Семейный экипаж парусной яхты «Lady Mary» попадал в шторм, устранял течь в днище и помогал миграции трясогузок во время зимнего перехода через штормовое Средиземное море



Вообще-то нормальные семьи идут в море летом: солнце, лазурь, крики чаек, дитё в панамке бросает в воду камушки...
«Без сапожек на палубу не выходи!» – кричу я двухлетней дочке из-за штурвала. Она послушно нахлобучивает капюшон и идет переобуваться.
Промокшая старшая дочь тем временем заводит кормовой конец на «утку» и готовится выпрыгнуть на понтон для швартовки. Наша яхта входит в гавань на острове Мальта.
Поеживаясь от холода, я покрепче зарываюсь в непромокаемый костюм и передаю штурвал мужу. Полуприсядом иду готовить носовой (правильно закреплять веревку на железной штуковине, больше похожей на дверную ручку, но почему-то именуемую «уткой»). Задача – соединить веревкой нашу «утку» с такой же на берегу. Нос тяжело плюхается в воду, обдавая солеными брызгами. «Господи, пожалуйста, пусть скорее будет тепло и не тошнотно», - шепчу я, ползком пробираясь к «утке»…

Откуда и куда

На борту нас четверо – капитан, он же муж и папа, я и две дочери двух и двенадцати лет. Наш первый морской переход рассчитан на четыре месяца и две с половиной тысячи миль под парусом. Из них мы прошли уже больше полутора тысяч от Гибралтара до Мальты. Стояли в Эстепоне, Малаге и Аликанте. Заходили в Картахену и Барселону, в Ниццу и на Балеарские острова.

Лионский залив одно из самых неспокойных мест Средиземья, и 280 миль из Барселоны в Ниццу мы проскочили как раз между двумя штормами.
Курортно-велосипедная набережная Ниццы с аккуратными фасадами и блошиным рынком наполняют душу провансальной благостью. Во Франции даже барахолки какие-то очень… французские – с ароматом булочек и корицы, с круглыми столиками, которые продавцы накрывают белоснежной салфеткой, а затем сервируют как для праздника: бутылочка Бордо, бокалы, фарфор. Никаких сосисок в тесте и пластиковых контейнеров.


Четыре дня мы упивались солнцем Лазурного берега, созерцали гавань с Замковой горы, ездили на велосипедах за утренним хрустящим багетом. А потом уплыли на Корсику.

Подбросьте до Корсики

Открытое море с непривычки вызывает некоторую тревогу: до дна 2 километра, берегов нет. Поэтому встретить кого-то – всегда большая радость для нашего маленького экипажа. Даже если это шмель, откуда ни возьмись оказавшийся в тапке. Радуясь, что полосатый пассажир не ужалил меня в пятку, мы решили, что он пересел к нам с недавно прошедшего контейнеровоза. Корабли вносят свою мизерную лепту в миграции птиц и насекомых. Хотя, что уж, и в миграции крыс и прочих тварей земных тоже. Слава богу, что наша яхта пока перевозила только шмеля и птиц, появлявшихся так же из ниоткуда.
Первой нелегальной эмигранткой была совсем не мореходная пичужка, какая-то трясогузка. Она осторожно заглянула в окно, потом в другое, даже постучалась. Мы сидели, не шелохнувшись, чтобы с перепугу птичка не бросилась в открытое море. Ветер трепал ее перышки и сносил на бок хвост, а она просилась на постой. Помыкавшись по палубе, трясогузка устроила себе гнездо рядом с мачтой в сложенных веревках. С рассветом, почувствовав приближение берега, птичка исчезла. На ее месте теперь я, сжавшись в комок, пытаюсь убрать парус для захода в пустынную зеленую бухту.
Где-то здесь должен быть буй, он обозначен на морской карте. К нему-то мы и привяжемся. Справа от входа в бухту видно каменное строение с черепичной крышей, дальше – какое-то полу-обитаемое хозяйство. В летний сезон владельцы буев собирают мзду за пользование ими. Но зимой взимать плату некому. Не дремлет лишь доблестная французская армия. Сегодня она выслала на разведку пограничный вертолет, который прилетел со стороны берега, завис над нами, и, не найдя ничего подозрительного, отбыл восвояси, вызвав восторг обеих юнг.


