"Человек-мутант" с улицы Флорида
Проживая свою жизнь, вплетаем в неё чужие, иногда туго связывая узлом, иногда нет, чаще всего только слегка касаясь. Судьбы мелькают перед глазами. Разные судьбы, счастливые и тяжкие, комичные, грустные и совсем простые. Запоминаются - неординарные.
***
Частный отель на улице Флорида аргентинской столицы стал моим временным жильём перед отъездом на родину в Россию. За день до этого мы подружились с бразильянкой Розари, решив снять один номер на двоих.
Нашим соседом оказался некий Себастьяно 37-ми лет. Познакомился с нами сразу в первый же день заселения. Всё рассказал и показал, используя яркую мимику своего лица и бурно жестикулируя. Отель занимал целый этаж с коридорами, мойками, кухнями и санузлами. Сразу то всего и не запомнить! Его изучать надо!
Себастьяно, зайдя на кухню, вынес оттуда и любезно предоставил нам две банки из-под пива с безопасно загнутыми краями, заявив, что дарит стаканы, изготовленные лично им, а затем достал из коробки пару яблок и тоже протянул нам, продолжая рассказывать о себе.
Мы держали по банке и по яблоку, наблюдая взглядом за его жестами и мимикой. Показал, как каждое утро он подтягивается на настоящем турнике, прилаженном над входом в его комнату, как выжимает чугунную решётку с дождевого уличного люка и, вообще, как счастливо он здесь живёт в своей комнатушке четырёх метров за 700 песо в месяц.
Его татуированные руки взлетали пред нашими очами. В комнате, где кровать упиралась двумя спинками в противоположные стены, громыхала жуткая музыка его личного магнитофона. Огромные колонки мощными тумбами стояли прямо у входа. Пол был застлан хитросплетёнными проводами. Нагромождение всякого металлического хлама имело своё предназначение и важность, а на двери с обеих сторон были приклеены разные дипломы и свидетельства, подтверждавшие его артистическую деятельность.
Да, он был артист, а мы его зрители, что молча таращили глаза и ходили вслед по длинному коридору. Себастьяно часто повторял одну и ту же фразу;
— Сейчас я здоров, да, я здоров! Я живу!
Жизнь после смерти. Бывший наркоман, прошедший курс реабилитации, переживший тяжёлую операцию на желудке, испытавший клиническую смерть, как-то по особому радовался мелочам. На момент болезни от него уже давно отказались близкие, только друзья с улицы Флорида в часы просветления навещали в больнице.
Люди-мутанты - так их здесь называют, которых не принимает общество, которых презирают и не удостаивают взглядом. Лишь улица Флорида им покровительствует, понимая, выслушивая и давая возможность заработать на существование.
Многие её артисты и художники не имеют жилья и спят, где придётся, но имеют кисти, краски, гитары, костюмы, умелые руки и талант. Но часто таланты губят себя, не найдя отклика в обществе.
- тюльпаны из дерева
Сейчас Себастьяно живёт лучше многих и, понимая это, помогает друзьям чем может. Иногда покупает чашку горячего кофе с хлебом, иногда отдаёт одежду, а вчера, например, подарил свою, слегка дырявую, палатку, хотя бы от ветра. Для себя он приобретает только хорошие добротные вещи. Жизнь научила разумной трате денег, ведь пенсия по инвалидности просто мизерная, хотя так не считает.
Уверен, что он счастливый человек, и его невеста, живущая в пригороде, приезжает к нему в выходные дни. Каждое утро он ходит за двумя чашками кофе с бутербродом, которые благотворительно выдаёт ресторан «Гавана» для всех артистов с улицы Флорида.
Затем к десяти утра отправляется в район супермаркета, где на улицу выставляют просроченные и слегка подпортившиеся продукты. Возвращается неизменно с большой картонной коробкой, заполненной хлебом, фруктами и овощами. Мясные продукты достаются нечасто, а рыбу он не любит. Посоветовал нам делать то же самое, и мы посмотрели на наши яблоки.
К приезду своей любимой женщины покупает что-нибудь вкусненькое, убирает комнату, включает громко музыку и ждёт. Его Амелия, добродушная толстушка, очень располагает к себе. Она спокойна и рассудительна, во всём согласна с Себастьяно, радуется, когда радуется он.
А Себастьяно в её присутствии становится податливым и тихим, стараясь угодить во всём.
На мой вопрос, почему они не женятся, ответили, что надо выждать время, чтобы тот порок больше не вернулся.
