Поэзия Китая

Открытка Китай'16

Из Китая, я вернулся давно, но открытку так и не отправлял. Пекинская гравюра осталось не распакованной – в железной коробке сломанного жесткого диска. Смотрим, что осталось в архиве любимого iPhone, клеем марку и отправляем. Отправляем заметки о движение по трем городам, отправляем стихи, фотографии – читатель, я отправляю тебе Китай.


Пурпурный запретный город.

#Пекин. Столица мне понравилась менее всего, и если бы не заброс на стокилометровое расстояние от города - к вертикале Великой стены, не понравилось бы и вовсе. На площади Тяньаньмэнь, постоянно: машины-машины-машины, а еще девушки из услуг чайного развода. После марокканских мастеров, меня конечно развести на чай - не серьезно. Да и смешно они как-то знакомятся, всегда представляются детскими учителями английского языка, а двукратное упоминания детей в первых предложениях о знакомстве – отпугивает мгновенно. Мне в одинаковой мере нравится слушать и марокканских псевдопомощников, и вот этих вот чайных девиц и даже религиозных сектантов на улицах собственных городов – все они пытаются тебя затащить куда-то, а это уже игра – придумывай правила и играй. Кстати, церемония обойдется в 50-70 USD и возможно станет самой дорогой чайной церемонией в вашей жизни. И плевать, что она пройдет, на какой нибудь кухне в хатунах Пекина.


Посольство. Стих:
С полными мешками провианта и лечебных трав её средней полосы. По трассе идет верблюд, с сутулым всадником на длинной шеи. По заброшенному ответвлению Великого Шелкового маршрута - двое горбатых созданий, вносят себя в Китайские замуты. Кожаные мешки, провоняют потом вьючных животных, но это ничего, это только придаст особый запах моему травяному компоту. Вы не ошиблись - это мое посольство к китайскому императору. Ведь правнучка Марко Поло, родила и мою любимую бабушку. Поэтому я внуком из Советского Союза, иду с ревизией к придуманному китайскому другу. По стопам моего далекого прадеда - буду сверять нашу "пятилетку", с "пятилеткой" китайского собрата. В общем, перелезаю Великую стену и шлю пионерский привет: "Так вот ты какой Коммунизм! Когда мы с тобой последний раз встречались, у тебя были серьезные проблемы".


Пекинский хутун.


Безымянный. Стих: Ты вот умер китаец, а я чай пью. И наверно и завтра буду. Я конечно немного здесь постою, но не долго, а вдруг заревную. Провожу тебя с высока, с потолка этого Запретного города. Время - враг теперь для меня, для тебя его просто нету. Эмбрионом асфальтового полотна, где-то за пазухой у Вселенной, дочь по новой родит отца и по новой начнется бремя. А пока я пойду от тебя далеко... Нет! я не ревнив, что ты. Просто холодно мне, и январь без конца, умирать никогда не охота. Я как и ты, хотел и хочу, догонять живых и красивых, и поэтому по кривой, через сплошные за ними бегу, по касательной толкая их в спины. Время - друг для меня, а безвременье - враг! Я нутром его ненавижу и чую. Остановки, возвраты, назад и назад - это все в никуда, в холостую. Там за пазухой, у Бога отца, где без суеты и земной пыли, ты хотя бы найди одного подлеца, чтоб тебя бы и там раздавили. Перебеги две сплошные, на красный его сигнал - бросься под колесницу! Умирая под колесами, где-то там. Есть надежда во внуке родиться.


Снег Сианя.

