Непал: первое знакомство. Часть 2
Лукла: начало маршрута
03.11.2012 (суббота)
03.11.2012 (суббота)
Встали мы в начале седьмого утра по местному времени (*6). За окнами уже были слышны звуки просыпающегося города: кто-то подметал асфальт, кто-то спешил по делам, отдельные обрывки разговоров, сдержанный собачий лай...
Взяв набор для бритья, я вышел из номера и, пройдя по коридору отеля, оказался на открытой террасе на его крыше. Здесь цвели цветы в больших вазах и горшках поменьше, на соседних карнизах ворковали голуби, а вдали, над крышами отелей, в сизой дымке виднелись горы. Внутри меня что-то приятно защемило, и я ощутил прилив бодрости в отдохнувшем за ночь теле.
Рядом со мной была подвешена на цепях лавка-качели, я присел на неё и не спеша побрился, покачиваясь и продолжая наблюдать за тем, как постепенно оживает жизнь вокруг. Потом сделал дыхательную гимнастику, к которой очень привык за последнее время, и поспешил вниз, на завтрак.
Трапеза происходила во внутреннем дворике отеля, под навесом, покрытым зеленью растений.
Подошёл Кумар, они с Рагимовым о чём-то быстро и деловито договорились по-английски, потом мы все поменяли доллары на местные деньги, принесённые Кумаром, – рупии. Это были банкноты разного цвета и размера с изображениями животных – слона, носорога, тигра и т.д. Памятуя о словах Рагимова, что на еду должно хватить 300÷400 долларов, я поменял 400, чтобы ни в чём себе не отказывать. (Как вскоре выяснилось, Кумар не брал себе плату за услугу по обмену денег, напротив, он округлил текущий курс обмена до целого числа в более выгодную для нас сторону, что добавило его авторитета в моих глазах.)
Пока шли обменные операции, я познакомился и разговорился с Лёшей Юрковым – тем самым десятым участником экспедиции, который ждал нас в Катманду, чтобы присоединиться к группе, и ночевал в этом же отеле.
Лёша снабдил меня разнообразной и очень полезной информацией, полученной в только что завершившемся треке вокруг Аннапурны. В частности, я узнал, что помимо того снаряжения, которое взял с собой, здесь очень не помешает одна маленькая деталь – повязка (косынка, "хомут"), которую многие местные жители, да и туристы тоже, надевают поверх рта, чтобы, с одной стороны, защититься от городской и дорожной пыли, а с другой – согревать дыхание на маршруте в высокогорье.
"Дышать на высоте реально тяжело, – рассказывал Лёша, – ты закрываешь рот повязкой, и дыхание, постепенно согреваясь, выравнивается. Идти становится легче".
Также от Лёши мы узнали про его любимые блюда местной кухни. На завтрак он рекомендовал заказать "porridge" – овсянку, которую здесь готовили в разных вариациях – молочную или с кусочками яблока либо банана. А лучшим питьём, по его словам, был "masala tea" – очень вкусный тонизирующий чай, настоянный на местных травах, с добавлением молока. Удивительно, но как я потом заметил, в меню большинства придорожных лоджий (*7), где мне довелось останавливаться на ночлег или просто выпить кружечку горячего чая, этот напиток не значился, но где бы я его ни заказывал – всегда приносили. Судя по всему, masala tea был традиционным питьём местных жителей, в отличие от тех напитков, что обычно предпочитали туристы.
Аппетит с утра был хороший, и, быстренько смолотив омлет с тостами, Исакич, я и Радаев, следуя совету и живому примеру Лёши, заказали себе ещё и по тарелке овсянки.
Кумар на каждого из нас заготовил "permit" – разрешение на прохождение маршрута, где не хватало только фотографий собственно путешественников. Поскольку времени до отъезда в аэропорт оставалось совсем немного, мы в темпе направились в ближайшее фотоателье, которое было в пяти минутах ходьбы.
Улицы Катманду поразили количеством торговых точек. Если быть точнее, буквально все окна и двери, что выходили на улицу, представляли из себя маленькие магазинчики и лавки, магазины покрупнее, отели и кафешки – ни единого "живого" места, всё было подчинено обслуживанию туристов.
Быстро сделав фотографии, мы успели ещё купить карты маршрута и поспешили в отель – туда уже подъехал микроавтобус, мы опять погрузили на его крышу рюкзаки и через некоторое время снова оказались в столичном аэропорту Трибхуван, названном так в честь одного из королей Непала, жившего в первой половине XX-го века. По плану из Катманду, расположенного на высоте примерно 1300 м над уровнем моря, следовал перелёт в знаменитый высокогорный аэропорт Лукла (2840 м – здесь и далее я буду полагаться в основном на цифры из карты), прилепившийся вместе с одноимённой деревушкой к склону ущелья, откуда, собственно, начинается большинство троп и маршрутов в этом районе Непала.
Вместе с нами должен был лететь местный гид Борас – чтобы вести нас по маршруту и во всём помогать группе. Для верности я переспросил его имя и даже написал его, а также своё, на листке бумаги. Знакомство завершилось улыбками и дружеским рукопожатием.
