Фукусима. День 5. Часть 10
Мы сделали полноценный выход. Осмотреть что-то в городе при свете нам вряд ли удастся. Разве что школу или больницу. Но мы их уже видели в Окуме. Дома тоже не интересны.
Товарищи уже догадались, к чему я клоню, и я не стал тянуть кота за хвост.
- Рискнём подобраться к ФАЭС? – предложил я.
Макс нахмурился и сказал:
- Я бы предпочёл дождаться темноты и вернуться. Наше появление не оставили без внимания. Всё-таки станция близко. Но взглянуть на неё поближе неплохо…
Фил протёр очки и произнёс:
- Можно сходить к ФАЭС, но чует моя пятая точка, что лимит нашей удачи вот-вот иссякнет.
Я был солидарен с Максом и Филом в их опасениях. Но желание приблизиться к ФАЭС было сильно. Пребывая в сомнениях, я рассудил, что есть время обмозговать всё за обедом.
- Ладно. Возвращаемся на набережную. Там пообедаем.
К набережной пробирались тем же путём. Двигались быстро. Я перелез с сомнительного валуна на более надёжный тетрапод. До выхода на набережную совсем чуть-чуть. Вот её передний край, а нам нужен противоположный. Тот, где можно подняться наверх.
Из-за бетонного парапета сначала показалась белая каска, а потом появился и весь человек, облачённый в респиратор и белый защитный костюм.
«Приехали. Теперь точно запал…» - промелькнуло в голове.
Человек приблизился, махнул мне рукой и что-то прокричал. Но за шумом прибоя ничего не было слышно. Так что я махнул ему в ответ, показал на уши и скрестил руки в отрицании. Он призывными жестами стал показывать, чтобы мы выбирались на набережную. Но подняться прямо здесь мы не могли. Слишком высоко. Поэтому я также жестами попытался объяснить, что нам придётся долезть до другого края. Человек показал на волны. Я отмахнулся и указал на сухую поверхность тетраподов. Казалось, он меня понял, и, покивав, объяснил жестами, что будет ждать нас в указанном месте.
Я обернулся к товарищам. Они уже миновали валуны и приблизились ко мне.
- Всё, мужики. Запал, - коротко сказал я.
Фил и Макс только понимающе покивали и уточнили:
- Полиция?
Я пожал плечами:
- Не знаю…
Откуда у нас взялось это дурное спокойствие?
Мы добрались нужного края набережной. Здесь наброска из тетраподов обвалилась, а по склону стекал ручеёк из верхового болота. Болото поросло невысоким камышом. Стоя на склоне, мы попытались разобраться в текущей обстановке. Человек в белом не один. Его напарник стоял у машины и говорил с кем-то по телефону. А сам мужчина выглядывал за парапет, проверяя, где мы. На двери авто красноречиво красовалась уже виденная ранее надпись «SECOM». То есть нас поймала не полиция, а местные ЧОПы. И смех, и грех.
Тут я сообразил, что ещё есть шанс избежать запала. Надо, пригнувшись, пройти по камышу и подняться в лес. Дождаться темноты, вернуться к рюкзакам и уходить к Намиэ. Очень заманчивая возможность. Однако теперь перед нами вырос целый ряд «но».
В отличие от первого дня имел место прямой контакт. Нам недвусмысленно дали понять, что хотят с нами поговорить. Не рабочие, не водители, а охранники. Следовательно, отказ от беседы был бы расценён, как попытка к бегству.
Час или два мы бы имели некоторое преимущество, передвигаясь по лесу. Но к Футабе выйти при свете дня всё равно не сумели бы. Пришлось бы залечь на участке леса, площадью не более гектара. В то же время организуют поиск. Подтянут вертолёт, который уже не даст нам высунуться на открытую местность даже на короткое время. Привлекут полицию и группы быстрого реагирования из охраны ФАЭС. Сформируют поисковые группы, которые за пару часиков найдут нас, как ни прячься.
Что потом? А потом всё будет плохо. С небольшими вариациями, зависящими от воспитанности, национальных особенностей и настроения полицейских. Как правило, подобные попытки поиграть в партизан приводят к печальным результатам.
В нашем случае ситуация осложнялась близостью атомной станции. То есть классифицировать нас, как террористов – плёвое дело. Со всеми вытекающими последствиями.
И ещё в те секунды мы думали не только о своих бесценных тушах. Допрос, пребывание в «обезьяннике», высылка с дальнейшим запретом на въезд и штраф, - не особенно-то и пугали. Как говорится: обидно, досадно, но ладно.
