Мандалай, Мандалай, сиди дома, не гуляй

Вместе с моим коллегой Антоном, который согласился составить компанию в неведомые земли, битый час едем разбитой грунтовкой из аэропорта прямиком в мифический Мандалай, как в песне Роби Уильямса. Everything I loved got broken on the road to Mandalay. Вопреки моим ожиданиям накрапывает дождь – сегодня в Мьянме пасмурно.

По обе стороны дороги ширятся заливные луга, перемежаемые тропическим редколесьем. Иногда попадаются небольшие деревни. Меж соломенных домиков, построенных на сваях, смиренно топчутся мокрые коровы. Медитируют. На улице ни души. Льет.

“Куда вас вести?” – спрашивает парнишка в автобусе, понимающий по-английски также, как я по-японски. “Отель Queen”, - отвечаю ему. Он делает вид, что понял, хотя на самом деле, не то, что бы…

С первых километров пути стало понятно, почему Мьянму называют страной золотых пагод – эти буддистские культовые сооружения свечками высятся повсюду. Куда не посмотришь, обязательно найдешь золотую пагоду. Некоторые из них стоят прямо в поле, некоторые – рядом с деревней. Некоторые только строятся, а некоторые укрылись в неказистых лесах – на реставрации.

Ехать от аэропорта до Мандалая около 30 километров. Водитель явно не спешит, вдумчиво переваливаясь на ямах. Через час мы въехали в город. Окраинные кварталы миллионного Мандалая напоминают большую деревню. Чем ближе к центру города, тем яснее – весь миллионный Мандалай напоминает огромную деревню, только этажность домов по мере приближения в центру растет с одного до трех-четырех. Застройка – как игра в кубики: набор безликих бетонных коробок, порой без окон, без дверей, вместо которых зияют дыры. На первых этажах – сплошной рынок, уличная торговля, бытовые услуги. Вывески написаны кое-где от руки на обрывках картонных коробок.

На улицах между домами почти нет асфальта. Вместо него – глина и грязь. Там, где он каким-то чудом сохранился, покрытие испещрено ямами и почти полностью раскрошилось.



Народу много, несмотря на ливень. Мужчины в юбках “лонджи” и везде традиционные одежды, яркого, контрастирующего с окружением цвета. Удивительно, что никто не ходит пешком, все передвигаются по своим мандалайским делам на мопедах. Потом-то я пойму, что передвигаться на мопедах – это вынужденная мера, ходить пешком при отсутствии тротуаров или хотя бы приличного асфальта – плохая идея. Дороги являли собой кунсткамеру мирового автопрома. Мимо нас пыхтели самодельные колымаги, собранные из нескольких, видимо, видавших виды машин, а некоторые грузовики были будто вывернуты наизнанку – к подобию повозки прямо снаружи приделывается мотор от лодки, соединяется с колесами и хитрым образом приводит конструкцию в движение.

Автобус начинает кругами ездить недалеко от гостиницы. По навигатору я вижу, что до нее не больше пятисот метров, и можно дойти пешком. Сходим и внезапно отдаемся в лапы таксистам. Мужчины в юбках наперебой начинают предлагать подвести. Пытаемся отбиться, но соглашаемся на самого прыткого - все же льет. Из транспортных средств у него оказывается "довоенный" велосипед с коляской, чего мы и вовсе не ожидали. Отговариваем его от этой затеи, мол, не вынесет он нас двоих, да еще и чемодан. Но велотаксист непреклонен – он опытный и знает толк в доставке грузов. Мы ползем со скоростью черепахи, перекатываясь с ямы на яму. На нас с искренним интересом глазеет весь Мандалай. Мы – инопланетяне. У нас есть джинсы, мобильный телефон в кармане и махровый маркетинг в голове. У них – лишь "довоенный" велосипед с коляской. Спустя 100 метров велотаскист сдается и сдает нас своему товарищу на пикапе с мотором.

Прогулка

В гостинице нас встречают как господ. Гостиница – оазис западной жизни посреди шокирующей Азии. Здесь хорошо кормят, чистые номера и огромные окна на первом этаже. Сквозь них через призму непрекращающегося ливня можно наблюдать за другой жизнью, как в шоу “За стеклом”. А можно открыть двери и выйти в открытый космос, прямо так, вооружившись лишь зонтом и парой ласковых.

