Закамские посёлки ч.1
Закамские посёлки — собирательное название нескольких удалённых посёлков, затерявшихся в красивых таёжных лесах северо-востока Кайского края. Закамские — это значит за рекой Камой, что в своём стремительном течении взрезает часть Верхнекамского района, оставляя на том берегу, словно бы на острове, часть жилых поселений.
Сосновые боры с изобилием грибов, уютно устроившихся под сенью деревьев в мягком ковре беломошников, перемежаются там топкими торфяными болотами, по сезону усыпанными дикорастущей северной клюквой или морошкой. Быстрые лесные речки с прозрачным, местами каменистым дном и сотни песчаных дорожек будто паутиной оплетают эти северные леса.
Дальше только непролазная тайга, до обжитых мест пермяков и коми довольно далеко и не всегда можно проехать. Весной, когда разбирают временную переправу через Каму, связь с большой землёй осуществляется только лодочным сообщением и жители закамских посёлков остаются словно в ловушке на долгие недели половодья, что только способствует скорейшему запустению этой местности и уходу людей в более подходящие для жизни места.
Когда-то здесь кипела жизнь, работали могучие леспромхозы, занимаясь в промышленных масштабах лесозаготовкой для большой развивающейся родины. Дорог почти не было, лес вывозился по великому множеству ныне не существующих узкоколеек и далее с помощью молевого сплава отправлялся вниз по Каме для дальнейшей переработки вылавливающими его там, внизу, предприятиями.
Давно уж не слышно здесь мерного перестука колёсных пар на стыках рельс и грохота сцепов, нагруженных лесом, не раздаётся звонкий гудок мчащегося дизельного тепловозика.
Лес ещё возят автотранспортом, но это лишь крупицы от былого размаха и изобилия.
Посёлков раньше было больше, жили в них как вольные граждане великой державы, так и те, кого эта держава обрекла на кандалы в виде поперечной пилы, топорика или карапульки для сбора живицы, смолы из стволов сосен.
Теперь же их осталось пять, как пальцев на руке, и хоть времена расцвета уже давно прошли, а золотой век канул в Каме вместе с уплывшим в сплав лесом, но не совсем ещё захирели Чус и Ожмегово, Камский и Тупрунка, да и в Перерве ещё живёт несколько человек, что говорит о том, что суть человека — держаться за свои корни, и люди до последнего отчаянно не хотят уезжать и бросать отчий дом, а пока есть жители, будут стоять и посёлки.
Места там уж больно красивые, леса светлые, воздух свежий, оттого и бываю там каждый год по разным поводам и без. А в этот раз, заправив с вечера старенький но проворный «ИЖ-Планета-5″ с коляской, я и мой товарищ Борис отправились туда на выходные, да ещё с двумя ночёвками, задавшись целью побродить по посёлкам, пообщаться с старожилами, заснять, увидеть, ну и в промежутках посидеть у костерка на берегу речки, заедая водку мясом, а конфеты колбасой, отоспаться на свежем воздухе, повстречать рассветы на Каме и просто прокатиться в дружеской компании.
Дорогу по случаю подлатали, наставив хоть и не прочных, но на время спасающих от глубоких ям асфальтовых заплат. Доехали довольно быстро, два часа — и вот мы уже на берегу Камы, недалеко от посёлка Чус.
Пройдясь по вечно новому и в простонародье многострадальному чусовскому мосту, мы начинаем искать место для первой ночёвки, уже смеркается.
Кстати, про мост. Нельзя не упомянуть об одном из чудес Верхнекамья. В своё время советская власть не успела построить в этом месте капитальный мост, долгие годы пользовались понтоном, который убирали на зиму и половодье. В какой-то момент очередная понтонная переправа отжила свой век и не нашлось возможности приобрести или соорудить новую, и в ход пошёл деревянный низководный мост, с разборным на время паводка верхним настилом, на что ежегодно из бюджета района выделяются очень немалые деньги. Ну, а Кама — река строптивая и, как водится, не оправдывает ожиданий, смывая сваи, забитые в дно реки, — по один год даже все до единой. Но как бы то ни было, пусть порой и дольше чем хотелось бы, но мост вновь собирается по частям, и жители отрезанных рекой посёлков кипящей волной устремляются в район, седлая свои авто, ещё до паводка перегнанные на противоположный берег.
