Перевал ( Окончание )

Утром туман рассеялся и клубился лишь над долиной, скрывая её пеленой, молочной и рваной, из которой торчали острыми пиками макушки елей и пихт. Сочные белые облака безмятежно висели в царственной тишине синего небосвода, не мешая яркому солнцу освещать окрестные каменистые склоны. Всю ночь проклинали мы место нашей стоянки, ворочаясь на камнях, торчавших из-под палатки, а сейчас с первобытным восторгом взирали на открывшееся великолепие. Мы находились как раз на границе между тайгой и безмолвным миром камней. Граница эта являла собой узкую полосу редколесья с тощими, замученными высотой деревцами. Ниже её, укрытая рассветным туманом, таилась тайга, а сверху подступали вплотную каменные пирамиды, чьи вершины едва не касались солнца. В Артёме проснулся фотограф:
- С перевала сейчас замечательный вид. Хорошие получились бы кадры.
- Хочешь забраться? – кивая на склон, по которому спускались вчера, спросил Ёрик.
Артём, продолжая смотреть наверх, с усмешкой ответил:
- Пожалуй, что нет.
- Не переживай, – успокоил я друга, – у тебя ещё будет возможность поснимать горный пейзаж. Дойдём до стрелки, и снова полезем в горы.

Но такая возможность ему не представилась. На следующий день, ближе к обеду, наша группа достигла стрелки – места, где Топо впадает в главную реку района – Томпуду. Здесь уже бродят туристы. Сплавляются на катамаранах. Они поднимаются от бухты Аяя, что на Байкале, выходят к Томпуде и сплывают по ней до устья, расположенного километрах в шестидесяти южнее Аяи. Красивый маршрут, жемчужиной которого считается горное озеро Фролиха. Мы же намеревались от стрелки подниматься по Томпуде и мимо Фролихи выходить к Байкалу, к той самой бухте Аяя, что поражает своей красотой и притягивает множество разного люда. Но мы к ней как-то «не притянулись».

- Ого, затяжной подъёмчик! – Артём смотрел в сторону гор, туда, откуда стремительным бурным потоком неслась Томпуда. – Я на своём протезе весь день карабкаться буду.

Мы только что вышли к стрелке и сейчас рассматривали обстановку. Вчера, спустившись в долину и поплутав в дремучем подлеске, мы, как это часто бывает в тайге, совершенно внезапно нашли тропу, близкую по своему состоянию к идеальной.
- Оп-па, – обрадовался я тогда, – вот это асфальт!

Вскоре тропа привела на поляну, такую живописную в окружении вековых елей, что все разом захотели посидеть у костра, попить чаю. Вчерашний день дался непросто: блуждания в тумане, тяжёлый, опасный спуск, почти бессонная ночь. С утра встали – бодряк! Настроение на всю катушку. В долину махом скатились. Тропу нашли, так вообще побежали. А за чаем, смотрю, поплыли. Неохота идти. А полянка-то – прелесть! И спешить некуда. Так и остались там до утра.



А с утра по тропе, непривычно лихо, отсчитывали таёжные километры. Бежали весело, без отдыха. Казалось тогда, что тропа больше не потеряется, что все трудности остались за перевалом, а впереди нас ждёт спокойный размеренный отдых. О, неисправимый оптимизм! Заставил поверить, что отдых мы уже заслужили. Но Высшие Силы распорядились иначе, подарив нам пока лишь короткое отдохновение в виде прекрасной тропы, приведшей нас к редкому, по своей красоте, месту, в котором сумасшедшая Топо встречалась с неистовой Томпудой.

Переправа

Бывают такие места, особенные. Они навсегда остаются в памяти. Другие забудутся или как-то поблекнут в воспоминаниях, слившись во что-то одно, из чего потом, устремляя взгляд в прошлое, трудно будет выделить отдельные эпизоды, связанные с тем или иным местом. Всё это станет казаться чем-то друг на друга похожим. Но в каждом походе обязательно попадаешь в места яркие и неповторимые, которые сразу всплывают в сознании, когда начинаешь ретроспективно прокручивать плёнку. Ту самую, – уникальную плёнку своей памяти. И именно эти места, воспоминания о них, порой не дают спать спокойно в уютных постелях, и каждый раз заставляют собирать свой рюкзак, и отправляться в неведомое. Бывают такие места. И, во истину, счастлив тот, кто их видел!