На день прилета у нас были большие планы. Нужно было непременно сходить в офис туристической компании, у которой я заказывал билеты на внутренние переезды – поезд и самолет. Без них мы никуда не уедем и зависнем в Мандалае, а через интернет ничего такого в Мьянме купить тогда было нельзя. Офис недалеко, всего в двух кварталах – думал прогуляться туда пешком. Потом хотели пройтись по городу, посмотреть храмы и местный мандалайский Кремль, своими "ласточкиными хвостами" здорово напоминающий московский. Но дождь и не думал прекращаться, а даже наоборот. Сотрудники отеля сказали нам, что льет уже третий день, но на следующей неделе обещают долгожданный сезон – и ни единой капли.

Настроение подупало. Сезон в Мьянме обычно длится с конца октября по середину весны. Летом – ливень стеной. Я решил отправиться в Мьянму в начале сезона, и если рассчитывал на дождь, то только на кратковременный.

Делать нечего, надо идти в турфирму. По электронной почте некий Нуэ-Нуэ сообщил мне, что будет ждать меня там. Первые двести метров по улице дались с трудом. Вокруг жужжала беспробудная азиатская жизнь. Мопеды обгоняли, машины не пропускали. Люди с удивлением оглядывались, рассматривая наши чистые одежды и белые кеды. Иностранец в Мандалае – едва ли частый гость, и интерес к нам был скорее познавательный, чем коммерческий. Редкий турист здесь – в основном, богатый европеец, втридорога купивший эксклюзивный тур и передвигающийся на автомобилях, никак не соприкасаясь с действительностью за окном. А мы – в самой гуще событий. Вокруг – настоящая "дремотная Азия".

В конце концов заплутали в лабиринтах трущоб, в переплетении улиц, проулков и тупиков. Навигатор с заранее закачанной картой Мандалая отказался вдруг работать, заявляя, что не знает улиц, где мы находились. Здесь надо включать другие органы чувств, электронные устройства не помогут.

Промокшие насквозь, грязные и вымотанные переездами и блужданием, мы все же нашли офис, и… он оказался закрыт. Стучимся – тишина. Что-то пошло не так. Из соседнего дома, завидев белые лица, вышел человек. Жестами объяснились, что нам нужно в офис. Тут человек достает видавший виды телефон, такой редкий девайс в этих местах, набирает номер и дает трубку мне. На том конце провода была девушка, которая, извиняясь, сообщила, что привезет билеты к нам в отель сегодня вечером.

Ситуация с мобильной связью в Мьянме еще пару лет назад напоминала то, что у нас происходило в начале 90-х. Сотовых вышек было мало, аппараты и услуги связи были настолько дорогими, что их могли позволить себе лишь представители власти и местной элиты. Сейчас год от года все меняется, и на улицах городов все чаще можно увидеть мобильную трубку у обычных людей. Но для иностранцев сотовая связь по-прежнему недоступна – местные сим-карты продаются только гражданам Мьянмы, а мьянмарские операторы не спешат заключать соглашения ни с одним зарубежным партнером, поэтому роуминга с нашими домашними сетями здесь не будет. По прилету свой телефон, который тщетно будет пытаться найти сеть, можно убрать глубоко в сумку – здесь он вам не понадобится.

Ремарка! Эта история про то, как выглядела Мьянма несколько лет назад. Страна постепенно открывается миру, и за последние годы она существенно изменилась: связь, в том числе для иностранцев, стала доступнее; появилась возможность заказывать билеты на самолет через интернет и еще много других упрощений. Совсем скоро ее самобытность растворится под напором глобализации, спешите увидеть.

Вечером девушка с билетами не пришла. Позвонила в отель и сказала, что придет утром. Меня это не на шутку обеспокоило, ведь через четыре дня у нас вылет из Янгона обратно в Бангкок, а добираться отсюда по земле до Янгона около суток.

Темнеет в южных широтах рано, круглый год в одно и то же время. Улицы практически не освещаются, и делать с наступлением темноты в Мандалае нечего. Больше в тот день мы никуда не пошли. Весь вечер просидели в баре отеля за кружкой Myanmar beer, глядя на непрекращающийся ливень, на проезжающие мимо мотороллеры, на мощные струи воды, стекающие с козырька. На меня напала вдруг какая-то тропическая меланхолия. Антон говорил, а я думал, насколько всё относительно в нашем мире, насколько много есть разных параллельных вселенных за границей нашей, западной. А еще о том, как мало у нас времени, чтобы познакомиться с новым.

Сагайн. Дождь и монастыри

Нуэ-Нуэ оказалась очень симпатичной девушкой, стройной, с аккуратными чертами лица и желтой танакой на щеках. Это такая местная косметика, которую делают из коры одноименного дерева. Так украшают себя практически все девушки в Мьянме – сначала удивляет, но потом понимаешь, насколько это красиво и необычно. Утром Нуэ-Нуэ принесла мне выписанные от руки билеты на поезд и самолет, с тремя ошибками в фамилии и номере паспорта. Обязательно проверяйте билеты в Мьянме.

