Непал: первое знакомство. Часть 5

Не знаю, что означает по-непальски слово "боче", но деревушек с таким окончанием в названии мы встретили довольно много на своём пути. Вот и теперь после Тьенгбоче и Дебоче нам надо было попасть сначала в Дингбоче, а затем в Лобуче.
Впрочем, мы не особо загружали свою голову этимологией. Главное было утром получить от командора очередное указание на ту точку на маршруте, где планировалась следующая ночёвка. Мы знали, что туда портеры доставят наши рюкзаки с основным грузом, а значит и нам следовало быть там в конце дня. При этом и портеры, и каждый из нас шли своим удобным темпом и в течение дня могли как регулярно пересекаться на тропе, так и не встретиться ни разу.

Проснувшись утром, я прежде всего обнаружил, что за ночь стёкла нашей комнаты покрылись льдом и инеем – значит, и дальше по ночам уже будет холодно.
Получив от Рагимова "наряд" на текущий день, мы вышли на тропу в привычное время, около восьми утра. Наши соседи по лоджии японцы были уже где-то впереди.
Проведя нас через заросли рододендроновых деревьев, тропа вскоре перебралась по навесному мосту на другой берег ущелья, где растительности уже почти не было.
Проходя через большое селение Пангбоче, я оказался рядом с Лёшей – он заглянул в придорожное Интернет-кафе и собирался посидеть в Фейсбуке.



Оставив Лёшу в его киберпространстве, я за 50 рупий скачал себе на флэшку звучавшую из динамиков заведения буддистскую молитву и двинулся дальше.
Ещё мне встретилась пожилая немка, с которой мы перекинулись парой фраз. Её привела в восторг моя "сидушка" из пенополиуретана на эластичном ремне вокруг пояса, торчащая снизу из-под рюкзака. Сдвинув сидушку вниз, я наглядно продемонстрировал ей, как это удобно садиться на камни не своей пятой точкой, а на эту замечательную подкладку. Она весело рассмеялась, и я, не желая упускать такой кадр, тут же получил на него разрешение и щелкнул спуском фотоаппарата.



Деревья на высоте около 4000 метров окончательно пропали, вокруг нас была только трава на камнях и невысокие заросли кустарника.
Ама-Даблам на противоположной стороне ущелья становилась всё ближе и ближе, постепенно поворачиваясь к нам другими склонами.
Спереди на нас постепенно надвигались громады Лхоцзе и Нупцзе, за которой уже совсем скрылся Эверест.
По ущелью то и дело взад-вперёд сновали вертолёты – мы их видели в большом количестве и в последующие дни.
В какой-то момент пришлось долго обгонять на узкой тропе вереницу "наших" японцев, после чего мы сделали остановку в Орсо, чтобы отдохнуть и попить чайку.
Где-то к 14:30, через шесть с половиной часов с начала движения, включая остановки, я прибыл в Дингбоче (пишу здесь и в другие дни про себя, поскольку, как я уже говорил, кто-то двигался быстрее, а кто-то медленнее, поэтому у всех было разное время прохождения одних и тех же отрезков пути).
В этом селении (высотой 4410 м) нам предстояло провести две ночёвки, с радиальным акклиматизационным выходом, запланированным на завтра.
А пока солнце ещё на зашло, мы прогулялись по окрестным склонам и, найдя на одном из них более-менее устойчивую мобильную связь, сделали краткие звонки родным и близким, а наш командор вволю нащёлкал фотографий с видами гор в золотых лучах заката.
Вечером, как уже повелось, мы заняли уютный угол кают-компании в нашей лоджии; кто-то достал припасённую баночку красной икры; её тут же намазали на кусочки свежеобжаренного хлеба; Исакич произнёс так полюбившийся всем тост про второе ноября, и чудесный вечер плавно закончился песнями под гитару, чему свидетелями были добрых два десятка других трекеров и сопровождавших их непальских гидов и портеров.