Таким было место на склоне, среди того редколесья, где ранним утром, сидя возле огромной лежащей берёзы, я испытал абсолютное счастье, ощутив себя первопроходцем. Хотелось мне верить тогда, что до нас не ступала здесь нога человека. И я верил! И плевать, если это не так! Пройдут годы, но того ощущения я никогда не забуду.

Таким местом являлась и стрелка. Две реки – ярко синяя Томпуда и изумрудная Топо, плотно зажатые горными склонами, сходились здесь под острым углом и, вдрызг разбивая свои воды о камни, устремлялись единым потоком к Байкалу.



Потрясающее место! Мощное! Недаром его облюбовали туристы. На открытой поляне, что раскинулась вдоль берегов обеих таёжных красавиц, находилась роскошного вида стоянка. Сложенный из брёвен квадратом бивак с кострищем посередине, расчищенные для палаток площадки, запас сухих дров и натянутая между деревьев верёвка для просушки вещей. Целая база. Вставай, и живи! Радужную картину дополняла жара, вернувшаяся на просторы Восточной Сибири. На перевале нас мочил дождь. Сегодня вся одежда промокла от пота. Натянутая верёвка пришлась очень кстати. Да и глупо уходить от такой поляны. Решено: остаёмся до завтра.

- Такой шикарной стоянки у нас ещё не было, – восхищался Ёрик. Он уже поставил свою палатку и теперь загорал, раздевшись до неприличия.
Я закончил с нашей палаткой и подошёл к кострищу. Угли в нём ещё не остыли.
- Парни, – прокричал я, – тут ещё с утра были люди!
Артём возвращался из леса, неся к костру кривую, как турецкая сабля, корягу. Скинув её на землю, он коснулся углей и поморщился:
- Входим в зону активного туризма.
- Ну, вряд ли уж такого активного, – возразил я. – Для массового туриста слишком глухие места.
- Всё равно, – Артём огляделся по сторонам, – теперь мы в тайге не одни.
- Слышь, нудист, – повернулся я в сторону Ёрика, – мы теперь в тайге не одни, а ты тут трясёшь причиндалами.
- Да, пофиг, – Ёрик блаженствовал.
- А, ну, щас группа, какая приплывёт, – не отставал я от него. – А там бабы…
- Было бы круто! – оскалился Ёрик. – Я бы с ними вмиг познакомился!
- Имей в виду, – усмехнулся Артём, – когда ихние мужики начнут с тобой знакомиться, я впрягаться не стану!

Этот день стал самым весёлым и беззаботным за всё время похода. Мы купались и загорали, праздно шатаясь туда-сюда по поляне, или вдоль берегов, радуясь тому, что не надо никуда идти, переть на себе рюкзак, обливаться потом и сбивать до мозолей несчастные наши ноги. Одним словом, всё было так, как представляют себе это люди, чей «походный» опыт сводится к ночным посиделкам возле костра где-нибудь в паре километрах от города, куда ещё в школе водила их вместе с классом учительница при поддержке двух строгих пап из родительского комитета. Когда я возвращаюсь из очередного похода, такие люди обычно спрашивают меня: « Ну, что? Как отдохнул? ». Этот вопрос неизменно веселит нас с Артёмом в моменты, когда на маршруте особенно тяжко. Стоишь на каком-нибудь горном склоне. Сил уже нет, а до верха, как до Китая. С неба снег с дождём, в ушах ветер свистит, спину ломит – ну, всё плохо! И тут кто-нибудь, глядя в глаза другому, ехидно так говорит: « Ну, что? Как отдохнул? ». Всегда помогает!

Но вернёмся к рассказу. Прекрасный день подошёл к концу. Вечером собрались на совет. Как положено, возле костра. Даже Тайгер присутствовал. Решался вопрос: идти запланированным маршрутом или изменить курс. В первом случае – лезть в горы. Во втором – уйти по Томпуде до Байкала. Вопрос зародился ещё вчера. Причиной явилась тропа, позволившая нам легко пробежать последние километры.

- Зачем подниматься в горы, – вопрошал Ёрик, – если теперь у нас есть тропа, и мы без труда дойдём до Байкала?

Резонно. Особенно в нашем случае, когда один хромает, второй прихрамывает, а третьего к горам вообще лучше не подпускать. Куда же пойти? Сердце звало в горы, здравый смысл – уйти вниз по реке. В результате победил разум. Тропа стала решающим аргументом. В горах ещё неизвестно как, а тут вот она – проторённая дорожка. Зачем усложнять себе жизнь?