Мы же находим хорошее место для ночёвки на самом берегу, ставим палатку, разжигаем милый сердцу костерок, наливаем в стопочки веселящей душу слезы (по чуть — чуть, только для лучшего сна), достаём припасённые яства из тугих рюкзаков и за разговорами коротаем вечер.
Ночью местная молодёжь, видимо, справляла шабаш по соседству, валили лес на три бензопилы, судя по крикам — прыгали через костёр и боролись с зелёным змием почти до утра, но свежий воздух и усталость от дороги сморили нас, не смотря ни на что.
Рано утром, как только осеннее солнце стало проглядывать из за горизонта, мы вылезли из палатки и, не переставая дивиться красотой и блеском холодной росы на уже кое-где пожелтевшей листве, первым делом спустились к речке, чтобы умыться холодной водой. Собственно, вода тут не столь чиста и прозрачна, как в верховьях реки, играет роль соседство с торфяными болотами, но и далеко не такая как в низовьях, где рыба гниёт на ходу.
Напившись ароматного чая у потрескивающего костра, заводим мотоцикл и выезжаем.
Первый населённый пункт нашего путешествия — это посёлок Чус, что находится на противоположном берегу Камы, примерно в 70 километрах от точки нашего старта в райцентре Кирс.
Въезжаем на окраину посёлка. Народ в большинстве своём ещё спит или уже отправился по лесным делам, благо гриб и ягода нынче в цене, да и урожай их уродился.
Оставив железного коня у первого забора, идём исследовать посёлок.
Широкие и отгрейдированые улочки, местами покосившиеся, но ещё довольно крепкие заборы, двухквартирные деревянные домики, запустения не чувствуется, не смотря на почти отсутствующих в данный момент на улицах людей.
Привлекло внимание обилие старого автотранспорта, как на улицах, так и в огородах, причём часть ещё на ходу.
А уж что подивило, так это новёхонький современный грузовой автомобиль ГАЗ пожарной лесной охраны — будто бы с обложки глянцевого журнала предстал он нам.
Проходим мимо небольших местных магазинчиков, не сомневаясь, что цены здесь низкие и полки ломятся от разного рода дефицитных товаров, ведь леспромхоз, ведь снабжение… стоп, это пьеса из детства 25-летней давности.
Минуем детсад с большим и творчески построенным детским городком, школу с её красивым садом, полным цветов.
Всё это радует, ведь значит, что в будний день по посёлку разливается не только крик петухов поутру и лай дворовый кабыздохов, а звонкие ребячьи голоса несутся по округе, оглашая окрестности и вторя гулким эхом по соседним лесам, мол, не ушла ещё жизнь из Чуса.
Проходим разные конторы, где, по всей видимости, и сейчас в высоких кабинетах обитают ответственные товарищи, и неизменный красный телефон машет нам вслед.
Долго ли, коротко мы ещё скитаемся по улицам посёлка, но вот у большого общественного колодца встречаем местную жительницу. Женщина катит в железной тачке здоровую алюминиевую флягу, дабы наполнить её чистейшей колодезной водичкой.
Завязывается разговор, женщина очень радушно отвечает на наши вопросы, рассказывает о посёлке.
В былые годы он процветал, народу было куда больше, да и домов с улицами тоже, всё работало, кипело.
Было своё градообразующее предприятие — мощный Кайский леспромхоз (от которого и по сей день осталось то самое ОАО «Кай»), Илекская узкоколейная железная дорога, по которой вывозился лес вплоть до середины 1970-х годов.
