Кто сказал, что северных оленей
скоро будет незачем пасти!
Дай, мол, срок, их техника заменит -
на нее лишь сесть и завести...

И кати по тундре без боязни,
прямиком по Солнцу, без дорог.
На стальной машине не увязнешь,
проезжай хоть вдоль, хоть поперек.

Мни березок слабенькие плечи,
ели, сосны, походя, круши,
мох и ягель вспахивай беспечно,
в светлых речках травы полощи.

И замрет природа, увядая,
коль красу ее не пощадить.
Будет вечно тундра молодая,
если в ней олени будут жить!

Аскольд Бажанов

Соснофка-сиййт

Покинуть остров Сосновец поздней осенью оказалось делом более сложным, чем я подозревал. НИС «Иван Петров» забрать меня не смог из-за сильного волнения, НЭС «Михаил Сомов» прошел мимо острова поздно ночью, так как объявили масштабные войсковые учения. Была надежда, что вертолет с Ловозера сможет залететь на остров, но после просмотра прогноза погоды, и она улетучилась – синоптики не обещали ничего хорошего, ветер на Сосновце ожидался более двадцати метров в секунду. Сидеть на острове до прихода гидрографического судна еще месяц – перспектива была не для меня, тем более работа давно была уже закончена. Обдумав все варианты, я с островитянами пришел к выводу, что помочь мне могут только жители Сосновки...



Многие беломорские сёла опустели ещё в советские годы. А Сосновка не выдержала уже перемен новейшего времени. Из-за отсутствия работы и ясных перспектив большинство жителей покинули его. Хотя, пара десятков человек и сейчас постоянно проживают в селе. Летом число жителей в разы увеличивается за счёт туристов, часть из которых – бывшие местные жители...
На удивление, вопрос о направлении лодки на остров решился очень быстро. И утром, как только рассвело, раздался звонок на метеостанции, с материка нам сообщили, чтобы выходили на берег, катер скоро прибудет.



Короткие сборы, быстрое прощание с полярниками и я уже еду на материк. Десять минут прыгания по волнам и вот она – твердь земная под ногами.



Место, где расположено село, по-своему красиво и уникально. Базальтовые скалы выходят к морю и к реке, которая протекает совсем рядом. На них, на самом краю стоят амбары и лодочные гаражи. В солнечный день вид, как на картине. Колорит дополняет ручей, падающий с высоты трех метров водопадом прямо в море.



У жителей Сосновки, преимущественно оленеводов и рыбаков, есть своя особенность – село поражает своей чистотой и порядком. Дома аккуратные и ухоженные. На улице – ни одного окурка или бумажки. Территория поселка – ровная как стол, при этом трактор ездит не как короче, а только по специальным дорожкам.



Сергей Юлин, хозяин катера и мой новый знакомый, любезно предоставил мне свой гостевой домик.
– Я сейчас холостякую, супруга с маленькой дочкой живут в райцентре. Ребенку нужно общение со сверстниками, а здесь с этим большая проблема,– горестно качает головой Сергей. – Ко всему этому, нет здесь даже фельдшера.



А раньше был и детский садик, и начальная школа, и фельдшерский пункт.



Сергей – саами, но, как он сам говорит, что языка своих предков не знает, родители еще, что-то помнят, могут общаться.
– Кстати, Юлины – исконно саамская фамилия. Это сейчас в наших местных школах начали изучение лопарского языка, чтобы малые коренные народы не забывали свои традиции, а в советский период такого не было. Знаете, как по-саамски звучит наше село?– улыбается Сергей. – Соснофка-сиййт.
Звучит и впрямь очень красиво, круче, чем Москва-сити.
Он очень интересуется историей своего края. Поэтому я с удовольствием рассказал о его селе, что ранее почерпнул в различных источниках... Во время Крымской войны, в начале лета 1854 года, в акватории Белого моря англичане в качестве основной базы выбрали остров Сосновец, очень удобно расположенный в Горле Белого моря для блокады Архангельска и других беломорских портов и перехвата кораблей, идущих этим относительно узким проливом.



