Непал: первое знакомство. Часть 6

Сегодня воскресенье – а значит, этот день можно смело приравнять к праздничному. Да и как ещё оценить то, что мы (Рагимов, Радаев, Паша, две Лены и я с Борасом) поднялись на приличную по человеческим меркам высоту – гору Калапаттар (5550 м) и наблюдали оттуда рассвет в Гималаях и вершину Эвереста в лучах восходящего солнца.
Это произошло примерно в 5:40 утра.
Стоит ли говорить, что нас переполняли радостные эмоции от увиденного и от того, что трудный маршрут в целом позади, и дальше надо будет только спуститься в долину, или, как пел Высоцкий, "в суету городов".
По заранее оговорённому плану мы собрались в столовой лоджии в 3:15 утра, когда за окном ещё была кромешная тьма.
Одевшись потеплее и включив налобные фонарики, мы в 3:30 вышли вслед за Борасом по тропе, которая днём была хорошо заметна, а сейчас выхватывалась из темноты небольшими кусками в ярких пятнах нашего света.
Подъём, вопреки ожиданиям, оказался не таким уж и лёгким. Медленно ползти вверх во мраке, не понимая, насколько ты продвинулся и сколько ещё впереди, очень утомительно прежде всего психологически. Ты двигаешься, двигаешься, вроде бы в своём привычном темпе, но при этом теряешь ощущения времени, пространства, наконец, самого себя в этом холодном космосе. И в какой-то момент начинает казаться, что всё это – и время, и пространство, и этот жуткий мрак вокруг тебя – растягиваются до бесконечности и никогда не кончатся. Лишь тусклые лучи фонариков выше или ниже по склону помогают понять, что ты не один в этом мире, и что он всё-таки реален. Ты останавливаешься на несколько секунд, успокаиваешь захлебнувшееся от подъёма дыхание и, дав себе очередной приказ, снова начинаешь медленное и упорное движение в эту бесконечность.
И лишь когда до вершины остаётся несколько десятков шагов, ты понимаешь, что дошёл! Но это ещё не конечная точка. Чтобы её поставить, нельзя торопиться. Тропы, хоть какой-нибудь, уже нет, вместо неё нагромождения каменных выступов горы, по которым надо осторожно, не сорвавшись вниз, вскарабкаться к самой макушке и только тогда, осмотревшись, победно вскинуть руки к небу и благодарить богов за то, что разрешили тебе пройти весь путь от начала и до конца.

Закончив подъём, мы стали ждать рассвета, чтобы сделать свои фотографии. Было безветренно, но довольно холодно, поэтому, чтобы не замёрзнуть, мы начали потихонечку приплясывать на каменных плитах и делать разные разогревающие гимнастические упражнения.
Рагимов в это время развернул на самой макушке горы треногу для своего фотоаппарата, намереваясь отснять всю панораму вокруг.
Контур Эвереста, знакомый по множеству фотографий, легко угадывался на фоне звёздного неба.
Примерно в 5:55 оно стало быстро светлеть. Эверест был точно на востоке от нас, и солнце вставало где-то за его громадой, поэтому склоны, обращённые к нам, ещё долго оставались в глубокой тени. Однако уже совершенно чётко можно было разобрать и Южную седловину, и Балкон, и такой маленький отсюда пупырь Южной вершины, и даже Ступень Хиллари.




Пока рассвет брал своё, мы не спеша делали фотографии, запечатлевая всё подряд: Эверест, горы вокруг нас, опрокинутый навзничь месяц в форме тоненькой яркой лодочки в пучине тёмного неба, серую ленту ледника внизу, самих себя на фоне Матери богов – в общем, ещё долго не спешили уходить вниз.