К этому я бы ещё добавил то, о чём забыл упомянуть в начале своего рассказа.
По давно заведённой традиции непальцы, обслуживающие приезжих туристов и альпинистов, делают это с особым почтением, разве что не называя нас "сагибами". Заметно, что эта важная миссия является привилегией наиболее продвинутых из них – гидов и некоторых из портеров, которые уже освоили английский и могут понять, чего хотят клиенты.
Это, в частности, выражается в том, что за столом кают-компании каждый клиент не должен быть обойдён вниманием. И если Вы, допустим, съели своё блюдо или выпили чай, то у Вас всегда переспросят, не нужно ли чего-то ещё, и тут же подольют Вам из горячего чайника или термоса, если Вы попросите.
Это внимание, а также адская работа на тропе по переноске тяжестей вызывали у всех нас чувство глубокой симпатии к нашим ребятам, многие из которых по возрасту, казалось, ещё мальчики. И я отдаю должное работе и стараниям не только Бораса, но и молодого и смышлёного Карги, а также других портеров, деливших вместе с нами трудности маршрута.




И призываю всех, кому это не безразлично: будьте внимательны к своим гидам и портерам, уважайте их труд, без которого наше путешествие из лёгкой прогулки по тропе превратилось бы в мучение. И, конечно, не стоит скупердяйничать и отказывать в чаевых, которые принято выплачивать каждому непальцу из "группы поддержки" по окончании маршрута.



По плану сегодня значился радиальный выход из Дингбоче в деревушку Чукунг (4730 м), чтобы там забраться ещё чуть повыше (у кого на сколько получится) и таким образом набрать необходимые метров 600 по высоте и почувствовать, как работает организм на высотах порядка 5000 метров и выше. (Замечу, что помимо карты, мы также нередко обращались к показаниям Пашиного GPS-устройства.)




Наиболее активная часть группы (Володя, Паша, Лена Заречина, я и Лёша) решила выйти пораньше, чтобы попробовать подняться на одну из вершин одноимённой с деревней горы Чукунг.
Не тратя время на завтрак и попив только горячего чая, мы вместе с Борасом в 7:10 уже были на тропе.
Другая половина группы не стала никуда торопиться и вышла часа на полтора позже нас примерно в том же направлении.
Около 9:00 передовой отряд сделал часовую остановку в Чукунге на полноценный завтрак. Лёша решил, что этого ему на сегодня хватит, и повернул назад. А оставшаяся четвёрка и Борас двинулись дальше, в направлении поражавшей воображение своими размерами южной стены Лхоцзе. Фактически мы находились уже на одном из склонов этой горы, за которой от нас прятался Эверест.




По пути я обратил внимание, что кустарник под ногами вовсе не такой скучный и однообразный, как могло показаться на первый взгляд – попадалось что-то похожее на местные разновидности облепихи, барбариса, багульника и ещё какие-то неизвестные мне виды растений.
Примерно в 12:15 мы были на седловине между вершиной Чукунг Ри (5550 м) и её безымянной соседкой поменьше (5404 м). Буквально вся седловина и ближайший подход к ней были заставлены пирамидами туров, собранными из причудливых сочетаний камней и плоских плит разных форм и размеров, некоторые из которых были установлены вертикально, так что, казалось, только тронь их – и они посыплются, как карточный домик.
Отдохнув немного на седловине, мы, как советовал нам Рагимов, не стали забираться на 5500, а поднялись до меньшей вершины, затратив на это ещё минут 10÷15.
На северо-востоке от нас высилась Лхоцзе. По левую руку от неё тянулась Нупцзе, дальше хорошо был виден пик Пумори и вдали, из-за более близких гор, торчала макушка Чо-Ойю с характерным шлейфом снежной пыли, сдуваемой с неё ветром. По правую руку, позади Айленд-пика, вонзался в небо чёткий контур Макалу, ещё правее располагались Барунцзе и другие горы.




