наконец, увидела, как небо над окружавшими нас горами становится розовым. Рассвет! Это же, мать его, рассвет! Я дожила до рассвета! Тем не менее, мне становилось все тяжелее. Тело наливалось каменной тяжестью, мне все сложнее было идти и бороться с ветром и крутостью склона. Скорее всего, меня все же накрывала горняшка из-за достаточно большого набора высоты и тотального расхода сил и энергии. В голове не было никаких мыслей. Я начинала чувствовать, что у меня что-то с лицом. Оно практически все это время было открыто, потому что я не могла дышать через баф, только я закрывала лицо – мне казалось, что я задыхаюсь, поэтому я даже не хотела представлять, во что мороз и ветер превратили оголенную кожу. Так же, по мере того, как рассвет постепенно заливал утренними красками мир вокруг нас, я понимала, что у меня что-то произошло со зрением. Особенно правый глаз, в который всю дорогу дул ветер, как-то расплывчато воспринимал то, что левый видел более четко, но тоже не так хорошо, как обычно. Короче, потрепала меня жизнь за эти несколько часов, и это был еще не конец…)
Вова подошел ко мне и присмотрелся..
- Ммм…у тебя нос случайно не замерз? Белый.
- Да мне вроде как казалось, что сильно замерз, а теперь вроде все нормально, не чувствую.
- О_О Ты что с ума сошла?!
Он быстро снял рукавицы и начал тереть мой нос.
Я даже как-то не расстроилась. Тело не хотело тратить энергию на то, чтобы осознать возможные последствия обморожения носа. У меня не особо был выбор, поэтому я решила подумать об этом потом. Пока мы спасали мой нос, c другой стороны гребня появилась тень. Отражение горы в утренней дымке тумана, повисшее над Альпами. В прошлом году утреннее отражение Эльбруса меня вывело из бессознательного состояния и взволновало мою душу своей удивительностью. Сейчас же я просто поняла, что Солнце уже поднимается из-за горизонта, и, если тень с этой стороны, значит, восход с другой стороны вершины, и появляющегося из-за гор Солнца я снова не увижу. Вообще-то это был хороший знак. Я все еще сохраняю способность логически мыслить, значит, пока что живем.
Дальше начиналось самое захватывающее, очень жаль, что мы там оказались уже в таком состоянии, что не смогли прочувствовать и прожить этот участок маршрута так, как хотелось бы. В свете розовеющего утреннего неба на исходе сил и эмоций мы должны были пройти несколько очень крутых гребней. Каждый раз казалось, что вот она вершина в конце тропы, но за перевалом начинался еще один гребень, во всех смыслах круче предыдущего.
Дикие высокие Горы. Ясный и чистый рассвет. Четыре альпиниста с рюкзаками и ледорубами шаг за шагом по узкой тропе, уходящей круто вверх, окруженной с обеих сторон виднеющимися в утреннем тумане вершинами соседних гор, преодолевают последний сложный участок перед тем, как ступить на вершину Монблана. Про это можно было бы снять охренеть какой красивый фильм -приключенческий, или, может, даже драматический, но мы не видели ни четырех фигур, ни розовой рассветной дымки, ни захватывающей дух панорамы. Все, что мы видели – это занесенный снегом гребень под ногами, настолько узкий, что едва можно поставить рядом две ноги.
Я, может, и не хотела бы смотреть вниз, но он был настолько узок, что я видела оба его края и простиравшиеся вокруг безмолвные горы..кажется, они тоже были в этот момент в напряжении…видела резко уходящие вниз склоны справа и слева прям от того места, куда опускался мой ботинок, видела горы далеко внизу у меня под ногами, видела бездонную высоту, видела холодный утренний воздух и держалась за него всей душой..и изо всех сил старалась не оказаться слабее ветра, который норовил сбить с ног.