В итоге мы провели на горе около часа. За это время снизу подтянулись другие группы туристов, и я отметил про себя предусмотрительность Рагимова, успевшего вместе с нами занять за счёт раннего старта самые высокие и удобные точки на вершине.
Единственное, о чём мы, как мне показалось, не подумали, – так это то, что тот же самый пейзаж наверняка ещё впечатляюще смотрелся бы не на рассвете, а на закате, когда уходящее солнце купало бы Эверест и соседние с ним горы в своих золотых лучах. А для этого надо было не полениться ещё вчера и после похода в Базовый лагерь попробовать дойти хотя бы до середины сегодняшнего подъёма.
Но, впрочем, это я фантазирую уже сидя дома, когда все трудности позади. А тогда всё было на полном серьёзе. И внезапное недомогание Палыча, и приступ "горняшки" у Лёши (о чём – впереди), и дикий холод, сковавший во время ночного подъёма ноги Сергея Киреева и не давший ему дойти до самой верхней точки Калапаттара, и мудрое решение самого опытного из нас – Исакича, который не стал лезть вместе со всеми ночью в гору, а просто поднялся на рассвете до той точки, откуда всё прекрасно было видно, и сделал на память свои снимки, не хуже наших.
Анализируя потом наш подъём, я отметил для себя, насколько был полезен совет Лёши закрывать чем-нибудь от холода рот при дыхании. Я для этого воспользовался шерстяной шапкой-маской с прорезью для глаз. Она почти полностью закрывала моё лицо, воздух при дыхании через неё и застёгнутый наглухо воротник тёплой куртки согревался и не охлаждал лёгкие, и я, пока шёл, ни капельки не замёрз.

Примерно в 7:20 мы спустились вниз, отдохнули, позавтракали и ещё через пару часов тронулись в обратный путь.




При этом выяснилось, что Лёшу прихватила горная болезнь, и ему стоило определённых трудов спускаться вниз самостоятельно.
Рагимов тут же перераспределил нагрузку – Лёшин рюкзак понёс Радаев как самый выносливый из нас, идя рядом с товарищем и страхуя его.
К счастью, спуск был достаточно лёгким, и по мере сброса высоты Лёша приходил в себя. По крайней мере, на следующий день он был снова в строю, не выказывая никаких признаков недомогания.
По пути мы последовательно остановились в Лобуче, затем в Тукле на небольшой перекус, да ещё раз перед ней помолчали возле памятников на кладбище альпинистов (как невольно всплыло в мозгу название для этого места).




Спуск проходил в рабочем ритме, и где-то в 15:30, за пару часов до наступления темноты, мы уже были в Периче (4200 м) – достаточно большом для этой высоты посёлке, рядом с которым мы уже проходили два дня назад и где решили остановиться на ночёвку сегодня.
Добротная каменная лоджия с названием "Отель Пумори" включала в себя номера с отдельными санузлами, что было верхом комфорта по сравнению с обычной общей комнаткой на всё здание или же "скворешником" снаружи.
Немного расслабившись, мы выпили по двадцать капель за Калапаттар, после чего был бесконечный бридж за чаем, с весёлым смехом, подначками и явно хорошим настроением от того, что трудный путь позади, и можно уже начинать строить планы на будущее.



После завтрака я обнаружил, что у меня осталось всего чуть меньше 1000 рупий – этого хватит только, чтобы вечером поужинать. Тех четырёхсот долларов, что я поменял ещё в Катманду, оказалось явно мало. Утешала лишь мысль о том, что к вечеру мы должны добраться до Намче-Базара, а там есть обменные пункты, где быстро обменяют и доллары, и евро по официальному курсу (*22).
Обратный путь давался намного легче, чем подъём. Времени на спуск по той же самой тропе уходило в два – три раза меньше.
Так, от Периче до Тьенгбоче передовая группа дошла за 2,5 часа.
Там мы не отказали себе в удовольствии посидеть в шикарной кондитерской, с чего я, собственно, и начал свой рассказ.