Непосредственно перед этим успешно прошла операция по сдаче в багаж рюкзаков, чем нас ещё в России пугал Рагимов. По его словам, на местных рейсах ограничение на вес багажа составляет всего 15 килограммов, поэтому ничего лишнего с собой брать не надо, а горные ботинки и прочие тяжёлые вещи лучше по возможности надеть на себя. При этом, как тут же успокаивал он, при небольшом перегрузе всегда есть возможность "договориться с таможней".
Я предусмотрительно последовал совету Рагимова, но рюкзак на весах всё равно потянул на 17 с лишним кило. Впрочем, остальные рюкзаки мало отличались от моего по габаритам и весу, да и вопрос с "таможней", судя по всему, был благополучно улажен.
Лететь мы должны были на небольшом самолётике авиакомпании Yeti Airlines, что само по себе навевало экзотические ассоциации.
Взойдя на борт, я устроился в самом начале салона, прямо за спинами двух пилотов. Их кабина отделялась от салона открытым настежь дверным проёмом, так что можно было наблюдать процесс полёта через лобовое стекло.
Предупредительная стюардесса раздала всем ватные тампоны для ушей и леденцы, чтобы легче было переносить шум моторов и прочие неприятные ощущения. Впрочем, я, не летавший до этого на самолётах лет тридцать, ещё на вчерашних рейсах сделал для себя одно полезное открытие. Чтобы лучше справиться с естественным для пассажира волнением при взлёте и посадке, я мысленно представил себя не пассажиром, а лётчиком, которому поручено ответственное дело – поднимать в воздух и сажать на землю самолёт, и который эту работу отлично выполняет. А то, что при этом машину потряхивает и подбрасывает, это вполне естественно – мы же не по хайвэю на лимузине катаемся.
Рассуждая подобным образом, я не спеша вырулил на взлётную полосу, разогнался и поднял свой надёжный самолёт к облакам. Братья-пилоты при этом даже не вспотели.
Полёт проходил на небольшой высоте, чуть выше лёгких белых облачков, паривших над землёй. Земля же под нами была великолепно видна и представляла собой поросшие лесом предгорья, тянувшиеся к высоким заснеженным вершинам у горизонта.
Пролетев около получаса, наш самолётик стал постепенно снижаться, заходя в одно из ущелий. Ещё по книге Юрия Роста о восхождении наших альпинистов на Эверест я представлял себе посадку в Лукле. Но реальные ощущения превзошли все ожидания. Это действительно было что-то!
Короткая полоса, прилепленная к горе и упирающаяся своим концом в её склон, была рассчитана на один единственный заход на посадку. Для повторных попыток здесь просто негде было бы развернуться.
Собрав в кулак всё своё воображаемое мастерство пилота, я уверенно устремился вниз, на полосу. Колёса шасси коснулись твёрдой поверхности, самолётик чуть подпрыгнул и сразу стал резко тормозить. При этом чувствовалось, что реальным пилотам доставляет больших усилий удержать машину строго по направлению движения от опасных заносов вправо-влево. Торможению помогал довольно крутой наклон поверхности полосы, по которому садящемуся самолёту приходилось как бы взбираться, постепенно останавливаясь в конечной верхней точке. Судя по всему, взлёт (которого, увы, мне не довелось впоследствии испытать), доставлял пассажирам не меньше эмоций: их самолёт разбегался по полосе вниз и нырял в пропасть, откуда его уже поднимали в небо работающие на полную мощность двигатели.
Мы же свои эмоции выразили бурными аплодисментами в адрес пилотов, завершивших посадку изящным выруливанием на ровную площадку перед небольшим зданием аэропорта, где одновременно могли разместиться четыре крылатые машины.
Впрочем, как сразу стало понятно, маленькие размеры площадки для самолётов диктовали их недолгое пребывание здесь: прилетел – выгрузил одних пассажиров и их багаж – тут же загрузил других – и сразу улетел.
Что касается нас, то мы начинать своё движение не торопились. С момента завтрака прошло уже около пяти часов, и по плану следовал обед в ресторанчике прямо у аэропорта. Кроме того, другая часть плана, о которой я в тот момент даже не задумывался, подразумевала найм пяти портеров – по одному на каждых двух членов нашей команды.
Скинув рюкзаки, мы разместились в довольно обширной dining room (*8), где помимо столов с лавками была небольшая барная стойка в углу зала.
Аппетит был по-прежнему хороший, что не могло не радовать. Вот только заказать теперь хотелось что-то поосновательнее овсянки, но что именно – большинство из нас не представляло. Рагимову, как самому просвещённому в местной кулинарии, приходилось отбиваться от непрерывных и зачастую повторяющихся вопросов о том, что означает то или иное блюдо в меню.
Особенно настойчив был Исакич – сразу видно, что он был самым голодным из нас. Придя на помощь Рагимову, я на вопрос Исакича о том, из чего сделан garlic soup (*9) и кто такие "гарлики", честно ответил, что это маленькие такие,... короче, бегают тут, по горам – одним словом,... гарлики! А непальцы их ловят и делают из них суп. Сергей Киреев, смеясь, добавил, что эти гарлики, должно быть, пятиногие, чтобы лучше по горам бегать.