#Сиань. Этот город, был дальше на моем пути, и он мне уже по вкусу. Пусть холодно, пусть даже снег, два дня температуры и день в китайском госпитале, но какой это город, черт его бери! Его окружает средневековая огромная Стена. В путеводителях написано, что она единственная сохранившаяся в нетронутом состояние – квадратная каменная стена вокруг города. Только вот мне кажется, что марокканский Фес, тоже сохранил свою старую Медину за городской стеной, и сохранил по истине невообразимо, ну да ладно. Но только вот по этой стене, из-за ее по-настоящему широких сводов, можно даже прокатиться на велосипеде – уматывать по кругу, от страшного чайханщика. А еще мусульманских квартал, с китайцами исповедующими Ислам. Это как попасть в China-Town, где нибудь в Северной Америке, а здесь наоборот, в Китае вы попадаете в арабский анклав – с варкой плова на улице, лавками с бараньими тушами и всем ближневосточным колоритом. Долгое время, город был столицей Поднебесной, тогда при императоре Цинь Шихуанди - мавзолей которого не так далеко – город являлся, пунктом отправке товаров по Великому Шелковому маршруту.


Терракотовая армия.
Создана императором Цинь Шихуанди. Все кто смотрел фильм «Герой», передаем привет именно этому императору – начал он своё строительство в 13 лет, и спустя 38 – 6000 воинов для сопровождение его в иной мир были готовы. Не надо думать, что живых людей вместе с его мертвым телом, из-за этого Чуда света в гробницу засыпано не было. Около 70.000 человек, также составили компанию терракотовой армии.


Шанс. У него явно больше всех шансов, как-то всосаться в самого себя. Просто исчезнуть на каком-то из перекрестков Китая.


Река Хуанхэ. Опять в стихотворную форму: Крайнее последователи буддийской этики. Научите меня пить воду - любую жизнь через марлю процеживая. Делать шаг вперед - веником подметая перед ногами, чтоб не дай Бог, внизу раздавить, что-то очень маленькое. Жить аскетом, позволить паразитам заесть себя до конца. Быть гражданином России, со всеми её конституционными правами.


#Zhujiajiao. Китайская Венеция.


Любовное настроение.

#Шанхай. «Сфотографируйте меня пожалуйста на фоне вон той башни», - говорит мне китаянка на набережной Бант. Смотрит, нравится: «Вы фотограф?», - «Да не то чтобы прям фотограф-фотограф». – «А откуда вы?»… «Не похожи»…«А давайте выпьем чаю…». Ага, все понятно. Черный листовой чай пу-эр, да я пожалуй выпью, но без вас. Видно здесь, чайные мастера работают по круче. Вот таких вот предложений, было ух как много, а сначала и не поймешь, а вдруг не китаянка, и отказывать, как-то не удобно, а может тоже одинокий турист, и время та вроде только за 09.00 перевалило. Теряешь на них время, фотографируешь: «Ух, как красиво, вы фотограф?», - «Б**, как вы меня задолбали…». И только в самый день отъезда, я понял, что всех их надо было фотографировать, не на их, а на свой телефон и потом сделать удивительно крутой коллаж – с прикольными фотками чайных девиц, на фоне разных башен - крутого Шанхая!


Selfshot in Shanghai.


Одного чуть не потерял в сигарете, этого могу потерять в ведре.


Парикмахер. Стих: Человек, которого не было - напоследок вспомнит о самых простых вещах: о выпитом на бордюре стаканчике кофе под боком у лавочника; о вкусах и запахах, окружающих его в полукруг - весь этот аппендицит хитрой Азии вспомнится вдруг; о порте Макао, где так никогда и не побывал, но напоследок соврал себе, что бывал и там, и все это даже хорошо представил. Будет скучать о Кейп-Тауне, о грушевой Африке в изразцах, и снова и снова о запахе портового городка. О визитах к своему парикмахеру, наверно будет скучать тоже. Много всего хорошего, он тогда вспомнит - много. Волосы будут падать на пол, а человек будет их слушать, время почти подойдет к концу, но именно тогда, он и перестанет его караулить. Парикмахер скажет: "Что придет палач и тебя начнет готовить, для электрического городка, без сложных запахов крови. А какие они эти водоросли на Атлантике, помнишь?". "Пожарные зеленые шланги, - ответит он". Поэтому наверно и вправду надо подстричься хорошенько, а то ведь датчики не прикрепятся, к телу того человека. А по всюду будут водоросли лежать оголенными проводами, без датчиков наверно будет и вправду больно в электрический мир попадать... Ну и парикмахеры! Ну и народ - ему хоть на свадьбу готовить, хоть на похороны. А все-таки, как это было красиво - слушать падения волос без перерыва. Человек, которого не было, заснет на электрическом стуле и будет он видеть сны о своей супруге. Как они вдвоем гуляют по набережной Макао и самый громкий листопад их там оглушает. Какие острые ножницы, какие быстрые мы: падают-падают волосы, с головы на плечи.