Поснимав эти красоты и себя на их фоне, мы двинулись в обратный путь, не забыв по пути опять сделать остановку в той же лоджии в Чукунге. Там к нам присоединились Рагимов, Киреев, Папуши и Коссовский – они тоже забирались на один из ближайших гребней и уже возвращались назад. Вместе мы менее чем за 2 часа благополучно добрались до Дингбоче, где все разошлись по номерам лоджии, и только командор и Исакич долго донимали своими фотоаппаратами нескольких здоровенных яков, мирно отдыхавших на привязи.
Вечером по доброй традиции, которую уже не хотелось ломать, Исакич произнес наш ритуальный тост про второе ноября, и вскоре мы с ним в две глотки начали стройно петь (злые языки потом утверждали, что не петь – а орать) под бравый аккомпанемент сразу повеселевшей гитары. Сначала любимые русские песни, потом я перешёл на французский репертуар. Когда же Исакич добрался до своего излюбленного английского хита, какой-то из англичан, сидевший вместе со своими спутниками в противоположном углу кают-компании, видимо, решил, что эта часть программы специально адресована подданным Её Величества. Он вскочил со своего места, резко подошёл к нам и характерным жестом руки поперёк горла, видимо, попытался дать нам понять, какие сильные и глубокие чувства от услышанного переполняют его.
Я, как пионер в ответ на призыв "Будь готов!", изобразил аналогичный жест – мол, мы тоже уже переполнены и "всегда готовы" – и сообщил Исакичу, что публика, судя по всему, в полной мере получила то, на что могла рассчитывать, посему на этой жирной ноте вполне можно закончить наш концерт.



Сегодня нам предстоял переход из Дингбоче (4410 м) в деревушку Лобуче (4823 м). Выйдя примерно в 7:45, мы некоторое время двигались в направлении, откуда пришли – на юго-запад, после чего повернули на 90º направо, в другую долину, сливающуюся с нашей, и по удобной пологой тропе шли около четырёх километров на северо-запад, к местечку Тукла (4620 м).
Там примерно в 10:00 была сделана остановка на перекус.
Палыч, чувствовавший себя неважно, решил сегодня дальше не идти и заночевать здесь. Рагимов для подстраховки товарища остался с ним, а мы спустя некоторое время двинулись вперёд, к Лобуче.
Тропа сразу за Туклой стала карабкаться по склону, и мы, дойдя до его верхней точки, помеченной множеством молитвенных флажков, оказались на обширной площадке, где стояло большое количество каменных монументов в честь погибших в разные годы альпинистов. В качестве одного из таких монументов служил огромный валун, на котором был прикреплён медный крест и золотой краской по-русски написано "погибшим альпинистам". На других памятниках значились конкретные фамилии и даты, а также страны – география тех, кто пришёл сюда за своей мечтой и остался здесь навсегда, была самой разнообразной. Так, в объектив Пашиного фотоаппарата (правда, снимок был сделан уже на обратном пути) неожиданно попал камень с надписью, сделанной в честь Скотта Фишера – руководителя компании "Горное безумие", погибшего в мае 1996 года во время спуска с Эвереста при обстоятельствах, которые потом взбудоражили всё альпинистское сообщество.



Мы не могли не остановиться, чтобы отдать дань памяти тем, кто нашёл свой вечный покой в горах.
В котором часу дошли до Лобуче, честно говоря, не записал. Помню только, что оставшаяся часть тропы была несложной, а в дневнике сохранилось название лоджии, где мы остановились, – Sherpa.
Мобильной связи здесь почти не было, если не считать кратковременных появлений слабого сигнала на ближайшем склоне горы. Зато в местной лавчонке были неплохие рыбные консервы – тунец в банках с манящей надписью "Tuna". Исакич и я тут же прибрели по паре банок этой "туны", чтобы дополнить наш обыденный непальский ужин чем-то традиционно "русским".
Вечером ввиду отсутствия Палыча и командора особого веселья в кают-компании и шумных песен под гитару не было. Вместо этого мы немного посидели за несложной карточной игрой, которой я быстро обучил всех желающих.
Ночью, судя по всему, был уже приличный минус, потому что утром вода в пластиковом ведре в умывальной комнате и туалете покрылась не просто ледяной корочкой, а толстым слоем льда. И я нисколько не пожалел, что перед сном укрылся поверх спальника тёплым одеялом, которое было в номере.