Нуэ-Нуэ была прекрасна, хорошо говорила по-английски и много улыбалась. Улыбаются тут все, но она улыбалась по-особому. Вообще девушки в этой стране – это отдельная тема, которую нельзя обойти. Редко в какой стране Юго-Восточной Азии девушки были бы настолько женственны, как в Мьянме. Меж тем здесь они выполняют обычно самую тяжелую работу, но в то же время достаточно независимы. Они могут спокойно подавать на развод, если их что-то не устраивает, и в этом плане имеют весомое слово. Правда, большинство семей здесь – крепкие и долговечные. Семейные ценности для бирманки стоят на первом плане, многодетная семья – рядовое дело. В Янгоне я наблюдал, как стройные бирманки одевают яркие национальные одежды, юбку в пол, в солнечные дни берут с собой цветной зонтик, спасающий от зноя. На улице они идут с достоинством, грациозно выдерживая идеальную осанку. Если вдруг встретишься с бирманкой взглядом, она скорее всего смущенно улыбнется и отведет глаза.

Лить не прекращает. В ночь мы отправляемся на поезде в Баган, и на Мандалай остается всего один день. Решили взять машину с водителем и увидеть многообещающие пригороды, про которые я накануне поездки прочитал в блогах – Сагайн, Инву и Амарапуру. Чтобы это сделать за один день, надо выехать в часов 7-8 утра.

В Юго-Восточной Азии, особенно в провинциях, встают рано: уже в 6 утра можно увидеть людей на улице. После 6 вечера, когда солнце садится, наоборот, народу на улицах совсем нет. Заминка с билетами помешала нам выехать столь рано, и мы поехали в 9 утра. Ехали в Сагайн, через запотевшее окно наблюдая серые будни Мандалая, нищие, и в то же время полные жизни. Сагайн – город монастырей, находящийся на противоположной стороне реки Ирравади, в километрах двадцати от Мандалая. Проезжаем единственный во всей стране автомобильный мост через Ирравади. Удивительно, ведь река по масштабам и значению для Бирмы сравнима с Волгой для центральной России, вокруг нее крутится вся жизнь, она важная транспортная артерия – и всего один мост.



Реки с моста почти не видно, горизонт заволокло плотным дождевым туманом. Сквозь пелену различаются очертания холмов Сагайна, каждый их которых венчается монастырем. Десятки монастырей в одном месте, в каждом – несколько золотых ступ.

Водитель не знал ни слова по-английски. И даже латиницу прочитать был не в состоянии. Ехали по маршруту, изложенному ему изначально девочками с ресепшн. Ехали вдоль монастырских каменных оград, на которых округлыми бирманскими буквами выбиты тысячи священных фраз. Этот алфавит, рожденный в отсутствии углов, как здорово вписывается он в окружающее. И, слушая переливы языка, замечаешь, что и звучит он будто также округло, как и выглядит: просто медленно произнесите “Ньяунг-У”, “Инуа”, “Шуе Таунг Хмау”, “Кьяунг Ле” – и эта округлость окажется у вас на кончике языка.

Взгромоздились на холм одного из храмов, погуляли босиком по монастырю. Сначала опасался я ходить босиком по храмам, постоянно протирал ноги влажными салфетками - все же экзотическая страна. Но как иначе, ничего не увидеть, зато остаться при своей обуви? Надо познавать культуру изнутри, решили мы и сбросили кеды, забыв об опасностях. Мне понравилось ходить босиком по теплому мокрому кирпичу. Я становился немного бирманцем, становился частью всего этого.



Вместе с тем, как я все больше и больше снижал порог своей брезгливости и принимал культурные особенности Мьянмы, приходило осознание незначительности многих вещей, которые, как мы думаем, очень важны для нас. Нас окружают вещи, которые даны нам только на время, так стоит ли бесконечно переживать из-за них? 



Представляю, какой фантастический вид открывается отсюда на долину реки в солнечный день. А сейчас река еле-еле проглядывает сквозь молоко дождя. Фотографировать отсюда получается скверно. Решаю сконцентрироваться на людях, вокруг есть, кого заснять. Молодые девчонки ненавязчиво продают сувениры, которые делает их семья. “Мне надо заработать на школу,” – говорит одна из них.