После 45-минутного отдыха – снова в путь, и уже через 3 часа (а Радаев, как всегда, на полчаса раньше) были в Намче-Базаре.
Я не хотел бы вот так всего в несколько строчек текста "проглатывать залпом" этот хороший день, хотя честно признаюсь, что после массы впечатлений, полученных с начала трека, рука уже не так активно тянулась к блокноту или фотоаппарату. Хотелось просто идти и получать удовольствие от того, что раньше представлялось неожиданно прекрасным, и его надо было обязательно запечатлеть, положить в копилку увиденного и услышанного вместе с другими подобными сокровищами.
Теперь же этими сокровищами можно было просто любоваться как чем-то естественным, само собой разумеющимся. Вот Ама-Даблам – привет, красавица! Вот монастырь – сколько его стены повидали на своём веку и сколько ещё увидят.




Вот очередной навесной мост и пенящиеся потоки горной реки под ним. Вот труженик як. Вон какой-то мужик в красных штанах впереди на изгибе тропы – а, нет, это же Радаев!
А вот то, чего ещё не было или я раньше не заметил:
– несколько пустых корзин и куча картошки около одного из домов – похоже, принесли на зиму откуда-то из долины;
– целая поляна капусты – не зря в лоджиях одним из традиционных блюд являются салаты, в том числе "русский салат" – без наших никак не обойтись;
– яма, выкопанная в земле прямо у тропы, – видно, что здесь брали глину;
– вереница местных детей, которых ведут по маршруту – что-то вроде пионерского похода по родимому краю;
– человек, сидящий прямо у тропы и собирающий пожертвования на её ремонт и обустройство – я не смог отказать ему в нескольких рупиях из того последнего, что у меня осталось после яблочного пирога с какао в Тьенгбоче;
– какие-то люди в военной форме (армия, полиция?) – позже мы узнаем от Бораса, что в одной из деревень между двумя непальцами случилась поножовщина – прямо как у нас в России, и виновника теперь ищут;
– какие-то крупные курочки среди кустарника на снимке Рагимова, но совсем не те знакомые нам улары, что были у Горакшепа;
– а вот на фотографии Паши то, что я проглядел – так что спасибо ему за интересный кадр. На нём памятная плита, в которую вцементированы куски камня с какими-то отметинами. Надпись на английском на прикреплённой табличке гласит примерно следующее: "Следы и отпечатки, оставленные ламой Сангва Дордже в монолитной скале. Когда он медитировал здесь в 16-м веке, он предсказал постройку монастыря в Тьенгбоче. Скала раскололась в огне.";
– и практически на снимках каждого из нас – Намче-Базар под снегом!
Это последнее событие стало столь же неожиданным, сколь и впечатляющим. Снег появился внезапно. Причём я в первый раз в своей жизни был свидетелем тому, что он летел не сверху и не сбоку, а снизу!
Произошло это так. Уже где-то на подходе к Намче-Базару я и Лена Заречина остановились на краю тропы на открытом безлесом склоне, разглядывая и пытаясь сфотографировать замёрзшие водопады на противоположном склоне ущелья и орлов, парящих невдалеке от нас. Справа в нашем направлении потихоньку наползали облака. Взглянув вниз с обрыва, я вдруг заметил рой каких-то мух, поднимающихся из ущелья. И только я успел сказать Лене об этом, как "мухи" внезапно взлетели мимо нас к небу крупными снежинками – сначала их было немного и только в этом восходящем потоке воздуха, а потом уже снег посыпал отовсюду, так как облако нас всё-таки накрыло. В этот момент я особенно остро ощутил, что лето, которое уже давно покинуло родные просторы, и в которое мы на время вернулись, прилетев в Непал, скоро закончится и здесь.
Вскоре тропа стала спускаться к Намче-Базару, и мы увидели его в непривычном зимнем пейзаже, с ярко-белыми от снега крышами домов.