Из-за множества крестов на его берегу, они назвали остров Крестовым, На острове был создан склад угля, необходимого для работы паровых корабельных машин. 30 мая 1855 года, англичане разорили Сосновский погост: «Неприятель в избах сломал печи, в рамах разбил стекла и у анбаров двери, и хранившиеся там снасти рыболовные и разные вещи увёз, а у лопарей Друженьковых трех оленей застрелили и увезли с собой...» – так писали о событиях того времени.



До 19-го века Сосновка была лишь временным жильём Понойского погоста, но потом отделилась, став самостоятельным поселением. А.П. Заборщиков, житель села Кузомень, выделил деньги, для постройки церкви. И скоро здание, возведенное в память о счастливом спасении императорской семьи при крушении поезда, уже стояло в селе. В январе 1891 года церковь освятили. В 1914 году в нем числилось 17 домохозяйств, проживало 49 жителей. Кроме лопарских домиков, в Сосновке стояла церковь, одно казенное здание и общественный хлебный амбар. Жители занимались ловом сёмги, добычей морского зверя на льдах Белого моря, держали оленей.



– А вот, когда впервые упоминается наше село, никто не знает,– сокрушается Сергей. – Если, вдруг, чего-то отыщите, сообщите, пожалуйста. Мы и памятный камень поставим с датой. Туристам, да и нам самим будет очень интересно.
– Чем занимаются сейчас жители Сосновки?
– А чем и сто лет назад, только морского зверя уже не добывают. Оленеводство, рыбалка, охота, грибы, ягоды. Еще сопровождение туристов – такое вот новое занятие. Я работаю мастером в дизельной, зарплата семнадцать тысяч. Деньги, конечно, не ахти какие, зато стабильность, стаж и остальные прелести официального трудоустройства. Плюс ко всему, северная природа нас кормит, только нужно приложить немного усилий.



– А можете, что-нибудь интересное вспомнить, случай на рыбалке или охоте?
– Ну, таких историй на моей памяти хоть отбавляй. Лет десять назад, как-то раз ехал я на снегоходе, проверял петли на зайцев и наткнулся на медвежью берлогу. Взяло меня любопытство, прямо, как у мальчишки: «А как спит Михаил Потапыч?» Кстати, никакого оружия с собой не было. Отрыл руками вход в берлогу, всматривался в темноту, ничего не видно. Я уж, подумал, что берлога пуста, покричал в отверстие, тишина, тут вспомнил про карманный фонарик, достал его, включил и вижу в полуметре от меня удивленные глаза мишки. Бросив фонарик, я не помню, как оказался на снегоходе. Дух перевел, только когда отъехал километра два от берлоги. А фонарик достался медведю, как трофей,– заразительно хохочет Сергей...



На следующий день, как и обещали синоптики, погода кардинально поменялась, солнечный безмятежный день сменился хмурым ветреным утром. Температура перешла на плюсовую, и из свинцовых облаков, которые сливались на горизонте со штормовым морем, шел мокрый снег. От безудержной палитры красок, так украшавших село накануне, не осталось и следа. В такие моменты я в корне не согласен со словами из песни «У природы нет плохой погоды...».
Но уже к вечеру Арктика решила смилостивиться и умерила свой нрав. Ветер стих, погода наладилась.



После обеда прилетел долгожданный вертолет, полчаса и мы в Каневке.



Очень красивое село на берегах живописной реки Югонька.
Еще час и на горизонте показались Ловозерские тундры, освещенные ярким солнцем. Правда, само Ловозеро оставалось под сенью рваных туч.

Озеро Любви и футбол по-саамски

Это место, еще не видя его, нарекают многие именно так, изменив одну букву.



Хоть вертолет прилетел уже, когда над этим старинным селом начали сгущаться сумерки, я первым делом посетил местный краеведческий музей саамской истории.



