Измир, ты — мир: путевые заметки редактора
Конец осени, однако прогноз рисует для Измира +25 воздуха и +22 воды, и я бросаю в сумку плавки, не видавшие моря с доковидных времен. Ну да, график пресс-тура выглядит продуктивно беспросветным. В том плане, что опции «свободное время» не включает вовсе. Но море, думаю, море-то рядом, уж наверняка найдется минутка занырнуть. Спойлер: минутки не найдется, и плавки прокатятся туда-обратно впустую. О себе такого сказать не могу.
Море
Море и правда рядом — в десяти шагах от расположенного в центре города пятизвездочного отеля, где мы остановились. Но не занырнешь. Купаться-загорать лучше в курортных зонах. До ближайшей, при городе Урла, 40 километров.
Итак, можно смотреть — нельзя трогать. Вид с набережной при этом чарующий, натурально Айвазовский. Я любуюсь им в первый же вечер, сидя в компании местного хиппи Джесса. Место облюбовано рыбаками, но у Джесса к морской живности интерес не прагматический. Вместо удочки он достает из рюкзака то флейту, то губную гармошку, и мелодия плывет над темной водой. Водные братья ценят миролюбие; прямо под ногами к нам практически льнет крупная рыбина неизвестной породы. За рыбой заинтересованно наблюдает сверху джессов кот.
Коты
Периодически кот убегает во мрак, но Джесс особо не парится: да что с ним случится. Ну, реально. Коты в Турции — священные, пускай и без официального статуса, животные и сколь многочисленны, столь не пуганы — особенно, кажется, в Измире и окрестностях. Мирно, как людям бы друг с другом, уживаются с собаками. Дремлют, будто на жаловании, на базарных прилавках и аккурат в дверных проемах учреждений. Чилятся на прогретых тысячелетних камнях Эфеса, античного города в 80 километрах от Измира. Исчезни с древних эфесских улиц туристы, останься только хвостатые-полосатые, и вот он — постапокалиптический рай в представлении кошатника-мизантропа.
Амазонки
Так же по-хозяйски 3000 лет назад чувствовали себя здесь амазонки, согласно преданию, основавшие город и назвавшие его Смирной (Измир — турецкий перевод) в честь своей правительницы. Чтобы удобнее было стрелять из лука, амазонки отрезали себе одну грудь, что с большим чувством комментирует наш гид Джихан: «Мужчины их очень боялись — если уж они отрезали грудь себе, нам вообще все отрежут без проблем. У нас, кстати, что нельзя сказать про всю Турцию, и сейчас матриархат. Девушки очень важные».
За Джихана боязно и без всяких амазонок. Все три дня, даже на горном серпантине, он ездит коленями на переднем сиденье микроавтобуса спиной к дороге и лицом к нам — при том, что движение довольно лихое. Когда Джихан не показывает россиянам Турцию, он возит соотечественников в Россию. И потому очень в материале. Цитирует «Любовь и голуби». Шутит, что облысел, обчитавшись Достоевского. Как-то за пять дней трижды посмотрел «Иронию судьбы» — не всякий русский может таким похвастать. В общем, крепкий человек. Наш. Рекомендую.
Исторические музеи
С не меньшим трепетом Джихан говорит о греческой богине плодородия Артемиде. У той, в противовес амазонкам, было аж 24 груди, что настраивало обжегшихся на амазонках мужчин на оптимистический лад. А зря. Самых приставучих богиня превращала в оленей. «Видите, как их много вокруг нее», — уважительно вздыхает Джихан у фрески с Артемидой в Археологическом музее.
Экспозиция музея охватывает десятки веков. Стартует первобытными наивными игрушками и вазами, куда тела умерших каким-то образом помещали через довольно узкое горло до вполне современного вида, даром что лет по двести, домотканных — а вот и станок — ковров.
Хотите античности, но в более естественной, так сказать, среде обитания, то бишь на открытом воздухе? Отправляйтесь в Агору Смирны, неплохо сохранившиеся древние руины близ холма Пагос: торговая площадь, базилика, коринфские колонны. Согласно легенде, здесь находилось святилище богини возмездия Немезиды. Посетив его, утомленный ратными подвигами Александр Македонский прилег вздремнуть под платаном. Выспаться не дала собственно суровая нравом Немезида: разбудила царя и велела расширить город — что и было сделано. А нам бы все ныть, когда жена требует сделать что-то по дому.