Сколько людей здесь сорвалось? Их удалось спасти? Как долго лететь до «дна»? А когда летишь, замечаешь, как вокруг офигительно красиво? ...об этом и многом другом я не думала. Так же, как и не думала о страхе, который шел след-в-след за моим плечом. Я не знаю, что было бы, если бы я ему позволила скользнуть холодком по моей спине и проникнуть в мой разум или ворваться туда паникой, забирая последние силы. Я просто не могла себе этого позволить… да и состояние мое не располагало особо углубляться в душевные волнения. Вот он мой сегодняшний рассвет. Здесь начинается новый день моей Жизни. Новый день, мое новое утро. Ледяное, безумное, ветреное адреналиновое утро. Над облаками, над вершинами гор, над этим миром и на самом краю. Там, в этом утре я просто должна была идти вперед и дойти, наконец, до вершины. Дышать. Дышать этой свободой и смотреть под ноги. Собрать свои силы и эмоции воедино, доверять себе и не бояться.
Когда мы потом поднимались по более широким, но не менее крутым гребням, от напряжения и усталости я уже просто ничего не чувствовала. Инстинкт самосохранения работал, потому что он - молодец, организм, и уж тем более мозг, к этому процессу даже не подключались. Я все чаще чувствовала, что веревка между мной и Вовой натянута слишком туго, и очень старалась шевелить интенсивней ногами, чтобы ему не приходилось меня тащить. Не уверена, правда, что получалось. В какой-то момент я уже не понимала, что происходит, от изнеможения, холода, усталости, передоза эмоциями, которые всю ночь я копила в себе.
Когда я поднималась по очередному гребню, и это было адски невыносимо и мучительно медленно, меня вдруг ослепило солнце. Оно внезапно показалось из-за вершины, которой заканчивался гребень, и через маску буквально ослепило меня своим светом, таким долгожданным и родным, что в этот же момент я разревелась. Последние метры этого гребня я преодолевала, рыдая от… СЧАСТЬЯ и переполнявшей меня любви к жизни. В это утро я любила свою жизнь, как никогда. Как никогда я чувствовала себя живой, выжившей и настоящей – с этими слезами, и льющимися из меня эмоциями. Это был последний гребень, за ним начиналось вершинное плато. Гребень, из-за которого появилось Солнце не мог не завершаться вершиной Монблана. Мы дошли! Эта ночь закончилась! Мы увидели это утро! Мы смогли!
…. Ветер заглушал мои всхлипы и рыдания, за лыжной маской не было видно слез, текущих по лицу. Ребята занимались каждый своим делом, а я сидела на коленях на вершине Монблана и рыдала. Навзрыд. Признаваясь в любви этому утреннему Солнцу и благодаря свою Жизнь за это утро. Отпуская все свои эмоции и ощущения. Солнце..хотелось, вот так, рыдая, его обнять и рассказать ему все, что я пережила в эту ночь. Про ветер, про холод, и даже про страх, про усталость, граничащую с безумием, про обмороженные пальцы и кровоточащие мозоли, про ледышки, летящие в лицо с резкими порывами ветра.. Про то, как я ждала его, про то, насколько важен для меня этот рассвет. Про всех Богов, которые верили в меня всю эту ночь.
Этим утром, в 8 часов, пережив очень сложную и долгую, вымотавшую нас эмоционально и физически ночь, мы стояли на вершине Монблана. Мы были единственными из тех, кто вышел этой ночью с приюта Гюте, и не повернул назад. Только наша группа в это утро дошла до вершины. В это утро Я БЫЛА ТАМ! Монблан, 4810 м.
Это было сильно, безумно, ярко и глубоко. До самой глубины души. До самого неба, до звезд, до Солнца, до слез, до Счастья..
Это было единственное, о чем я думала, проснувшись в 2 часа ночи в приюте, собирая штурмовой рюкзак, одеваясь, допивая кофе, прислушиваясь к гулу ветра и убеждая себя, что он немного утих, фиксируя пластырем вату на подсохших мозолях, заставляя себя съесть хотя бы пару кусочков уже опротивевшей французской колбасы и хлеба, затягивая кошки, подгоняя обвязку, закрепляя фонарик на каске и ледоруб на поясе..