Только об одном жалеет Себастьяно, что родители перед смертью его не позвали, а он не осмелился попросить у них прощения. И о том, как он сейчас счастлив, рассказывает только на Флориде, да вот и нам немножко.
Вернувшись в свою комнату, мы с Розари обессилено упали на кровати, переваривая чужую жизнь. Моя подруга отказалась есть яблоко, а я съела два.
К супермаркету мы не ходили, негоже лишать продуктов питания тех артистов и художников, которые всякий раз громко нас приветствовали во главе с нашим соседом.
***
В последний вечер перед моим вылетом домой, я пообещала Себастьяно и Амелии сюрприз, а они в свою очередь хотели показать мне места, столь близкие им и дорогие их сердцу. Но позвонила Амелия, сказав, что задержится, при этом дала разрешение Себастьяно гулять по городу вдвоём со мной, а она позже нас найдёт.
Я испытывала некоторую неловкость. В обществе девушки моего соседа было бы гораздо спокойнее. Поняла, что просто стесняюсь идти рядом. Отказываться было поздно.
Сплошь татуированные руки, чёрная футболка, разрисованная собственноручно, металлическая цепь, свисавшая из кармана брюк, чётко выделяли моего товарища среди людского потока.
Достопримечательности города сменяли друг друга. Район Сан Тельмо со старинным рынком, где купила аргентинские колбаски на троих, стал главным местом нашей прогулки. Мастерская струнных музыкальных инструментов искренне встретила Себастьяно. Здесь уличные артисты частые гости, и к нему давно все привыкли. Каким-то мистическим образом мой друг гармонировал с интерьером, сам того не зная. Казалось, что стеллажи с гитарами ожидали именно его.
Потом была Школа Искусств, что закончил Себастьяно, но в силу позднего времени она уже была закрыта, лишь пожилой охранник был несказанно рад общению. Снимки у его любимых граффити, где приложил свою кисть, оказались самыми эффектными.
Вроде он тут всю жизнь и стоял! А кадры с моим участием были просто никудышные! Граффити меня не принимали. Как часто деятельность человека определяет его внешний облик!
В какой-то момент Себастьяно исчез в уличном кафе, попросив подождать. Я терпеливо ждала, думая, что он встретил знакомых, сидящих за столиком. Возвратился бегом, держа в руках два бутерброда для нас. Он их просто попросил. В подобной ситуации я оказалась впервые.
А как же сюрприз?! Ещё днём я купила большую пиццу и кока-колу, собираясь устроить прощальный ужин на троих. И вот, не успела!
От бутерброда отказалась, быстро засобиравшись обратно. На площадке ресторана стройные пары танцевали аргентинское танго. Восхищённые прохожие с восторгом смотрели на прекрасный танец, а у меня выпрошенный бутерброд из головы не шёл. Плохой я человек, зануда.
Амелия нас ждала на улице, и ужин состоялся. Мы вынесли столик на террасу, Себастьяно разогрел на импровизированной сковороде пиццу. Сделал он сковороду из тонкого чугунного листа. Потом порезали колбаски и открыли кока-колу. Они нашли, что подарить мне!
Почти торжественно была вручена открытка с изображением Себастьяно, сделанная администрацией его учебного заведения во время защиты дипломной работы. Она была у него единственная. А утром попросил его разбудить, чтобы попрощаться.
Будить не стала, положив под дверь их комнаты, ещё влажное своё полотенце, кусок мыла, бритвенный прибор и половину пачки сухого молока, что возила за собой ещё из Чили.
Ушла я по-английски, не простившись, но оставила записку со словами благодарности и извинением. Не люблю прощаний. Что уж тут поделать? Одним словом, зануда.
***
На улице моросило, небо затянули тучи. Погода явно портилась. На остановке транспорта никого не было, кроме меня. Редкие прохожие бегом перебегали улицу, спрятавшись под зонтом. Я дрожала всем телом и даже, кажется, слегка скулила от холодных струй, стекавших иногда за шиворот плаща. Долгожданный транспорт шустро подкатил к остановке. Быстро поднялась на ступени. Надоедливый дождь остался под серым небом. Городской автобус увозил меня в аэропорт за два аргентинских песо. Очень грустно, когда заканчивается очередное путешествие.
