Остров Ольхон: за кадром, или воспоминания непутёвой походницы. Часть 2

Ещё задолго до нашей поездки на Байкал Мишка рассказывал мне, что Ольхон – самый солнечный район озера, так как на острове бывает всего 48 пасмурных дней в году. После его воодушевленных историй я представляла Ольхон райским уголком, где царит вечное лето, но по случайному стечению обстоятельств редкое ненастье пришлось именно на наш отдых.

Практически каждое утро мы просыпались под звуки дождя. Иногда он был мелким, едва заметным и быстрым, а временами лил несколько часов подряд, оставляя на песке глубокие ямки. Вылезать из палатки и бродить по мокрой земле в такую погоду совсем не хотелось, поэтому почти весь период нашего пребывания на Ольхоне мы провели на том же месте, где остановились в первый день.



Возможно, наш отдых покажется кому-то скучным и малоинтересным. Однако, в бездействии тоже есть свой смысл. Порой полезно остановиться и побыть некоторое время наблюдателем. Мы так часто бежим и торопимся, что не успеваем подмечать детали, которые открывают глаза на многие скрытые вещи и процессы.

Сарайский залив, раскинувшийся перед нами на несколько километров, представлял собой огромный песчаный муравейник. Здесь постоянно происходило какое-то движение. Люди приходили, смотрели на Байкал и уходили прочь. Что хотели они найти на берегах Малого моря? Какие чувства пытались испытать, глядя на прозрачную воду Байкала? Одни приезжали сюда за красивыми видами, чтобы отдохнуть с друзьями, сидя у костра за многочасовыми разговорами о жизни и природе. Другие пытались расширить своё сознание, проводя утро в медитациях, а по вечерам распространяя вокруг себя резкие запахи марихуаны. В этом месте каждый вёл себя свободно ровно настолько, насколько это можно было себе вообразить. Отчаянные смельчаки купались в озере голышом, молчаливые созерцатели рисовали шаманские знаки на песке и строили пирамиды из камней по древним традициям тибетских монахов, добродушные мечтатели отбивали ритм на ярко раскрашенных джембе. Каждый жил здесь и сейчас, делал то, что хотел, и был абсолютно счастлив.



- Завтра пойду искать Урочище Песчаное. Даже если снова пойдет дождь, всё равно пойду, – Мишкины слова вырвали меня из потока мыслей. Я посмотрела в его каре-чёрные глаза, улыбнулась и кивнула.
- Хорошо! Здорово, что ты решил прогуляться по острову. С удовольствием послушаю потом о твоих приключениях.

Я знала, что Мишка не сможет долго оставаться на одном месте. Мне хотелось покоя, а он нуждался в движении. Мы оба любили срываться из дома, незнакомые места и внезапные поездки, но иногда шли разными дорогами, чтобы в один из прохладных вечеров греться горячим чаем из трав и воспоминаниями о своих одиночных путешествиях.


Когда день стал приближаться к концу, Мишка ушёл за питьевой водой в Хужир, а я осталась любоваться заходящим солнцем, заливающим всё пространство вокруг себя жидким расплавленным золотом. Росшие напротив нашей палатки сосны, которые, как выяснилось, оказались лиственницами, выглядели на фоне этой картины особенно хрупкими и тонкими. Байкал снова рисовал умопомрачительные пейзажи, глядя на которые, хотелось остановить время и прожить это мгновение, как один год.

***

Ранним утром Мишка налегке отправился на поиски Урочища Песчаное, а я осталась на берегу Сарайского залива, всё больше и больше заполнявшегося людьми из разных уголков Земли. Поначалу я принялась за чтение одной из трёх книг, которые брала с собой на Байкал, но вскоре это занятие мне наскучило. И дело было вовсе не в книге, а в моём неуёмном любопытстве. Внезапно мне захотелось пойти в Хужир и понаблюдать за местными жителями, чтобы составить своё представление о жизни островитян. Поразмыслив немного над очередной своей безумной идеей, я всё-таки решила покинуть место нашей стоянки и прогуляться по посёлку.



Конечно, оставлять палатку без присмотра было делом рискованным и небезопасным, но желание поскорее отправиться в дорогу развеяло все мои сомнения. Прихватив с собой самые ценные вещи, я устремилась в сторону мыса Бурхан, за которым располагался Хужир. Через пару километров прямо передо мной возникла одна из двух глав скалы Шаманка. Сердце моё сжалось и замерло. Раньше этот кусочек Байкала был доступен мне только на картинках в книгах, а сейчас я могла прикоснуться к азиатской святыне рукой.



