Два Владимира. Город и писатель
Некоторые вещи все-таки лучше понимаешь, так сказать, на местности, вблизи. Вот поет с какой-то откровенной нежностью БГ: «А на горке Владимир, а под горкой Покров». О чем это он, про какую горку? А приедешь в славный город Владимир, с обыкновенной экскурсией, каких тысячи по России, и видишь: вот он, город Владимир на такой живописной горке, что с нее уходить не хочется. И не только нам, приезжим, но и местным. Вон сразу несколько свадеб облюбовали это место для съемок, и уже сами по себе удивительно живописны. А под горкой, действительно, Покров на Нерли.
Про славный град и его основателя написано очень много. Да даже если вкратце излагать, как пришел во княжение Владимир Мономах, как бился с половцами и как правил он в Киеве, куда позвали его местные бояре подавлять очередную смуту, никакого интернета не хватит. Я и не буду все это повторять, отойду немного в сторону и расскажу про человека, тезку этого города, который тоже заслуживает нашего внимания. Но ни разу, к моему сожалению, ни один гид о нем не обмолвился. Очень хочу исправить эту несправедливость. Ведь то, чем славится нынче и Владимир, и многие другие города Золотого кольца, вернулись к жизни благодаря этому человеку.
Речь пойдет про известного советского и российского писателя Владимира Алексеевича Солоухина. Именно здесь он жил и писал свои чудные книжки. И он же поспособствовал тому, чтобы в храмах владимирских и окрест стоящих, иконостасы полны были образами. А о древнем городе Владимире пусть расскажут мои фотографии.
Человеком Солоухин был непростым, не скажу, что гениальным или идеальным. Разным. Про жизнь его книжку написать, и будет так же интересно, как читать его повести, очерки, рассказы (а романов он, кажется, и не писал). До сих пор в окололитературной среде бродит то ли достоверный рассказ, то ли байка о том, как издал он свою первую книжку стихов. Было это якобы так.
В самый разгар войны подошел его срок призыва, и Солоухин в 1942 году отправился в армию. И так судьба сложилась, что попал он не в простую часть, а в Кремлевский полк, который охранял и сам Кремль, и всех его обитателей. А это, между прочим, не только караульная служба, но и участие во всяческих протокольных мероприятиях. Ну, как и сейчас это бывает: «Для встречи высокого гостя был выстроен почетный караул, затем солдаты всех родов войск прошли...» И Солоухин ходил, и стоял, застыв подобно греческой статуе.
Надо заметить, что вид у него был не замухрышистый, а совсем даже наоборот —осанистый, приметный. Хоть картину с него пиши на темы русских былин. И вот в один прекрасный день перед таким почетным караулом прошелся Арманд Хаммер. Американский бизнесмен, филантроп, а местами и просто, как бы это помягче сказать... Ну, в общем очень умный человек, который содействовал поставкам в СССР всего, что нужно в военное время, а взамен совершенно спокойно вывозил домой предметы русского искусства. Бесценные предметы. Так вот, дошел этот уважаемый человек до застывшего в строю Владимира Солоухина, и остановился, и даже что-то вроде произнес похвальное.
Сталину доложили, показали кинохронику, сюжет ему понравился, и он приказал поощрить богатыря в солдатской форме. Солоухина подняли среди ночи и спросили, чего он хочет. Тот помялся, потеряв от неожиданности дар речи, и промямлил что-то про стихи, которые он пишет и что хотел бы когда-то увидеть их книжкой. Надо ли говорить, что ждать ему той книжки долго не пришлось? Потом были крепкие, яркие книги, миллионы читателей, и сам я когда-то через них влюбился в то, что потом назвали деревенской прозой.
А перечитал я, прежде чем двинуться в путь по Золотому кольцу, конечно же «Черные доски» Солоухина. Такая небольшая книжечка, и возьми ее сегодня в руки юный читатель, то и не поймет он, из-за чего тогда поднялся вокруг нее сыр-бор. Тут надо немного обрисовать времена, когда он собирал для нее материал и знал, что писать будет «в стол» - все равно никто не решится напечатать. Дело в том, что писал он ее в годы правления Никиты Сергеевича Хрущева. Можно по-разному оценивать эту личность, взвешивать все за и против. Но все их перевесит в данном конкретном случае один довод: Никита Сергеевич ненавидел церковь, травил ее служителей и обещал «показать миру последнего попа».