Дойдя до уже знакомой лоджии Hill-Ten, мы расположились в удобных номерах, быстренько переоделись и спустились в кают-компанию.
Народу здесь было хоть отбавляй – все хотели согреться горячим чаем в тёплом помещении.
Рядом с нами оказались русские туристы. Две довольно активные девушки очень хорошо изъяснялись по-английски и, судя по всему, были настроены на путешествие с максимально возможным комфортом, о чём они тут же расспрашивали и договаривались с хозяином гостиницы.
(Кстати, я не упомянул, что за определённую плату можно было заказать ещё одну типовую услугу: отдать работникам отеля в стирку какие-то из своих вещей – прейскурант висел тут же на стене. Правда, постирать таким образом одну из своих шмоток здесь стоило столько же, что и целый килограмм белья в том же Катманду – но кто же будет себе отказывать в удовольствии принимать хоть каждый день горячий душ и отдавать в прачечную вещички! Есть деньги – пожалуйста; хочешь сэкономить – бери побольше пар носков и сменного белья.
Мы не отказывали себе иногда в горячем душе, но на стирках экономили. Да и, честно говоря, я был не очень уверен в гигиеничности этой процедуры после того, как увидел, что одежду туристов выполаскивали в ручье в нижней точке Намче-Базара, куда сверху с посёлка сливается всё подряд.)
Так вот, я отвлёкся. Поговорив с соотечественниками и пообедав, мы оставшуюся часть дня посвятили шопингу. В частности, я успешно наменял рупий и накупил гостинцев для своих родных и близких – всё-таки не каждый день бывают подарки из Непала!
Потом был ужин, за которым выяснилось, что Палыч решил окончательно заболеть – он даже не пришёл в кают-компанию, а остался в номере. Лена за ним ухаживала, мы как могли помогали какими-то таблетками и советами.
На улице после выпавшего снега было морозно, да и в кают-компании тепло особо не удерживалось – это местные горячие парни, сновавшие туда-сюда, совершенно не заботились о том, чтобы прикрыть дверь.
Посидев немного после ужина, народ отправился спать, только Исакич опять куда-то навострился – видимо, его влекла теплящаяся в каких-то уголках этой туристической Мекки бурная ночная жизнь.
Перед тем, как лечь, я успел только обнаружить, что на этот раз в номере не было тёплых одеял. Пришлось проявить настойчивость и сообразительность, в результате чего нам выдали какие-то матрасы, засунутые в пододеяльники. Что ж, как говорится, на безрыбье и рак – рыба! Накрывшись поверх спальника этой "накидкой", я быстро уснул.

---
(*22) Курс в этот день был 84 рупии за доллар и 104 – за евро. В деревнях же на маршруте хозяева лоджий тоже могли поменять доллары, но гораздо менее выгодно.
---



Ночью я скинул с себя завоёванный вчера утеплитель, потому что стало жарко.
Позавтракав, мы вышли в 8:30. Небо было совершенно чистое, ярко светило солнце, и о вчерашнем дефиле, устроенном Зимушкой-Зимой, напоминали только белые наряды улиц, которые под тёплыми лучами уже начинали съёживаться, как шагреневая кожа.
Детишки снегу были только рады, они весело скакали около своих домов и играли в снежки.




В лесу, куда углубилась тропа сразу после посёлка, постепенное таяние снега вызвало весёлую капель с ветвей деревьев и пробудило ярчайшие ароматы: свой смолистый запах источали непальские сосны, к нему примешивались запахи каких-то трав и растений. В общем, после вчерашнего снегопада долина, долго не получавшая никакой небесной влаги, наполнилась живительной силой и раскрылась перед нами во всей своей красе, волнуя не только зрительными образами, но и неповторимыми ароматами.
На одном из поворотов тропы я встретился с молодым портером, тащившем на своей спине огромную связку досок. Они были уложены штабелем поверх большой корзины с налобным ремнём – типичного приспособления местных жителей для переноски любых грузов. На глаз вес поклажи был впечатляющим.
Портер остановился передохнуть на подъёме. Это было обычным делом для ритма движения носильщиков. Они идут быстрее туристов, но чаще отдыхают. И для таких остановок у них на тропе есть свои излюбленные места – это либо специально выложенные из каменных плит "завалинки", либо естественные выступы рельефа – те же валуны, поваленные деревья или просто террасные ступеньки на склоне.
Здесь же такой удобной приступки не было, а может парень просто не хотел нарушать равновесия удачно сбалансированного груза. Он приспособил свой деревянный "костыль" (*23) как подпорку, на которую опёрся всем весом корзины, скинул налобный ремень и отдыхал стоя, придерживая при этом груз за две верёвочные оттяжки, привязанные к верхушкам двух деревянных жердей – этаких мачт, являвшихся продолжением каркаса корзины.
Парень был колоритного вида и явно выделялся на фоне своих собратьев высоким ростом, тонкими чертами лица и совершенно замечательными длинными белыми носками с модным рисунком.
Я не удержался, достал фотоаппарат, вопрошающе посмотрел на него и, получив молчаливое согласие, сделал один из своих любимых снимков в этом походе.