Исакича такой ответ не удовлетворил, и он заказал одно за другим несколько блюд – больше, чем любой из нас. И смёл всё подчистую! Признаюсь честно, меня такой аппетит поразил: при том что Исакич по габаритам и весу заметно уступал многим членам команды, ел он на протяжении первых дней похода за двоих. Впрочем, возможно, это просто особенность его организма – мой, например, вместо еды поначалу требовал много питья, и лучшим напитком для него оказался лимонный чай.
Слегка отдохнув после плотного обеда, мы, наконец, двинулись в путь!
Тропа, обогнув аэропорт выше по склону, повела нас вверх по ущелью реки Дудх-Коси, по её левому берегу. Домишки Луклы, в основном двух- и трёхэтажные, лепились на относительно пологом склоне этого ущелья. На их фасадах по ходу движения туристов, как на рынке, гроздьями были вывешены на продажу какие-то бэушные спортивные шмотки, спальники, снаряжение, вереницей сосулек свисали палки для трекинга. Так что для человека, по тем или иным причинам не успевшего или забывшего снарядить себя всем необходимым для похода, не составило бы труда вооружиться здесь "до зубов", да ещё и со значительной экономией средств.
Около одного из домов за шатким выносным столиком сидел обычного вида молодой человек с какими-то амбарными книгами. Борас подошёл к нему, и тот что-то записал в свой кондуит – видимо, зарегистрировал наше вступление на тропу. Сама тропа, шириной 2,5÷3 метра, вымощенная в пределах Луклы камнем, провела нас через монументальное сооружение, побелённое ярко-белой побелкой, – своеобразные ворота в форме ступы с широченным проходом внутри. Там, под сводами сооружения, в нишах боковых стен прятались небольшие молитвенные барабанчики (*10), вращая которые, путешественник, не прерывая свой путь, отправлял начертанную на барабане молитву к богам.
Сам не знаю почему, но я с удовольствием исполнил этот ритуал и в дальнейшем старался не пропустить ни одного барабана на маршруте.
За первыми воротами последовали вторые, поменьше, и дальше тропа побежала по склону, повторяя его изгибы, то чуть поднимаясь вверх, то снова спускаясь.
Начитавшись в Интернете советов перед поездкой, я знал, что идти лучше медленно, пока организм сам не привыкнет к определённому ритму. Собственно, идти быстрее вряд ли было возможно – этому мешали несколько обстоятельств.
Во-первых, наш предводитель Рагимов тоже двигался очень размеренно, а отрываться от командора в первый же день похода, да ещё в незнакомых горах, было бы верхом неблагоразумия.
Во-вторых, Исакич при выходе на тропу торжественно вручил мне гитару, произнеся что-то вроде: "Заботься о ней!". Я благоговейно принял из рук мэтра инструмент и уже через пару минут не знал, куда бы его пристроить: руки были заняты трекинговыми палками и фотоаппаратом, а на спине и так уже болтался рюкзак. Хорошо, что Сергей Киреев, видя мои неудобства, предложил помощь, и мы несли драгоценный груз по очереди.
И, наконец, самое главное – я при всём желании не смог бы идти быстрее, потому что мой взгляд раз за разом в восхищении останавливался на всё новых и новых пейзажах и красотах, а руки постоянно тянулись к фотоаппарату. Я был очарован, потрясён, сражён наповал этим великолепием. И постоянно останавливался, чтобы сделать снимок очередного фантастически красивого пейзажа (*11).
Стараясь не отстать от своих, я периодически догонял то Киреева, то Рагимова, и мы какое-то время шли рядом, обмениваясь впечатлениями, пока я снова не хватался за фотоаппарат.
В одном направлении с нами и навстречу нам двигались туристы, гружёные разной поклажей животные и носильщики, да ещё встретились 3 монаха в малиновых одеяниях. Среди туристов мы один раз легко узнали соотечественников – это были парни из Новокузнецка, они заканчивали свой маршрут и перекинулись с нами парой слов. Ещё обратили на себя внимание 4 японца, которых везли в Луклу на лошадях – видимо, их прихватила горная болезнь. Кроме того, Рагимов видел какого-то непонятного зверя размером с кошку, а Радаев – яка, мирно пасущегося на таком крутом склоне, где, казалось, просто невозможно устоять. А какая-то местная девочка подарила мне и Сергею Кирееву по цветочку.
Одним словом, мы были в одном из лучших мест на земле; нам здесь были рады; мы сами полнились радостными впечатлениями, а поскольку телефон исправно отсылал в далёкую Россию SMS-ки, то и связь с родной землёй постоянно ощущалась.
В общем, впечатлений для первого дня пути было хоть отбавляй.