При попытке к бегству нас запросто могли записать на роль русских диверсантов. Как бы это отразилось на отношении японцев к русским? А на отношении России и Японии, как государств? Разумеется, я не имею наглости считать нас за тех, кто реально способен испортить международные отношения. Но чем чёрт не шутит?
А какой спрос с трёх дураков-туристов? В крайнем случае, вышлют домой досрочно. Не заставят же пять лет отрабатывать на рисовых полях.
Всё это мы успели обдумать и обговорить буквально за полминуты. Отряхнулись, поправили одежду и пошли сдаваться.
Мужчина в белом быстро подошёл к нам. Его лицо выдавало сильное волнение. Он заговорил на японском и стал что-то спрашивать. Мы ответили, что не разумеем по-японски. Тогда охранник на ломаном английском спросил: кто мы и что тут делаем. На чуть менее ломаном английском мы объяснили, что, мол, мы туристы и применили священную формулу: «мы здесь просто гуляем». На это последовало пояснение, что здесь нельзя находиться. Мы принялись косить под дураков на полную катушку и прикинулись, будто истолковали запрет только относительно побережья.
При разговоре охранник пару раз указал за наши спины, где находилась ФАЭС и что-то спросил. Мы же игнорировали это, показывали в противоположную сторону и поясняли, что пришли оттуда.
Охранник на смеси английского и японского повторил, что здесь нельзя находиться. Мы извинились, а затем Фил с невинным видом спросил, можем ли мы идти?
Прежде чем ответить, охранник обратился к напарнику, который уже закончил телефонный разговор. Они о чём-то коротко посовещались. Затем мужчина обратился к нам и сказал, что мы должны ждать здесь, так как они вызвали полицию.
- Не прокатило, - усмехнулся Фил.
- А вот и полиция. Оперативно… - протянул Макс.
По дороге трусцой бежал полицейский, а за ним катил автомобиль. Не успели они спуститься к набережной, как на дороге сверху показалась ещё одна машина, и последовала за первой.
Первый наряд подошёл к нам.
Мы поздоровались. Полицейские представились и прежде, чем начать диалог, окинули нас подозрительными и удивлёнными взглядами.
Чтобы внести ясность, я сообщил, что сами мы не местные и являемся туристами. А Фил добавил, что изъясняться умеем только по-английски.
Подоспел второй наряд. Старшим среди них был молодой высокий парень. Он спросил, из какой мы страны. Ответы «Раша» и «Рашен федерейшен» почему-то не внесли ясность. Но когда Фил, ни к кому не обращаясь, в расстройстве обронил: « Блин, да русские мы!», молодой полисмен оживился и спросил: «Россия?» с ударением на «о». Мы энергично закивали в подтверждение его догадки.
Полицейские переглянулись и улыбнулись, как будто теперь им что-то стало понятно. А ЧОПовец аж засмеялся, точно слово «Россия» сразу всё ему объяснило.
Напряжение полицейских и охранников спало. Молодой полисмен достал мобильный телефон, попросив жестом нас подождать. После некоторых манипуляций он поднёс телефон ко рту и что-то сказал, чётко проговаривая слова. Затем подошёл ко мне и показал экран телефона. На нём отображалась просьба на корявом русском языке представиться и объяснить, как мы здесь оказались.
Что ж, идея с переводчиком хороша. Используя короткие предложения, я объяснил, что мы туристы и пришли сюда, чтобы поглазеть на океан. И конечно, не знали, что сюда нельзя заходить. Пришли мы сюда со стороны Футабы.
Полицейские поразились, узнав, что мы топали от Футабы пешком.
Далее они попросили нас показать документы. Мы предъявили заграничные паспорта.
Тем временем подтянулись ещё два наряда. В работу включился начальственного вида полисмен среднего возраста. Он тоже был не в ладах с английским, но уже мог вести беседу. Он распорядился, чтобы с каждым из нас отдельно работали минимум двое. Однако нам не мешали общаться между собой и подходить друг к другу.
Последовала просьба показать, что у нас в подсумках и карманах. Разошлись к машинам и стали раскладывать свои пожитки на багажнике, попутно рассказывая, что и для чего.
Когда полицейский удостоверялся в безопасности той или иной вещи, он говорил «окей, окей» и ждал, пока будет извлечён следующий предмет. А когда он желал узнать, что в другом кармане или подсумке то указывал на него.
