Голубиная столица России
Почему Питер?
На самом деле я никуда не собиралась – вторую, меньшую часть отпуска хотела провести дома, неспешно занимаясь полезными делами. Но глаз устал от тоскливых равнинных пейзажей, и где-то за неделю до начала отпуска я поняла, что мне срочно надо куда-нибудь уехать: последние полгода у меня был тяжёлый день.
Когда так много позади
Всего, в особенности – горя,
Поддержки чьей-нибудь не жди,
Сядь в поезд, высадись у моря…
Этому совету Бродского я буквально следовала не раз и не два, но даже подумать не могла, что на этот раз окажусь у моря Балтийского, на родине автора. «Почему Питер?» - недоумевал муж. Никаких аргументов кроме «наверное, мне это надо» или «ну вот так бывает…» у меня не было. Сомневалась до последнего, тем более что в Питере я уже была – зимой, по работе и ровно один день) Всё решилось в последний момент: позвонила в турфирму, выбрала первый попавшийся тур и уехала в Петербург – что такое сутки в поезде для русского человека? Особых ожиданий у меня почему-то не было – как выяснилось, совершенно напрасно.
Имена и адреса
Так сложилось, что Питер для меня – прежде всего Бродский. Поэтому я даже не удивилась, когда увидела, что моя гостиница находится совсем рядом с домом Мурузи, где поэт прожил семнадцать лет, а по газону возле дома бродят две вороны – почти как в его эссе «Полторы комнаты».
Окрестности тоже очень узнаваемы. Улица Пестеля идёт от Пантелеймоновской церкви к Спасо-Преображенскому собору: «Из трех высоких сводчатых окон нам ничего не было видно, кроме школы напротив; но центральное окно одновременно служило дверью балкона. С этого балкона нам открывалась длина всей улицы, типично петербургская безупречная перспектива, которая замыкалась силуэтом купола церкви св. Пантелеймона или - если взглянуть направо - большой площадью, в центре которой находился собор Преображенского полка ее императорского величества», - написал Бродский почти 30 лет назад.
В Спасо-Преображенском соборе хранится настоящая реликвия – образ Спаса Нерукотворного, личная икона Петра I – суровый, потемневший от времени лик. В ограде собора – подлинные пушки времён Турецкой войны 1828 года.
Рядом шумит знаменитый Литейный проспект. Башенки, балконы, драконы и грифоны – фотографировать здесь можно буквально каждый дом.
Ну а если начинать сначала, то конечно – с Петропавловской крепости – именно отсюда Пётр I начал строительство города на Неве. «Горизонтальная доминанта Петербурга – Нева и берега, вертикальная – купола и колокольни соборов», - рассказывает нам гид Андрей Петрович. Петропавловский собор – лучший тому пример – до 2012 года он был самым высоким сооружением города.
«Петербург – город очень плоский, - продолжает наш гид. – Дома строили примерно на одном уровне. Выше Зимнего дворца строить было нельзя, выше могли быть только культовые здания». Ещё один пример такого доминирования – возвышающийся над городом Исаакиевский собор с зацепившимся за купол облаком. Это единственная церковь в стране, которая носит имя Исаакия Далматского – тоже благодаря Петру I. 30 мая по старому стилю – день рождения основателя города и день памяти этого святого.
Пётр I строил европейский город, и эта идея воплощена здесь в полной мере: и общее впечатление, и отдельные уголки Петербурга напоминают Европу до буквальных совпадений. Например, набережную лейтенанта Шмидта будто перенесли сюда из Гётеборга.
Только вместо непуганых шведских чаек – прикормленные русские голуби – в таком количестве я не видела их больше нигде. В цвет голубиных крыльев – невская вода.
Наша первая обзорная экскурсия заканчивается у Николо- Богоявленского морского собора – одной из красивейших церквей Петербурга. Нежно-голубой фасад и вогнутые тёмно-зелёные своды внутри – будто морские волны.