Стоянка находится всего в нескольких десятках километров к югу от Аяччо, родного города Наполеона. Вспоминая родину, корсиканец отмечал, что ни с чем не сравнимый запах цветов слышится еще в море. Дурманящий аромат, и правда, вызывает ощущение какого-то болезненного счастья. Хочется упасть в траву и бесконечно глядеть в высокое небо. А девчонки радуются прибытию в бухту, рассматривая берег в бинокль в ожидании вечернего кинопросмотра, которого были лишены в море.
Через день «Лэди Мэри» направилась в Бонифачо. В давние времена город был неприступным. Вход в гавань спрятан между гигантскими утесами, за которыми открывается узкий длинный фьорд. Он отлично укрывает от неприятеля и непогоды. Порт Бонифачо венчает крепость. Массивным часовым бастион L`Etendard нависает над гаванью. Внутри крепости как ни в чем не бывало живут люди. Поднимаются по средневековым ступеням, проходят через ров по подъемному мосту. Одной стеной их дома висят над морской бездной. Наверху помимо средневековых находятся оборонительные сооружения II мировой войны – радиальные рельсы для зениток и бетонные бункеры. Взять Бонифачо не так легко даже с воздуха.
Вся южная Европа с моря выглядит как сплошное фортификационное сооружение. На любом холме, скале, выступе обязательно стоит крепость, крепостишка или крепостище. И я все чаще задумываюсь о влиянии такого количества крепостей на менталитет европейских народов.


С Корсики наш экипаж отправился в Рим и на Сицилию. Затем нас ждет передышка на Мальте и финальный марш-бросок до Черногории.

Течь в трюме

По пути на Рим в днище обнаружилась течь. Об этом регулярно гудела трюмная помпа. Обследовав трюм, мы нашли течь в кормовой части, где руль входит в корпус лодки. На стыке морская вода сочилась прямо под наше ложе. Разобрав кровать, капитан в позе из Камасутры примостился на жердочке замазать место течи каким-то липким, застывающим даже в воде, пластиком. Я помогала. Прыгать по волнам, вися над трюмом, - очень увлекательное занятие для вестибулярного аппарата. Между делом муж утешил меня известием, что практически на каждой лодке что-то течет.
В Риме нам нужно было закрыть Шенгенскую визу: истекал срок трехмесячного пребывания в Еврозоне. Меня мучили сомнения, а пустят ли нас после этого на Мальту. Но иммиграционный офицер шлепнул штамп в «Крю-лист» (список всех членов экипажа), даже не взглянув на визу. Паспорта вернули непроштампованными. Оказалось, что тем, кто прибыл морем, мальтийцы ставят печать в «Крю-лист», не требуя визы. Говорят, морским законодательством предусмотрен особый порядок оформления в островных государствах Еврозоны. При этом ни меня, ни детей чиновники в глаза не видели. Естественно, пропуск предполагает, что уйдете вы тем же путем.