Мы послушно выворачивали карманы и тихо радовались, что начало, в общем-то, неплохое. Никто нас мордой в землю не укладывал, против воли не обыскивал. Ясно, что впереди ожидала долгая и обстоятельная беседа в участке. Но хотелось верить в лучшее.
Когда очередь дошла до фотоаппарата, я занервничал. Если станут просматривать и найдут фотки внутри домов… Но этого не произошло. Наверное, решили оставить до участка.
Пока шёл досмотр, добавилось ещё два наряда. Итого, за десять минут на нас собрали шесть нарядов полиции. Неплохо. Вот и подтверждение тому, что вертолёт и облаву в первый день организовали за нами. И, пожалуй, ориентировки разослали. Не думаю, что на случайных туристов вызвали бы сразу шесть нарядов. Максимум три. Ведь ЧОПы нас уже задержали. Мы никуда не дёргались. Или их только сегодня подняли, когда нас обнаружили в Футабе? Впрочем, неважно всё это…
Попутно я рассматривал полицейских. Одеты скромно. Поверх формы то ли разгрузки, то ли очень лёгкие бронежилеты. Из кобур торчат изогнутые рукояти револьверов. На рукаве у одного полицейского забавная повязка с мультяшными совами, а у половины его коллег картонные наплечники с надписью «super police». Не менее забавная эмблема красовалась на дверях автомобилей. На ней был изображён человек, смахивающий на инопланетянина.
Полисмены также с живым интересом оглядывали и обсуждали наше снаряжение. Особенно им понравилось облачение Макса.
Досмотр закончился. Наши паспорта сфотографировали и переписали данные в блокноты.
К работе подключили живого переводчика. Удалённо, через телефон. Мало того, что связь была плохая, и я почти ничего не слышал, так и переводчик, видимо, говорил со словарём. Но я не в претензии. Местные не каждый день ловят русских. Так что и учить русский язык им незачем. Его произношение и необходимость для меня строить максимально простые фразы очень осложняли взаимопонимание. Пока я мучился на пару с переводчиком, Филом и Максом занимались полисмены с переводчиками на мобильниках. И их продуктивность явно была выше. Всё-таки невербальная составляющая кое-что значит в разговоре.
Нас стали спрашивать: как сюда пришли? Зачем? Откуда? Где остальные вещи? Куда направлялись?
Ничего не утаивая, повторяя уже сказанное, пояснили, что пришли со стороны Футабы. От станции Томиока идём пешком. Направляемся в сторону Намиэ и далее в Сендай. Но раз тут нельзя находиться, то мы согласны убыть обратно в Томиоку. А рюкзаки наши остались в Футабе.
Был напрямую задан вопрос: «вы хотели осмотреть зону бедствия?», и мы, не отпираясь, ответили утвердительно.
Затем переводчик несколько раз спросил меня, могу ли я показать, где лежат наши рюкзаки. И ещё он поинтересовался, куда мы бы хотели отправиться дальше? Я ответил, что мы согласны на Томиоку. Участки-то, поди, у них везде одинаковые. Несколько раз звучал вопрос: «Где этот дом?», на который я настойчиво отвечал, что не понимаю, о каком доме идёт речь. Вдруг, спрашивали про то, заходили мы в дома или нет?
Затем я указал на карте место, где лежали рюкзаки. Нас рассадили по разным автомобилям, и мы направились к указанному месту. Когда приехали, и я повёл всех к сауне, то вспомнил утренние рассуждения. Нам и за сауну достанется. Частная собственность и все дела. Но это явно лучше, чем дом.
Полицейские всполошились, когда увидели, как я вытаскивал рюкзаки из сауны. Они попросили их вернуть туда. Засняли рюкзаки и нас на фоне сауны. Нам это очень не понравилось, но ничего не поделаешь.
Нами занимались только четверо, а остальные осматривали снаружи дом, в котором мы ночевали. Кто-то спросил, заходили ли мы внутрь. Я сказал, что нет.
Нас очень выручила палатка Фила. Она стала доказательством того, что мы якобы не ночевали в домах. После того, как полисмены увидели её, вопросы про «где этот дом?» прекратились.
Потом нас попросили показать, как дошли до океана. Мы проехали по некоторым улицам, и я показывал, где и как мы проходили. Я просто указывал улицы, не желая вдаваться в конкретику. Заодно спрашивал, указывая на рабочих, можно ли здесь находиться? Получая в ответ «нет», я изображал удивление и говорил, что ведь тут так много людей. На что мне отвечали, что это рабочие и служащие. И им можно. Также можно проезжать Зону транзитом, а пешком или на велосипеде нельзя.