Теперь же, как и везде в сельской периферии, всё потихоньку рушится, молодёжь уезжает, старики, отжив свой век, уходят, работы на всех не хватает. По некоторым сведениям, жителей в посёлке осталось человек 300 с небольшим гаком, много пенсионеров, мало молодых.
Но в этот солнечный день не хочется думать о плохом, вот и коровки, выгнанные хозяевами на выпас, потянулись к лесу, мотоцикл промчался, вздымая клубы пыли и неся молоденького паренька, нет, не за вином, а на рыбалку на Каму, за щурятами и окушками, петухи уже устали драть глотку и первые лесовозы потянулись в делянку.Встрепенулся посёлок ото сна, загудел многоголосьем жизни.
Наш же путь лежит дальше на восток, в глубь начинающихся здесь закамских сосновых боров, а широкая и ровная песчаная дорога подхватывает наш мотоцикл, и мы мчимся в свежести утра по лесам и долам к следующему пункту на карте.
Разогнались, конечно, хорошо, кроты траншею вырыли на идеально ровной до того дороге. Тряхнуло хорошо, в клубах пыли я успел заметить удаляющийся силуэт мотоцикла и спину Бориса, не сразу заметившего меня, уже сидящего не на сиденье сзади, а в той самой траншее посередь дороги. Ну ладно хоть заметил, а то бывало, и не спохватывался, вот так вывалив меня из седла.
Попутно заезжаем в ныне не существующий посёлок Красный Бор на берегу речки Чус.
Здесь раньше была Чусовская грибоварня и, более того, ещё в начале прошлого века отсюда осуществлялся сплав древесины.
Далее, свернув на юг с основного грейдера, катим по чуть заузившейся песчанке в сторону следующего посёлка — Ожмегово, что в километрах 20 с небольшим впереди.
Пересекаем по шатким полуразрушенным мостикам речки Чус и Кым с их бурным течением и красивыми поросшими разнолесьем берегами.
Ещё пара крутых поворотов, и мы уже на краю некогда большого, а ныне почти заброшенного лесного посёлка Ожмегово.
По преданию, назвали посёлок в честь некоего охотника, в стародавние времена жившего в этом месте.
Сам посёлок был основан в конце 1920 — начале 1930 годов как спецпоселение для репрессированных «кулаков».
Тут, собственно, жили, работали на лесозаготовке и умирали в тяжёлых условиях, строя путь в коммунизм, все не угодные советской власти элементы.
В годы войны сюда стали ссылать лиц немецкой национальности, живших до этого предположительно в Поволжье, а так же немцев, живших на Украине и других оккупированных фашистами территориях. Причём, некоторые из ссыльных с западных земель даже не говорили по-русски и имели чисто немецкие фамилии.
Был здесь и свой колхоз, снабжавший округу продукцией и, конечно же, велась лесозаготовка, отправляли лес по той же УЖД.
Теперь посёлок сильно захирел, сказалось не только то, что Кама преградила путь к большой земле, но и удалённость от других закамских посёлков и, главное, тупиковость — дальше только река да леса с болотами. Против прежних нескольких тысяч населения теперь осталось жить всего около 200 человек, и, самое печальное, после недавнего закрытия школы здесь совсем не осталось детей.
Многие улицы некогда большого посёлка просто заросли, а дома давно исчезли или стоят завалившись внутрь.
Там, где раньше были картофельные грядки, ныне поднялся трёхметровый молодой сосняк.
Приехали мы сюда в разгар дня, но народ в это время в большинстве своём отправился по лесам, побродив по полупустынным улочкам зашли в местный магазин.
Ну тут-то и нашли мы почти всех оставшихся сегодня в посёлке людей.
Места в уютном магазинчике хоть и немного, но весь ассортимент прекрасно вместился по полочкам, в том числе и вкуснейший хлеб, испечённый на пекарне, что стоит через дорогу.
