Саянский Казыр на деревянном плоту. По следам пропавшей экспедиции Кошурникова 1942 года

Новосибирская группа водных туристов под руководством А.М. Сажнева, прошла на деревянном плоту по реке «Саянский Казыр», повторив маршрут пропавшей во время великой отечественной войны геодезической экспедиции Кошурникова. Как и в середине прошлого века, плот был сооружен из цельных сухих бревен, без единого гвоздя, при помощи лишь пилы и топора.

…Построена и дорога Абакан - Тайшет, на изысканиях которой погибли Александр Кошурников и его друзья. Молодые строители окрасили последние, венчающие дело рельсы суриком, торжественно состыковали их и пришили такими же белыми, "серебряными", костылями. Вдоль трассы во многих палатках и домах висел портрет первого ее изыскателя. И еще до начала
строительства было решено назвать самую большую станцию магистрали именем Кошурникова, а два соседних разъезда именами молодых инженеров, погибших с ним, - Журавлева и Стофато…. Владимир Чивилихин. Из книги: «Серебряные рельсы»

Одна безумная экспедиция

Довольно долго мы мечтали пройти Саянский Казыр на деревянном плоту, собирались, обсуждали, и каждый раз откладывали. Далеко ведь, сурово. По сей день это труднодоступные места. Надо нести запас пищи почти на месяц, палатки, снаряжение. Напролом через заваленную шквалами тайгу. Пешком, по старым затесам, как ходили здесь геодезические экспедиции прошлого века. Измеряя пройденное расстояние днями и неделями. И наконец мы решились.
Заброска нашей «Безумной экспедиции» в буквальном смысле происходила «на колесах урагана». Пара сотен километров через горы по каменным россыпям и булыжникам «с добрый телевизор» и еще сотка километров, просто и без затей по горной реке, прямо по руслу. Хорошо хоть встречное движение отсутствовало. Обычный трехосный Урал там не особо-то и справляется. Потому-то для удобства коммуникаций местными механиками-селекционерами и был выведен этот мастодонт – гибрид Урала и тягача баллистических ракет «ураган». Чудовище получилось очень внушительное! Пёрло оно, всех нас, вместе со всеми рюкзаками, прямо по реке без лишних остановок. Где-то на середине пути пришлось проехать насквозь через лесной пожар. Выслали вперед разведку, оказалось, вдоль дороги горит метров двести. Это ж пыль для моряка. Промчались насквозь и дальше поехали. Еще пять часов ночных гонок по реке, и мы на ручье каторжном, месте обитания подневольных золотоискателей поза-поза-прошлого века. Ночуем и ждем проводника с лошадьми. Утро мутное, небо затянуто плотной дымкой, похоже, вокруг горит тайга. Лошадок не видно, времени у нас завались, купаемся в ручье и ищем самородное золото. Вместо золотишка, откапываем более прозаические атрибуты каталажного быта – кандалы, кованые лопаты и кирки, обломки чугунного сита для просеивания породы. Кости старателей давно унесла река, а кандалы так и остались лежать в русле нераскованными.



На следующий день появляется наш проводник – «помощник местного шерифа», с лошадьми и огнестрельным карамультуком для усмирения медведей. Медведей в тайге больше чем гэстарбайтеров в столице. Они фланируют взад вперед и ковыряют барсучьи норы прямо на тропе, видать шибко мяска хочется.. В общем, грузим рюкзаки по коням и бодро шагаем на перевал переступая через дымящиеся кучки конских и медвежьих артефактов. Проходим за день больше тридцати километров, бродим бесконечные броды и вдоль цепочки озер, выдвигаемся к деревне Верх-Гутара, населенной тофами или тофаларами, немногочисленным народом одноименной горной страны. У нашего завхоза по прозвищу «заяц» таинственно пропадает полрюкзака вещей, сигаретки, сухари, каска… Настроение – падает на грунт, и завхоз сильно грешит на местных пацанят. Дескать стырили озорники, кому еще, кроме них. Утром отправляемся назад по тропе искать пропавшее заветное. Находим все – лошадь раструхала мешок с поклажей вдоль дороги, там, где тропа двоится и все идут параллельно. При виде своих трехнедельных запасов курева, завхоз пляшет лезгинку и опрометчиво обещает перецеловать всех сопливых вороватых пацанят в деревне. Всё бросаем, идем в деревню…
Проводник наш откровенно филонит, делает вид, что ловит коня «Васю», а сам по тихому смывается на национальный тофский праздник «Аргамчи-Ыры», очевидно, чтобы пасти местный контингент. Большой он человек – помощник участкового!
Погода хорошая, а мы бездельничаем. Гуляем по общинному пастбищу, гоняем коней от своего костра и контактируем с аборигенами тайги. Местные, обожествляют спирт. Пол-литра чудодейственной суспензии делают нас обладателями аж пяти килограмм сушённого мяса Изюбра ( олень такой). Поделили на всех, запрятали по рюкзакам и потихоньку жуем. Лепота!
На следующий день появился наш гид – многостаночник, пора в дорогу, пилить еще километров семьдесят.
Дальнейшая заброска проистекает под хроническим дождем, через перевал Федосеева, через плотные кипы облаков, бурелом, старые горельники и чудовищные завалы бревен – следы зимних лавин. Вскоре кончаются даже намеки на тропу и проводники делают «нам ручкой» вместе с лошадьми. А вокруг гипнотически волшебный лес-трава в рост человека, гигантские поваленные стволы, черные и мокро-блестящие, мох и камни. Шагающие люди кажутся не больше крошек-хоббитов. Спаси нас, волшебник Гендальф!
Теперь мы сами кони и челночим с рюкзаками через чертов мост. Перебираемся по поваленным деревьям на другую сторону каньона. Под ногами, пропасть как минимум в четыре оглобли, то есть по местным меркам бездонная.