Когда выехали на Шестёрку, старший попросил указать место, где перешли трассу. Он кивнул на перекрытый съезд, и спросил, там ли мы перешли? Он хитро улыбался. И я сообразил: он хочет получить подтверждение того, что мы намеренно пересекли заграждение. Тогда я привёл полицейских к «тайному» пути под трассой. И добавил, что мы не ходили, где были заграждения. Глаза-то у нас есть. Нельзя и нельзя.
Старший изумился и немного огорчился. Нас снова распределили по машинам, и поехали в сторону Томиоки. Для виду я спросил, успеем ли на поезд из Томиоки? На что начальник, взглянув на часы, кивнул. Лукавил, как пить дать. Везли нас не на поезд…
За окном сменяли друг друга пейзажи ранней весны и картины бурной хозяйственной деятельности. Вдоль Шестёрки кипела работа. Так и не поймёшь, что проезжаешь по Зоне.
Самое время обдумать, как вести себя дальше. Но в голову полезла лирика на тему: «Ах если б мы вернулись вечером в Футабу? Могли бы уберечься от запала?»
Ясное дело, что могли. Если б лежали весь день в схроне, как тюлени. Но какой смысл в таком рейде? Ещё в первый день мы всё высказали по этому поводу.
И пусть не попались бы до самого выхода из Зоны. Нас всё равно бы ждали в Намиэ. Или я надеялся, что это неправда? Держи карман шире! Они собрали шесть нарядов полиции за четверть часа! Плюс патруль ЧОПов. На станции, наверное, всё бы происходило более скромно и с меньшими силами. Вот и всё отличие.
Ещё одна идея, пришедшая на ум в третий день рейда: облачиться в белые защитные костюмы, раздобыть каски и попробовать притвориться ликвидаторами. Вроде классная мысль. Однако, в ней много изъянов. Не зная структуры и порядка работы здешних служб, мы запросто выдали бы себя ошибочными действиями. К тому же отсутствие автомобиля тоже быстро выделило нас из общей массы. Все бригады и специалисты обеспечены транспортом. И самый острый вопрос – каков исход в случае запала? Как отнесётся полиция к таким ряженым? Поэтому тем, кто вздумает поиграть в переодевание, стоит хорошенько просчитать возможные последствия. Так как сойти за наивных путешественников уже не получится…
Чего ж я недоволен?
Трудно было признаться себе, что просто обидно. Несмотря на отличный рейд. Несмотря на то, что пройден почти весь маршрут. А недобитые пять километров по сути не имеют значения. Там такая же полуживая территория, что и в Томиоке. И всё равно мой внутренний перфекционист негодовал. Уж вроде за десять лет должен был привыкнуть к запалам, но нет… Всё ему неймётся…
Путь, который мы прошагали за пять дней, проехали за сорок минут.
Томиока. Знакомый перекрёсток. А справа участок. Включился поворотник. Его мягкие щелчки отсчитывали секунды до нового эпизода сегодняшнего дня. Машина повернула налево, к станции…
Я недоумевал: «Как так? Что за прикол?! Нас отпустят?!»
Машина остановилась. Старший махнул рукой на здание вокзала и сказал «Томиока!».
Я только обалдело угукнул и вылез наружу.
Макс и Фил выгружались с не менее ошарашенным видом. Видя наше недоумение, старший пояснил, что все дела с нами окончены, и мы можем ехать. Придя в себя, мы горячо извинились за беспокойство, поблагодарили и, подхватив рюкзаки, заспешили на станцию. Полицейские не устраивали долгих и эмоциональных прощаний. Ещё до того, как мы вошли в павильон с кассами, они уехали.
У каждого из нас на лице читался вопрос: «Что это было?»
До поезда оставалось сорок минут. Мы купили билеты и вышли на платформу.
- Охренеть! - выразил общее настроение Фил.
- Да, это было неожиданно, - согласился Макс.
- Парни, давайте обсуждение оставим до поезда. Понимаю, что эмоции распирают. Вот сядем, и у нас будет целый час для обсуждения, - сказал я.
К платформе подошёл поезд. Из него вышла группа молодых людей, предводимая пожилым мужчиной, и съёмочная группа. И немало других пассажиров. Видимо, приехали к завтрашней годовщине аварии на ФАЭС.