Если б мы знали, что за рекой тропа пропадает, и там начинается очередной таёжный кошмар, то прислушались бы к голосу сердца. Но, тропа! Магическое влияние оказывала она на нас в том походе. Находилась, терялась, вводила в заблуждение и вселяла надежду. Вот и тогда поверили мы, что эта тропа приведёт нас к Байкалу. Лучше бы выбрали горы. Хотя, кто его знает, как оно лучше.

Согласно карте, в месте слияния Топо и Томпуды, тропа уходила на левый берег. Затем, километров этак через двадцать, возле устья одного из притоков, возвращалась обратно. Мы стояли на правом берегу, и утро десятого дня началось с переправы. Чтобы два раза не форсировать реку, переправляться решили выше слияния. В паре сотен шагов от стрелки выбрали место для брода. Ниже начинался порог с бурлящей водой и огромными валунами. Переходить там – безумие. Но и здесь всё оказалось не просто. Я, вооружившись двумя палками, сунулся было в воду, но почти тут же вернулся на берег.



- Не вариант, – подвёл я итог этой своей попытке. – Запросто смоет и размажет о камни.
Артём вопросительно посмотрел на меня:
- Будем натягивать переправу?
- Это как? – не понял Ёрик, о чём идёт речь.
- Сейчас увидишь, – сказал я, освобождаясь от рюкзака.

Мы всегда берём с собой кое-что из альпинистского снаряжения. В этот раз взяли по минимуму: простенькую скалолазную обвязку, репшнур и три дюралевых карабина. Для гор, разумеется, маловато, но для организации переправы вполне достаточно. У нас было два репшнура: тридцать метров «шестёрки» и двадцать «четвёрки». Ширина Топо не более двадцати метров, но на другом берегу каменистый пляж и до первых деревьев ещё где-то столько же.

- Должно хватить, – прикидывал расстояние Артём, привязывая реп за ближайшую к воде лиственницу.

Я надевал обвязку. Мне предстояло идти первым и установить переправу. Снимать её будет Артём. Ёрик прокатится пассажиром. Сейчас он недоверчиво наблюдал за нашими приготовлениями:
- Может, лучше дерево срубим? Держась за него, перейдём…
- Боишься, лесоруб?
- Не доверяю я вашей верёвочке.
- Зря…

Артём закончил с навеской и протянул мне свободный конец репа, на котором я завязал узел и вщёлкнул в него карабин. Карабин пристигнул к обвязке. Страховка готова. Можно и начинать.

Тут прибежал Тайгер. Он давно понял, что мы собираемся переходить реку, и бегал вдоль берега в поисках места, где-бы ему переплыть. Время от времени он кидался в воду, но сразу выскакивал обратно. Инстинкт подсказывал таёжному псу, что с таким бурным потоком ему не справиться. Бедняга пребывал в отчаянии. Жалобно поскуливая, он с надеждой взирал на нас, и в его взгляде читался вопрос: «Неужели вы меня бросите?».

- Что будем делать с Тайгером? – спросил Артём, показывая на собаку.
Я поднял палки, приготовленные для перехода:
- После… не до него пока. Давайте уже начинать.

Я подошёл к воде. Река с диким грохотом неслась под уклон, пенясь в местах, где над её поверхностью выставлялись, отшлифованные за века, верхушки каменных глыб. Каждая из таких глыб представляла препятствие и опасность одновременно. Я мысленно проложил курс и ринулся в воду. Сразу почувствовал, как натянулся реп. Парни страховали надёжно. Я продвигался вперёд, упираясь палками в каменистое дно и преодолевая мощный напор течения. Вот уже середина. Половина есть. Глубина по пояс… Нормально. Глыба! Обойдём её справа. А вот и берег. Не так всё и страшно. Теперь привязать реп и обратно. С рюкзаком переходить не рискнул. С ним, конечно, устойчивей, зато, если свалишься, подняться будет труднее. Взял только маленький рюкзачок, куда положил второй реп. Вот его и привязал к дереву. Затем связал меж собой оба репика и дал знак Артёму. Он отвязал реп от лиственницы и, натянув его как можно туже, закрепил снова. Переправа готова. Держась за неё, я вернулся обратно.

- Ну, ты, молодцом! – радостным возгласом встретил меня Артём, – даже не споткнулся ни разу.
- Оказалось проще, чем я думал.
Я снял обвязку и протянул её Ёрику, но прежде, чем он взял её, опомнился:
- Тебе она не понадобится. Надевай рюкзак. Твоя очередь.

