Ищу фотографию отца в музее обороны Ленинграда

Давно уже это было, но запомнилось. Отец как-то обмолвился при мне, что его фотографию запросили в музее обороны и блокады Ленинграда. Не знаю, успел ли он при жизни отдать ее или нет, но в этот музей все равно сходить стоило. Не ради фотографии даже, а посмотреть, как это было и за что воевали. За тем и пошли с женой, ведомые младшим сыном и интернетом. У жены отец тоже тут воевал, мой на Неве, а ее — на Ладоге.



Музей нашли, а портрет отца не смогли. Может быть, он не успел передать его сюда, хотя его точно просили. Может, лежит где-то в запасниках, и когда нибудь его выставят на каком-нибудь стенде. В этот раз в музее была совсем другая экспозиция, не столько про оборону, сколько про блокадный быт ленинградцев. В основном про маленьких ленинградцев, которым было особенно трудно в осажденном городе.



Но пришли конечно же не зря, тихонько влились в экскурсию и послушали искренний рассказ женщины — экскурсовода про войну и про блокаду. Как я понял, сама она родилась позже, но кто-то из ее родителей испытал это все на себе, так что рассказать было что. Экспонаты героические и жуткие, как и само существование людей в таких условиях. Где-то в середине экскурсии сын показал на стенде снимки. «Вот это 115 стрелковая дивизия, в которой воевал дед и его 313 артиллерийский полк. Может быть, он где-то тут мог попасть в кадр».



Я вгляделся и увидел кого-то, кто вполне мог быть им. В белом командирском полушубке и с биноклем в руках рядом с орудием. Скорее всего, это был кто-то, похожий на отца. Хотя все привязки сходились: та самая дивизия, первая Синявинская наступательная операция. Уже потом сын прислал мне ссылки на сайты, в которых прямо указан мой отец, а его дед. Так что дальше я уж расскажу про него, а про оборону и блокаду Ленинграда вы можете и сами прочитать или просто полистать мои фотографии из музея.



Главный в этом смысле сайт создан Министерством обороны России и называется «Подвиг народа». В открытом доступе здесь масса документов о войне, о всех наших воинах. От рядового до маршала. На этом сайте я и нашел то, о чем иногда вскользь упоминал отец.



Он, как и большинство других воевавших, очень редко говорил про войну. Может быть, не хотел вспоминать о тяжелом и жестоком времени. Может быть, не хотел походить на хвастунов, а были после войны и такие. «Я и маршал Жуков», - рассказывал любитель мемуаров. А сам один лишь раз издалека видел автомобиль маршала. А может, я сам не проявлял интереса, о чем теперь жалею. Так что пришлось идти по сайтам, в которых нашлись строки и про отца, и про его воинскую часть, документально и достоверно.



При этом мне очень не хотелось бы сбиваться на возвышенный тон и начинать вещание про подвиги отцов и дедов. Они воспринимали войну не как подвиг, а как тяжелую, грязную, но неизбежную работу. Кто, если не они могли остановить врага, под которого легко легла вся Европа? Его сверстников 1920 года рождения призывали в числе первых, и он не стал ждать повестки, ушел добровольцем, с третьего курса Ленинградского зоотехнического института. Политруком (все таки почти вуз за плечами!), затем стал командиром орудия, батареи, дивизиона.



Мне очень хочется понять, как это было, что они чувствовали, когда перли на них наглые фашисты, в броне, с автоматами, сытые, с боевым опытом, полученным во Франции или в Польше? Вот 1941 год, Ленинградский фронт принимает генерал армии Г.К.Жуков, будущий маршал Победы. Вот его приказ: 18 сентября высадить десант на левом берегу Невы и захватить плацдарм, с которого нужно будет прорывать блокаду.



Форсировали реку ночью, скрытно. Переплыли Неву, не выдав себя, окопались, замаскировали орудия. Пытаюсь представить, как это — тащить на подручных средствах через большую реку четыре тяжелых орудия? Темень, холодная вода, плоты сносит течением, но даже крикнуть «помогите» нельзя, услышат. Утром фашисты обнаружили «сюрприз» и сразу же пошли в атаку. Вначале артподготовка, потом двинулись танки, за ними пехота. Если бы не четыре орудия, вспоминали очевидцы, наших бы сразу столкнули в Неву.



Уже 23 сентября они бросили на штурм 50 танков. Сразу загорелись 9, остальные уползли назад. (http://www.vbrg.ru, статья «115-я Краснознаменная Холмская стрелковая дивизия»). Скорее всего, укрепившись на пятачке, наши успели переправить туда еще артиллерию. Потому что четыре орудия против пятидесяти танков вряд ли смогли бы устоять.



А те первые четыре орудия — всеми командовал отец? Или одним из них? В сорок первом ему был 21 год. Где был я в 21 год? По-моему, в аккурат на военных сборах, зарабатывал лейтенантскую звездочку на погоны, которые мне были совершенно не нужны. Он заслужил такую же звездочку в 1941 году, на Невской Дубровке, потом еще, да так и дослужился до майора. После войны ему предлагали остаться в армии, обещали генеральскую карьеру, но он выбрал иной путь. И погоны с одной майорской звездой остались на память.