Немало засмущав покупателей и продавца своими фотоаппаратами, мы купили пол-булки ржаного и вышли грызть его, ещё тёплый на улицу.
Там к нам присоединилась одна из покупательниц, пожилая общительная женщина. Пригласила к своему дому расположенному по соседству, угостила кваском на лавочке у калитки и мы долго и увлечённо общались.
Женщина эта ещё в пятидесятые приехала в посёлок, тогда здесь только началась пора расцвета. Работала электромонтёром всю свою жизнь, лазила с «когтями» по опорам ЛЭП, вешала провода. Вот разве подумаешь, что хрупкая женщина может заниматься такой работой, но как бы то ни было, ей есть чем гордиться и что вспомнить.
Попрощавшись с нашей приветливой собеседницей, мы двинулись дальше изучать широкие улочки посёлка.
В каких-то домах ещё живут, какие-то используют под дачу бывшие жители, переехавшие поближе к центру района, а третьи и вовсе пришли в упадок и захирели.
Проходим мимо почты — это, пожалуй, единственное из работающих здесь учреждений, кроме двух магазинчиков и пекарни с пилорамой. Аккуратный домик с закрытой по случаю выходного на замок дверью и неизменный красный телефон… уж больно они привлекают внимание.
По пути на реку попались старые тракторные грабли, которые я без тени сомнения и оседлал, правда, друг мой Боря что-то не захотел впрягаться и катать меня по посёлку, ну да ладно, станется с меня и фото на память.
Пройдя ещё немного, мы оказались на высоком, местами поросшем кустами берегу реки. Делая свой изгиб в этом месте, красавица Кама плавно несёт воды сквозь окрестные дремучие леса с их болотами и многочисленными озёрами-старицами. Вдали на песчаной косе виднеется стадо пасущихся молочных коровок, знать, держат ожмеговские ещё скотинку.
Раньше посёлок выходил к самой реке, теперь же с берега почти не видно оставшихся домов и улиц, но всё же одна улочка виднеется невдалеке, и приблизив крайний дом мощной оптикой, я вижу пожилую женщину с котомкой за спиной, неспешно поднимающуюся к околице родного посёлка, видимо, по грибочки сходила.
На обратном пути на улицах нам попадаются разного рода раритетные авто, частью самодельные, вышедшие из мастерских местных Кулибиных, а частью почти музейные экспонаты отечественного автопрома, обросшие коркой ржавчины и проросшие травой.
Некоторые из них ещё послужат хозяину, а другим уже никогда не поколесить по ухабистым дорожкам и остаётся лишь смиренно ждать своего часа, с каждым годом ржавея и всё больше превращаясь в рухлядь.
Подходим к центру посёлка. Что это, нам не послышалось? Нет, из-за угла действительно выбегает стайка ребятни и, звонкоголосьем оглашая окрестность, мчится мимо. Две девчушки лет десяти и паренёк помладше.
Нет, это не то что мы подумали, эти дети лишь приехали погостить на лето к бабушкам и дедушкам, а настанет осень — разлетятся кто куда.
Вот уже я,сломя голову, несусь по улице, завидев ещё двух сорванцов, катящих не что иное как педальный железный автомобиль ещё из моего детства… дожил родимый, не изоржавел на свалке.
Но вот уж давно как за полдень, и нам пора двигаться дальше. У самого мотоцикла за нами увлечённо наблюдает тот самый мальчуган лет шести, что чуть раньше гонялся за смеющимися и удирающими от него девчатами.
Парнишка смелый и рассудительный не по годам, подойдя, здоровается, расспрашивает нас обо всём и всё время добро улыбается. Мы, в свою очередь, не можем оставить парня без гостинцев, Борис достаёт из поклажи яблочко и вручает нашему новому другу.
И вот уже позади Ожмегово вместе с улыбающимся и машущим нам вслед мальчишкой, оставшимся в памяти.