Мосты и дворцы
Наш второй день в Питере начинается на главной площади – Дворцовой. «Здесь два столетия смотрят друг на друга: Зимний дворец, XVIII век, барокко, Растрелли – и здание Главного штаба, XIX век, классицизм, Росси», - начинает рассказ наш гид. На этом месте я теряю дар речи – до самого конца поездки. Питерские гиды – настоящее достояние города: идеальный русский язык, живая образная речь, знание каждого уголка пятимиллионного мегаполиса, неистребимый оптимизм.
Зимний дворец – один из самых пышных и роскошных, барокко есть барокко: мраморные лестницы, многоярусные люстры, тяжёлые каменные вазы, царский трон.
И очень много туристов, особенно китайцев и индусов.
В этих интерьерах сейчас выставляются образцы одежды XVIII и XIX веков: три подлинных кафтана Петра I и бархатные платья, расшитые золотом и серебром.
Уникальный экспонат – подвенечное платье императрицы Александры Фёдоровны – 10 килограммов серебряной парчи, перья марабу, изящное шитьё. К платью прилагалась мантия, отороченная горностаем – тоже довольно тяжёлая.
Дворец плавно переходит в Эрмитаж, но это, конечно, отдельная история. Нас провожает эрмитажная кошка. Хвостатые хранители живут здесь со времён Елизаветы Петровны - по её приказу в Эрмитаж привезли 30 казанских котов .
Другие дворцы нам показывают во время прогулки по рекам и каналам. Она начинается от дома Пушкина на Мойке – к сожалению, сейчас он весь в лесах – на реконструкции.
Узкие каналы выводят нас в Неву, мы проплываем под одним из самых длинных питерских мостов – Троицким. Под ним же когда-то пролетал на самолёте Чкалов. «Только иностранные туристы спрашивают, зачем он это делал, русским и так всё понятно», - говорит гид Елена.
Трёхпролётный Прачечный мост, изящный Пантелеймоновский, самый широкий – Синий, знаменитый Аничков и сотни других питерских мостов – каждый красив по-своему, у каждого своя история.
То же самое – с многочисленными домами и дворцами по берегам Невы, Фонтанки и Мойки. Например, в этом нежно-фисташковом здании останавливался Бальзак, когда приезжал к Эвелине Ганской:17-летний почтовый роман закончился свадьбой. «Мне удалось сделать то, чего не смог Наполеон – в твоём лице я покорил Россию», - писал Бальзак Эвелине.
После водной прогулки я иду прогуляться пешком, дохожу до Марсова поля. На газонах – люди и птицы.
У Михайловского сада играют на чём-то вроде крышки от казана, но звук удивительно чистый и мелодичный.
Завитки чугунной ограды переплетаются с листвой, тени сливаются в единый узор.
А вот так выглядит Троицкий мост вечером: питерские пробки – тоже своего рода достопримечательность.
Поэтому многие выбирают альтернативный транспорт.
За мостом – ещё одно питерское чудо – соборная мечеть. Купол и портал не отличить от самаркандского Гур-Эмира, и немного странно видеть восточную роскошь под северным небом. Тем не менее, мечеть действует уже сто лет, сейчас ремонтируют её минареты.
На обратном пути, вечером второго дня я заблудилась на углу Литейного и Невского, у меня не сгибались ни ноги, ни спина, про обед я просто забыла – зато восторгу не было предела. Второе дыхание открылось на следующий день, когда после экскурсий в Павловск и Царское село я позвонила однокласснику и мы пошли гулять по ночному Петербургу.
Уезжая, но не прощаясь
В Петербурге всего 62 солнечных дня в году, пять из них досталось мне. Но уже перед отъездом город открылся нам совсем c другой стороны.
И хотя это было всего пять дней, мне кажется, теперь я могу ответить на вопрос «почему Питер?» гораздо увереннее.
Потому что этот город позволяет оторваться от земли.
Потому что это лучшее место, чтобы встретить осень.
Потому что здесь на каждом шагу – застывшая красота и живая история.
Потому что каждый может найти в Питере что-то для себя: если бы я осталась здесь – я бы бросила всё и целыми днями фотографировала бы ворон – и, может быть, иногда – чаек.
Уезжать из Питера тяжело, и, видимо, не только мне: в купе висит печальное молчанье, на перроне женщина вытирает слёзы платочком… Я не плачу – верю, что вернусь – к открытию музея Бродского.