Невский пятачок устоял, хотя немцы штурмовали его каждый день и не по одному разу. Даже авиацию бросали на этот клок земли, но без толку. Правда, блокаду с этого плацдарма не прорвали, но все равно он был у фашистов, как заноза в пятке, постоянно отвлекая на себя их силы. Кроме солдат 313 артиллерийского полка, в котором служил отец, на том пятачке были морские пехотинцы, снятые с островов Ладожского озера, бойцы народного ополчения, солдаты из стрелковой дивизии и войск НКВД, и даже мальчишки из школы юнг на острове Валаам.



Там вполне мог воевать в будущем любимый многими писатель Валентин Пикуль. Отец тоже любил все его книги — от «Фаворита» до «Мальчиков с бантиками» (про ту самую школу юнг на острове Валаам). Кто выжил там, повторюсь, получил памятный значок «Ветерану Невской Дубровки». И, конечно же, медаль «За оборону Ленинграда».



Однажды отец, словно оглянувшись на то время, удивленно сказал: «Знаешь, всю войну прошел, а таких было очень мало. Редко кто доживал до победы, начав войну в 41-м. Я не только дожил, но даже ни разу не был ранен». Вообще же, по его словам, воевали вначале просто плохо. Ничего не умели! Это потом научились, кто уцелел. «Бывало, - рассказывал отец, - сидит фашистский корректировщик в воронке, наводит на нас минометы. Мы его выдавим оттуда, вот он бежит по полю к своим... Одним выстрелом из орудия ровняли с землей. С первого снаряда!»



К сожалению, он промолчал про другой эпизод, уже из 45-го года, когда и сам оказался в роли корректировщика. Это было под Кёнигсбергом, который еще предстояло брать. Не буду цитировать приложение к наградному листу, которое выложено на сайте Министерства обороны РФ под грифом «подвиг». Каждый может прочитать его сам, если разрешение сайта позволит. На всякий случай — суть. Фашисты пошли то ли в пятую, то ли в шестую атаку, со всеми своими танками и самоходками. Отец пробрался вперед, в какой-то окоп и, как пишут в документе, с явным риском для жизни корректировал огонь всего полка. Контратака была отбита с большими потерями для врага.



За тот бой капитан Моторико был представлен к ордену Отечественной войны 1 степени и получил его. Всего у него было три таких ордена, всех трех степеней. Было это в феврале 45-го под Тильзитом. В тех краях уже слышно было дыхание весны, где-то на аккуратных прусских хуторах, возможно, с крыш срывалась первая капель. А в поле, где сошлись две силы, еще ветер свистел, да с каждым часом все прибавлялось черных воронок и человеческих тел, которые некому и некогда было убрать.



До конца войны оставалось всего ничего. Тут бы поберечься, может быть, послать вперед наводчика, должность дозволяла. Пошел сам, и не ради ордена, а потому что, если хочешь, чтобы все было сделано как надо, сделай сам...



Я совершенно осмысленно не употребляю здесь слово «немцы», хотя и они, конечно же, были там, под Тильзитом (будущий Советск Калининградской области). Но были там и наши, точнее, бывшие наши. Власовцы, солдаты армии генерала Власова, перешедшего на сторону врага. Эти были хуже немцев, потому что немец поднял руки и пошел в плен. Был шанс выжить. Русских в плен не брали и они это знали. Поэтому, прижатые к Балтийскому морю, некоторые просто топились. Или шли на автоматную очередь, чтобы умереть в бою. Самого Власова по приговору военного суда повесили зимой 1946 года.
Весной 45-го наши думали, что пришел конец войне, фашизм разбит и никогда больше не посмеет поднять головы...



Вернусь, однако, к музею, экспонаты которого увели меня так далеко от сегодняшних дней. Музей не величав и не грандиозен, как бы можно было ожидать, он занимает всего полтора этажа большого здания в Соляном переулке Санкт-Петербурга. Не знаешь адреса — никогда не найдешь. Сама же экскурсия собралась, по-моему, чисто стихийно, это были десятка полтора — два старших школьников или младших студентов. Что развеивает миф о потерянном поколении, которое ничто не интересует, кроме развлекухи и интернета. Учителя с ними не было, все были примерно восемнадцати — двадцати пяти лет, пришли сами. Значит, тема войны, блокады, фашизма для них важна, чем-то цепляет.
Наверное, для того музеи и существуют, чтобы не только просвещать, но и как-то направлять мозги в правильную сторону. Кому доведется побывать в Санкт-Петербурге, обязательно сходите в этот музей. Посмотрите, как воевали наши деды и прадеды и на что способен фашизм.
А фотографию отца я нашел дома в Костанае, в семейном альбоме. Сын попросил фотографию деда, хочет увеличить ее и пройти с ней на День Победы в колонне «Бессмертного полка». Я перерыл все альбомы, отобрал что нашлось, оцифровал и отослал. Военных фотографий, к сожалению, было немного, не набралось и десятка. Видно, не до фотографий там было...
----------------------------------------
Все фото сделаны автором в музее обороны и блокады Лениграда.
Кроме, разумеется, документа с сайта Министерства обороны РФ и снимка, сделанного неизвестным военным фотографом где-то в Германии. Отец стоит здесь крайний слева и, скорее всего, уже с майорскими погонами.