Город, где ничего не происходит

В городе Флатейри меня встретит Эйтор Джовинссон. Он режиссер и фотограф. Самой успешной режиссерской работой Эйтора стала история о каякере «Sker».
Короткометражка получила призы четырех международных фестивалей. Этот фильм показывают даже в самолетах в разделе «Icelandic». И он обещал взять меня на рыбную охоту завтра с утра. Вестфирдир — центр китобойного промысла Исландии.
Эйтору 30 лет, высокий, бородатый, не женат. У него здесь есть парочка друзей. В соседнем от него доме живут его мама и бабушка, к ним он ходит ужинать. В этом городе он прожил всю свою жизнь, разве что уезжал отучиться в университет в Рейкьявик.
Эйтор выглядит так, будто я его своим приездом отвлекла от просмотра новостей. Так что я быстро усаживаюсь на соседний диван, и мы вместе смотрим новости на исландском. Уже 17 часов вечера, за окном темень, и спешить некуда. Следующий рассвет — в полдень.
— А ты почему не рыбак?
— Снимать фильмы о том, как ловят рыбку, куда интереснее, чем ловить.
В подтверждение этому Эйтор показывает мне свой фильм. Двое рыбаков в грязной одежде поднимают сети, полные рыбы. Один достает улов из сетей, второй ножом прокалывает каждую, «готовых» кидают в ящик. И так 20 минут.



Утром судна в океан не пошли: непогода. На рыбалку меня не взяли. Зато я заглянула в деревянный сундук, что стоял посреди лестницы. На дне лежали рыбные крюки. Я достала самый ржавый и размышляла, сколько рыб на него попалось.
За 20 минут мы обошли весь город. Сделали остановку остановки у океана, смотрели на птиц. Между океаном и домами не больше десятка метров. Чтобы постройки не смыло волной, исландцы накидали изгородь из камней.
Опасность с другой стороны — не учли. Когда Эйтору было 10, на Флатейри сошла лавина, 29 домов оказались разрушены, 20 человек погибло. После трагедии половина жителей унесла ноги отсюда, кто в Рейкьявик, кто куда подальше.

У океана гуляет такой ветер, что, сложно говорить. Наверное, отсюда родом исландская немногословность. На таком ветру каждое слово должно иметь вес.

И в этой Исландии нет полицейских со сладкой ватой, девочки в свитерах из овечьей шерсти не танцуют среди гор, да и купаться, как в клипах исландских музыкантов KALEO, нельзя даже летом.
Зато здесь есть детсад, школа, церковь, один магазин-ларек, больница и кладбище. Все намекает на то, что, не выезжая из Флатейри, можно от начала и до конца прожить отпущенную тебе жизнь.
И сердце щемит тоска.
Еще раз я её почувствую уже по пути домой, в самолете Icelandair, когда где-то между романтической историей и концертом Бьорк, я увижу короткометражку «Whale Valley» - историю о братьях, которые растут в одной из деревень здесь, на фьордах.



— Вот там — рыбная фабрика. Там работала мать Бьорк, и здесь свое детство провела сама певица, продолжает экскурсию Эйтор, указывая куда-то вправо.
Кого бы я не встречала в Исландии, все непременно заговаривали со мной о Бьорк, и точно были знакомы, если не с ней, то с кем-то из ее друзей.
По снегу мы поднимаемся в гору, чтобы увидеть город с высоты. Я проваливаюсь в снег по колено. Эйтор идет, как по асфальту. Я еле успеваю за ним. Ветер здесь еще сильнее, чем там, внизу, у океана. Возвращаемся домой.
На первом этаже дома Эйтора их семейная книжная лавка, ей больше 100 лет. Книги на исландском и на английском. Лет 10 назад книги совсем перестали покупать, тогда Эйтор предложил продавать их на вес, скорее для веселья, чем ради денег. Один килограмм книг отдают за 1000 исландских крон, что примерно 500 руб.




— Почему ты отсюда не уедешь?
— Я могу писать сценарии здесь. Зачем мне куда-то уезжать.
Весь вечер мы опять сидим дома, смотрим новости на исландском. Ближе к полуночи вышли к океану проверить, как там северное сияние. В эту ночь сияние не сияло.
Я терпеливо жду утра, чтобы уехать отсюда.
Ближайший рассвет – в полдень.