Примерно через два с половиной часа после выхода из Луклы мы благополучно достигли Пхакдинга (2610 м) – места нашей первой ночёвки на маршруте. Это была весьма приличная по размерам деревушка с обилием лоджий и, что интересно, на двести с лишним метров ниже по высоте, чем Лукла. То есть, идя вверх по ущелью, мы тем не менее сбрасывали высоту, спускаясь ближе к реке.
Наша лоджия называлась Тибет, здесь была большая кают-компания (столовая) и 2 этажа с номерами, большей частью двухместными.
Номер представлял собой небольшую комнатку с окном, куда вмещались только две деревянные кровати с толстыми матрасами из поролона, застеленными простынями, подушками и одеялами. На матрасы мы укладывали свои спальники, а одеяла, скорее, требовались для более холодного времени.
В кают-компании висела табличка WiFi-Zone и стоял работающий компьютер – явные признаки цивилизации (*12). Другим неоспоримым её признаком был горячий душ, который тут же заказали и посетили наши женщины.
Вечер мы провели за ужином в компании трёх немцев – отца и двух его взрослых сыновей. Они с интересом слушали наши песни, которые просто рвались наружу после такого насыщенного событиями дня.
Во время ужина в какой-то момент пропал свет, но потом он восстановился – такое бывало потом не раз в других лоджиях, и готовые к перебоям электричества (*13) хозяева тут же зажигали заготовленные на этот случай свечи, а мы – свои налобные фонарики.
К 20:00 усталость сморила путешественников, и все отправились спать. Впрочем, как потом выяснилось, не все. Так, Исакич утром рассказал, что он прогулялся ночью по деревне и даже набрёл на дом, где играли в бильярд.
Я же залез в свой тёплый спальник и довольно быстро уснул, при этом одеяло так и не понадобилось.
---
(*6) Удивительно, но непальское время отличается от московского не на целое число часов, а на 1 час 45 минут. Таким образом, в Москве в описываемый момент было раннее утро – половина пятого. Ещё одним запоминающимся событием, связанным со временем, было то, что Володя Радаев твёрдо решил для себя продолжать жить по московскому времени и не стал переводить часы. Как он при этом синхронизировал свои действия с остальными членами команды? Видимо, постоянно производил в уме несложные математические операции. Зачем ему это было нужно? Спросите у него сами. Володя уж если что-то твёрдо решил, то сворачивать с намеченного плана не будет – таким я привык его видеть везде, в том числе и на маршруте.
(*7) Лоджия (от англ. lodge) – общее название всех подобных заведений (некоторые из которых также именуются более или менее скромно: guest house или hotel), мини-гостиница для туристов, в которой всегда можно найти ночлег и довольно приличную еду с питьём. Обычно лоджии, в отличие от постоялых дворов для портеров, имеют звучное название на английском языке, обширную столовую (dining room), в которой Вас тут же встретят и быстро обслужат, легко и свободно изъясняясь на английском.
(*8) Dining room (англ.) – столовая; общая комната для туристов в лоджиях и отелях, где происходит приём пищи. Я подобные помещения ещё называю кают-компаниями. Обычно в центре такой столовой располагается печка-буржуйка, а по периметру – довольно широкие лавки-полати, где можно посидеть и даже, при желании, прилечь, а перед ними – глухие столы, на которые подаётся еда. Во многих столовых одна или несколько стен были с окнами во всю длину – видимо, чтобы минимизировать расход электроэнергии на освещение в светлое время суток.
(*9) Garlic soup (англ.) – чесночный суп. Честно говоря, отвечая шуткой на вопрос Исакича, я, осваивавший английский прямо по ходу путешествия, о значении слова "garlic" в тот момент не догадывался. Был ли также не осведомлён Исакич или просто разыгрывал нас – так и осталось загадкой.
(*10) Молитвенные барабаны наряду с молитвенными флагами и камнями "мани" представляют собой один из наиболее распространённых атрибутов буддизма и встречаются повсеместно в горах Непала. Нам попадались и маленькие барабанчики, и конструкции весьма внушительных размеров, которые надо было раскручивать, прилагая немалые усилия. Замечу, что как и другие важные вещи, непальцы делают это только правой рукой.
(*11) Признаться, я был немного разочарован, когда уже дома выложил снимки на компьютер – они в большей или меньшей степени оказались засвеченными ультрафиолетовым излучением высокогорья. Кроме того, матрица аппарата оказалась явно мала для того, чтобы вместить в себя километровые масштабы снимаемых пейзажей. Для таких красот нужно и разрешение побольше и экран для показа, как в кинотеатре.
(*12) Отмечу, что и компьютеры с Интернетом, и спутниковые тарелки с телевидением, и мобильная связь оказались вполне привычными атрибутами местной жизни, так что ни о какой дикости обитателей гор не могло быть и речи.
(*13) Я так и не получил точного представления о том, откуда в здешних местах бралось электричество. Кто-то говорил, что на реках есть мини-электростанции. Судя по всему, так оно и было – в одном месте мы даже видели столбы с проводами. При этом свет непальцы явно экономили: везде были энергосберегающие лампы и даже в столовых чуть ли не на каждую лампочку был свой выключатель, чтобы потушить свет над теми столами, где туристы уже поели и разошлись по номерам. А услуга подзарядки мобильного телефона, как и многое другое, включая просто кипяток для термоса, была платная.