Инва. You buy and I happy

Вокруг Мандалая поразительная концентрация достопримечательностей. Большинство из них – забыты и никак не поддерживаются, медленно отдаваясь воле времени. Недалеко от Сагайна находится Инва – бывшая столица, некогда крупный город с дворцом и крепостными стенами, а сейчас всего лишь небольшая деревня, связанная с остальным миром паромной переправой. С обеих сторон переправы немногочисленных туристов встречает толпа детей, предлагающих сувениры. Улыбчивые мальчишки и девчонки неплохо могут по-английски, и создается впечатление, что знают несколько слов на любом языке мира. Традиционные украшения, буддистские колокольчики, фигурки слонов – основной ассортимент. Стоит всё недорого – 1-5 долларов. Иной раз в ход идут и национальные валюты. Одна девушка приняла к оплате 100 рублей, поверив нам на слово про курс валюты. “Где же ты их обменяешь, дорогая”, спрашиваю я ее. Говорит, что когда-нибудь потом приедут еще русские, и она попросит их поменять рубли на кьяты, местную валюту. Я был поражен доверчивости людей, которые здесь живут. Страна, где все верят друг другу на слово, а желание обхитрить даже не возникает в голове. Из разговора с местными стало ясно, что они даже не знают такого понятия. Хотя показательно, что нечестные люди все же появляются, там, где уже активен туризм.

Находчивость, с которой дети привлекают к себе внимание, поражает. “Как тебя зовут? Антон? А меня Ни-Ни. Антон, мы с тобой друзья, I’m a friend of you, you a friend of me, понимаешь? Купишь у меня сувенир? Наша семья сама делает. Потом? Ладно, потом. Я помню тебя, приходи! Меня зовут Ни-Ни, запомни меня, пожалуйста.” “Купи слона”, - вдруг переходит на русский один из парней. “У меня уже есть такой,” – говорю. “Same same but different”, - отвечает он.



На другой стороне переправы нас встретили девушки. “У нас есть для вас кое-что. Шкатулки, традиционные гонги. Не забудьте всей родне купить сувениров! Ю бай энд ай хэппи”, - говорят. Мы отвечаем, что придем позже. Поднимаемся по глинистому берегу и тут я понимаю, что пешком – не вариант. Льет. В джунгли уходит некое подобие дороги, напоминающее топкую колею какой-нибудь лесовозной грунтовки, проложенной по болотам тайги. Белые городские кеды уже давно пришли в негодность, и девчонки в сторонке посмеиваются над нашим европейским внешним видом.



Думаю, в сухой солнечный день можно и пройтись, но сейчас единственная возможность посмотреть здесь всё – это повозка. Тот еще аттракцион: лошадка еле тянет, копыта вязнут в глине. Повозку шатает так, что кажется, сейчас мы или перевернемся, или потеряем колесо. Доезжаем до самой деревни, дорога становится чуть тверже. И вдруг мы видим тех девчонок с пристани – они едут за нами на велосипедах, звеня буддистскими колокольчиками. Им хотелось продать нам сувениры, да и просто поговорить на английском. В Мьянме многие проявляют к туристам нескрываемый интерес. Туризм потихоньку входит в их жизнь, и, понимая, что надо учить язык, бирманцы останавливаются просто поболтать. Интересуясь, как у вас дела, куда вы идете, откуда вы, после они расскажут вам о своей семье: сколько у них детей, кто отец и мать, когда родились их бабушки и дедушки. Обычно семья у бирманцев большая. Несколько поколений могут жить под одной крышей.



“Как вас зовут?” – спрашиваю я у девчонок. Одну звали Тинза, другую Маази. “Поехали со мной в Москву!” – “Нет, я буддист, где родилась, там и буду жить. Мой дом – деревня Инва”, смеется в ответ. Девушки что-то весело обсуждают между собой на своем, а мы – на своем. Смех и улыбки не прекращаются, и мне начинает казаться, что бирманцы счастливы. Давно я не видел столько улыбок вокруг и не слышал столько смеха. Здесь у людей кроме этого неба, этого дождя и позолоченных верхушек ветхих буддистских ступ нет ровным счетом ничего, никаких привычных нам благ цивилизации и даже желания их иметь. Но выглядят почему-то они в разы счастливее. Удивительное дело. 


Тинза и Маази поведали нам о том, что гостей из России здесь бывает немного. Может быть, несколько человек в месяц. В основном, тайцы, прилетающие ЭирАзией на выходные, и гости из Западной Европы и Америки.


По обеим сторонам грунтовки стоят древние пагоды, утопающие в джунглях. Полуразрушенные, забытые здесь уже ни одну сотню лет, они производят глубокое впечатление. Прямо среди них живут своей обычной жизнью деревенские, под кирпичными сводами играют дети. Жизнь идет.