Я хорошо помню тот момент, когда год назад на Эльбрусе в самом начале штурма я не справилась с гипоксией, с адреналином, с высотой, с ночью и холодом. Тогда мне было сложно заставить себя продолжить восхождение, и до самого конца я изо всех сил боролась с собой и с горняшкой, осознанность постоянно ускользала, и от этого было еще сложнее. А началось тогда все с того, что у меня сбилось дыхание, и я начала задыхаться. Поэтому сейчас самым важным было – дышать..
Мы вышли с приюта в 3 часа ночи одними из последних. Большинство групп вышли на штурм раньше нас. За порогом приюта была ясная ночь, мороз, очень сильный ветер и путь, как мне в тот момент казалось, вникуда.
«Дышать». Это было первое, о чем я подумала, когда меня неожиданно обдало сильным порывом ледяного ветра, как только мы вышли из приюта, и сердце заколотилось так, что я слышала его аритмичный стук в ушах. Шаг за шагом, не позволяя себе захлебнуться ветром и пропустить вдох или выдох, я устанавливала контроль над собой и своими ощущениями, понимая, что эта ночь будет нелегкой. В эти первые минуты штурма Монблана я.. дышала. Я изо всех сил старалась чувствовать себя. Доверять себе. Я понимала, что прямо сейчас я должна подавить свою внутреннюю панику, справиться с первичными эмоциями от выхода в ледяную ночь, похожую на бездну, и сделать все, чтобы не подвести людей, которые здесь со мной, чтобы не подвести себя, чтобы не разочаровать эту Гору, чтобы все это было не зря. Главное – дожить до рассвета.
Пока я принимала обстоятельства, мы поднялись от приюта по склону на гребень, прошли вдоль гребня, противостоя сильным порывам морозного ночного ветра, вышли на крутой склон и остановились, чтобы снять лишнюю одежду. Продышались, настроились на продолжение восхождения, и пошли дальше.
Ледяной заснеженный склон уходил бесконечно вверх, теряясь в темноте, бездонное ночное небо, усыпанное звездами, обволакивало его, делая еще более холодным и неприступным. Звезды были рассыпаны по небу так близко и так ясно, что казалось, что этот свет, который падает нам под ноги, не от фонариков, а от большой медведицы, висящей в темноте прямо перед глазами. Сердце бешено колотилось, но я старалась дышать, концентрироваться на том, как чертовски холодный ночной воздух заполняет легкие, и выдыхать его. Я смотрела по сторонам, искала маленькую медведицу в небе, считала группы светящихся вдали выше по склону фонариков, которые вышли на штурм раньше нас, убеждала себя, что мне достаточно комфортно и тепло. Я не пыталась бороться с ситуацией, я старалась принять ее. Я не пыталась бороться с собой, я с собой договаривалась. И у меня получилось: я подавила панику, справилась с адреналином, адаптировалась к ночи, я контролировала свое состояние, свои ощущения и мысли (по крайней мере, мне тогда так казалось). Я не чувствовала себя беспомощной, не смотря на порывы ветра, сбивающие с ног, и сильный мороз. Я была готова штурмовать вершину, не смотря ни на что. Сейчас самым важным было дойти до хижины Вало (4200м) – она примерно в середине пути, там можно будет немного восстановиться и настроиться на продолжение. До нее 2-3 часа пути – я смогу столько терпеть, - а потом еще часа 2 до рассвета и час до вершины.
Не смотря на то, что у меня получилось стабилизировать свое внутреннее состояние и осознанно идти вперед, было тяжело. Ночь была ясной, но ветер и сильный мороз с каждой минутой сокращали наши шансы быть на вершине. В бесконечной темноте шаг за шагом мы двигались вверх по склону, захлебываясь ледяным ветром и снегом, который он поднимал из-под ног и бросал с порывами в нас. Я не чувствовала рюкзака за спиной, не обращала внимания на холод, усталость и боль, я изо всех сил пыталась противостоять ветру. Сильный ветер сбивал с ног, он заставлял делать усилие, чтобы удержаться на склоне, чтобы сделать еще один шаг, он срывал со склона осколки наледи и швырял их в лицо, оставляя царапины на замерзшей коже и засыпая их сверху таким же холодным и острым снегом. Объективно, этот ветер был сильнее меня, но я не собиралась сдаваться.
