Нигер. Ч - 11. Утро в пустыне
Предыдущая часть - Нигер. Ч - 10. Ночные танцы
Вернувшись в лагерь, я расстелил на матрасе взятую из дома простынь, накрылся курткой и почти сразу уснул. Вернее, попросту отключился. Ночь была на удивление тихой. Не было ни завывания ветра, ни крика птиц, ни воя животных. Тишину нарушал только Геревол. Его песни и пляски у костра закончились с рассветом.
Мимо нашего палаточного лагеря пастухи прогнали большое стадо. Услышав приближающийся топот, я проснулся и более уже не спал. Стадо обошло нас метров за сто. Однако впечатление было таким, словно множество копыт вот-вот прошлёпает через лагерь и растопчет мою палатку.
Между тем, наши соседи уже давным-давно проснулись. Приятно было посмотреть на дисциплинированных верблюдов. Приученные к подчинению, без команды они не вставали, ожидая, когда на них навесят груз, либо прикрепят седло.
У каждого транспортного средства на шее висел оберег, защищающий верблюда и его хозяина от несчастий и от злых духов.
Над пустыней поднималось солнце. Оно было, как в известном фильме, действительно белым, не ярким, не игривым, не парадным, а каким-то слегка равнодушным,
не обещая ничему живому комфортного пребывания под своими лучами.
Изучая лагерь, я начал понимать, что люди, ночевавшие в палатках, и женщины, хлопотавшие по хозяйству возле примитивных навесов, единым целым не являются. Молодые и статные парни приехали сюда ради Геревола.
Женщины и дети были местные.
Дочери пустыни готовили завтрак. Маленький костерок ласкал наполненную маслом чашу, в которую они клали скомканное тесто. Технология кулинарии была проста. Примерно так в кипящем масле готовятся пончики. Я попробовал. Если не знать, что пирожки из просо, то и не догадаешься.
Ребята из палаток наворачивали их за милую душу. Пирожки по лагерю, помогая мамкам, разносили юнцы,
и геревольщики их покупали.
Разглядывая и изучая всё и всех, я пытался понять, насколько Геревол сохранился в своём истинном первозданном виде?
Мы были единственными туристами. Соответственно, ни о какой коммерческой составляющей праздника речь не шла. С другой стороны, закрывающиеся на молнию палатки — элемент другой, более современной жизни. Обычные кочевники, хоть в Азии, хоть в Африке, палатки не используют.
Бросить стадо и приехать на Геревол, у кочевников может далеко не каждый.
Даже здесь в Нигере, в одной из самых бедных стран Африки, благосостояние приезжих геревольщиков и местных зрителей можно было определить по обуви. В этом плане вторые решительно проигрывали первым.
В некоторых случаях приходится читать, что одни и те же ребята фестивалят сразу на нескольких площадках. После окончания сезона дождей в разных местах поочерёдно проводится сразу несколько праздников. Главным является Кюр Сале. Это самый большой фестиваль, где зрители, включая первых лиц государства, за происходящим наблюдают с трибуны.
На Кюр Сале я не был, и потому судить о нём не могу. В любом случае, если приезжают первые лица страны, ни о какой естественности происходящего говорить уже не приходится. Россия тому пример.
Погуляв среди водабе, я вернулся в свой лагерь. Повар колдовал над завтраком. Оный должен был состоять из чая, хлеба, печенья и плавленного сыра. По моим расчётам, до завтрака оставалось полчаса. Время в запасе было, и я решил дойти до солдатиков. Охрана расположилась посреди пустыни в двухстах метрах от наших палаток.
Кто-то из служивых людей ещё спал, в обнимку с автоматом. В качестве матраса были задействованы совсем тонкие одеяла.
Служба в нигерской армии по местным меркам занятие вполне достойное и даже денежное. Глядя на офицера, можно было подумать, что передо мной сам Министр обороны Нигера. Сержанты и рядовые вели себя попроще. И тем не менее, мне очень долго пришлось их упрашивать, чтобы сделать пару простых безобидных фотографий.
Зато пришёл я как раз во время. На углях, решительно заявляя о себе, пыхтел чайник.
Будучи в Западной Африке, мне неоднократно приходилось пробовать так называемый туарегский чай. На вкус он сладковатый с душистым ароматом мяты. Готовят его долго и кропотливо. Заварку засыпают в чайник, заливают кипятком — и сливают через минуту — так убирается горечь. После добавляют мяту и сахар, и снова заливают кипятком. По прошествии трех-пяти минут чай нужно постоянно переливать из чайника в стакан и обратно. Когда напиток начинает пузыриться, это обозначает, что он готов.
Подобный напиток придаёт сил и снимает усталость. Единственное, чай получается очень крепким, и пить его в больших доза за один присест нежелательно.