Попетляв пару десятков километров в обратном направлении, выехали опять на главную широкую грунтовку, но свернули уже к востоку и северу, в сторону самых дальних посёлков района — Камского, Перервы и Тупрунки.....(продолжение в ч.2)
Сосновые боры с изобилием грибов, уютно устроившихся под сенью деревьев в мягком ковре беломошников, перемежаются там топкими торфяными болотами, по сезону усыпанными дикорастущей северной клюквой или морошкой. Быстрые лесные речки с прозрачным, местами каменистым дном и сотни песчаных дорожек будто паутиной оплетают эти северные леса.
Дальше только непролазная тайга, до обжитых мест пермяков и коми довольно далеко и не всегда можно проехать. Весной, когда разбирают временную переправу через Каму, связь с большой землёй осуществляется только лодочным сообщением и жители закамских посёлков остаются словно в ловушке на долгие недели половодья, что только способствует скорейшему запустению этой местности и уходу людей в более подходящие для жизни места.
Когда-то здесь кипела жизнь, работали могучие леспромхозы, занимаясь в промышленных масштабах лесозаготовкой для большой развивающейся родины. Дорог почти не было, лес вывозился по великому множеству ныне не существующих узкоколеек и далее с помощью молевого сплава отправлялся вниз по Каме для дальнейшей переработки вылавливающими его там, внизу, предприятиями.
Давно уж не слышно здесь мерного перестука колёсных пар на стыках рельс и грохота сцепов, нагруженных лесом, не раздаётся звонкий гудок мчащегося дизельного тепловозика.
Лес ещё возят автотранспортом, но это лишь крупицы от былого размаха и изобилия.
Посёлков раньше было больше, жили в них как вольные граждане великой державы, так и те, кого эта держава обрекла на кандалы в виде поперечной пилы, топорика или карапульки для сбора живицы, смолы из стволов сосен.
Теперь же их осталось пять, как пальцев на руке, и хоть времена расцвета уже давно прошли, а золотой век канул в Каме вместе с уплывшим в сплав лесом, но не совсем ещё захирели Чус и Ожмегово, Камский и Тупрунка, да и в Перерве ещё живёт несколько человек, что говорит о том, что суть человека — держаться за свои корни, и люди до последнего отчаянно не хотят уезжать и бросать отчий дом, а пока есть жители, будут стоять и посёлки.
Места там уж больно красивые, леса светлые, воздух свежий, оттого и бываю там каждый год по разным поводам и без. А в этот раз, заправив с вечера старенький но проворный «ИЖ-Планета-5″ с коляской, я и мой товарищ Борис отправились туда на выходные, да ещё с двумя ночёвками, задавшись целью побродить по посёлкам, пообщаться с старожилами, заснять, увидеть, ну и в промежутках посидеть у костерка на берегу речки, заедая водку мясом, а конфеты колбасой, отоспаться на свежем воздухе, повстречать рассветы на Каме и просто прокатиться в дружеской компании.
Дорогу по случаю подлатали, наставив хоть и не прочных, но на время спасающих от глубоких ям асфальтовых заплат. Доехали довольно быстро, два часа — и вот мы уже на берегу Камы, недалеко от посёлка Чус.
Пройдясь по вечно новому и в простонародье многострадальному чусовскому мосту, мы начинаем искать место для первой ночёвки, уже смеркается.
Кстати, про мост. Нельзя не упомянуть об одном из чудес Верхнекамья. В своё время советская власть не успела построить в этом месте капитальный мост, долгие годы пользовались понтоном, который убирали на зиму и половодье. В какой-то момент очередная понтонная переправа отжила свой век и не нашлось возможности приобрести или соорудить новую, и в ход пошёл деревянный низководный мост, с разборным на время паводка верхним настилом, на что ежегодно из бюджета района выделяются очень немалые деньги. Ну, а Кама — река строптивая и, как водится, не оправдывает ожиданий, смывая сваи, забитые в дно реки, — по один год даже все до единой. Но как бы то ни было, пусть порой и дольше чем хотелось бы, но мост вновь собирается по частям, и жители отрезанных рекой посёлков кипящей волной устремляются в район, седлая свои авто, ещё до паводка перегнанные на противоположный берег.
