Демоны «заброшек»: неизведанный Ямал. Часть 2
Продолжение рассказа о грандиозной "заброшке" - единственной в своём роде на Ямале - Тюменской сверхглубокой скважине (СГ-6) в посёлке Коротчаево. Попасть к «памятнику» геологии, который в скором времени разберут на металлолом, удалось не сразу, однако мы побывали внутри объекта.
Верхняя палуба
Покидаем машинное отделение, жмурим глаза - за несколько минут они привыкли к полумраку, а теперь вдруг вышло из-за туч солнце и пробивалось через окна вовнутрь. «Нам туда, наверх, - показывает провожатый Сергей. - Только будьте осторожны, лестница крутая. Смотрите под ноги».
Мы аккуратно поднимаемся и оказываемся в залитом солнцем помещении. Сколоченный над СГ-6 саркофаг из дерева, внутри окрашен в жёлтый. Правда, время его изрядно потрепало: краска покорёжилась, во многих местах облезла. Но всё-таки тёплый цвет кое-где сохранился, и оттого казалось, что отражающийся свет даже грел замёрзшие щеки.
Перед нами предстал настоящий пункт управления: кабина бурильщика, огромный механизм, удерживаемый стальными тросами, площадка для складирования использованных буров с керном, многочисленные датчики, укрытые в коробе за стеклом (уцелевшим!).
«Идите сюда, - позвал главный энергетик, - только будьте осторожны, пол в некоторых местах обвалился».
Только теперь опускаю взгляд вниз. Действительно, кое-где доски прогнили, и сквозь зияющие дыры можно спокойно разглядеть первый этаж. Аккуратно обходя опасные места, двигаемся след в след за провожатым.
Вот она - кабина, первым делом отправляюсь туда. Зрелище очень печальное, поскольку всё, что можно было оттуда снять, сняли. Стоявшие прежде видеокамеры, мониторы, электрооборудование демонтировали и отправили на другие буровые. Остальное разорвали и разобрали мародёры. В 1990-е, когда было не до бурения недр, объект не особо охранялся.
Идём к лебёдке. Прикасаюсь рукой к огромной махине, толкавшей буры, как к частичке истории, может быть, одна из последних. На пальцах остаётся пыль и немного мазута, которым «пропитано» всё помещение: перила и лестницы, леса вдоль механизмов и прочее. Осматриваем площадку для буров: некогда работа здесь кипела так, что в 40-градусный мороз без отопления не было холодно.
Вынимая керн, брались за работу, сгорая от нетерпения в ожидании предстоящих открытий геофизики - летели данные в главную контору Тюмени. 24 часа в сутки, семь дней в неделю, без остановки и перерывов бурили землю, тревожа тавдинскую (158м), люлинворскую (308м), тибейсалинскую (625м), ганькинскую (982м) и берёзовскую и кузнецовскую (1304м) свиты, углубляясь ниже и ниже.
Поднимаю голову вверх, замечая, как высоко до купола сооружения. По стенам, словно накладные лесенки на детском игрушечном домике, закреплены леса, чтобы без проблем добираться до самого верха. Теперь на них не поднимаются - опасно. Вижу боковое отверстие и уходящий по наклонной короб.
«Это по галерее идут каротажные тросы в мастерскую, - поясняет Сергей в ответ на мой удивлённый взгляд. - Она располагается рядом с главным зданием СГ-6. Но пора возвращаться, темнеет».
И действительно, за окном начинают сгущаться сумерки. Так увлекла нас сверхглубокая, что напрочь забыли о времени. Выходим, усаживаемся в машины. Уже собираемся уезжать, как Сергей говорит: «А у меня в конторе архив есть, интересует?»