Немного ниже по тропе, около расположенного здесь контрольного пункта, какой-то мужик продавал по 350 рупий сертификаты о том, что путешественник такой-то (надо было только вписать своё имя и фамилию) достиг такой-то значимой точки маршрута – здесь следовал список таких мест, включая Базовый лагерь Эвереста и Калапаттар, напротив которых оставалось поставить галочки в специальных квадратиках – как в бюллетене на выборах.
Мы купили эти пустые бланки – всё-таки будет хоть какой-то документ, пусть и заполненный своей рукой, о наших достижениях.
Солнце в это время уже основательно прогрело долину, мы разделись, снег совсем пропал, и вокруг снова было лето. О вчерашнем визите зимы не напоминало ничто, кроме благоухания посвежевшей зелени трав и деревьев.



По дороге нам опять встретилась вереница пионеров с голубыми флагами – они явно намеревались устроить где-то весёлый праздник.
Палыч шёл наравне со всеми, не выказывая никаких признаков вчерашнего недомогания. Однако уже в Пхакдинге, куда мы дошли примерно через 3 часа, стало ясно, что болезнь его никуда не отпустила, и надо срочно выбираться на "большую землю", то есть в Луклу, и оттуда самолётом в Катманду.
Собственно, это был стандартный выход с маршрута, но только не для нас! Как говорится в русских народных сказках, пройти по лёгкому пути – это любой дурак сможет! Нам подавай трудности и опасности!
Основная часть группы должна была по плану двигаться ещё 3 дня пешком по красивейшим (как обещал командор) предгорьям Непала к посёлку Джири, где нас после обозначенного срока должен забрать и отвезти в Катманду автобус. Если не ошибаюсь, этот вариант изначально не входил в планы одного Паши (он собирался улетать домой раньше нас), а потом от него отказался и Лёша, поскольку он уже достаточно намучился в Горакшепе.
И вот от нашего мощного коллектива откалываются ещё и Палыч с Леной (какая жена бросит в беде больного мужа?!), и остаются всего шестеро отважных!
Честно говоря, ещё три дня переть по тропе (извиняюсь за это грубое, но очень точное выражение), когда рядом желанный аэродром, да ещё и в сильно поредевшем составе, совсем не хотелось, но деваться было некуда – автобус заказан и оплачен, а обещанные красоты оставшегося отрезка пути должны были компенсировать тяготы его преодоления.
Посему после небольшого отдыха и перекуса мы тепло попрощались с нашими товарищами, особенно с больным Палычем, который твёрдо отказался от предлагаемого Рагимовым найма лошади (*24), и через некоторое время наши пути разошлись. Основная тропа повела четырёх путников прямиком в Луклу, а наш отважный отряд после Чеплунга (2660 м) свернул по указателю направо, в сторону Джири.

---
(*23) Такие "костыли" я видел у многих портеров. По форме этот предмет больше походил на толстую трость с небольшой поперечной рукояткой, вырезанную из цельного куска дерева – точнее, из толстой ветки с куском ствола, обточенного под ручку. При ходьбе портер опирался на неё, как мы на свои трекинговые палки. И она же помогала ему делать короткую остановку прямо на тропе, не скидывая тяжёлого груза.
(*24) Честно говоря, за это удовольствие с иностранца здесь могут содрать непомерную цену. Но когда человеку действительно становится плохо, деваться некуда.
---