И вот в такой обстановке уже довольно известный писатель Владимир Солоухин берется написать книгу о русских иконах. «Черные доски» - это и есть иконы, почерневшие от времени и людского небрежения. Книга оснащена подзаголовком «Записки коллекционера», с явной целью как-то затушевать ее околоцерковную направленность, изобразить автора эдакой невинной овечкой, из любопытства собирающей никому не нужные предметы старины. В книжке упоминается полет второго космонавта Германа Титова и народное ликование по этому поводу. Значит, материал для книги автор собирал в 1961 году — год полета Титова. А была напечатана она, совсем небольшая по объему, аж в 1969-м.
Сейчас о смелости издателя как-то даже странно говорить, когда вчерашние борцы за идеалы коммунизма не пропускают ни одного престольного праздника, научились правильно креститься и даже держат дома иконы. Тогда, судя по книжке, эти самые иконы просто сживали со света. Ими заколачивали окна складов, рубили на дрова, в лучшем случае закидывали на дырявый чердак. Вся книжка без особых художественных изысков описывает поездки автора за еще уцелевшими сокровищами, его попытки собрать их, уберечь для людей. Есть у него и пронзительный стих на эту тему - «Сказка» называется. Чаще всего неудачные были поездки, вот еще вчера, да, совсем недавно была цела икона, да зачем вам эта старая рухлядь...
Но иногда, словно алмазное зернышко в навозной куче, блеснет вдруг удача, и сквозь грязь и черноту проступит светлый лик на старой доске. Не знаю, много ли собрал икон Солоухин, из книги этого не понять, но вначале шум, а потом и ажиотаж поднялся в стране невиданный. Ну, вначале это была вроде как идеологическая бомба. Хрущев ушел, но и вставший у руля страны Леонид Ильич Брежнев, как истинный коммунист, в церковь ни ногой. Так какого же ...какой-то писака... кто позволил... Но дело было сделано, слово сказано, народ как-то разом прозрел и осознал цену того, что уходит в хлам, в печку, в никуда.
Что-то, конечно, просочилось за границу. Что-то осело в частных коллекциях и не видать эти шедевры больше никому. Но ведь немало и вернулось из забвения, чтобы украсить иконостасы соборов, храмов и маленьких церквушек, коих по всей России сосчитать трудно. Поклон за это писателю, - за то, что пробудил у людей интерес. Не к церкви и вере пока, а к их внешним атрибутам, но и этого было немало.
Зайдешь в прохладный после уличной жары храм и, еще не оглядевшись толком, почувствуешь, что здесь не надо суетиться, у жизни под куполами иной, неспешный ритм. Зачем торопиться, когда в этих стенах говорят и думают о вечности. Настраиваешь фотоаппарат на тихую, без молний съемку, и вдруг чувствуешь, как чей-то взгляд уперся в тебя, будто спрашивая: кто ты, зачем ты тут? Это с иконы лик голубыми глазами вопрошающе смотрит на тебе из другого века.
Не думаю, что вся Россия поголовно потянулась в храмы. Но к важнейшей части своей истории отношение стало другим, более уважительным. Не у всех, но у многих. Одним из первых подал свой голос в защиту «черных досок» Владимир Солоухин. Мне хотелось, чтобы по ходу экскурсии гид хотя бы отметил его незримое присутствие в этих краях. Вот здесь он родился — деревня Алепино, вот здесь он рыбачил, здесь по грибы ходил.
А леса за окном автобуса мелькали густые, богатые, так и свербело в душе — мне бы сюда с корзинкой, хотя бы часа на два. Грибные леса теснили дорогу из Москвы до Владимира, да и погода шептала про небывалые лесные урожаи. Осадки как по расписанию: после обеда часам к трем ударит хороший такой дождичек, а потом парит в воздухе до вечера, и грибами пахнет повсюду.