Я зажмуривалась каждый раз, когда нам навстречу сверху спускались альпинисты, те самые, кто вышел на штурм раньше нас, натерпелся этого ледяного ада и принял решение отказаться от штурма вершины и спускаться вниз. Я не хотела видеть, как эти люди идут назад. Я не хотела верить, что эти бородатые мужики не смогли, я отказывалась верить, что и я не смогу тоже. Уже сделано слишком много, чтобы сдаться..
Последний крутой взлет перед хижиной Вало заставил меня усомниться в своих возможностях дойти до вершины. На этом участке, возможно, из-за расположения хижины или самого склона, ветер был гораздо сильнее, чем раньше. С порывом ветра меня на несколько шагов отбросило нахрен назад, я остановилась, жестко упершись кошками и палками в склон, ожидая, когда пройдет порыв ветра, и можно будет двигаться дальше. Вова был со мной в связке, он стоял на несколько метров выше по склону, что-то кричал и дергал веревку, видимо, призывая меня продолжить движение. Его слова тут же уносил с собой ветер, я не слышала, что он кричал, но уже и сама поняла, что, по всей видимости, это была постоянная скорость ветра, он не стихал ни на секунду, мне надо было подняться дальше именно в этих условиях. Каждый шаг к хижине я делала с невероятным усилием, собрав все свои силы для рывка. Я останавливалась, впившись кошками в склон, собиралась и с криком, рвущимся глубоко из груди, делала новый шаг против ветра. На каждом вдохе мои легкие заполнял ледяной воздух и снег со склона, в ушах стоял гул и свист ветра, и я не слышала ничего кроме стука собственного сердца. На этом участке я оставила много сил и эмоций, я увидела, на что способна сила этого ледяного ветра, и понимала, что это далеко не все.
..Я не знаю, как и при помощи каких технологий была построена хижина Вало, но мне кажется волшебством тот факт, что ее все еще не разнесло к херам ветрами и бурями Монблана (погода, в которую мы поднимались, была курортом по сравнению с тем, что здесь творится зимой). Видимо, она держится благодарностями альпинистов, которые там смогли укрыться и спасти себе жизнь, и надеждами тех, кто идет на штурм вершины в неблагоприятную ночь. Просто четыре стены, крыша и коробочка с кнопкой. На высоте 4200м в пустой холодной хижине коробочка с кнопкой, после нажатия которой и объяснения причин…прилетает вертолет (!). В совсем хреновую погоду, конечно, не прилетает, но можно о себе хотя бы сообщить. Вот такой вот сервис, любое «все включено» просто курит в стороне.
На хижину Вало я пришла в весьма потрепанном состоянии. Эмоционально и физически. На состоянии сказалось еще и то, что это была первая наша остановка с момента выхода из приюта. Усталости и боли я практически не чувствовала (могла лишь догадываться, что мои ресурсы подходили к концу или даже уже закончились), но я, в общем-то, ничего не чувствовала, включая два пальца на правой ноге и два пальца на правой руке. У Миши тоже начиналась история с обморожением, поэтому Вова зажег горелку, и мы дружненько отогревали побелевшие пальцы. Вова (как джентльмен) мне их еще и растереть помог. Пока мы отходили от творившегося снаружи пиздеца, французская группа альпинистов, которую мы застали на хижине, приняла решение спускаться вниз. Я понимала, что если дальше будет как сейчас, но еще и технически сложнее, то я могу стать тем человеком, из-за которого вся наша группа не поднимется на вершину. Я не могла так поступить с этими людьми, они заслуживают и точно могут стоять сегодня на вершине Монблана. Но также я не могла собственноручно принять решение не идти дальше, я не могла сдаться, я не могла взять и отказаться, проделав такой адово тяжелый путь, к тому же у меня еще были силы, и я хотела биться до конца (я, правда, не знала, на сколько их хватит, и, возможно, под «были силы» я понимаю «я еще не сдохла»). Для меня было важно точно знать, что я сделала все, что могла, и даже больше.