А мы уже прощались с Зоной. До сегодняшнего дня нам везло. И только накануне годовщины пришлось закончить рейд. Похоже, завтра гости вроде нас будут здесь лишними…
Товарищи уже догадались, к чему я клоню, и я не стал тянуть кота за хвост.
- Рискнём подобраться к ФАЭС? – предложил я.
Макс нахмурился и сказал:
- Я бы предпочёл дождаться темноты и вернуться. Наше появление не оставили без внимания. Всё-таки станция близко. Но взглянуть на неё поближе неплохо…
Фил протёр очки и произнёс:
- Можно сходить к ФАЭС, но чует моя пятая точка, что лимит нашей удачи вот-вот иссякнет.
Я был солидарен с Максом и Филом в их опасениях. Но желание приблизиться к ФАЭС было сильно. Пребывая в сомнениях, я рассудил, что есть время обмозговать всё за обедом.
- Ладно. Возвращаемся на набережную. Там пообедаем.
К набережной пробирались тем же путём. Двигались быстро. Я перелез с сомнительного валуна на более надёжный тетрапод. До выхода на набережную совсем чуть-чуть. Вот её передний край, а нам нужен противоположный. Тот, где можно подняться наверх.
Из-за бетонного парапета сначала показалась белая каска, а потом появился и весь человек, облачённый в респиратор и белый защитный костюм.
«Приехали. Теперь точно запал…» - промелькнуло в голове.
Человек приблизился, махнул мне рукой и что-то прокричал. Но за шумом прибоя ничего не было слышно. Так что я махнул ему в ответ, показал на уши и скрестил руки в отрицании. Он призывными жестами стал показывать, чтобы мы выбирались на набережную. Но подняться прямо здесь мы не могли. Слишком высоко. Поэтому я также жестами попытался объяснить, что нам придётся долезть до другого края. Человек показал на волны. Я отмахнулся и указал на сухую поверхность тетраподов. Казалось, он меня понял, и, покивав, объяснил жестами, что будет ждать нас в указанном месте.
Я обернулся к товарищам. Они уже миновали валуны и приблизились ко мне.
- Всё, мужики. Запал, - коротко сказал я.
Фил и Макс только понимающе покивали и уточнили:
- Полиция?
Я пожал плечами:
- Не знаю…
Откуда у нас взялось это дурное спокойствие?
Мы добрались нужного края набережной. Здесь наброска из тетраподов обвалилась, а по склону стекал ручеёк из верхового болота. Болото поросло невысоким камышом. Стоя на склоне, мы попытались разобраться в текущей обстановке. Человек в белом не один. Его напарник стоял у машины и говорил с кем-то по телефону. А сам мужчина выглядывал за парапет, проверяя, где мы. На двери авто красноречиво красовалась уже виденная ранее надпись «SECOM». То есть нас поймала не полиция, а местные ЧОПы. И смех, и грех.
Тут я сообразил, что ещё есть шанс избежать запала. Надо, пригнувшись, пройти по камышу и подняться в лес. Дождаться темноты, вернуться к рюкзакам и уходить к Намиэ. Очень заманчивая возможность. Однако теперь перед нами вырос целый ряд «но».
В отличие от первого дня имел место прямой контакт. Нам недвусмысленно дали понять, что хотят с нами поговорить. Не рабочие, не водители, а охранники. Следовательно, отказ от беседы был бы расценён, как попытка к бегству.
Час или два мы бы имели некоторое преимущество, передвигаясь по лесу. Но к Футабе выйти при свете дня всё равно не сумели бы. Пришлось бы залечь на участке леса, площадью не более гектара. В то же время организуют поиск. Подтянут вертолёт, который уже не даст нам высунуться на открытую местность даже на короткое время. Привлекут полицию и группы быстрого реагирования из охраны ФАЭС. Сформируют поисковые группы, которые за пару часиков найдут нас, как ни прячься.
Что потом? А потом всё будет плохо. С небольшими вариациями, зависящими от воспитанности, национальных особенностей и настроения полицейских. Как правило, подобные попытки поиграть в партизан приводят к печальным результатам.
В нашем случае ситуация осложнялась близостью атомной станции. То есть классифицировать нас, как террористов – плёвое дело. Со всеми вытекающими последствиями.
И ещё в те секунды мы думали не только о своих бесценных тушах. Допрос, пребывание в «обезьяннике», высылка с дальнейшим запретом на въезд и штраф, - не особенно-то и пугали. Как говорится: обидно, досадно, но ладно.