Паровозы и лифт
Что до истории более недавней, то при случае посетите Музей паровозов. Хит экспозиции — сине-бело-красный персональный вагон Ататюрка, подаренный ему немцами в 1930-е. В нем легендарный турецкий лидер-реформатор колесил по стране, работал и жил в последние годы. По меркам нынешних правителей, внутри все скромненько и оттого уютно. Кабинет, аскетичная спальня, просторный санузел с ванной и биде.
Другое, производящее сильное впечатление, но действующее по сей день знаковое средство передвижения — лифт Асанёр. До конца XIX века две улицы в еврейском квартале соединяла крутая лестница в 155 ступеней. Но когда пожилой родственник бизнесмена Несима Леви сломал на ней ногу, тот распорядился построить лифт, заказав его лучшим европейским инженерам. Лифт регулярно реконструируют, и обе его кабины так и перевозят людей с 1907 года. Обязательно прокатитесь, тем более, что с панорамы сверху — лучший вид на этот город, сфотографироваться на фоне которого совершенно необходимо.
Монмартр в Конаке
Билеты в старые музеи в Измире, как правило, стоят денег (в Археологический — 200 лир, это 600 рублей с небольшим). Тогда как, условно говоря, современное искусство, авангард — более доступное хотя в бы практическом смысле; вход зачастую бесплатный.
Взять, к примеру, Арт-центр Аркас в районе Конак. На двух его этажах до февраля расположились два крупных турецких художника прошлого века — Мюбин Орхон и Неджад Деврим. Мастера очень разные, но роднит их то, что в юности оба учились и жили в Париже, а затем вернулись на родину, сохранив, однако некий французский флер навсегда. Экспрессивные, но несколько однотипные работы Орхона способны вызвать у неофита соображения в духе: «И я так могу». Тогда как картины Деврима менялись от периода к периоду. Вот вам огромное жизнерадостно-пестрое полотно «Узбекистан», а вот поздние работы палитрой поспокойнее и габаритами поменьше. Причины этой творческой эволюции гид Джихан трактует доходчивее искусствоведов. В поздние годы любвеобильного художника, забрав все состояние, бросила жена, и пожилой Деврим перешел на компактные формы. Меньше расходов, проще носить по галереям. Укладывается в концепцию Измира как оплота матриархата.
Дух Франции и центральной Европы ощутим не только в музеях, но и во всем Конаке. Сворачиваешь на узенькую, еще и за счет подсвеченных гирляндами летних кафешек, улицу Дарио Морено, и будто телепортировался на Монмартр. Улица названа в честь певца и актера, чрезвычайно популярного в 50-х-60-х годах прошлого века. Морено, похожий на Бубу Касторского жовиальный франт и гражданин мира, жил то здесь, то в Париже. На гастроли во французскую столицу и опаздывал, когда в 47 лет умер от сердечного приступа в стамбульском аэропорту — сотрудники не пустили темпераментного артиста в готовый к вылету самолет. Морали две. Всегда приезжайте в аэропорт чуть заранее и не сгорайте на работе — даже любимой.
Спасибо монахине
Жившая в XIX веке монахиня Анна Катерина Эммерих родную Германию никогда не покидала, авиацию не застала, но ей для знакомства с миром самолеты были без надобности. Женщину посетило видение, что дом, где мать Христа Дева Мария провела свои последние годы, находится на горе за Эфесом. Причем оттуда видны и Эфес, и море, а поблизости есть родники. Спустя несколько десятилетий после смерти Анны Катерины группа энтузиастов, вооружившись ее записями, и впрямь обнаружила соответствующие описанию развалины.
Сегодня объект отреставрирован и официально признан святыней не только, скажем, бесконечно благодарным монахине турецким комитетом по туризму, но и международными церковными институтами. А также чем-то свыше: в 2006-м мощнейший лесной пожар, спалив все вокруг, аккуратно обогнул Дом Богородицы и растущие рядом древние деревья. Выйдя наружу, паломники припадают с пластиковыми бутылками к трем родникам, один из которых сулит здоровье, второй любовь, а третий — благополучие. Не стесняйтесь смешивать. Тут же находится стена желаний, где можно оставить записочку с просьбой к Деве Марии все о том же.