---
Взяв набор для бритья, я вышел из номера и, пройдя по коридору отеля, оказался на открытой террасе на его крыше. Здесь цвели цветы в больших вазах и горшках поменьше, на соседних карнизах ворковали голуби, а вдали, над крышами отелей, в сизой дымке виднелись горы. Внутри меня что-то приятно защемило, и я ощутил прилив бодрости в отдохнувшем за ночь теле.
Рядом со мной была подвешена на цепях лавка-качели, я присел на неё и не спеша побрился, покачиваясь и продолжая наблюдать за тем, как постепенно оживает жизнь вокруг. Потом сделал дыхательную гимнастику, к которой очень привык за последнее время, и поспешил вниз, на завтрак.
Трапеза происходила во внутреннем дворике отеля, под навесом, покрытым зеленью растений.
Подошёл Кумар, они с Рагимовым о чём-то быстро и деловито договорились по-английски, потом мы все поменяли доллары на местные деньги, принесённые Кумаром, – рупии. Это были банкноты разного цвета и размера с изображениями животных – слона, носорога, тигра и т.д. Памятуя о словах Рагимова, что на еду должно хватить 300÷400 долларов, я поменял 400, чтобы ни в чём себе не отказывать. (Как вскоре выяснилось, Кумар не брал себе плату за услугу по обмену денег, напротив, он округлил текущий курс обмена до целого числа в более выгодную для нас сторону, что добавило его авторитета в моих глазах.)
Пока шли обменные операции, я познакомился и разговорился с Лёшей Юрковым – тем самым десятым участником экспедиции, который ждал нас в Катманду, чтобы присоединиться к группе, и ночевал в этом же отеле.
Лёша снабдил меня разнообразной и очень полезной информацией, полученной в только что завершившемся треке вокруг Аннапурны. В частности, я узнал, что помимо того снаряжения, которое взял с собой, здесь очень не помешает одна маленькая деталь – повязка (косынка, "хомут"), которую многие местные жители, да и туристы тоже, надевают поверх рта, чтобы, с одной стороны, защититься от городской и дорожной пыли, а с другой – согревать дыхание на маршруте в высокогорье.
"Дышать на высоте реально тяжело, – рассказывал Лёша, – ты закрываешь рот повязкой, и дыхание, постепенно согреваясь, выравнивается. Идти становится легче".
Также от Лёши мы узнали про его любимые блюда местной кухни. На завтрак он рекомендовал заказать "porridge" – овсянку, которую здесь готовили в разных вариациях – молочную или с кусочками яблока либо банана. А лучшим питьём, по его словам, был "masala tea" – очень вкусный тонизирующий чай, настоянный на местных травах, с добавлением молока. Удивительно, но как я потом заметил, в меню большинства придорожных лоджий (*7), где мне довелось останавливаться на ночлег или просто выпить кружечку горячего чая, этот напиток не значился, но где бы я его ни заказывал – всегда приносили. Судя по всему, masala tea был традиционным питьём местных жителей, в отличие от тех напитков, что обычно предпочитали туристы.
Аппетит с утра был хороший, и, быстренько смолотив омлет с тостами, Исакич, я и Радаев, следуя совету и живому примеру Лёши, заказали себе ещё и по тарелке овсянки.
Кумар на каждого из нас заготовил "permit" – разрешение на прохождение маршрута, где не хватало только фотографий собственно путешественников. Поскольку времени до отъезда в аэропорт оставалось совсем немного, мы в темпе направились в ближайшее фотоателье, которое было в пяти минутах ходьбы.
Улицы Катманду поразили количеством торговых точек. Если быть точнее, буквально все окна и двери, что выходили на улицу, представляли из себя маленькие магазинчики и лавки, магазины покрупнее, отели и кафешки – ни единого "живого" места, всё было подчинено обслуживанию туристов.
Быстро сделав фотографии, мы успели ещё купить карты маршрута и поспешили в отель – туда уже подъехал микроавтобус, мы опять погрузили на его крышу рюкзаки и через некоторое время снова оказались в столичном аэропорту Трибхуван, названном так в честь одного из королей Непала, жившего в первой половине XX-го века. По плану из Катманду, расположенного на высоте примерно 1300 м над уровнем моря, следовал перелёт в знаменитый высокогорный аэропорт Лукла (2840 м – здесь и далее я буду полагаться в основном на цифры из карты), прилепившийся вместе с одноимённой деревушкой к склону ущелья, откуда, собственно, начинается большинство троп и маршрутов в этом районе Непала.
Вместе с нами должен был лететь местный гид Борас – чтобы вести нас по маршруту и во всём помогать группе. Для верности я переспросил его имя и даже написал его, а также своё, на листке бумаги. Знакомство завершилось улыбками и дружеским рукопожатием.