Поднявшись на мыс, я оказалась в совершенно необыкновенном месте. Двухвершинная скала, соединенная с островом узким каменистым перешейком, гордо возвышалась из воды и напоминала гребень сказочного дракона. На протяжении многих веков мыс Бурхан вызывал священный трепет. Да, и сейчас, стоя возле ритуальных столбов сэргэ, установленных в знак того, что здесь обитают духи, я видела, как люди со всего мира подходили к скале и с замиранием шептали: «It’s amazing!».



Налюбовавшись безумно красивыми видами лазурной бухты, образованной мысом, я повернула в сторону Хужира. Наверняка со стороны я смотрелась весьма странно: одинокая девушка с большим ножом в прозрачном пакете (Мишка никогда бы меня не простил, если б во время моего отсутствия кто-то присвоил его любимый нож себе). Однако улицы посёлка были заполнены людьми, выглядевшими не менее специфично. Особенно привлекали внимание эксцентричные китайцы, имевшие привычку надевать на себя практически все вещи из своего гардероба сразу. Поэтому я без труда затерялась в толпе и стала наблюдать.



Островная жизнь на Ольхоне сильно отличалась от жизни на большой земле. Хужир был построен в 1950-е годы для работников рыбного завода. Кстати, это может показаться странным, но там обрабатывали не только байкальского омуля, но и тихоокеанскую селёдку. Дело в том, что в зимний период омуль добывался гораздо меньше и, чтобы завод не простаивал, сюда привозили океанскую рыбу. Вот такая беспощадная советская логистика, круглогодично обеспечивавшая весь посёлок рабочими местами.

После закрытия завода в 1990-е годы работу жителям пришлось искать самостоятельно, и сейчас они занимаются тем, что проводят экскурсии по острову, возят туристов, сдают домики и строят новые здания, каждое из которых станет хостелом, гостиницей или кафе. Ориентируясь на постоянно приезжающих на Байкал иностранцев, большинство говорит на английском и китайском языках. На пару мгновений мне даже показалось, что я попала в огромный информационный центр для туристов. Но самое интересное в Хужире – это царящие повсюду магия, шаманизм и прочая эзотерика. Чего только стоят висящие на столбах и стенах домов объявления, предлагающие роспись хной, ритуалы на удачу, а также зарядку и изготовление амулетов. В шаманов и духов местные жители действительно верят. Но то, что мы привыкли себе представлять, рисуя в голове дикие пляски с закатыванием глаз, на самом деле всего лишь театр для заезжих путешественников.



Побродив немного по узким улицам посёлка, я отправилась в стилизованный под юрту магазин байкальских сувениров, чтобы взять билет на концерт горлового пения, о котором нам с Мишкой рассказала одна добрая женщина на паромной переправе. Забрав предпоследний билет на предстоящий вечер, я направилась в сторону уже родного Сарайского залива, уворачиваясь от праздно шатающихся по посёлку коров.

***

Я сидела в палатке, зарыв ноги в песок, и любовалась прозрачными водами Байкала, когда на берегу показалась знакомая фигура. Я подскочила и помахала Мишке рукой. Заметив меня, он улыбнулся и помахал в ответ. Добравшись до места нашего ночлега, мой спутник устало присел на землю и попросил дать ему немного воды.

Оказалось, что до Урочища Песчаное он так и не дошёл, зато видел облака, висящие на холмах и фиолетовые ромашки. Я коротко рассказала Мишке о своей прогулке по посёлку и предупредила, что через пару часов пойду на концерт. Мы немного поболтали и спустя пару часов я снова отправилась в Хужир.


Дорогу до места проведения концерта я нашла без проблем и вскоре наслаждалась изумительным горловым пением Нямжанцана Галсанжамцына – известного монгольского мультиинструменталиста, владеющего искусством непрерывного выдоха. Нямжанцан играет на редких народных инструментах, виртуозно владеет варганом и может играть на флейте 15 минут без перерыва! Я впервые слушала горловое пение вживую и пребывала в состоянии абсолютного восторга. Чего только стоила игра на старинном моринхуре, звук которого был похож на лошадиное ржание или дуновение ветра в степи. Я закрывала глаза и представляла грозных монгольских воинов, скачущих по песчаным дюнам на своих длинноногих лошадях, высокие горы и голубые озёра, выжженные солнцем степи и дремучую тайгу. Невероятная, словно неземная, музыка проникала в самое сердце, а необычное пение переносило в мир древних байкальских сказаний и легенд. Концерт подарил массу эмоций, с которыми мне не терпелось поделиться с Мишкой. Но прежде, чем я смогла это осуществить, мне пришлось встретиться лицом к лицу со своим страхом.