Мы же находим хорошее место для ночёвки на самом берегу, ставим палатку, разжигаем милый сердцу костерок, наливаем в стопочки веселящей душу слезы (по чуть — чуть, только для лучшего сна), достаём припасённые яства из тугих рюкзаков и за разговорами коротаем вечер.
Ночью местная молодёжь, видимо, справляла шабаш по соседству, валили лес на три бензопилы, судя по крикам — прыгали через костёр и боролись с зелёным змием почти до утра, но свежий воздух и усталость от дороги сморили нас, не смотря ни на что.
Рано утром, как только осеннее солнце стало проглядывать из за горизонта, мы вылезли из палатки и, не переставая дивиться красотой и блеском холодной росы на уже кое-где пожелтевшей листве, первым делом спустились к речке, чтобы умыться холодной водой. Собственно, вода тут не столь чиста и прозрачна, как в верховьях реки, играет роль соседство с торфяными болотами, но и далеко не такая как в низовьях, где рыба гниёт на ходу.
Напившись ароматного чая у потрескивающего костра, заводим мотоцикл и выезжаем.
Первый населённый пункт нашего путешествия — это посёлок Чус, что находится на противоположном берегу Камы, примерно в 70 километрах от точки нашего старта в райцентре Кирс.
Въезжаем на окраину посёлка. Народ в большинстве своём ещё спит или уже отправился по лесным делам, благо гриб и ягода нынче в цене, да и урожай их уродился.
Оставив железного коня у первого забора, идём исследовать посёлок.
Широкие и отгрейдированые улочки, местами покосившиеся, но ещё довольно крепкие заборы, двухквартирные деревянные домики, запустения не чувствуется, не смотря на почти отсутствующих в данный момент на улицах людей.
Привлекло внимание обилие старого автотранспорта, как на улицах, так и в огородах, причём часть ещё на ходу.
А уж что подивило, так это новёхонький современный грузовой автомобиль ГАЗ пожарной лесной охраны — будто бы с обложки глянцевого журнала предстал он нам.
Проходим мимо небольших местных магазинчиков, не сомневаясь, что цены здесь низкие и полки ломятся от разного рода дефицитных товаров, ведь леспромхоз, ведь снабжение… стоп, это пьеса из детства 25-летней давности.
Минуем детсад с большим и творчески построенным детским городком, школу с её красивым садом, полным цветов.
Всё это радует, ведь значит, что в будний день по посёлку разливается не только крик петухов поутру и лай дворовый кабыздохов, а звонкие ребячьи голоса несутся по округе, оглашая окрестности и вторя гулким эхом по соседним лесам, мол, не ушла ещё жизнь из Чуса.
Проходим разные конторы, где, по всей видимости, и сейчас в высоких кабинетах обитают ответственные товарищи, и неизменный красный телефон машет нам вслед.
Долго ли, коротко мы ещё скитаемся по улицам посёлка, но вот у большого общественного колодца встречаем местную жительницу. Женщина катит в железной тачке здоровую алюминиевую флягу, дабы наполнить её чистейшей колодезной водичкой.
Завязывается разговор, женщина очень радушно отвечает на наши вопросы, рассказывает о посёлке.
В былые годы он процветал, народу было куда больше, да и домов с улицами тоже, всё работало, кипело.
Было своё градообразующее предприятие — мощный Кайский леспромхоз (от которого и по сей день осталось то самое ОАО «Кай»), Илекская узкоколейная железная дорога, по которой вывозился лес вплоть до середины 1970-х годов.
Теперь же, как и везде в сельской периферии, всё потихоньку рушится, молодёжь уезжает, старики, отжив свой век, уходят, работы на всех не хватает. По некоторым сведениям, жителей в посёлке осталось человек 300 с небольшим гаком, много пенсионеров, мало молодых.