Поэтому, зная, что Вова будет объективен, задала ему конкретный вопрос – нужно ли мне идти дальше. Я была готова и, может быть, даже где-то в глубине души хотела, услышать «нет, не нужно», тем более после того, как я заявила о неуверенности в своих силах. Но он мне сказал «Да пойдеем, выйдем, пройдемся чуток, если что – вернемся обратно». И это прозвучало с такой беззаботностью, будто снаружи не -30, а +20, и дует легкий средиземноморский бриз вместо адского высокогорного ураганного ветра, который пытается сорвать крышу над нашими головами. Неужели за эти несколько дней этот человек со мной познакомился достаточно, чтобы знать, что, если я выйду в эту дверь и сделаю несколько шагов в сторону вершины, то я до нее дойду, чего бы мне это ни стоило, а если не дойду, то наравне со всеми. Эй, ты серьезно был уверен во мне в тот момент, когда я сама сомневалась (вообще я не всегда уверена, что у меня получится, перед тем, как начинаю делать, даже если выгляжу убедительно), а привычный принцип «пойдем попробуем, сделаем все, что можем, а дальше – как пойдет» уступил разумному нежеланию подставлять товарищей? Ты же ведь не мог подвергать риску шансы всей группы ради того, чтобы я «еще чуток прошлась»?! В общем, я не знаю точно, чем был мотивирован такой ответ, но это дало мне силы..и понимание, что теперь я должна терпеть до конца и не помереть хотя бы до того момента, как мои ноги ступят на вершину Горы. Этот человек в меня поверил, и я не могла не оправдать его ожиданий (такая тема тоже со мной работает:я очень ценю и лучше старюсь, когда сильный мужик верит в меня - просто молча верит)).
Я все еще должна и буду идти вверх, вместе и наравне с этими людьми, через холод и боль, через ветер, снег и летящие в лицо осколки льда и через всю любую жесть, которая ждет нас впереди. Гора, позволь мне дожить до рассвета! Потом появится Солнце, и все будет хорошо.
После выхода с хижины Вало я полностью погрузилась в себя.. Только так можно было отключиться от ощущений и терпеть. Склон становился все круче, после отдыха начала чувствоваться усталость, моментами до изнеможения, ветер был безжалостен и груб, вернуть контроль над собой и ситуацией было сложнее. Я продолжала пытаться хорошо дышать, периодически закашливаясь от порывов ветра, без предупреждения резко наполнявших легкие ледяным воздухом. Я заставляла себя осознать, что, несмотря на весь этот беспросветный пи**ец, мне хотя бы тепло. Ну реально же тепло. Никто же ведь не замерзнет в футболке-термухе-флиске-куртке-пуховике. Даже высоко в горах. Даже ночью. Даже в -30 с учетом ветра. Даже если ты мерзлявая и худая. Вот я и не мерзла. За исключением пальцев на ноге, которых я снова не чувствовала и пальцев на руке, которыми я всю дорогу безуспешно пыталась двигать, чтобы согреть, все же подозревая вероятное обморожение. Но к этому времени я уже слишком много вытерпела и слишком высоко зашла. Мне реально было похер на пальцы, в какой-то момент я поймала себя на мысли, что даже если они отвалятся, и мне до конца жизни придется носить только закрытые босоножки, я дойду до этой вершины, я увижу сегодня Солнце с вершины Монблана, чего бы мне это ни стоило.