Чайханщик.


Стыд. Стих: Никогда, слышишь! Я говорю тебе никогда! Этот мир не станет для меня единым. Да, я хотел петь про его города, но увидел их совершено пустыми. Строящиеся дома, в пыли последних лучей, серостью своей на меня смотрели - отшатнулись, стыдливо убрали глаза, они из меня на себя посмотрели. Увидели, как тысячу рабочих, приезжают в них каждое утро, а ночью все эти города спят - окутанные своим одиночеством. Длинные улицы их волос, без отблеска машин на утренних перекрестках. В городах этих не бывает снов, нет там и голубей взлетающих с площади. Я хотел найти в эти города вход, пригласить в них друзей, булочника в белой шляпе. Но пришла лишь она - троллейбусный контролер, зацепившая небо электрическими рогами. Она сдирала его на себя, словно постельное покрывало - небо съеживалось крича, внеземные сферы над собой оголяя. Вешалки кранов, впились в озоновый слой - лифчики развесив вместо гармони неба. И тогда я понял, что никогда не услышу снов - шума людей со мною. Я бежал к рабочим с утра, попросить, чтоб показали мне выход. Но увидел, что нет у рабочих тех - глаз, города они лепят на ощупь. Знаю я, что ты не придешь ко мне, в эти мои города пустые. Я прошелся по кругу, но выхода нет, и снаружи конечно нет входа. Буду слепнуть, на остановке дышать в рукава, холодно чёрт возьми - очень! Вон троллейбус идет, зацепив облака, но бежать никуда не хочется.


Набережная Шанхая.

P.S. А еще у меня есть стих, но для него не осталось фотографии. Точнее, она есть, но на том же убитом жестком диске. Читатель, помнишь? Тот китаец, который умер в самом начале моего пути? Нет, он не умер, он встал и пошел. Он лежал, лежал, а потом встал и пошел, а я придумывал стих и проворонил файл его второго рождения:

Возвращение. Стих: Шестьдесят минут с высоты, на сквозняках всех четырех сторон света. Я для себя непонятным ощущением правоты, для него самыми непонятными в Мире наречиями: вышиваю одеяло, в которое бы мы смогли, завернутся по самые плечи. Запечатлеть мертвого человека не сложно, а вот чтобы как кошку, у которой всегда второй шанс в запасе. Это если только ты умеешь ждать своей правоты: "Подожди, не уходи без меня приятель". Это все для художника, чью пленку проявляют в высших лабораториях того света, чтоб показать потом в писаниях на Земле: что бывает Воскресение человека. Переродить его во внуке, для Творца задача слишком простая, а вот родить его тепленького еще - на Земле, взять и по новой сыграть с ним, в самые странные догонялки. Жена звонит ему целый час, гудки словно электропоезд, думает что с любовницей, где-то в кровати сейчас, и даже и не подумает, что он на асфальте лежит и ждет участкового. И вот он по-обычному, заходит в дом, через главную дверь, как вчера и двадцать лет перед этим - маленькая девочка, сидит за столом, и жена с каким-то своим недоверием. Дорогая супруга, ты пойди его обними, я - свидетель, его сегодня родили по новой: первого терракотового война на Земле - поставили в строй живого. Это была не лепка из пластилина и камня - это тысячи мужчин, которые хотели вернутся! Но по пути домой, взглянули не в те глаза, и все окаменели в стойле той гадины. Дочка, целует своего отца, не зная, что ему пришлось пережить перед этим - чтобы сегодня по новой взглянуть им в глаза: понять, что его окружает на этом свете.