Эфес
В часовне хорошо, но как-то скромно? Отправляемся в собственно древний Эфес, где совсем другие масштабы. Богато, древне и довольно дорого. Если билет в Дом Богородицы стоит на наши деньги порядка 800 р, то визит в Эфес, самый большой сохранившийся античный город, музей под открытым небом с беспощадно жарящим солнцем — уже больше 2000 рублей. Раскопки, начатые в конце XIX века, продолжаются по сей день, и конца и края им, похоже, не видно. Чем глубже в землю, обнаруживаются все новые и новые объекты.
Как и в любом мегаполисе, грандиозные здания здесь соседствуют со скромными постройками, а эпичность — с интимностью. Как и в Москве, есть Малый театр и Большой, вмещающий 25 000 человек. Когда-то на арене выступали гладиаторы, а в новейшей истории — звезды уровня Паваротти и Элтона Джона. Акустика впечатляет, и трудно пройти мимо, не испытав ее. Туристы, бесперебойно позирующие на арене, выкрикивают названия своих стран. Окружающие реагируют громко и одобрительно — в том числе и на наше «Раша!». Неподалеку — мраморный общественный туалет канонической системы «очко», где граждане сиживали часами, в отсутствие соцсетей обсуждая новости в теплом ламповом оффлайне.
Вниз по некогда торговой улице Куретов — к библиотеке Цельсия, о величии которой можно судить, увы, только по уцелевшему фасаду. Напротив — руины публичного дома. Некогда объекты соединял тайный подземный ход, и мужское: «дорогая, я в библиотеку», вероятно, было стандартным эвфемизмом. Выражением «ходить налево» мы, если верить Джихану, гиду и патриоту, опять-таки обязаны древним эфесцам: «Видите, здесь на плитке выбит отпечаток именно левой ноги?». По словам Джихана, профессионально перескакивающего от духовных материй к плотским и обратно, в этих краях недолго, но широко ходил налево с местной поэтессой вырвавшийся из-под контроля Лили Брик Маяковский.
Еда
Все эти три дня нас, так сказать, очень много ходят (а всякое место, где мы побывали, располагало остаться на побольше), но и прекрасно кормят. Обильно и разнообразно.
Относительно бесхитростные традиционные местные яства вроде долмы и чечевичных котлет в ресторане «Айша» близ старинного рынка Кемералты. Затейливые — очень вкусно, но что в тарелке, угадываешь хорошо, если через раз — закуски в Balmumu Lokanta. Пылающий огнем в ночи на конакском пирсе при рыбном ресторане Adabeyi Balik Restaurant исполинский серебристый горбыль. Под толстой коркой из соли, в которой его запекают (ее при вас эффектно разбивают молотком) брутальный горбыль оказывается сама нежность. А фаршированный мясом ягненка с гранатом лук, а трюфель в ресторане Teruar restoran Urla! Здешние изыски оценили не только мы; вскоре заведение получило «мишленовскую» звезду и с чувством выполненного долга закрылось до весны.
Пейте масло из оливок — будете здоровы
Сказал бы, что вино из голубики было самым экзотичным, что мне довелось пить в Измире и окрестностях — не случись дегустации на оливковой ферме Olivurla в городке Урла. Где мы дегустируем ну да, собственно, масло. Вдумчиво, по инструкции, согревая рюмки в ладонях, обстоятельно внюхиваясь, неспешно выпивая, катая масло во рту и исправно проглатывая. Попробуйте как-нибудь на досуге — незабываемо. Фантасмагоричность процедуры в духе прозы Сорокина уравновешивают заверения хозяев, что оливковое масло хорошо для суставов. Между прочим, перестает болеть шея, беспокоившая пару недель. Совпадение? Не уверен.
Прощальный ужин на террасе с видом на виноградники. Вдали под звездным небом по направлению к центру летит сияющий огнями поезд. Вскоре в ту же сторону, но в ставшем родным микроавтобусе, отправляемся и мы — хором распевая шлягеры русской попсы 90-х и таким образом морально готовя себя к возвращению в ноябрьскую Москву. Надеюсь, еще свидимся.
Благодарим за поездку министерство туризма Турецкой Республики.
Текст: Сергей Синяков