На самом деле я никуда не собиралась – вторую, меньшую часть отпуска хотела провести дома, неспешно занимаясь полезными делами. Но глаз устал от тоскливых равнинных пейзажей, и где-то за неделю до начала отпуска я поняла, что мне срочно надо куда-нибудь уехать: последние полгода у меня был тяжёлый день.
Когда так много позади
Всего, в особенности – горя,
Поддержки чьей-нибудь не жди,
Сядь в поезд, высадись у моря…
Этому совету Бродского я буквально следовала не раз и не два, но даже подумать не могла, что на этот раз окажусь у моря Балтийского, на родине автора. «Почему Питер?» - недоумевал муж. Никаких аргументов кроме «наверное, мне это надо» или «ну вот так бывает…» у меня не было. Сомневалась до последнего, тем более что в Питере я уже была – зимой, по работе и ровно один день) Всё решилось в последний момент: позвонила в турфирму, выбрала первый попавшийся тур и уехала в Петербург – что такое сутки в поезде для русского человека? Особых ожиданий у меня почему-то не было – как выяснилось, совершенно напрасно.
Имена и адреса
Так сложилось, что Питер для меня – прежде всего Бродский. Поэтому я даже не удивилась, когда увидела, что моя гостиница находится совсем рядом с домом Мурузи, где поэт прожил семнадцать лет, а по газону возле дома бродят две вороны – почти как в его эссе «Полторы комнаты».
Окрестности тоже очень узнаваемы. Улица Пестеля идёт от Пантелеймоновской церкви к Спасо-Преображенскому собору: «Из трех высоких сводчатых окон нам ничего не было видно, кроме школы напротив; но центральное окно одновременно служило дверью балкона. С этого балкона нам открывалась длина всей улицы, типично петербургская безупречная перспектива, которая замыкалась силуэтом купола церкви св. Пантелеймона или - если взглянуть направо - большой площадью, в центре которой находился собор Преображенского полка ее императорского величества», - написал Бродский почти 30 лет назад.
В Спасо-Преображенском соборе хранится настоящая реликвия – образ Спаса Нерукотворного, личная икона Петра I – суровый, потемневший от времени лик. В ограде собора – подлинные пушки времён Турецкой войны 1828 года.
Рядом шумит знаменитый Литейный проспект. Башенки, балконы, драконы и грифоны – фотографировать здесь можно буквально каждый дом.
Ну а если начинать сначала, то конечно – с Петропавловской крепости – именно отсюда Пётр I начал строительство города на Неве. «Горизонтальная доминанта Петербурга – Нева и берега, вертикальная – купола и колокольни соборов», - рассказывает нам гид Андрей Петрович. Петропавловский собор – лучший тому пример – до 2012 года он был самым высоким сооружением города.
«Петербург – город очень плоский, - продолжает наш гид. – Дома строили примерно на одном уровне. Выше Зимнего дворца строить было нельзя, выше могли быть только культовые здания». Ещё один пример такого доминирования – возвышающийся над городом Исаакиевский собор с зацепившимся за купол облаком. Это единственная церковь в стране, которая носит имя Исаакия Далматского – тоже благодаря Петру I. 30 мая по старому стилю – день рождения основателя города и день памяти этого святого.
Пётр I строил европейский город, и эта идея воплощена здесь в полной мере: и общее впечатление, и отдельные уголки Петербурга напоминают Европу до буквальных совпадений. Например, набережную лейтенанта Шмидта будто перенесли сюда из Гётеборга.
Только вместо непуганых шведских чаек – прикормленные русские голуби – в таком количестве я не видела их больше нигде. В цвет голубиных крыльев – невская вода.
Наша первая обзорная экскурсия заканчивается у Николо- Богоявленского морского собора – одной из красивейших церквей Петербурга. Нежно-голубой фасад и вогнутые тёмно-зелёные своды внутри – будто морские волны.
Мосты и дворцы
Наш второй день в Питере начинается на главной площади – Дворцовой. «Здесь два столетия смотрят друг на друга: Зимний дворец, XVIII век, барокко, Растрелли – и здание Главного штаба, XIX век, классицизм, Росси», - начинает рассказ наш гид. На этом месте я теряю дар речи – до самого конца поездки. Питерские гиды – настоящее достояние города: идеальный русский язык, живая образная речь, знание каждого уголка пятимиллионного мегаполиса, неистребимый оптимизм.