Меня немного трясло. То ли от холода – вода в реке ледяная, то ли от избытка адреналина – первому, как ни крути, всегда страшнее. Костёр бы не помешал, и я сказал Ёрику, когда тот приготовился:
- Как переправишься, разведи там костёр. Обсушимся после купания.
- Ладно, – он направился к берегу.
- Подожди, – окликнул его Артём. – Сейчас я тебе одну приспособу сделаю.

Он достал из лежащего рядом мешка со всякой походной мелочью короткий кусок репшнура и связал из него небольшую петлю. Потом подошёл к натянутой переправе и схватывающим узлом повязал на неё эту петлю. Получилась своего рода ручка, за которою можно держаться.

- Вот, – показал он Ёрику, – просовываешь руку в петлю и идёшь. Только узел не забывай вперёд двигать.
- Понял, – сказал Ёрик и сунул левую руку в петлю. В правой руке он держал посох.
- Эх, переправа, переправа – берег левый, берег правый, – процитировал он и шагнул в воду.

Вскоре Ёрик стоял на другом берегу.
- Первый есть! – сказал я и повернулся к стоящему рядом Артёму. – Ваш выход, маэстро!
Артём с рюкзаком переправился на другой берег и налегке вернулся обратно.
- Холодна водица, – поёживаясь, он подошёл к лиственнице, где я его дожидался.
- Понравилось?
- Нормально.
К нам снова подбежал Тайгер. Пёс находился в панике, понимая, что мы уйдём без него.
- Что будем делать с Тайгером? – снова спросил Артём, гладя собаку по голове.
- А что с ним сделаешь? – вопросом на вопрос ответил я.
Артём продолжал гладить пса, приговаривая при этом:
- Ну, Тайгер, всё хорошо. Мы тебя не бросим.
Пёс смотрел на него преданными глазами и, не переставая поскуливать, крутил своим пушистым, совсем как у лайки, хвостом.
- Зачем ты его обманываешь?
Я пошёл за своим рюкзаком и, надевая его, продолжил:
- Эту реку ему не переплыть, переносить его на руках опасно. А вдруг уронишь? Тогда псу конец. Пусть возвращается, он и так нас достаточно проводил. Пришло время прощаться.
- Можно перенести в рюкзаке, – не унимался Артём.
- Можно, но это ещё плюс две ходки. Думаешь, он того стоит?
- Думаешь, нет?
- Уверен, что нет.

Я встречал подобных собак. Это особая порода. Таёжные. Независимые. Такие еду себе сами добудут, хотя и не откажутся от угощения. Но только если человек сам предложит. Выпрашивать подачку не станут. Гордые! Эти псы редко бывают, преданны человеку. Понятия не имеют о собачьей верности. Пойдут в тайгу за любым первым-встречным. Забудут про хозяина, а потом и про первого-встречного. Про всё забудут, кроме тайги и охоты. Такие собаки.

Таким же был Тайгер. Я подошёл к нему и потрепал по загривку. Меня забавлял этот пёс, но расставался я с ним без сожаления:
- Ну, парень, прощай. Вертайся в посёлок, тебя там уже обыскались.

Я перешёл на другой берег и стал высматривать Ёрика. Тот сидел на опушке леса, и его скрывали деревья. Только дым от костра указывал место, где он сейчас находился. Я сходил за ним и, вернувшись вдвоём, мы приготовились страховать Артёма, который уже отвязал реп и, пристегнув его к обвязке, стоял на своём берегу в ожидании знака. Там же крутился и Тайгер. Я махнул рукой, чтобы он начинал, и мы с Ёриком ухватились за реп. Артём медлил. Я на мгновение повернул голову в сторону леса, привлечённый криками неведомой птицы. Когда повернулся к реке, Артём вошёл уже в воду. В одной руке он держал посох, другой, прижимал к себе Тайгера.

- Безумец! – восхищённо воскликнул я и крепче взялся за реп.

Переход дался ему не просто. В двух местах он споткнулся и едва не упал, устояв на ногах только чудом. Мы, как могли, ему помогали, изо всех сил натягивая верёвку. Хотя в тот момент всё зависело от Артёма. Если б его сбило течением, он бы не смог удержать Тайгера. Но Артём справился.

- Ну, ты, даёшь! – сказал Ёрик, когда он ступил на наш берег. – Зачем ты его притащил?!

Артём опустился на камень, перевести дух. Я протянул ему папиросу и заметил, пока он прикуривал, как дрожат его пальцы. Тайгер радостно бегал по пляжу, и Артём, кивнув в его сторону, тихо промолвил:
- Мы своих не бросаем.

Благородная душа, он не знал, что совсем скоро «свои» бросят нас.

Продолжение следует...