Я, блин, жила этим утром, но в то же время мне казалось, что оно никогда не наступит. Единственное, чего я в тот момент хотела – это подняться на эту гору сегодня. Я херачила против ветра, шаг за шагом находя в себе силы, ведя внутренние диалоги о том, что я хочу быть на вершине, что я должна пройти этот путь, что это, мать его, мой выбор, и этот выбор о*уенен, не смотря ни на что. Пережить эту ночь, дожить до рассвета и увидеть Солнце, вдыхать полные легкие разреженного воздуха, ощущать холод, боль, волнение, усталость, продолжать идти против ветра, слышать, как сердце колотится где-то внутри, договариваться с собой, верить в себя, поддерживать себя, не давать себе отчаяться, быть верной себе до конца, до самой вершины, которая обязательно будет. Сегодня, здесь и сейчас в этом моя цель, моя свобода, моя слабость и сила, моя жизнь.
…С выходом на широкий и крутой гребень я, наконец, увидела, как небо над окружавшими нас горами становится розовым. Рассвет! Это же, мать его, рассвет! Я дожила до рассвета! Тем не менее, мне становилось все тяжелее. Тело наливалось каменной тяжестью, мне все сложнее было идти и бороться с ветром и крутостью склона. Скорее всего, меня все же накрывала горняшка из-за достаточно большого набора высоты и тотального расхода сил и энергии. В голове не было никаких мыслей. Я начинала чувствовать, что у меня что-то с лицом. Оно практически все это время было открыто, потому что я не могла дышать через баф, только я закрывала лицо – мне казалось, что я задыхаюсь, поэтому я даже не хотела представлять, во что мороз и ветер превратили оголенную кожу. Так же, по мере того, как рассвет постепенно заливал утренними красками мир вокруг нас, я понимала, что у меня что-то произошло со зрением. Особенно правый глаз, в который всю дорогу дул ветер, как-то расплывчато воспринимал то, что левый видел более четко, но тоже не так хорошо, как обычно. Короче, потрепала меня жизнь за эти несколько часов, и это был еще не конец…)
Вова подошел ко мне и присмотрелся..
- Ммм…у тебя нос случайно не замерз? Белый.
- Да мне вроде как казалось, что сильно замерз, а теперь вроде все нормально, не чувствую.
- О_О Ты что с ума сошла?!
Он быстро снял рукавицы и начал тереть мой нос.
Я даже как-то не расстроилась. Тело не хотело тратить энергию на то, чтобы осознать возможные последствия обморожения носа. У меня не особо был выбор, поэтому я решила подумать об этом потом. Пока мы спасали мой нос, c другой стороны гребня появилась тень. Отражение горы в утренней дымке тумана, повисшее над Альпами. В прошлом году утреннее отражение Эльбруса меня вывело из бессознательного состояния и взволновало мою душу своей удивительностью. Сейчас же я просто поняла, что Солнце уже поднимается из-за горизонта, и, если тень с этой стороны, значит, восход с другой стороны вершины, и появляющегося из-за гор Солнца я снова не увижу. Вообще-то это был хороший знак. Я все еще сохраняю способность логически мыслить, значит, пока что живем.
Дальше начиналось самое захватывающее, очень жаль, что мы там оказались уже в таком состоянии, что не смогли прочувствовать и прожить этот участок маршрута так, как хотелось бы. В свете розовеющего утреннего неба на исходе сил и эмоций мы должны были пройти несколько очень крутых гребней. Каждый раз казалось, что вот она вершина в конце тропы, но за перевалом начинался еще один гребень, во всех смыслах круче предыдущего.
Дикие высокие Горы. Ясный и чистый рассвет. Четыре альпиниста с рюкзаками и ледорубами шаг за шагом по узкой тропе, уходящей круто вверх, окруженной с обеих сторон виднеющимися в утреннем тумане вершинами соседних гор, преодолевают последний сложный участок перед тем, как ступить на вершину Монблана. Про это можно было бы снять охренеть какой красивый фильм -приключенческий, или, может, даже драматический, но мы не видели ни четырех фигур, ни розовой рассветной дымки, ни захватывающей дух панорамы. Все, что мы видели – это занесенный снегом гребень под ногами, настолько узкий, что едва можно поставить рядом две ноги.