При попытке к бегству нас запросто могли записать на роль русских диверсантов. Как бы это отразилось на отношении японцев к русским? А на отношении России и Японии, как государств? Разумеется, я не имею наглости считать нас за тех, кто реально способен испортить международные отношения. Но чем чёрт не шутит?
А какой спрос с трёх дураков-туристов? В крайнем случае, вышлют домой досрочно. Не заставят же пять лет отрабатывать на рисовых полях.
Всё это мы успели обдумать и обговорить буквально за полминуты. Отряхнулись, поправили одежду и пошли сдаваться.
Мужчина в белом быстро подошёл к нам. Его лицо выдавало сильное волнение. Он заговорил на японском и стал что-то спрашивать. Мы ответили, что не разумеем по-японски. Тогда охранник на ломаном английском спросил: кто мы и что тут делаем. На чуть менее ломаном английском мы объяснили, что, мол, мы туристы и применили священную формулу: «мы здесь просто гуляем». На это последовало пояснение, что здесь нельзя находиться. Мы принялись косить под дураков на полную катушку и прикинулись, будто истолковали запрет только относительно побережья.
При разговоре охранник пару раз указал за наши спины, где находилась ФАЭС и что-то спросил. Мы же игнорировали это, показывали в противоположную сторону и поясняли, что пришли оттуда.
Охранник на смеси английского и японского повторил, что здесь нельзя находиться. Мы извинились, а затем Фил с невинным видом спросил, можем ли мы идти?
Прежде чем ответить, охранник обратился к напарнику, который уже закончил телефонный разговор. Они о чём-то коротко посовещались. Затем мужчина обратился к нам и сказал, что мы должны ждать здесь, так как они вызвали полицию.
- Не прокатило, - усмехнулся Фил.
- А вот и полиция. Оперативно… - протянул Макс.
По дороге трусцой бежал полицейский, а за ним катил автомобиль. Не успели они спуститься к набережной, как на дороге сверху показалась ещё одна машина, и последовала за первой.
Первый наряд подошёл к нам.
Мы поздоровались. Полицейские представились и прежде, чем начать диалог, окинули нас подозрительными и удивлёнными взглядами.
Чтобы внести ясность, я сообщил, что сами мы не местные и являемся туристами. А Фил добавил, что изъясняться умеем только по-английски.
Подоспел второй наряд. Старшим среди них был молодой высокий парень. Он спросил, из какой мы страны. Ответы «Раша» и «Рашен федерейшен» почему-то не внесли ясность. Но когда Фил, ни к кому не обращаясь, в расстройстве обронил: « Блин, да русские мы!», молодой полисмен оживился и спросил: «Россия?» с ударением на «о». Мы энергично закивали в подтверждение его догадки.
Полицейские переглянулись и улыбнулись, как будто теперь им что-то стало понятно. А ЧОПовец аж засмеялся, точно слово «Россия» сразу всё ему объяснило.
Напряжение полицейских и охранников спало. Молодой полисмен достал мобильный телефон, попросив жестом нас подождать. После некоторых манипуляций он поднёс телефон ко рту и что-то сказал, чётко проговаривая слова. Затем подошёл ко мне и показал экран телефона. На нём отображалась просьба на корявом русском языке представиться и объяснить, как мы здесь оказались.
Что ж, идея с переводчиком хороша. Используя короткие предложения, я объяснил, что мы туристы и пришли сюда, чтобы поглазеть на океан. И конечно, не знали, что сюда нельзя заходить. Пришли мы сюда со стороны Футабы.
Полицейские поразились, узнав, что мы топали от Футабы пешком.
Далее они попросили нас показать документы. Мы предъявили заграничные паспорта.
Тем временем подтянулись ещё два наряда. В работу включился начальственного вида полисмен среднего возраста. Он тоже был не в ладах с английским, но уже мог вести беседу. Он распорядился, чтобы с каждым из нас отдельно работали минимум двое. Однако нам не мешали общаться между собой и подходить друг к другу.
Последовала просьба показать, что у нас в подсумках и карманах. Разошлись к машинам и стали раскладывать свои пожитки на багажнике, попутно рассказывая, что и для чего.
Когда полицейский удостоверялся в безопасности той или иной вещи, он говорил «окей, окей» и ждал, пока будет извлечён следующий предмет. А когда он желал узнать, что в другом кармане или подсумке то указывал на него.
Мы послушно выворачивали карманы и тихо радовались, что начало, в общем-то, неплохое. Никто нас мордой в землю не укладывал, против воли не обыскивал. Ясно, что впереди ожидала долгая и обстоятельная беседа в участке. Но хотелось верить в лучшее.