Но вернусь к тому, с чего начал, к своему любимому писателю, который столько моих вечеров украсил своими строчками про деревню, рыбацкие и грибные утехи, заронил даже интерес к иконам. Однажды и мне попала в руки такая редкость... А книги его как-то перестали попадаться. Зато однажды промелькнул на телевидении фильм, в котором речь зашла про последние годы жизни Солоухина.
Оказывается, он был первым, кто заговорил о воссоздании в Москве храма Христа-спасителя. Храм-то ведь непростой был, построен на собранные народом деньги в честь победы над Наполеоном. Солоухин при поддержке многих известных людей добился своего и храм Христа-спасителя восстановили. В том же виде и на том же месте. Когда писатель ушел из жизни, его и отпели первым в этом же храме, еще не достроенном до конца. Такой вот заворот сюжета жизни, от деревенских икон до главного храма страны. Или главный тот, где мощи святого Сергия? Отпевал его лично Патриарх Московский и Всея Руси Алексий, и он же сказал о покойном писателе теплые слова на прощании. При этом особо подчеркнул: он был первым, кто возвысил свой голос в защиту храма. Не одним из, а именно первым.
И здесь бы закруглиться мне, но не полным будет образ большого писателя, навеянный туром по России. Был, оказывается, в жизни Солоухина один странный и случай. Уже на закате жизни, но еще при советской власти довелось ему возглавить делегацию писателей в США. Можно себе представить, как тогда все бдели и какие строгости блюли. Солоухин же, презрев все последствия, прикинулся, что у него начался запой и на ночь глядя, не зная языка, вышел из отеля и поехал в Вермонт к Александру Солженицыну, и проговорил с ним до утра.
Меня этот случай поразил до глубины души, потому что писатель реально рисковал всем, чего добился в жизни. И ради чего? Мне думалось, что у этих людей нет и не может быть ничего общего. Оказалось, может, о чем написано немало в интернете. Но я не хочу в дискуссиях на эту тему вставлять свои пять копеек, не мое это. Для меня Владимир Алексеевич навсегда остался мастером слова, который миллионам читателей внушил любовь к природе, к отчему дому, к тому, что мы зовем родиной. Пусть покоится с миром в своем родном Алепине рядом с дедом и прочими родными. Простой деревенский парень, удостоенный зачем-то в конце жизни дворянского звания от императорской семьи Романовых.
Может быть, так вернее будет сказать - дворянин слова?
Все снимки сделаны во Владимире, его окрестностях и храмах, и в Боголюбове.
Про славный град и его основателя написано очень много. Да даже если вкратце излагать, как пришел во княжение Владимир Мономах, как бился с половцами и как правил он в Киеве, куда позвали его местные бояре подавлять очередную смуту, никакого интернета не хватит. Я и не буду все это повторять, отойду немного в сторону и расскажу про человека, тезку этого города, который тоже заслуживает нашего внимания. Но ни разу, к моему сожалению, ни один гид о нем не обмолвился. Очень хочу исправить эту несправедливость. Ведь то, чем славится нынче и Владимир, и многие другие города Золотого кольца, вернулись к жизни благодаря этому человеку.
Речь пойдет про известного советского и российского писателя Владимира Алексеевича Солоухина. Именно здесь он жил и писал свои чудные книжки. И он же поспособствовал тому, чтобы в храмах владимирских и окрест стоящих, иконостасы полны были образами. А о древнем городе Владимире пусть расскажут мои фотографии.
Человеком Солоухин был непростым, не скажу, что гениальным или идеальным. Разным. Про жизнь его книжку написать, и будет так же интересно, как читать его повести, очерки, рассказы (а романов он, кажется, и не писал). До сих пор в окололитературной среде бродит то ли достоверный рассказ, то ли байка о том, как издал он свою первую книжку стихов. Было это якобы так.
В самый разгар войны подошел его срок призыва, и Солоухин в 1942 году отправился в армию. И так судьба сложилась, что попал он не в простую часть, а в Кремлевский полк, который охранял и сам Кремль, и всех его обитателей. А это, между прочим, не только караульная служба, но и участие во всяческих протокольных мероприятиях. Ну, как и сейчас это бывает: «Для встречи высокого гостя был выстроен почетный караул, затем солдаты всех родов войск прошли...» И Солоухин ходил, и стоял, застыв подобно греческой статуе.