Переход из Лобуче (4823 м) в Горакшеп (Gorak Shep, 5140 м) занял от силы пару часов. В 10:00 мы уже были на месте, которое представляло собой несколько добротных лоджий из камня с красивыми ярко-синими крышами, перед которыми навстречу солнцу выстроились несколько секций солнечных батарей. Позади строений возвышался бесснежный пупырь – гора Калапаттар (Kala Patthar, 5550 м), на которую нам предстояло забраться завтра рано утром, чтобы любоваться оттуда видом на Эверест.



Судя по карте, Горакшеп был последним обитаемым местом с капитальными постройками на пути к окружающим его высотам и вершинам. В таких деревушках горовосходители обычно устраивают хорошую днёвку и пополняют свои экспедиционные ресурсы всем необходимым: докупают или берут в аренду снаряжение для работы на высоте, нанимают гидов – одним словом, заканчивают последние приготовления к решающему броску.
Короткий путь из Лобуче почти ничем не запомнился. Разве что на высоте около 5000 метров нам повстречались прямо у тропы крупные горные курицы – улары, раскрашенные в яркую чёрно-белую полосочку с красивыми вкраплениями жёлтого, красного и других цветов. Они что-то весело щебетали на своём языке и, казалось, нисколько не боялись людей.




По прибытии в Горакшеп мы располагали большим количеством свободного времени – впереди был почти целый день. А посему после плотного перекуса Володя, Лена Заречина, Паша и я решили в компании Бораса прогуляться до Базового лагеря Эвереста (~5360 м), откуда начинаются все восхождения на высочайшую вершину планеты.
Сказано – сделано! Поев, мы двинулись по каменной морене вдоль огромного ледника Кхумбу, берущего начало у подножья Великой Горы и ползущего вниз мимо Горакшепа и Лобуче, собирая по пути на свою гигантскую спину великое множество камней с окрестных осыпей, отчего человеку несведущему могло показаться, что это не ледник, а просто усыпанная камнями долина. Однако обнажавшиеся то тут, то там белые и ярко-голубые изломы, а также застывшие между ними ледяные озёра не оставляли никаких сомнений в том, что перед нами действительно колоссальных размеров ледник – этакая сказочная ледяная анаконда в серой каменной кольчуге, медленно ползущая вниз к тёплому ущелью, где она чудесным образом превращалась в табун белогривых лошадей, несущихся дальше пенными потоками горной реки.
По пути к Базовому лагерю нас ожидал яркий эпизод – сход снежной лавины с горы прямо напротив нас. Эффектное зрелище сопровождалось характерным звуком, на который мы, собственно, и среагировали, тут же схватившись за свои фотокамеры.
Другими готовыми сюжетами для фотоснимков служили обступавшие нас со всех сторон величественные снежные вершины.
Тропа в какой-то момент перешла с морены прямо на тело ледника и очень скоро все мы оказались перед несколькими крупными камнями, опутанными гирляндами молитвенных флажков, на которых красовалась надпись "Everest Base Camp 2012".