Когда очередь дошла до фотоаппарата, я занервничал. Если станут просматривать и найдут фотки внутри домов… Но этого не произошло. Наверное, решили оставить до участка.
Пока шёл досмотр, добавилось ещё два наряда. Итого, за десять минут на нас собрали шесть нарядов полиции. Неплохо. Вот и подтверждение тому, что вертолёт и облаву в первый день организовали за нами. И, пожалуй, ориентировки разослали. Не думаю, что на случайных туристов вызвали бы сразу шесть нарядов. Максимум три. Ведь ЧОПы нас уже задержали. Мы никуда не дёргались. Или их только сегодня подняли, когда нас обнаружили в Футабе? Впрочем, неважно всё это…
Попутно я рассматривал полицейских. Одеты скромно. Поверх формы то ли разгрузки, то ли очень лёгкие бронежилеты. Из кобур торчат изогнутые рукояти револьверов. На рукаве у одного полицейского забавная повязка с мультяшными совами, а у половины его коллег картонные наплечники с надписью «super police». Не менее забавная эмблема красовалась на дверях автомобилей. На ней был изображён человек, смахивающий на инопланетянина.
Полисмены также с живым интересом оглядывали и обсуждали наше снаряжение. Особенно им понравилось облачение Макса.
Досмотр закончился. Наши паспорта сфотографировали и переписали данные в блокноты.
К работе подключили живого переводчика. Удалённо, через телефон. Мало того, что связь была плохая, и я почти ничего не слышал, так и переводчик, видимо, говорил со словарём. Но я не в претензии. Местные не каждый день ловят русских. Так что и учить русский язык им незачем. Его произношение и необходимость для меня строить максимально простые фразы очень осложняли взаимопонимание. Пока я мучился на пару с переводчиком, Филом и Максом занимались полисмены с переводчиками на мобильниках. И их продуктивность явно была выше. Всё-таки невербальная составляющая кое-что значит в разговоре.
Нас стали спрашивать: как сюда пришли? Зачем? Откуда? Где остальные вещи? Куда направлялись?
Ничего не утаивая, повторяя уже сказанное, пояснили, что пришли со стороны Футабы. От станции Томиока идём пешком. Направляемся в сторону Намиэ и далее в Сендай. Но раз тут нельзя находиться, то мы согласны убыть обратно в Томиоку. А рюкзаки наши остались в Футабе.
Был напрямую задан вопрос: «вы хотели осмотреть зону бедствия?», и мы, не отпираясь, ответили утвердительно.
Затем переводчик несколько раз спросил меня, могу ли я показать, где лежат наши рюкзаки. И ещё он поинтересовался, куда мы бы хотели отправиться дальше? Я ответил, что мы согласны на Томиоку. Участки-то, поди, у них везде одинаковые. Несколько раз звучал вопрос: «Где этот дом?», на который я настойчиво отвечал, что не понимаю, о каком доме идёт речь. Вдруг, спрашивали про то, заходили мы в дома или нет?
Затем я указал на карте место, где лежали рюкзаки. Нас рассадили по разным автомобилям, и мы направились к указанному месту. Когда приехали, и я повёл всех к сауне, то вспомнил утренние рассуждения. Нам и за сауну достанется. Частная собственность и все дела. Но это явно лучше, чем дом.
Полицейские всполошились, когда увидели, как я вытаскивал рюкзаки из сауны. Они попросили их вернуть туда. Засняли рюкзаки и нас на фоне сауны. Нам это очень не понравилось, но ничего не поделаешь.
Нами занимались только четверо, а остальные осматривали снаружи дом, в котором мы ночевали. Кто-то спросил, заходили ли мы внутрь. Я сказал, что нет.
Нас очень выручила палатка Фила. Она стала доказательством того, что мы якобы не ночевали в домах. После того, как полисмены увидели её, вопросы про «где этот дом?» прекратились.
Потом нас попросили показать, как дошли до океана. Мы проехали по некоторым улицам, и я показывал, где и как мы проходили. Я просто указывал улицы, не желая вдаваться в конкретику. Заодно спрашивал, указывая на рабочих, можно ли здесь находиться? Получая в ответ «нет», я изображал удивление и говорил, что ведь тут так много людей. На что мне отвечали, что это рабочие и служащие. И им можно. Также можно проезжать Зону транзитом, а пешком или на велосипеде нельзя.