Но в этот солнечный день не хочется думать о плохом, вот и коровки, выгнанные хозяевами на выпас, потянулись к лесу, мотоцикл промчался, вздымая клубы пыли и неся молоденького паренька, нет, не за вином, а на рыбалку на Каму, за щурятами и окушками, петухи уже устали драть глотку и первые лесовозы потянулись в делянку.Встрепенулся посёлок ото сна, загудел многоголосьем жизни.
Наш же путь лежит дальше на восток, в глубь начинающихся здесь закамских сосновых боров, а широкая и ровная песчаная дорога подхватывает наш мотоцикл, и мы мчимся в свежести утра по лесам и долам к следующему пункту на карте.
Разогнались, конечно, хорошо, кроты траншею вырыли на идеально ровной до того дороге. Тряхнуло хорошо, в клубах пыли я успел заметить удаляющийся силуэт мотоцикла и спину Бориса, не сразу заметившего меня, уже сидящего не на сиденье сзади, а в той самой траншее посередь дороги. Ну ладно хоть заметил, а то бывало, и не спохватывался, вот так вывалив меня из седла.
Попутно заезжаем в ныне не существующий посёлок Красный Бор на берегу речки Чус.
Здесь раньше была Чусовская грибоварня и, более того, ещё в начале прошлого века отсюда осуществлялся сплав древесины.
Далее, свернув на юг с основного грейдера, катим по чуть заузившейся песчанке в сторону следующего посёлка — Ожмегово, что в километрах 20 с небольшим впереди.
Пересекаем по шатким полуразрушенным мостикам речки Чус и Кым с их бурным течением и красивыми поросшими разнолесьем берегами.
Ещё пара крутых поворотов, и мы уже на краю некогда большого, а ныне почти заброшенного лесного посёлка Ожмегово.
По преданию, назвали посёлок в честь некоего охотника, в стародавние времена жившего в этом месте.
Сам посёлок был основан в конце 1920 — начале 1930 годов как спецпоселение для репрессированных «кулаков».
Тут, собственно, жили, работали на лесозаготовке и умирали в тяжёлых условиях, строя путь в коммунизм, все не угодные советской власти элементы.
В годы войны сюда стали ссылать лиц немецкой национальности, живших до этого предположительно в Поволжье, а так же немцев, живших на Украине и других оккупированных фашистами территориях. Причём, некоторые из ссыльных с западных земель даже не говорили по-русски и имели чисто немецкие фамилии.
Был здесь и свой колхоз, снабжавший округу продукцией и, конечно же, велась лесозаготовка, отправляли лес по той же УЖД.
Теперь посёлок сильно захирел, сказалось не только то, что Кама преградила путь к большой земле, но и удалённость от других закамских посёлков и, главное, тупиковость — дальше только река да леса с болотами. Против прежних нескольких тысяч населения теперь осталось жить всего около 200 человек, и, самое печальное, после недавнего закрытия школы здесь совсем не осталось детей.
Многие улицы некогда большого посёлка просто заросли, а дома давно исчезли или стоят завалившись внутрь.
Там, где раньше были картофельные грядки, ныне поднялся трёхметровый молодой сосняк.
Приехали мы сюда в разгар дня, но народ в это время в большинстве своём отправился по лесам, побродив по полупустынным улочкам зашли в местный магазин.
Ну тут-то и нашли мы почти всех оставшихся сегодня в посёлке людей.
Места в уютном магазинчике хоть и немного, но весь ассортимент прекрасно вместился по полочкам, в том числе и вкуснейший хлеб, испечённый на пекарне, что стоит через дорогу.
Немало засмущав покупателей и продавца своими фотоаппаратами, мы купили пол-булки ржаного и вышли грызть его, ещё тёплый на улицу.