Аэропорт встретил громогласными объявлениями, снующими грузчиками и суетящимися пассажирами. Серая даль аэродрома казалась непроглядной в дождевой завесе. Я стояла у стеклянной стены аэровокзала, а дождь поливал её слезами. Не плачь по мне, Америка! Быть может эта встреча не последняя!
***
Частный отель на улице Флорида аргентинской столицы стал моим временным жильём перед отъездом на родину в Россию. За день до этого мы подружились с бразильянкой Розари, решив снять один номер на двоих.
Нашим соседом оказался некий Себастьяно 37-ми лет. Познакомился с нами сразу в первый же день заселения. Всё рассказал и показал, используя яркую мимику своего лица и бурно жестикулируя. Отель занимал целый этаж с коридорами, мойками, кухнями и санузлами. Сразу то всего и не запомнить! Его изучать надо!
Себастьяно, зайдя на кухню, вынес оттуда и любезно предоставил нам две банки из-под пива с безопасно загнутыми краями, заявив, что дарит стаканы, изготовленные лично им, а затем достал из коробки пару яблок и тоже протянул нам, продолжая рассказывать о себе.
Мы держали по банке и по яблоку, наблюдая взглядом за его жестами и мимикой. Показал, как каждое утро он подтягивается на настоящем турнике, прилаженном над входом в его комнату, как выжимает чугунную решётку с дождевого уличного люка и, вообще, как счастливо он здесь живёт в своей комнатушке четырёх метров за 700 песо в месяц.
Его татуированные руки взлетали пред нашими очами. В комнате, где кровать упиралась двумя спинками в противоположные стены, громыхала жуткая музыка его личного магнитофона. Огромные колонки мощными тумбами стояли прямо у входа. Пол был застлан хитросплетёнными проводами. Нагромождение всякого металлического хлама имело своё предназначение и важность, а на двери с обеих сторон были приклеены разные дипломы и свидетельства, подтверждавшие его артистическую деятельность.
Да, он был артист, а мы его зрители, что молча таращили глаза и ходили вслед по длинному коридору. Себастьяно часто повторял одну и ту же фразу;
— Сейчас я здоров, да, я здоров! Я живу!
Жизнь после смерти. Бывший наркоман, прошедший курс реабилитации, переживший тяжёлую операцию на желудке, испытавший клиническую смерть, как-то по особому радовался мелочам. На момент болезни от него уже давно отказались близкие, только друзья с улицы Флорида в часы просветления навещали в больнице.
Люди-мутанты - так их здесь называют, которых не принимает общество, которых презирают и не удостаивают взглядом. Лишь улица Флорида им покровительствует, понимая, выслушивая и давая возможность заработать на существование.
Многие её артисты и художники не имеют жилья и спят, где придётся, но имеют кисти, краски, гитары, костюмы, умелые руки и талант. Но часто таланты губят себя, не найдя отклика в обществе.
- тюльпаны из дереваСейчас Себастьяно живёт лучше многих и, понимая это, помогает друзьям чем может. Иногда покупает чашку горячего кофе с хлебом, иногда отдаёт одежду, а вчера, например, подарил свою, слегка дырявую, палатку, хотя бы от ветра. Для себя он приобретает только хорошие добротные вещи. Жизнь научила разумной трате денег, ведь пенсия по инвалидности просто мизерная, хотя так не считает.
Уверен, что он счастливый человек, и его невеста, живущая в пригороде, приезжает к нему в выходные дни. Каждое утро он ходит за двумя чашками кофе с бутербродом, которые благотворительно выдаёт ресторан «Гавана» для всех артистов с улицы Флорида.
Затем к десяти утра отправляется в район супермаркета, где на улицу выставляют просроченные и слегка подпортившиеся продукты. Возвращается неизменно с большой картонной коробкой, заполненной хлебом, фруктами и овощами. Мясные продукты достаются нечасто, а рыбу он не любит. Посоветовал нам делать то же самое, и мы посмотрели на наши яблоки.
К приезду своей любимой женщины покупает что-нибудь вкусненькое, убирает комнату, включает громко музыку и ждёт. Его Амелия, добродушная толстушка, очень располагает к себе. Она спокойна и рассудительна, во всём согласна с Себастьяно, радуется, когда радуется он.
А Себастьяно в её присутствии становится податливым и тихим, стараясь угодить во всём.
На мой вопрос, почему они не женятся, ответили, что надо выждать время, чтобы тот порок больше не вернулся.
Только об одном жалеет Себастьяно, что родители перед смертью его не позвали, а он не осмелился попросить у них прощения. И о том, как он сейчас счастлив, рассказывает только на Флориде, да вот и нам немножко.