Сам Базовый лагерь был пуст до следующего сезона восхождений. Пощёлкав на память своими фотоаппаратами, мы повернули назад в Горакшеп, благо отличная погода и лёгкая тропа делали наш поход практически прогулкой. А ведь мы уже достигли двух значимых точек маршрута – одной из вершин Чукунга и Базового лагеря Эвереста. Для завершения чисто спортивной части программы осталось вскарабкаться на Калапаттар, что при ближайшем рассмотрении не казалось такой уж невыполнимой задачей. Несколько смущало только, что идти придётся ночью, и было не совсем понятно, как на это отреагирует организм.
Пока же всё было нормально. Палыч с Рагимовым, проведя одну ночёвку отдельно от группы, благополучно присоединились к нам в Горакшепе. А вечером командор присоединился и к нашей карточной игре, так полюбившейся компании. Он вроде бы сразу понял немудрёные правила, однако всё время пытался выйти за их рамки и сделать сразу два хода вместо одного. Я как мог отстаивал чистоту игры и деликатно, но очень твёрдо пресекал все отступления от правил. В результате победителем вышел Лёша, и в этот момент как раз стали подавать обед, что было весьма кстати.
Должен признаться, что я в течение всего похода не испытывал никакого дискомфорта от того рациона, который предлагали в лоджиях. Этот рацион был примерно одинаков, хотя качество приготовления одних и тех же блюд в разных местах отличалось, ведь их готовили на кухнях разные хозяйки – каждая чуть по-своему.
Супы, судя по всему, были из пакетов. Мясо, яйца, хлеб, картошка, овощи – всё это было своё; проходя через деревни в тёплой части трека, мы могли в этом убедиться. Также вряд ли составляло труда приготовить пельмени (их здесь называли "мо-мо") или уже упоминавшуюся овсянку. Где-то на третий-четвёртый день похода каждый из нас уже примерно представлял себе, каково на вкус то или иное блюдо, тем более что мы совершенно не стеснялись заказать разные блюда, а потом дать друг другу попробовать из своей тарелки.
В итоге каждый вскоре определился с любимым набором для заказа. У меня он, как правило, включал по утрам овсянку, днём и иногда вечером – суп, привычную русскому желудку картошку (можно было просто заказать варёную), сваренные вкрутую яйца, а также временами мо-мо или что-нибудь ещё по настроению. Некоторые из нас с удовольствием поглощали основное блюдо местных шерпов – далбат, главным достоинством которого была не ограниченная по количеству добавка, так что в случае сильного голода его можно было легко утолить именно таким способом.
Кроме того, во всех лоджиях туристам предлагался доставленный из долины местный кукри-ром и отличное баночное пиво, которое я вначале немного опасался употреблять (кто его знает, как поведёт себя организм?), а ближе к Горакшепу распробовал и понял, что оно очень хорошо сглаживает сухомятку варёных картошки и яиц (употреблять для этой цели салаты из непонятно где и как мытых овощей я всё-таки опасался ещё больше).
Так что питание, на мой взгляд, было вполне полноценным, без каких-либо отрицательных последствий (*21).
А когда ты сыт и находишься в сухости и тепле (замечу, что за время похода не было ни одного дождя), то и отдыхаешь как следует и легко переносишь походные нагрузки.
Великолепным дополнением к этому, как Вы уже могли догадаться, были наши музыкальные вечера, которые не прекратились даже на высоте более 5000 метров.
Казалось бы, для пения, где лёгким требуется достаточное количество воздуха, здесь могло не хватить этой разреженной субстанции. Однако, несмотря на некоторую справедливость данного тезиса (петь действительно было сложнее, чем на равнине), присутствовал и положительный момент. Не знаю, откуда – может быть, от окрестных божественных гор, – но на меня всякий раз вдруг снисходил сильный эмоциональный подъём, и песня лилась сама собой.
К описанию этого дня мне почти нечего добавить – замечу только, что вечером я не забыл в очередной раз побриться своей электробритвой на аккумуляторных батареях. Несмотря на простоту походного быта, я намеревался встретить завтрашний рассвет перед лицом Матери Богов (как звучит в переводе непальское название Эвереста – "Сагарматха") умытым и гладко выбритым, чтобы ненароком не проявить к ней своё неуважение.

---
(*21) Добавлю для тех, кому это интересно, что в день на еду в лоджиях у меня уходило около 2000 непальских рупий (~25$), не считая вечерней баночки пива ещё за 400 рупий.
---