Непосредственно перед этим успешно прошла операция по сдаче в багаж рюкзаков, чем нас ещё в России пугал Рагимов. По его словам, на местных рейсах ограничение на вес багажа составляет всего 15 килограммов, поэтому ничего лишнего с собой брать не надо, а горные ботинки и прочие тяжёлые вещи лучше по возможности надеть на себя. При этом, как тут же успокаивал он, при небольшом перегрузе всегда есть возможность "договориться с таможней".
Я предусмотрительно последовал совету Рагимова, но рюкзак на весах всё равно потянул на 17 с лишним кило. Впрочем, остальные рюкзаки мало отличались от моего по габаритам и весу, да и вопрос с "таможней", судя по всему, был благополучно улажен.
Лететь мы должны были на небольшом самолётике авиакомпании Yeti Airlines, что само по себе навевало экзотические ассоциации.
Взойдя на борт, я устроился в самом начале салона, прямо за спинами двух пилотов. Их кабина отделялась от салона открытым настежь дверным проёмом, так что можно было наблюдать процесс полёта через лобовое стекло.
Предупредительная стюардесса раздала всем ватные тампоны для ушей и леденцы, чтобы легче было переносить шум моторов и прочие неприятные ощущения. Впрочем, я, не летавший до этого на самолётах лет тридцать, ещё на вчерашних рейсах сделал для себя одно полезное открытие. Чтобы лучше справиться с естественным для пассажира волнением при взлёте и посадке, я мысленно представил себя не пассажиром, а лётчиком, которому поручено ответственное дело – поднимать в воздух и сажать на землю самолёт, и который эту работу отлично выполняет. А то, что при этом машину потряхивает и подбрасывает, это вполне естественно – мы же не по хайвэю на лимузине катаемся.
Рассуждая подобным образом, я не спеша вырулил на взлётную полосу, разогнался и поднял свой надёжный самолёт к облакам. Братья-пилоты при этом даже не вспотели.
Полёт проходил на небольшой высоте, чуть выше лёгких белых облачков, паривших над землёй. Земля же под нами была великолепно видна и представляла собой поросшие лесом предгорья, тянувшиеся к высоким заснеженным вершинам у горизонта.
Пролетев около получаса, наш самолётик стал постепенно снижаться, заходя в одно из ущелий. Ещё по книге Юрия Роста о восхождении наших альпинистов на Эверест я представлял себе посадку в Лукле. Но реальные ощущения превзошли все ожидания. Это действительно было что-то!
Короткая полоса, прилепленная к горе и упирающаяся своим концом в её склон, была рассчитана на один единственный заход на посадку. Для повторных попыток здесь просто негде было бы развернуться.
Собрав в кулак всё своё воображаемое мастерство пилота, я уверенно устремился вниз, на полосу. Колёса шасси коснулись твёрдой поверхности, самолётик чуть подпрыгнул и сразу стал резко тормозить. При этом чувствовалось, что реальным пилотам доставляет больших усилий удержать машину строго по направлению движения от опасных заносов вправо-влево. Торможению помогал довольно крутой наклон поверхности полосы, по которому садящемуся самолёту приходилось как бы взбираться, постепенно останавливаясь в конечной верхней точке. Судя по всему, взлёт (которого, увы, мне не довелось впоследствии испытать), доставлял пассажирам не меньше эмоций: их самолёт разбегался по полосе вниз и нырял в пропасть, откуда его уже поднимали в небо работающие на полную мощность двигатели.
Мы же свои эмоции выразили бурными аплодисментами в адрес пилотов, завершивших посадку изящным выруливанием на ровную площадку перед небольшим зданием аэропорта, где одновременно могли разместиться четыре крылатые машины.
Впрочем, как сразу стало понятно, маленькие размеры площадки для самолётов диктовали их недолгое пребывание здесь: прилетел – выгрузил одних пассажиров и их багаж – тут же загрузил других – и сразу улетел.
Что касается нас, то мы начинать своё движение не торопились. С момента завтрака прошло уже около пяти часов, и по плану следовал обед в ресторанчике прямо у аэропорта. Кроме того, другая часть плана, о которой я в тот момент даже не задумывался, подразумевала найм пяти портеров – по одному на каждых двух членов нашей команды.
Скинув рюкзаки, мы разместились в довольно обширной dining room (*8), где помимо столов с лавками была небольшая барная стойка в углу зала.
Аппетит был по-прежнему хороший, что не могло не радовать. Вот только заказать теперь хотелось что-то поосновательнее овсянки, но что именно – большинство из нас не представляло. Рагимову, как самому просвещённому в местной кулинарии, приходилось отбиваться от непрерывных и зачастую повторяющихся вопросов о том, что означает то или иное блюдо в меню.
Особенно настойчив был Исакич – сразу видно, что он был самым голодным из нас. Придя на помощь Рагимову, я на вопрос Исакича о том, из чего сделан garlic soup (*9) и кто такие "гарлики", честно ответил, что это маленькие такие,... короче, бегают тут, по горам – одним словом,... гарлики! А непальцы их ловят и делают из них суп. Сергей Киреев, смеясь, добавил, что эти гарлики, должно быть, пятиногие, чтобы лучше по горам бегать.