Я посидел, пообщался со служивыми, убедился, что нам с подобной охраной ничего не угрожает, и угостился их чаем. Надо сказать, что позицию ребята выбрали наиболее правильную. Подойти к ним незамеченным было невозможно, в то время как весь наш лагерь с их точки просматривался очень хорошо.
Соседствующая с Нигером Ливия заставляет армию страны находиться в тонусе.
Вернувшись к своим товарищам, я позавтракал, и после вновь отправился на прогулку.
Напомню, что наш лагерь, как и стан водабе, располагался возле огромной заливной лужи. Гуляя, я заметил у кочевников такую сценку: в наполненной водой яме две девчонки что-то яростно месили ногами. Из ямы выступали края клеёнки. По этим признакам можно было понять, что они не просто в грязи балуются, а действительно делают что-то полезное.
В тот первый момент я об этом не догадался. Как далее выяснилось, таким образом стирается одежда. В воде от земли она отделена клеёнкой, и посему мокрая ткань в воде попросту разминается. После её вывешивают на солнце и далее, когда она высохнет, её отряхивают.
Глядя на тюрбаны и рубахи мужчин, я задавался двумя вопросами. Во что тут среди песка можно испачкаться (разве что в какие-то верблюжьи дела...)? Как можно поддерживать носимую одежду в столь шикарном виде? Жители пустыни, предпочитают носить просторные балахоны, дабы тело нигде и ничего не стягивало. Приученные к пустыне, они не потеют. Ну а если всё же испачкался, в отсутствии стиральных порошков, ткань очищается ногами.
К этому моменту солнце уже начало своё решительное турне по небу. Приближался полуденный жар, пережить который предстояло как людям,
так и животным.
В любом случае, Геревола никто не отменял. Он должен был начаться сразу после приезда губернатора провинции. Молодые девушки, в ожидании фестиваля, уже начали группироваться в стайки.
Такого понятия как, "я занял — тут моя территория", в пустыне не существует.
Мы изучали лагерь кочевников, тогда как сами они постоянно ходили мимо нас
и даже проезжали на верблюдах, рискуя задеть какую-либо палатку.
Мы были им любопытны никак не меньше, чем они нам.
Казалось бы, в то утро ничего особо интересного не случилось. Основные события произойдут во второй половине дня. Однако, как здорово теперь по прошествии времени, в холодной и слякотной Москве вспомнить, как я проснулся в нигерской пустыне и далее с опаской ждал наступления жары.
Следующая часть - Нигер. Ч - 12. Люди племени Водабе
Вернувшись в лагерь, я расстелил на матрасе взятую из дома простынь, накрылся курткой и почти сразу уснул. Вернее, попросту отключился. Ночь была на удивление тихой. Не было ни завывания ветра, ни крика птиц, ни воя животных. Тишину нарушал только Геревол. Его песни и пляски у костра закончились с рассветом.
Мимо нашего палаточного лагеря пастухи прогнали большое стадо. Услышав приближающийся топот, я проснулся и более уже не спал. Стадо обошло нас метров за сто. Однако впечатление было таким, словно множество копыт вот-вот прошлёпает через лагерь и растопчет мою палатку.
Между тем, наши соседи уже давным-давно проснулись. Приятно было посмотреть на дисциплинированных верблюдов. Приученные к подчинению, без команды они не вставали, ожидая, когда на них навесят груз, либо прикрепят седло.
У каждого транспортного средства на шее висел оберег, защищающий верблюда и его хозяина от несчастий и от злых духов.
Над пустыней поднималось солнце. Оно было, как в известном фильме, действительно белым, не ярким, не игривым, не парадным, а каким-то слегка равнодушным,
не обещая ничему живому комфортного пребывания под своими лучами.
Изучая лагерь, я начал понимать, что люди, ночевавшие в палатках, и женщины, хлопотавшие по хозяйству возле примитивных навесов, единым целым не являются. Молодые и статные парни приехали сюда ради Геревола.
Женщины и дети были местные.
Дочери пустыни готовили завтрак. Маленький костерок ласкал наполненную маслом чашу, в которую они клали скомканное тесто. Технология кулинарии была проста. Примерно так в кипящем масле готовятся пончики. Я попробовал. Если не знать, что пирожки из просо, то и не догадаешься.
Ребята из палаток наворачивали их за милую душу. Пирожки по лагерю, помогая мамкам, разносили юнцы,
и геревольщики их покупали.
Разглядывая и изучая всё и всех, я пытался понять, насколько Геревол сохранился в своём истинном первозданном виде?
Мы были единственными туристами. Соответственно, ни о какой коммерческой составляющей праздника речь не шла. С другой стороны, закрывающиеся на молнию палатки — элемент другой, более современной жизни. Обычные кочевники, хоть в Азии, хоть в Африке, палатки не используют.
Бросить стадо и приехать на Геревол, у кочевников может далеко не каждый.