Саамские костюмы, макеты жилищ, чучела полярной фауны, камни с петроглифами.



История создания саамского алфавита, диорама с оленями и чумом.



Коллекция богатая, а еще очень познавательная экскурсия. Порадовал ассортимент сувениров: из кости и рога, из камня, из оленьего меха, брелоки, броши и серьги, магнитики.



Через райцентр протекает порожистая река Вирма, она вносит путаницу – извиваясь и петляя, нарушает индустриальную геометрию Ловозера.



Согласно одной из концепций, название реки происходит от соединения двух саамских слов – «верр», то есть «кровь» и «ма» – «родная земля».
Село отдаленно напоминает Венецию. Протоки озера проходят прямо него и почти у каждого жителя свой гаражный бокс с двумя выходами на сушу и на воду, где хранятся катера, лодки, снегоходы и машины.



Есть в селе еще кусочек приличной, но заброшенной набережной. Центральный, изрядно поржавевший мост украшен новыми ажурными фонарями.



Рядом огромный валун с памятной надписью «1574 год. Первое упоминание о Ловозёрском погосте».
Как выяснилось, речка не просто пересекает село. Она разделяет кольских саамов и пришлых коми-ижемцев. В середине девятнадцатого века, те спасаясь от эпидемий, откочевали с Большеземельской тундры.
История села Ловозеро – это история коренных жителей Кольского полуострова саамов-лопарей. Первые жители, охотники и рыболовы, появились здесь в VI-V тысячелетиях до нашей эры. Первое упоминание о ловозерцах обнаружили в писцовой книге Алая Михайлова, относится к 1574 году. Тогда, на берегах Ловозера существовало поселение Лоййяввр-сиййт (в переводе с саамского – «селение сильных у озера»). Ловозеро по-саамски звучит, как Луяввьр.
Саамы, или лопари, как их прозвали первые русские поселенцы полуострова, издревле разводили оленей, ловили рыбу, поклонялись духам леса, земли и воды. Шаманских кланов у саамов не существовало, каждый общался с духами самостоятельно. Эта странность стала причиной того, что эзотерики объявили саамов «народом особой посвященности». На улицах села до сих пор можно часто встретить человека в аутентичной саамской обуви – ярах и тоборках. Люди в национальных костюмах не вызывают здесь удивления – это рабочая одежда, она защищает от холода лучше новейших фабричных разработок. Впрочем, традиционная саамская одежда постепенно становится дефицитом – мастеров можно по пальцам пересчитать.
В местном кафе мне настоятельно рекомендовали попробовать саамское блюдо «явв» – наваристый мясной бульон, заправленный ржаной мукой и луком, который подается с мороженой вороникой.



На десерт плюшки с брусникой из местной пекарни и особенный напиток «пакула» – березовый настой из чаги, ягеля и секретных трав.



Дважды в году тихая жизнь саамов Ловозера становится достоянием мировой общественности. В последние выходные марта здесь проходит этап «Праздника Севера» - состязания по традиционным северным видам спорта: кто ловчее заарканит оленя, запряжет его, пройдет на лыжах по снегу, гонки на оленьих упряжках и снегоходах. Этот праздник – мероприятие серьезное, а вот «Саамские игры», открывающиеся в начале июня, имеют почти карнавальный оттенок. Например, борьба в полном зимнем саамском «обмундировании», в котором соперники похожи на меховых колобков или стрельба из арбалета кривыми болтами. Особенно много зрителей собирает саамский футбол на болоте. Чем больше кочек, тем лучше. Играют в саамский футбол только женщины. Правила почти такие же, как в обычном футболе. Однако есть жесткие условия – все женщины должны быть одеты в длинные до земли юбки. Мяч сшит из оленьей шкуры и набит мхом. Если дождь – мяч намокает и весит до пяти килограммов. Так что головой лучше не играть. Мяч нельзя брать руками, и, самое главное, нельзя прятать под подол. За это судья может показать желтую карточку или совсем удалить с поля. Вот такой саамский футбол. В России это пока любительский вид спорта малого народа, а в Финляндии, Швеции и Норвегии среди саамских команд уже проводятся официальные чемпионаты.