В устье прямого Казыра, конец заброски. На заключительных километрах физически устали очень сильно, но время поджимает, пора наращивать темп. Отсюда уже можно начинать сплав по реке. Да здравствует водоплавающая экспедиция. Однако возникает проблема с лесом для деревянного плота. Правильного сушняка здесь не найти. Строим катамараны и сплавляемся ниже, искать лес для постройки.
Деревья для настоящего плота должны быть толстыми, ровными, сухими и условно легкими (читай: кедр, сосна, ель) Два дня бродим, рубим, пилим и носим до полного отупения головы. Плот рубится по старинной русской методе без единого гвоздя. Бревна запиливают пазами в ласточкин хвост и соединяют между собой гигантскими шпонками. Четырех с половиной метровые греби- из цельной ели. Лопасть, веретено, противовес- все выточено из цельного куска. День работы топором на каждую. Весит такой корабль из восьми бревен больше тонны, поэтому строится на реальном стапеле с направляющими для спуска на воду.



Хорошо, что с нами мастер старой школы плотогонного зодчества, известный конструктор сплавных штуковин Сажнев А.М. (Доцент). Он терпеливо, но твердо научает нас «родину любить». Строим разновидность плота с саянской подгребицей. Перепортив изрядное количество сухого леса, запасаемся плашками, клиньями, подушками и шпонками. Осталось расклинить все бревна, чтобы превратить этот гигантский фрагмент сарая в ударопрочный монолит. Мы снова пилим, рубим, и, наконец, отплываем.
Собственная плавучесть у «деревяшки» небольшая, поэтому перемещение на плоту напоминает экзотический танец. Больше двух на борт не собираться, один пришел - другой ушел. Гимнастические пируэты и изящные па.
Рем. аптечка для плота состоит: из запасной греби, двух шестов-ваг (вместо домкрата), топора и пилы «дружба-2». В порогах «деревяшка» ныряет как дельфин, косые валы запросто раскачивают ее и ставят на ребро. Экипаж в такие моменты пузырится рядом, под всплывая на спас-жилетах, всякий раз, лихорадочно карабкаясь обратно, опять и опять вылавливая из реки, отдельно плавающие ваги и запасную гребь.



Так незатейливо, но весело проходим пороги – первые и вторые щеки. В первых щеках косым сбоем струй плот заваливает почти вертикально, река смывает команду вместе с гребями. На входе во вторые щеки, наш плавучий забор попадает в резонанс, и на третьем валу ныряет так глубоко, что напрочь смывает пару с передней греби. Лишившись управления, плот летит на стену каньона. Пытаемся смягчить удар, изо всех сил работая задней гребью. Навал на скалу. Топит. Заливает. Крутит, и наконец, выплевывает плот и отдельно весь наш плавучий арсенал. А дождь все идет, вода прибывает, река потихоньку звереет. Исчезает изумрудная прозрачность омутов, поток наливается кроваво-глинистой мутью. Пороги при таком уровне воды гораздо мощнее и опаснее. Река напролом мчится через заломы и затопленные острова. Сила ее каждую ночь растет. Пропадают спокойные плесы и улова, на их местах нас караулят бурлящие котлы. Пороги, хотя и отделены друг от друга длинными прогонными участками, расслабляться не позволяют. Дождевой паводок набирает силу, река играючи вертит вырванные с корнями исполинские кедровые туши. Плывут по струе ошалевшие крысы и жабы.



Сходу падаем в заключительный «Гуляевский» порог - в эту воду довольно мощный, с катамарана - двойки смывает оператора и весло, но брошенная морковка достигает цели и спасательные работы завершаются прямо на ходу. Заключительная чалка происходит в деревне Гуляевке, затапливается банька на берегу, знакомства с местными и разговоры, и вот уже наш героический плот подарен «на дрова» гостеприимному таежнику Виктору.
Как и следовало ожидать, погода налаживается аккуратно к окончанию маршрута. А нам уже пора домой. В Новосибирск.

Текст и фото: Зюзюк Валентин.
Огромное спасибо мастеру плотогонного зодчества, Александру Михайловичу Сажневу!