Вернувшись в свою комнату, мы с Розари обессилено упали на кровати, переваривая чужую жизнь. Моя подруга отказалась есть яблоко, а я съела два.
К супермаркету мы не ходили, негоже лишать продуктов питания тех артистов и художников, которые всякий раз громко нас приветствовали во главе с нашим соседом.
***
В последний вечер перед моим вылетом домой, я пообещала Себастьяно и Амелии сюрприз, а они в свою очередь хотели показать мне места, столь близкие им и дорогие их сердцу. Но позвонила Амелия, сказав, что задержится, при этом дала разрешение Себастьяно гулять по городу вдвоём со мной, а она позже нас найдёт.
Я испытывала некоторую неловкость. В обществе девушки моего соседа было бы гораздо спокойнее. Поняла, что просто стесняюсь идти рядом. Отказываться было поздно.
Сплошь татуированные руки, чёрная футболка, разрисованная собственноручно, металлическая цепь, свисавшая из кармана брюк, чётко выделяли моего товарища среди людского потока.
Достопримечательности города сменяли друг друга. Район Сан Тельмо со старинным рынком, где купила аргентинские колбаски на троих, стал главным местом нашей прогулки. Мастерская струнных музыкальных инструментов искренне встретила Себастьяно. Здесь уличные артисты частые гости, и к нему давно все привыкли. Каким-то мистическим образом мой друг гармонировал с интерьером, сам того не зная. Казалось, что стеллажи с гитарами ожидали именно его.
Потом была Школа Искусств, что закончил Себастьяно, но в силу позднего времени она уже была закрыта, лишь пожилой охранник был несказанно рад общению. Снимки у его любимых граффити, где приложил свою кисть, оказались самыми эффектными.
Вроде он тут всю жизнь и стоял! А кадры с моим участием были просто никудышные! Граффити меня не принимали. Как часто деятельность человека определяет его внешний облик!
В какой-то момент Себастьяно исчез в уличном кафе, попросив подождать. Я терпеливо ждала, думая, что он встретил знакомых, сидящих за столиком. Возвратился бегом, держа в руках два бутерброда для нас. Он их просто попросил. В подобной ситуации я оказалась впервые.
А как же сюрприз?! Ещё днём я купила большую пиццу и кока-колу, собираясь устроить прощальный ужин на троих. И вот, не успела!
От бутерброда отказалась, быстро засобиравшись обратно. На площадке ресторана стройные пары танцевали аргентинское танго. Восхищённые прохожие с восторгом смотрели на прекрасный танец, а у меня выпрошенный бутерброд из головы не шёл. Плохой я человек, зануда.
Амелия нас ждала на улице, и ужин состоялся. Мы вынесли столик на террасу, Себастьяно разогрел на импровизированной сковороде пиццу. Сделал он сковороду из тонкого чугунного листа. Потом порезали колбаски и открыли кока-колу. Они нашли, что подарить мне!
Почти торжественно была вручена открытка с изображением Себастьяно, сделанная администрацией его учебного заведения во время защиты дипломной работы. Она была у него единственная. А утром попросил его разбудить, чтобы попрощаться.
Будить не стала, положив под дверь их комнаты, ещё влажное своё полотенце, кусок мыла, бритвенный прибор и половину пачки сухого молока, что возила за собой ещё из Чили.
Ушла я по-английски, не простившись, но оставила записку со словами благодарности и извинением. Не люблю прощаний. Что уж тут поделать? Одним словом, зануда.
***
На улице моросило, небо затянули тучи. Погода явно портилась. На остановке транспорта никого не было, кроме меня. Редкие прохожие бегом перебегали улицу, спрятавшись под зонтом. Я дрожала всем телом и даже, кажется, слегка скулила от холодных струй, стекавших иногда за шиворот плаща. Долгожданный транспорт шустро подкатил к остановке. Быстро поднялась на ступени. Надоедливый дождь остался под серым небом. Городской автобус увозил меня в аэропорт за два аргентинских песо. Очень грустно, когда заканчивается очередное путешествие.
Аэропорт встретил громогласными объявлениями, снующими грузчиками и суетящимися пассажирами. Серая даль аэродрома казалась непроглядной в дождевой завесе. Я стояла у стеклянной стены аэровокзала, а дождь поливал её слезами. Не плачь по мне, Америка! Быть может эта встреча не последняя!
Читайте также