Я, может, и не хотела бы смотреть вниз, но он был настолько узок, что я видела оба его края и простиравшиеся вокруг безмолвные горы..кажется, они тоже были в этот момент в напряжении…видела резко уходящие вниз склоны справа и слева прям от того места, куда опускался мой ботинок, видела горы далеко внизу у меня под ногами, видела бездонную высоту, видела холодный утренний воздух и держалась за него всей душой..и изо всех сил старалась не оказаться слабее ветра, который норовил сбить с ног.
Сколько людей здесь сорвалось? Их удалось спасти? Как долго лететь до «дна»? А когда летишь, замечаешь, как вокруг офигительно красиво? ...об этом и многом другом я не думала. Так же, как и не думала о страхе, который шел след-в-след за моим плечом. Я не знаю, что было бы, если бы я ему позволила скользнуть холодком по моей спине и проникнуть в мой разум или ворваться туда паникой, забирая последние силы. Я просто не могла себе этого позволить… да и состояние мое не располагало особо углубляться в душевные волнения. Вот он мой сегодняшний рассвет. Здесь начинается новый день моей Жизни. Новый день, мое новое утро. Ледяное, безумное, ветреное адреналиновое утро. Над облаками, над вершинами гор, над этим миром и на самом краю. Там, в этом утре я просто должна была идти вперед и дойти, наконец, до вершины. Дышать. Дышать этой свободой и смотреть под ноги. Собрать свои силы и эмоции воедино, доверять себе и не бояться.
Когда мы потом поднимались по более широким, но не менее крутым гребням, от напряжения и усталости я уже просто ничего не чувствовала. Инстинкт самосохранения работал, потому что он - молодец, организм, и уж тем более мозг, к этому процессу даже не подключались. Я все чаще чувствовала, что веревка между мной и Вовой натянута слишком туго, и очень старалась шевелить интенсивней ногами, чтобы ему не приходилось меня тащить. Не уверена, правда, что получалось. В какой-то момент я уже не понимала, что происходит, от изнеможения, холода, усталости, передоза эмоциями, которые всю ночь я копила в себе.
Когда я поднималась по очередному гребню, и это было адски невыносимо и мучительно медленно, меня вдруг ослепило солнце. Оно внезапно показалось из-за вершины, которой заканчивался гребень, и через маску буквально ослепило меня своим светом, таким долгожданным и родным, что в этот же момент я разревелась. Последние метры этого гребня я преодолевала, рыдая от… СЧАСТЬЯ и переполнявшей меня любви к жизни. В это утро я любила свою жизнь, как никогда. Как никогда я чувствовала себя живой, выжившей и настоящей – с этими слезами, и льющимися из меня эмоциями. Это был последний гребень, за ним начиналось вершинное плато. Гребень, из-за которого появилось Солнце не мог не завершаться вершиной Монблана. Мы дошли! Эта ночь закончилась! Мы увидели это утро! Мы смогли!
…. Ветер заглушал мои всхлипы и рыдания, за лыжной маской не было видно слез, текущих по лицу. Ребята занимались каждый своим делом, а я сидела на коленях на вершине Монблана и рыдала. Навзрыд. Признаваясь в любви этому утреннему Солнцу и благодаря свою Жизнь за это утро. Отпуская все свои эмоции и ощущения. Солнце..хотелось, вот так, рыдая, его обнять и рассказать ему все, что я пережила в эту ночь. Про ветер, про холод, и даже про страх, про усталость, граничащую с безумием, про обмороженные пальцы и кровоточащие мозоли, про ледышки, летящие в лицо с резкими порывами ветра.. Про то, как я ждала его, про то, насколько важен для меня этот рассвет. Про всех Богов, которые верили в меня всю эту ночь.
Этим утром, в 8 часов, пережив очень сложную и долгую, вымотавшую нас эмоционально и физически ночь, мы стояли на вершине Монблана. Мы были единственными из тех, кто вышел этой ночью с приюта Гюте, и не повернул назад. Только наша группа в это утро дошла до вершины. В это утро Я БЫЛА ТАМ! Монблан, 4810 м.
Это было сильно, безумно, ярко и глубоко. До самой глубины души. До самого неба, до звезд, до Солнца, до слез, до Счастья..
Читайте также
