Кения. Остров Ламу и его пляжи
Остров Ламу окружён роскошными пляжами, где Индийский океан то штормил тёплыми волнами, то затихал, мерцая серебром под тропическим солнцем. Расположился он у сомалийско-кенийской границы со стороны Кении. Обойти Ламу за день не составляло труда. Побережье меняло свой облик, начинаясь по одну сторону от основного причала и завершаясь с другой его стороны. А это ни много ни мало от пляжа Шела с песчаными дюнами и зыбучими песками до мангровых лесов пляжа Уёни. Причудливые заросли растянулись до самых городских окраин островной столицы с одноименным названием Ламу, постепенно теряя свою привлекательность и таинственность.
Причиной явной неприглядности были мусорные отливные полосы в городской зоне, куда устремлялись грязнули марабу. Аисты ходили по засорённому дну, выискивая всякую снедь. Их красные мешки под длинными и увешанными тиной клювами всегда оставались пусты, но марабу этих мест не покидали.
В черте города ветер постоянно дул с моря, он кружил мусор и бросал его на пригородные зонтичные акации, оттого они были увешаны целлофановыми пакетами, будто специально кто-то над ними поиздевался. Мне сей пейзаж не импонировал, и я настойчиво фотографировала те же акации, но без пластика на кронах.
Старалась до начала прилива задержаться вдали от городской окраины, где ароматно благоухали цветущие манговые рощи, где зонтичные акации широко разбрасывали кроны типичными зонтиками, что нависали над головой и создавали тень.
Особой притягательной силой обладали мангровые заросли. Причудливые корни кустарника обросли ракушками, а меж деревьев все пространства усыпаны раковинами, где обитали морские рачки-отшельники.
Издалека картинка походила на листопад вечнозелёных растений, а подойдя ближе, вся предполагаемая листва тут же превращалась в крупные витиеватые раковины. С трудом нашла среди них одну пустую и забрала с собой. Помыла в номере, понюхала, послушала и положила на стол сушиться.
Ночью проснулась от резкого стука об пол. Свет включила, а это моя раковина пошла! Отойдя от первоначального шока, когда её несли, трясли и мыли, раковина высохла, вернее, тот маленький рачок, который сидел в ней и дрожал от страха. После просушки рачок пошёл воды напиться, не предполагая о существовании в мире обычного стола, откуда загреметь как раз плюнуть. Вот и грохнулся по незнанию, да снова затих. На этот раз у него случилось сотрясение мозга. Напоила его, чтобы в чувство пришёл, а отправляясь на пляж, снова вернула домик отшельника морю.
Мангровый берег манил. В пору цветения верхушки деревьев укрывали белые пушистые цветки. Тёплая, прозрачная вода удобной глубины была такой, что просто не выйдешь! А я и не выходила. Повесив вещи на ветвях, купалась целыми днями, пока не начинался прилив. Соитие вод среди переплетённых арочных корней было любопытно.
Вдоль острова шли лодки, отдавая волну пляжам. Паруса всех мастей жёстко натянуты ветром.
Они создавали романтическую атмосферу на воде. Не было лишь алых парусов. Да и я далеко не Ассоль. Что уж тут тосковать, когда жизнь прекрасна и без того!