Зимний дворец – один из самых пышных и роскошных, барокко есть барокко: мраморные лестницы, многоярусные люстры, тяжёлые каменные вазы, царский трон.
И очень много туристов, особенно китайцев и индусов.
В этих интерьерах сейчас выставляются образцы одежды XVIII и XIX веков: три подлинных кафтана Петра I и бархатные платья, расшитые золотом и серебром.
Уникальный экспонат – подвенечное платье императрицы Александры Фёдоровны – 10 килограммов серебряной парчи, перья марабу, изящное шитьё. К платью прилагалась мантия, отороченная горностаем – тоже довольно тяжёлая.
Дворец плавно переходит в Эрмитаж, но это, конечно, отдельная история. Нас провожает эрмитажная кошка. Хвостатые хранители живут здесь со времён Елизаветы Петровны - по её приказу в Эрмитаж привезли 30 казанских котов .
Другие дворцы нам показывают во время прогулки по рекам и каналам. Она начинается от дома Пушкина на Мойке – к сожалению, сейчас он весь в лесах – на реконструкции.
Узкие каналы выводят нас в Неву, мы проплываем под одним из самых длинных питерских мостов – Троицким. Под ним же когда-то пролетал на самолёте Чкалов. «Только иностранные туристы спрашивают, зачем он это делал, русским и так всё понятно», - говорит гид Елена.
Трёхпролётный Прачечный мост, изящный Пантелеймоновский, самый широкий – Синий, знаменитый Аничков и сотни других питерских мостов – каждый красив по-своему, у каждого своя история.
То же самое – с многочисленными домами и дворцами по берегам Невы, Фонтанки и Мойки. Например, в этом нежно-фисташковом здании останавливался Бальзак, когда приезжал к Эвелине Ганской:17-летний почтовый роман закончился свадьбой. «Мне удалось сделать то, чего не смог Наполеон – в твоём лице я покорил Россию», - писал Бальзак Эвелине.
После водной прогулки я иду прогуляться пешком, дохожу до Марсова поля. На газонах – люди и птицы.
У Михайловского сада играют на чём-то вроде крышки от казана, но звук удивительно чистый и мелодичный.
Завитки чугунной ограды переплетаются с листвой, тени сливаются в единый узор.
А вот так выглядит Троицкий мост вечером: питерские пробки – тоже своего рода достопримечательность.
Поэтому многие выбирают альтернативный транспорт.
За мостом – ещё одно питерское чудо – соборная мечеть. Купол и портал не отличить от самаркандского Гур-Эмира, и немного странно видеть восточную роскошь под северным небом. Тем не менее, мечеть действует уже сто лет, сейчас ремонтируют её минареты.
На обратном пути, вечером второго дня я заблудилась на углу Литейного и Невского, у меня не сгибались ни ноги, ни спина, про обед я просто забыла – зато восторгу не было предела. Второе дыхание открылось на следующий день, когда после экскурсий в Павловск и Царское село я позвонила однокласснику и мы пошли гулять по ночному Петербургу.
Уезжая, но не прощаясь
В Петербурге всего 62 солнечных дня в году, пять из них досталось мне. Но уже перед отъездом город открылся нам совсем c другой стороны.
И хотя это было всего пять дней, мне кажется, теперь я могу ответить на вопрос «почему Питер?» гораздо увереннее.
Потому что этот город позволяет оторваться от земли.
Потому что это лучшее место, чтобы встретить осень.
Потому что здесь на каждом шагу – застывшая красота и живая история.
Потому что каждый может найти в Питере что-то для себя: если бы я осталась здесь – я бы бросила всё и целыми днями фотографировала бы ворон – и, может быть, иногда – чаек.
Уезжать из Питера тяжело, и, видимо, не только мне: в купе висит печальное молчанье, на перроне женщина вытирает слёзы платочком… Я не плачу – верю, что вернусь – к открытию музея Бродского.
Читайте также
29 декабря 2024
10 064