Даже здесь в Нигере, в одной из самых бедных стран Африки, благосостояние приезжих геревольщиков и местных зрителей можно было определить по обуви. В этом плане вторые решительно проигрывали первым.
В некоторых случаях приходится читать, что одни и те же ребята фестивалят сразу на нескольких площадках. После окончания сезона дождей в разных местах поочерёдно проводится сразу несколько праздников. Главным является Кюр Сале. Это самый большой фестиваль, где зрители, включая первых лиц государства, за происходящим наблюдают с трибуны.
На Кюр Сале я не был, и потому судить о нём не могу. В любом случае, если приезжают первые лица страны, ни о какой естественности происходящего говорить уже не приходится. Россия тому пример.
Погуляв среди водабе, я вернулся в свой лагерь. Повар колдовал над завтраком. Оный должен был состоять из чая, хлеба, печенья и плавленного сыра. По моим расчётам, до завтрака оставалось полчаса. Время в запасе было, и я решил дойти до солдатиков. Охрана расположилась посреди пустыни в двухстах метрах от наших палаток.
Кто-то из служивых людей ещё спал, в обнимку с автоматом. В качестве матраса были задействованы совсем тонкие одеяла.
Служба в нигерской армии по местным меркам занятие вполне достойное и даже денежное. Глядя на офицера, можно было подумать, что передо мной сам Министр обороны Нигера. Сержанты и рядовые вели себя попроще. И тем не менее, мне очень долго пришлось их упрашивать, чтобы сделать пару простых безобидных фотографий.
Зато пришёл я как раз во время. На углях, решительно заявляя о себе, пыхтел чайник.
Будучи в Западной Африке, мне неоднократно приходилось пробовать так называемый туарегский чай. На вкус он сладковатый с душистым ароматом мяты. Готовят его долго и кропотливо. Заварку засыпают в чайник, заливают кипятком — и сливают через минуту — так убирается горечь. После добавляют мяту и сахар, и снова заливают кипятком. По прошествии трех-пяти минут чай нужно постоянно переливать из чайника в стакан и обратно. Когда напиток начинает пузыриться, это обозначает, что он готов.
Подобный напиток придаёт сил и снимает усталость. Единственное, чай получается очень крепким, и пить его в больших доза за один присест нежелательно.
Я посидел, пообщался со служивыми, убедился, что нам с подобной охраной ничего не угрожает, и угостился их чаем. Надо сказать, что позицию ребята выбрали наиболее правильную. Подойти к ним незамеченным было невозможно, в то время как весь наш лагерь с их точки просматривался очень хорошо.
Соседствующая с Нигером Ливия заставляет армию страны находиться в тонусе.
Вернувшись к своим товарищам, я позавтракал, и после вновь отправился на прогулку.
Напомню, что наш лагерь, как и стан водабе, располагался возле огромной заливной лужи. Гуляя, я заметил у кочевников такую сценку: в наполненной водой яме две девчонки что-то яростно месили ногами. Из ямы выступали края клеёнки. По этим признакам можно было понять, что они не просто в грязи балуются, а действительно делают что-то полезное.
В тот первый момент я об этом не догадался. Как далее выяснилось, таким образом стирается одежда. В воде от земли она отделена клеёнкой, и посему мокрая ткань в воде попросту разминается. После её вывешивают на солнце и далее, когда она высохнет, её отряхивают.
Глядя на тюрбаны и рубахи мужчин, я задавался двумя вопросами. Во что тут среди песка можно испачкаться (разве что в какие-то верблюжьи дела...)? Как можно поддерживать носимую одежду в столь шикарном виде? Жители пустыни, предпочитают носить просторные балахоны, дабы тело нигде и ничего не стягивало. Приученные к пустыне, они не потеют. Ну а если всё же испачкался, в отсутствии стиральных порошков, ткань очищается ногами.
К этому моменту солнце уже начало своё решительное турне по небу. Приближался полуденный жар, пережить который предстояло как людям,
так и животным.
В любом случае, Геревола никто не отменял. Он должен был начаться сразу после приезда губернатора провинции. Молодые девушки, в ожидании фестиваля, уже начали группироваться в стайки.
Такого понятия как, "я занял — тут моя территория", в пустыне не существует.
Мы изучали лагерь кочевников, тогда как сами они постоянно ходили мимо нас
и даже проезжали на верблюдах, рискуя задеть какую-либо палатку.
Мы были им любопытны никак не меньше, чем они нам.
Казалось бы, в то утро ничего особо интересного не случилось. Основные события произойдут во второй половине дня. Однако, как здорово теперь по прошествии времени, в холодной и слякотной Москве вспомнить, как я проснулся в нигерской пустыне и далее с опаской ждал наступления жары.
Следующая часть - Нигер. Ч - 12. Люди племени Водабе
Читайте также