Шторм

В Мессину – порт на берегу одноименного пролива между Сицилией и материковой Италией – мы прибыли, измотанные трехсуточной скачкой с волны на волну. Прогноз обещал усиление ветра, не предвещая, однако, апокалипсиса. И сильный шторм застал нас на гостевом причале, плохо защищенном от волн и ветра. К вечеру раздуло до 70 узлов (120-130 км в час), и кипящий котел с внешней стороны понтона перекинулся внутрь.
Что тут началось! Поочередно стихия оторвала, а капитан – заменил все швартовы. В час ночи, не выдержав, снова лопнули сразу три из четырех фиксирующих нас веревок. Самое опасное в шторм – оказаться вблизи берега. Оторванные от пирса, болтаясь на 2х-сантиметровой веревке, наши 14 тонн веса были отличной мишенью и одновременно снарядом в мокрых ручищах бушующего Посейдона. Мы завели двигатель и обесточили яхту: молнии палили прямо над нами. Вызвать по рации помощь с берега не удалось. Младшая дочь уже спала, а старшая в ужасе ждала развязки в кубрике.
Прошел час. Тьма, и никто не видит, как нас бьет о пирс. Я пытаюсь держать бешеные пляски яхты под контролем, меняя ход с заднего на передний в зависимости от того, чем нас приложило, кормой или носом. Одновременно молюсь и подаю руками знаки терпящего бедствие. Через стену дождя с трудом различим капитан, силящийся закинуть с носа лассо на понтон. Это был тот момент, когда понимаешь, что с тобой случилось страшное, но не веришь, что это конец…
Через полтора часа борьбы нас заметили соседи. Никогда я так не радовалась людям. «Мужики, спасибо вам, спасибо!» - кричу я вместо приветствия на чистом русском языке, соревнуясь с ревом моря и ливня. Минут сорок четверо с пирса и один с борта крепили яхту канатами к понтону. Наутро соседи сказали что-то вроде: «Видали мы такой гостевой пирс… Пойдем в другую марину», - и ушли, сердечно распрощавшись.

После Мессинского шторма мы обзавелись сотней метров более прочных веревок и отправились на Мальту.


Здесь, наконец, наступила весна, мы встретили первых русскоязычных круизеров, прошедших пол-Европы на яхте с детьми, и на радостях остались на три недели дольше, чем планировали.

Реальный яхтинг

К маю мы добрались до Черногории. В день прибытия небо хмурилось. Верхушки гор прятались в клубах облаков, и было отчетливо видно, почему эта яркая страна так зовется: под облаками горы, действительно, кажутся почти черными.
В Черногории прекрасно все – ландшафты, кухня, серпантины дорог и каньон реки Тара, черепичные крыши и Боко-Которская бухта. Ее называют самым южным фьордом Европы. Здесь нет ощущения моря: со всех сторон лес и горы.


По пути в Которский залив задержались в бухте Петроваца. Здесь два необитаемых островка – скалы с большими соснами и старинной церквушкой. В воду тянется пологий риф, и мы внимательно вглядываемся в бирюзовую воду, чтобы закинуть якорь.
На Будванской Ривере сказочный остров Свети Стефан соединен с большой землей узкой природной косой, что само по себе большая редкость. Этот Свети Стефан упомянут в летописях 1442 года в свете борьбы местных жителей с набегами османов. После одной из побед здесь построили церковь в честь Святого Стефана. Затем остров снабдили и крепостью, без коей в то время на Средиземноморье выжить было туго.
Сначала остров заселили рыбаки, затем он был важным торговым центром Венецианской республики. За века своей истории городок то приходил в упадок, то снова расцветал. В 1950-е годы оставшихся местных жителей переселили на материк, и остров стал шикарным отелем. Последний упадок Свети Стефан пережил в 2007 году после югославской войны. Но тут его взяла в аренду крупная сеть отелей, и сейчас это снова дорогущий курорт, битком набитый отдыхающими знаменитостями.


У этих берегов с нами, наконец, случился тот самый яхтинг, о котором мечтают: сидишь себе на залитой солнцем палубе, попиваешь апельсиновый сок, дети в панамках бросают в воду камушки.... А впереди – легкая прогулка вдоль курчавых склонов с водопадами и сказочными городками.

Что мы вынесли из долгого зимнего морского похода?
- Глянцевый яхтинг существует! 4 месяца штормов, пятиметровых волн и препираний с Ихтиандром были лишь подходами к этим семи дням полного релакса.
- Шторма проходят, а тело прикачивается к морю дня за три... или не прикачивается :)
- Жить в море с детьми – можно.
- Главное на яхте – как в танке – сохранять оптимизм.

Благодаря этому непростому переходу мы научились обходиться без телевидения, радио, газет и даже без общества. Той зимой мы стали командой. А, главное, мы теперь знаем, чем жизнь на яхте отличается от мечты о жизни на яхте и что с этим отличием делать :).