Надо заметить, что вид у него был не замухрышистый, а совсем даже наоборот —осанистый, приметный. Хоть картину с него пиши на темы русских былин. И вот в один прекрасный день перед таким почетным караулом прошелся Арманд Хаммер. Американский бизнесмен, филантроп, а местами и просто, как бы это помягче сказать... Ну, в общем очень умный человек, который содействовал поставкам в СССР всего, что нужно в военное время, а взамен совершенно спокойно вывозил домой предметы русского искусства. Бесценные предметы. Так вот, дошел этот уважаемый человек до застывшего в строю Владимира Солоухина, и остановился, и даже что-то вроде произнес похвальное.
Сталину доложили, показали кинохронику, сюжет ему понравился, и он приказал поощрить богатыря в солдатской форме. Солоухина подняли среди ночи и спросили, чего он хочет. Тот помялся, потеряв от неожиданности дар речи, и промямлил что-то про стихи, которые он пишет и что хотел бы когда-то увидеть их книжкой. Надо ли говорить, что ждать ему той книжки долго не пришлось? Потом были крепкие, яркие книги, миллионы читателей, и сам я когда-то через них влюбился в то, что потом назвали деревенской прозой.
А перечитал я, прежде чем двинуться в путь по Золотому кольцу, конечно же «Черные доски» Солоухина. Такая небольшая книжечка, и возьми ее сегодня в руки юный читатель, то и не поймет он, из-за чего тогда поднялся вокруг нее сыр-бор. Тут надо немного обрисовать времена, когда он собирал для нее материал и знал, что писать будет «в стол» - все равно никто не решится напечатать. Дело в том, что писал он ее в годы правления Никиты Сергеевича Хрущева. Можно по-разному оценивать эту личность, взвешивать все за и против. Но все их перевесит в данном конкретном случае один довод: Никита Сергеевич ненавидел церковь, травил ее служителей и обещал «показать миру последнего попа».
И вот в такой обстановке уже довольно известный писатель Владимир Солоухин берется написать книгу о русских иконах. «Черные доски» - это и есть иконы, почерневшие от времени и людского небрежения. Книга оснащена подзаголовком «Записки коллекционера», с явной целью как-то затушевать ее околоцерковную направленность, изобразить автора эдакой невинной овечкой, из любопытства собирающей никому не нужные предметы старины. В книжке упоминается полет второго космонавта Германа Титова и народное ликование по этому поводу. Значит, материал для книги автор собирал в 1961 году — год полета Титова. А была напечатана она, совсем небольшая по объему, аж в 1969-м.
Сейчас о смелости издателя как-то даже странно говорить, когда вчерашние борцы за идеалы коммунизма не пропускают ни одного престольного праздника, научились правильно креститься и даже держат дома иконы. Тогда, судя по книжке, эти самые иконы просто сживали со света. Ими заколачивали окна складов, рубили на дрова, в лучшем случае закидывали на дырявый чердак. Вся книжка без особых художественных изысков описывает поездки автора за еще уцелевшими сокровищами, его попытки собрать их, уберечь для людей. Есть у него и пронзительный стих на эту тему - «Сказка» называется. Чаще всего неудачные были поездки, вот еще вчера, да, совсем недавно была цела икона, да зачем вам эта старая рухлядь...
Но иногда, словно алмазное зернышко в навозной куче, блеснет вдруг удача, и сквозь грязь и черноту проступит светлый лик на старой доске. Не знаю, много ли собрал икон Солоухин, из книги этого не понять, но вначале шум, а потом и ажиотаж поднялся в стране невиданный. Ну, вначале это была вроде как идеологическая бомба. Хрущев ушел, но и вставший у руля страны Леонид Ильич Брежнев, как истинный коммунист, в церковь ни ногой. Так какого же ...какой-то писака... кто позволил... Но дело было сделано, слово сказано, народ как-то разом прозрел и осознал цену того, что уходит в хлам, в печку, в никуда.