Когда выехали на Шестёрку, старший попросил указать место, где перешли трассу. Он кивнул на перекрытый съезд, и спросил, там ли мы перешли? Он хитро улыбался. И я сообразил: он хочет получить подтверждение того, что мы намеренно пересекли заграждение. Тогда я привёл полицейских к «тайному» пути под трассой. И добавил, что мы не ходили, где были заграждения. Глаза-то у нас есть. Нельзя и нельзя.
Старший изумился и немного огорчился. Нас снова распределили по машинам, и поехали в сторону Томиоки. Для виду я спросил, успеем ли на поезд из Томиоки? На что начальник, взглянув на часы, кивнул. Лукавил, как пить дать. Везли нас не на поезд…
За окном сменяли друг друга пейзажи ранней весны и картины бурной хозяйственной деятельности. Вдоль Шестёрки кипела работа. Так и не поймёшь, что проезжаешь по Зоне.
Самое время обдумать, как вести себя дальше. Но в голову полезла лирика на тему: «Ах если б мы вернулись вечером в Футабу? Могли бы уберечься от запала?»
Ясное дело, что могли. Если б лежали весь день в схроне, как тюлени. Но какой смысл в таком рейде? Ещё в первый день мы всё высказали по этому поводу.
И пусть не попались бы до самого выхода из Зоны. Нас всё равно бы ждали в Намиэ. Или я надеялся, что это неправда? Держи карман шире! Они собрали шесть нарядов полиции за четверть часа! Плюс патруль ЧОПов. На станции, наверное, всё бы происходило более скромно и с меньшими силами. Вот и всё отличие.
Ещё одна идея, пришедшая на ум в третий день рейда: облачиться в белые защитные костюмы, раздобыть каски и попробовать притвориться ликвидаторами. Вроде классная мысль. Однако, в ней много изъянов. Не зная структуры и порядка работы здешних служб, мы запросто выдали бы себя ошибочными действиями. К тому же отсутствие автомобиля тоже быстро выделило нас из общей массы. Все бригады и специалисты обеспечены транспортом. И самый острый вопрос – каков исход в случае запала? Как отнесётся полиция к таким ряженым? Поэтому тем, кто вздумает поиграть в переодевание, стоит хорошенько просчитать возможные последствия. Так как сойти за наивных путешественников уже не получится…
Чего ж я недоволен?
Трудно было признаться себе, что просто обидно. Несмотря на отличный рейд. Несмотря на то, что пройден почти весь маршрут. А недобитые пять километров по сути не имеют значения. Там такая же полуживая территория, что и в Томиоке. И всё равно мой внутренний перфекционист негодовал. Уж вроде за десять лет должен был привыкнуть к запалам, но нет… Всё ему неймётся…
Путь, который мы прошагали за пять дней, проехали за сорок минут.
Томиока. Знакомый перекрёсток. А справа участок. Включился поворотник. Его мягкие щелчки отсчитывали секунды до нового эпизода сегодняшнего дня. Машина повернула налево, к станции…
Я недоумевал: «Как так? Что за прикол?! Нас отпустят?!»
Машина остановилась. Старший махнул рукой на здание вокзала и сказал «Томиока!».
Я только обалдело угукнул и вылез наружу.
Макс и Фил выгружались с не менее ошарашенным видом. Видя наше недоумение, старший пояснил, что все дела с нами окончены, и мы можем ехать. Придя в себя, мы горячо извинились за беспокойство, поблагодарили и, подхватив рюкзаки, заспешили на станцию. Полицейские не устраивали долгих и эмоциональных прощаний. Ещё до того, как мы вошли в павильон с кассами, они уехали.
У каждого из нас на лице читался вопрос: «Что это было?»
До поезда оставалось сорок минут. Мы купили билеты и вышли на платформу.
- Охренеть! - выразил общее настроение Фил.
- Да, это было неожиданно, - согласился Макс.
- Парни, давайте обсуждение оставим до поезда. Понимаю, что эмоции распирают. Вот сядем, и у нас будет целый час для обсуждения, - сказал я.
К платформе подошёл поезд. Из него вышла группа молодых людей, предводимая пожилым мужчиной, и съёмочная группа. И немало других пассажиров. Видимо, приехали к завтрашней годовщине аварии на ФАЭС.
А мы уже прощались с Зоной. До сегодняшнего дня нам везло. И только накануне годовщины пришлось закончить рейд. Похоже, завтра гости вроде нас будут здесь лишними…
Читайте также