Исакича такой ответ не удовлетворил, и он заказал одно за другим несколько блюд – больше, чем любой из нас. И смёл всё подчистую! Признаюсь честно, меня такой аппетит поразил: при том что Исакич по габаритам и весу заметно уступал многим членам команды, ел он на протяжении первых дней похода за двоих. Впрочем, возможно, это просто особенность его организма – мой, например, вместо еды поначалу требовал много питья, и лучшим напитком для него оказался лимонный чай.
Слегка отдохнув после плотного обеда, мы, наконец, двинулись в путь!
Тропа, обогнув аэропорт выше по склону, повела нас вверх по ущелью реки Дудх-Коси, по её левому берегу. Домишки Луклы, в основном двух- и трёхэтажные, лепились на относительно пологом склоне этого ущелья. На их фасадах по ходу движения туристов, как на рынке, гроздьями были вывешены на продажу какие-то бэушные спортивные шмотки, спальники, снаряжение, вереницей сосулек свисали палки для трекинга. Так что для человека, по тем или иным причинам не успевшего или забывшего снарядить себя всем необходимым для похода, не составило бы труда вооружиться здесь "до зубов", да ещё и со значительной экономией средств.
Около одного из домов за шатким выносным столиком сидел обычного вида молодой человек с какими-то амбарными книгами. Борас подошёл к нему, и тот что-то записал в свой кондуит – видимо, зарегистрировал наше вступление на тропу. Сама тропа, шириной 2,5÷3 метра, вымощенная в пределах Луклы камнем, провела нас через монументальное сооружение, побелённое ярко-белой побелкой, – своеобразные ворота в форме ступы с широченным проходом внутри. Там, под сводами сооружения, в нишах боковых стен прятались небольшие молитвенные барабанчики (*10), вращая которые, путешественник, не прерывая свой путь, отправлял начертанную на барабане молитву к богам.
Сам не знаю почему, но я с удовольствием исполнил этот ритуал и в дальнейшем старался не пропустить ни одного барабана на маршруте.
За первыми воротами последовали вторые, поменьше, и дальше тропа побежала по склону, повторяя его изгибы, то чуть поднимаясь вверх, то снова спускаясь.
Начитавшись в Интернете советов перед поездкой, я знал, что идти лучше медленно, пока организм сам не привыкнет к определённому ритму. Собственно, идти быстрее вряд ли было возможно – этому мешали несколько обстоятельств.
Во-первых, наш предводитель Рагимов тоже двигался очень размеренно, а отрываться от командора в первый же день похода, да ещё в незнакомых горах, было бы верхом неблагоразумия.
Во-вторых, Исакич при выходе на тропу торжественно вручил мне гитару, произнеся что-то вроде: "Заботься о ней!". Я благоговейно принял из рук мэтра инструмент и уже через пару минут не знал, куда бы его пристроить: руки были заняты трекинговыми палками и фотоаппаратом, а на спине и так уже болтался рюкзак. Хорошо, что Сергей Киреев, видя мои неудобства, предложил помощь, и мы несли драгоценный груз по очереди.
И, наконец, самое главное – я при всём желании не смог бы идти быстрее, потому что мой взгляд раз за разом в восхищении останавливался на всё новых и новых пейзажах и красотах, а руки постоянно тянулись к фотоаппарату. Я был очарован, потрясён, сражён наповал этим великолепием. И постоянно останавливался, чтобы сделать снимок очередного фантастически красивого пейзажа (*11).
Стараясь не отстать от своих, я периодически догонял то Киреева, то Рагимова, и мы какое-то время шли рядом, обмениваясь впечатлениями, пока я снова не хватался за фотоаппарат.
В одном направлении с нами и навстречу нам двигались туристы, гружёные разной поклажей животные и носильщики, да ещё встретились 3 монаха в малиновых одеяниях. Среди туристов мы один раз легко узнали соотечественников – это были парни из Новокузнецка, они заканчивали свой маршрут и перекинулись с нами парой слов. Ещё обратили на себя внимание 4 японца, которых везли в Луклу на лошадях – видимо, их прихватила горная болезнь. Кроме того, Рагимов видел какого-то непонятного зверя размером с кошку, а Радаев – яка, мирно пасущегося на таком крутом склоне, где, казалось, просто невозможно устоять. А какая-то местная девочка подарила мне и Сергею Кирееву по цветочку.
Одним словом, мы были в одном из лучших мест на земле; нам здесь были рады; мы сами полнились радостными впечатлениями, а поскольку телефон исправно отсылал в далёкую Россию SMS-ки, то и связь с родной землёй постоянно ощущалась.
В общем, впечатлений для первого дня пути было хоть отбавляй.
Примерно через два с половиной часа после выхода из Луклы мы благополучно достигли Пхакдинга (2610 м) – места нашей первой ночёвки на маршруте. Это была весьма приличная по размерам деревушка с обилием лоджий и, что интересно, на двести с лишним метров ниже по высоте, чем Лукла. То есть, идя вверх по ущелью, мы тем не менее сбрасывали высоту, спускаясь ближе к реке.