Что-то, конечно, просочилось за границу. Что-то осело в частных коллекциях и не видать эти шедевры больше никому. Но ведь немало и вернулось из забвения, чтобы украсить иконостасы соборов, храмов и маленьких церквушек, коих по всей России сосчитать трудно. Поклон за это писателю, - за то, что пробудил у людей интерес. Не к церкви и вере пока, а к их внешним атрибутам, но и этого было немало.
Зайдешь в прохладный после уличной жары храм и, еще не оглядевшись толком, почувствуешь, что здесь не надо суетиться, у жизни под куполами иной, неспешный ритм. Зачем торопиться, когда в этих стенах говорят и думают о вечности. Настраиваешь фотоаппарат на тихую, без молний съемку, и вдруг чувствуешь, как чей-то взгляд уперся в тебя, будто спрашивая: кто ты, зачем ты тут? Это с иконы лик голубыми глазами вопрошающе смотрит на тебе из другого века.
Не думаю, что вся Россия поголовно потянулась в храмы. Но к важнейшей части своей истории отношение стало другим, более уважительным. Не у всех, но у многих. Одним из первых подал свой голос в защиту «черных досок» Владимир Солоухин. Мне хотелось, чтобы по ходу экскурсии гид хотя бы отметил его незримое присутствие в этих краях. Вот здесь он родился — деревня Алепино, вот здесь он рыбачил, здесь по грибы ходил.
А леса за окном автобуса мелькали густые, богатые, так и свербело в душе — мне бы сюда с корзинкой, хотя бы часа на два. Грибные леса теснили дорогу из Москвы до Владимира, да и погода шептала про небывалые лесные урожаи. Осадки как по расписанию: после обеда часам к трем ударит хороший такой дождичек, а потом парит в воздухе до вечера, и грибами пахнет повсюду.
Но вернусь к тому, с чего начал, к своему любимому писателю, который столько моих вечеров украсил своими строчками про деревню, рыбацкие и грибные утехи, заронил даже интерес к иконам. Однажды и мне попала в руки такая редкость... А книги его как-то перестали попадаться. Зато однажды промелькнул на телевидении фильм, в котором речь зашла про последние годы жизни Солоухина.
Оказывается, он был первым, кто заговорил о воссоздании в Москве храма Христа-спасителя. Храм-то ведь непростой был, построен на собранные народом деньги в честь победы над Наполеоном. Солоухин при поддержке многих известных людей добился своего и храм Христа-спасителя восстановили. В том же виде и на том же месте. Когда писатель ушел из жизни, его и отпели первым в этом же храме, еще не достроенном до конца. Такой вот заворот сюжета жизни, от деревенских икон до главного храма страны. Или главный тот, где мощи святого Сергия? Отпевал его лично Патриарх Московский и Всея Руси Алексий, и он же сказал о покойном писателе теплые слова на прощании. При этом особо подчеркнул: он был первым, кто возвысил свой голос в защиту храма. Не одним из, а именно первым.
И здесь бы закруглиться мне, но не полным будет образ большого писателя, навеянный туром по России. Был, оказывается, в жизни Солоухина один странный и случай. Уже на закате жизни, но еще при советской власти довелось ему возглавить делегацию писателей в США. Можно себе представить, как тогда все бдели и какие строгости блюли. Солоухин же, презрев все последствия, прикинулся, что у него начался запой и на ночь глядя, не зная языка, вышел из отеля и поехал в Вермонт к Александру Солженицыну, и проговорил с ним до утра.
Меня этот случай поразил до глубины души, потому что писатель реально рисковал всем, чего добился в жизни. И ради чего? Мне думалось, что у этих людей нет и не может быть ничего общего. Оказалось, может, о чем написано немало в интернете. Но я не хочу в дискуссиях на эту тему вставлять свои пять копеек, не мое это. Для меня Владимир Алексеевич навсегда остался мастером слова, который миллионам читателей внушил любовь к природе, к отчему дому, к тому, что мы зовем родиной. Пусть покоится с миром в своем родном Алепине рядом с дедом и прочими родными. Простой деревенский парень, удостоенный зачем-то в конце жизни дворянского звания от императорской семьи Романовых.
Может быть, так вернее будет сказать - дворянин слова?
Все снимки сделаны во Владимире, его окрестностях и храмах, и в Боголюбове.
Читайте также
Будет интересно