Пять времен года

В Ловозере я познакомился с Николаем – Мыкло по-саамски. За чашкой чая он вспоминает, что только в середине прошлого века у саамов появились обыкновенные резиновые сапоги. Раньше по болотам ходили в тоборках, которые промокали через полчаса. Для саамов резиновые сапоги стали не только «чудом цивилизации», избавившим от массы проблем, но и самой модной деталью туалета. Причем считалось, что чем длиннее голенище, тем солиднее человек. Даже на танцы в них ходили.
– В советское время все малые народности Севера пострадали. Кочевников лопарей расселили по поселкам, детишек забирали в интернаты. Смысл жизни и душу саамов, оленей обобществили. Еще горше пришлось во время репрессий, мужчин забирали по совершенно бредовым обвинениям, например, выдачи кому-то рыбных мест, – грустно рассказывает Мыкло. – К распаду СССР полторы тысячи российских саамов, как и прочие коренные народы нашего Севера, подошли в печальном состоянии: алкоголизм, ранняя смертность, утерянные представления о национальной самобытности. Саамское название столицы российских саамов, Лоййяввр-сиййт – тогда звучало как насмешка.



– А сейчас, многое изменилось?
– Да, сейчас многое поменялось. Обидно только, что саамская культура погибает, спасают не ее, а какой-то только что придуманный миф. Новоявленные патриоты высасывают из пальца саамские игрища, пляски, шаманские обряды, чего никогда не было. Причем занимаются этим те, кто в советское время запрещал нам разговаривать на саами, не считая нас, живущих в тундре, за людей. А ведь культура саамов – прежде всего оленеводство. Если время будет, поезжайте в Самь-сыйт на экскурсию, это недалеко отсюда. С виду она выглядит очень даже ничего. Там вам и знакомство с национальными строениями – чумами, и посещение аллеи заговоренных идолов, и катание на оленьих упряжках, снегоходах и еще много чего. Но реальность окажется весьма банальной. Деревня – это коммерческий проект, причем не до конца проработанный.
– А к вам приезжают саамы из других стран?



– В 1994 году у нас открылся Саамский национальный культурный центр. В течение девяти лет работа центра проходила в старом деревянном здании. Теперь Центр занимает красивое здание при въезде в село, стилизованное под чум. Там проходят различные встречи, конференции.
– Общаетесь на родном наречии?



– Саамский язык насчитывает много диалектов, в России было только четыре основных, сейчас осталось три. Один уже утерян. Старые саамы подшучивают друг над другом: «Я скорее чукчу пойму, чем тебя!»
– А, правда, что у саамов не четыре времени года?– спрашиваю своего собеседника.
– Да, мы считаем, что в Лапландии существуют: зима, весна, лето, осень и Каамос – таинственное время полярной ночи, которое длится с середины декабря до конца января.



Именно тогда днем здесь наступают волшебные синие сумерки, а по ночам небо озаряется таинственным северным сиянием, которое можно видеть при безоблачной погоде. В старину саамы считали, что в небе сияют снежинки, которые взметает в воздух своим магическим хвостом сказочная лисица, бегущая по своим делам далеко за горизонтом. А еще у нас есть свой Дед Мороз – Мунь Каллсы. Это лесной дух, который выручает заблудившихся в зимней чаще и тундре саамов...
Ловозерье – край удивительно богатый, светлый, населенный добрыми и работящими людьми. В этих местах чувствуешь, что Крайний Север и суровые условия жизни формирует особый характер.

P.S. Выражаю огромную благодарность всем, кто помогал выбраться на Большую Землю. Особенно жителям с. Сосновка.