Наша лоджия называлась Тибет, здесь была большая кают-компания (столовая) и 2 этажа с номерами, большей частью двухместными.
Номер представлял собой небольшую комнатку с окном, куда вмещались только две деревянные кровати с толстыми матрасами из поролона, застеленными простынями, подушками и одеялами. На матрасы мы укладывали свои спальники, а одеяла, скорее, требовались для более холодного времени.
В кают-компании висела табличка WiFi-Zone и стоял работающий компьютер – явные признаки цивилизации (*12). Другим неоспоримым её признаком был горячий душ, который тут же заказали и посетили наши женщины.
Вечер мы провели за ужином в компании трёх немцев – отца и двух его взрослых сыновей. Они с интересом слушали наши песни, которые просто рвались наружу после такого насыщенного событиями дня.
Во время ужина в какой-то момент пропал свет, но потом он восстановился – такое бывало потом не раз в других лоджиях, и готовые к перебоям электричества (*13) хозяева тут же зажигали заготовленные на этот случай свечи, а мы – свои налобные фонарики.
К 20:00 усталость сморила путешественников, и все отправились спать. Впрочем, как потом выяснилось, не все. Так, Исакич утром рассказал, что он прогулялся ночью по деревне и даже набрёл на дом, где играли в бильярд.
Я же залез в свой тёплый спальник и довольно быстро уснул, при этом одеяло так и не понадобилось.
---
(*6) Удивительно, но непальское время отличается от московского не на целое число часов, а на 1 час 45 минут. Таким образом, в Москве в описываемый момент было раннее утро – половина пятого. Ещё одним запоминающимся событием, связанным со временем, было то, что Володя Радаев твёрдо решил для себя продолжать жить по московскому времени и не стал переводить часы. Как он при этом синхронизировал свои действия с остальными членами команды? Видимо, постоянно производил в уме несложные математические операции. Зачем ему это было нужно? Спросите у него сами. Володя уж если что-то твёрдо решил, то сворачивать с намеченного плана не будет – таким я привык его видеть везде, в том числе и на маршруте.
(*7) Лоджия (от англ. lodge) – общее название всех подобных заведений (некоторые из которых также именуются более или менее скромно: guest house или hotel), мини-гостиница для туристов, в которой всегда можно найти ночлег и довольно приличную еду с питьём. Обычно лоджии, в отличие от постоялых дворов для портеров, имеют звучное название на английском языке, обширную столовую (dining room), в которой Вас тут же встретят и быстро обслужат, легко и свободно изъясняясь на английском.
(*8) Dining room (англ.) – столовая; общая комната для туристов в лоджиях и отелях, где происходит приём пищи. Я подобные помещения ещё называю кают-компаниями. Обычно в центре такой столовой располагается печка-буржуйка, а по периметру – довольно широкие лавки-полати, где можно посидеть и даже, при желании, прилечь, а перед ними – глухие столы, на которые подаётся еда. Во многих столовых одна или несколько стен были с окнами во всю длину – видимо, чтобы минимизировать расход электроэнергии на освещение в светлое время суток.
(*9) Garlic soup (англ.) – чесночный суп. Честно говоря, отвечая шуткой на вопрос Исакича, я, осваивавший английский прямо по ходу путешествия, о значении слова "garlic" в тот момент не догадывался. Был ли также не осведомлён Исакич или просто разыгрывал нас – так и осталось загадкой.
(*10) Молитвенные барабаны наряду с молитвенными флагами и камнями "мани" представляют собой один из наиболее распространённых атрибутов буддизма и встречаются повсеместно в горах Непала. Нам попадались и маленькие барабанчики, и конструкции весьма внушительных размеров, которые надо было раскручивать, прилагая немалые усилия. Замечу, что как и другие важные вещи, непальцы делают это только правой рукой.
(*11) Признаться, я был немного разочарован, когда уже дома выложил снимки на компьютер – они в большей или меньшей степени оказались засвеченными ультрафиолетовым излучением высокогорья. Кроме того, матрица аппарата оказалась явно мала для того, чтобы вместить в себя километровые масштабы снимаемых пейзажей. Для таких красот нужно и разрешение побольше и экран для показа, как в кинотеатре.
(*12) Отмечу, что и компьютеры с Интернетом, и спутниковые тарелки с телевидением, и мобильная связь оказались вполне привычными атрибутами местной жизни, так что ни о какой дикости обитателей гор не могло быть и речи.
(*13) Я так и не получил точного представления о том, откуда в здешних местах бралось электричество. Кто-то говорил, что на реках есть мини-электростанции. Судя по всему, так оно и было – в одном месте мы даже видели столбы с проводами. При этом свет непальцы явно экономили: везде были энергосберегающие лампы и даже в столовых чуть ли не на каждую лампочку был свой выключатель, чтобы потушить свет над теми столами, где туристы уже поели и разошлись по номерам. А услуга подзарядки мобильного телефона, как и многое другое, включая просто кипяток для термоса, была платная.
---
Читайте также