Там к нам присоединилась одна из покупательниц, пожилая общительная женщина. Пригласила к своему дому расположенному по соседству, угостила кваском на лавочке у калитки и мы долго и увлечённо общались.
Женщина эта ещё в пятидесятые приехала в посёлок, тогда здесь только началась пора расцвета. Работала электромонтёром всю свою жизнь, лазила с «когтями» по опорам ЛЭП, вешала провода. Вот разве подумаешь, что хрупкая женщина может заниматься такой работой, но как бы то ни было, ей есть чем гордиться и что вспомнить.
Попрощавшись с нашей приветливой собеседницей, мы двинулись дальше изучать широкие улочки посёлка.
В каких-то домах ещё живут, какие-то используют под дачу бывшие жители, переехавшие поближе к центру района, а третьи и вовсе пришли в упадок и захирели.
Проходим мимо почты — это, пожалуй, единственное из работающих здесь учреждений, кроме двух магазинчиков и пекарни с пилорамой. Аккуратный домик с закрытой по случаю выходного на замок дверью и неизменный красный телефон… уж больно они привлекают внимание.
По пути на реку попались старые тракторные грабли, которые я без тени сомнения и оседлал, правда, друг мой Боря что-то не захотел впрягаться и катать меня по посёлку, ну да ладно, станется с меня и фото на память.
Пройдя ещё немного, мы оказались на высоком, местами поросшем кустами берегу реки. Делая свой изгиб в этом месте, красавица Кама плавно несёт воды сквозь окрестные дремучие леса с их болотами и многочисленными озёрами-старицами. Вдали на песчаной косе виднеется стадо пасущихся молочных коровок, знать, держат ожмеговские ещё скотинку.
Раньше посёлок выходил к самой реке, теперь же с берега почти не видно оставшихся домов и улиц, но всё же одна улочка виднеется невдалеке, и приблизив крайний дом мощной оптикой, я вижу пожилую женщину с котомкой за спиной, неспешно поднимающуюся к околице родного посёлка, видимо, по грибочки сходила.
На обратном пути на улицах нам попадаются разного рода раритетные авто, частью самодельные, вышедшие из мастерских местных Кулибиных, а частью почти музейные экспонаты отечественного автопрома, обросшие коркой ржавчины и проросшие травой.
Некоторые из них ещё послужат хозяину, а другим уже никогда не поколесить по ухабистым дорожкам и остаётся лишь смиренно ждать своего часа, с каждым годом ржавея и всё больше превращаясь в рухлядь.
Подходим к центру посёлка. Что это, нам не послышалось? Нет, из-за угла действительно выбегает стайка ребятни и, звонкоголосьем оглашая окрестность, мчится мимо. Две девчушки лет десяти и паренёк помладше.
Нет, это не то что мы подумали, эти дети лишь приехали погостить на лето к бабушкам и дедушкам, а настанет осень — разлетятся кто куда.
Вот уже я,сломя голову, несусь по улице, завидев ещё двух сорванцов, катящих не что иное как педальный железный автомобиль ещё из моего детства… дожил родимый, не изоржавел на свалке.
Но вот уж давно как за полдень, и нам пора двигаться дальше. У самого мотоцикла за нами увлечённо наблюдает тот самый мальчуган лет шести, что чуть раньше гонялся за смеющимися и удирающими от него девчатами.
Парнишка смелый и рассудительный не по годам, подойдя, здоровается, расспрашивает нас обо всём и всё время добро улыбается. Мы, в свою очередь, не можем оставить парня без гостинцев, Борис достаёт из поклажи яблочко и вручает нашему новому другу.
И вот уже позади Ожмегово вместе с улыбающимся и машущим нам вслед мальчишкой, оставшимся в памяти.
Попетляв пару десятков километров в обратном направлении, выехали опять на главную широкую грунтовку, но свернули уже к востоку и северу, в сторону самых дальних посёлков района — Камского, Перервы и Тупрунки.....(продолжение в ч.2)
Читайте также