Салманов, тот самый
Здание конторы пустует, два этажа кабинетов когда-то были заполнены, теперь же работают лишь несколько, остальные закрыты. «Представляете, сколько народу здесь трудилось! - говорит энергетик. - Около 300 человек! А сейчас от силы 17. Прежде наша котельная отапливала весь посёлок, работала столовая, общежитие было заполнено - все комнаты. Кроме того, было ещё два одноэтажных общежития - «Вахта-40», «Вахта-80». Тоже битком. Каждый месяц рабочие приезжали, в основном из Феодосии. Даже спецрейсы были! А потом в первую волну сокращений в 1993 году уволили разом человек 70, в 2004-2005 годы - всех остальных. Уже никого не найдёте, не сохранилось ни единого контакта, да и померли, скорее всего, многие».
А про чертей и демонов - все, конечно, сказки. Очень уж любит народ мистифицировать такие места. Здесь лишь признаки прошлого, оставшиеся на пыльных страницах. Что же помешало бурить дальше? Банальное отсутствие на тот момент технологий, которые бы позволили извлечь из недр ресурсы, находящиеся так глубоко. Это сейчас ультрасовременные машины, а тогда...
Да, киваю в раздумьях, большое хозяйство было. А теперь вот сохранилась буровая, лишь потому, что есть вертолётная площадка, которую можно использовать (и всё ещё используют), большие площади с железнодорожными путями, которые можно сдавать под склады (и сдают), да подстанция.
Поднимаемся на второй этаж конторы: в кабинете главного энергетика нет свободного места, все столы завалены бумагами. Сергей скрывается в архиве, мы же оглядываемся. На стенах - плакаты со схемами СГ-6, фотографии других скважин, пробитых Тюменской геологоразведочной экспедицией сверхглубокого бурения. Они пожелтели и чуть свернулись по краям от сырости, но ещё видны счастливые лица бурильщиков, их сияющие глаза, шапки-ушанки, сдвинутые набекрень. Эпоха.
Спустя несколько минут на стол ложится тетрадь Министерства геологии СССР, в которой собраны основные документы, материалы, рассмотрения и утверждения объектов СГ-6. На страницах - потускневший машинописный текст и оригиналы подписей «воротил» геологии того времени: Лаверова, Зинченко, Цыганова и, конечно, самого Салманова.
Самый главный документ объекта, с расчётами и сметами - ну и дела! Кстати, знаете ли вы, сколько советских рублей потребовало строительство объектов обустройства СГ-6? 29 300! Это не считая 17 300 рублей на строительно-монтажные работы.
Страницы пахнут историей, этот запах не описать, но практически каждому из нас он знаком. Листая осторожно, делаю сканы, чтобы после прочесть в спокойной обстановке, никого не задерживая и никуда не торопясь. И вроде на этом можно закончить историю. Начинаем прощаться, как вдруг, уже у порога, энергетик восклицает: «А ещё ведь есть фотографии!»
Фотоподсказка
На фотоснимках люди, одни и те же. Похоже, у кого-то в этой компании был фотоаппарат. Позже узнала, что у армянина-бульдозериста, который трудился на СГ-6 с 1987 по 1990 годы. Но найти имя и номер телефона, увы, не удалось.
Ни одно фото не подписано, хоть и понятно, где снято. Вдруг на выпавшей из вороха карточке замечаю стёртый текст, нанесённый простым карандашом. «Я справа. Мой телеф. такой-то. Слева Воронов С.В. (вроде так, читается с трудом), умер в 2014 году на работе в Крыму, сердце».
Вот она, возможность разыскать того, кто здесь работал, узнать больше о скважине и людях, о том, что здесь происходило!
На обратном пути некоторое время молчим. В голове безостановочно крутятся мысли: а что, если номер не ответит? Если он заблокирован или вне зоны доступа?
Позвонила лишь спустя неделю. Долго переваривала, собиралась с мыслями, но, в конце концов, обрубила раздумья: провал - так провал. Набрала номер, не слыша ничего, кроме стука собственного сердца. А когда пошли гудки, выдохнула, но тут же расстроилась - без ответа. Какая буря эмоций за 15 секунд! Только спустя продолжительное время, будто раздумывая над тем, давать ли мне шанс, вдруг раздался на том конце провода глухой мужской голос: «Алло?»
Продолжение следует.
