Остров Сулавеси, Индонезия: искусство умирать правильно. Часть 1
Умирать в Тана Торадже—это и приключение, и художественный перформанс, и, вообще, процесс веселый да захватывающий. Понятно, существует целый класс лапотно-беспортошной бедноты, которая самое важное в жизни дело совершает незатейливо, бесхитростно, без огонька. Имущие же сословия, напротив, отдают умиранию всех себя, без остатка.
Мне затруднились сообщить, насколько массовым является совершение похоронных обрядов по разряду «люкс»: для туземцев это, в любом случае, не экзотика, а явление заурядное и рутинное—значит, хоронят так статистически значимое количество тораджийцев. Итак, скальное кладбище находится в десятке километров от столицы тораджийского султаната Рантепао.
На подступах к основному массиву скальных погребений вас встретят изваяния незабвенных покойников 1 к 1-му, с любопытством выглядывающие из склепов. Глиняные старички и старушки в полном традиционном местном аристократическом мундире посиживают себе у окошек и решеток, сквозь таковые за течением жизни наблюдают и, кажется, всем окрест довольны—никаких тебе скептических мин: «О, жестокий мир, о черствые сердца!».
Примечательная особенность: к склепам и гробам не цветы носят, а сигареты. Кто пробовал индонезийское курево, знает, что оно ароматизировано до крайних степеней, словно табак одеколоном поливали: оттого воздух здесь настоян на ароматах офицерского борделя—только там, если верить Гашеку, бывает такой истошный запах.
Но старушки-старички в несколько даже ненатуральную величину—это творческое развитие традиций. А первобытные нравы требовали деревянные гробы приторачивать лианами к скалам, высоко над землей.
Почему? Мне объяснили так: родные, приходя поклониться, молитвенно запрокидывают головы и возводят очи горе, то есть, говорят с небесами. А к моменту, когда лиана перегнивает, как правило, не остается в заводе самих безутешных родственников и безымянные косточки от подножия скалы аккуратно сметают в груды, где им надлежит дожидаться Второго пришествия—тораджийцы, как-никак, все-таки христиане.
Кое-где оставшиеся без владельцев саркофаги выставляют вдоль кладбищенской тропки—все-таки почти произведения искусства, которому сотни или даже две лет. Саркофаги странные: вот каково обрести сравнительно вечный, пока не выселят в кучу костей, покой, например, в свином чреве?
Или в крокодильем? А у лучших людей Тораджи могилы, конечно, VIP-класса. Но об этом в следующий раз.
Мне затруднились сообщить, насколько массовым является совершение похоронных обрядов по разряду «люкс»: для туземцев это, в любом случае, не экзотика, а явление заурядное и рутинное—значит, хоронят так статистически значимое количество тораджийцев. Итак, скальное кладбище находится в десятке километров от столицы тораджийского султаната Рантепао.
На подступах к основному массиву скальных погребений вас встретят изваяния незабвенных покойников 1 к 1-му, с любопытством выглядывающие из склепов. Глиняные старички и старушки в полном традиционном местном аристократическом мундире посиживают себе у окошек и решеток, сквозь таковые за течением жизни наблюдают и, кажется, всем окрест довольны—никаких тебе скептических мин: «О, жестокий мир, о черствые сердца!».
Примечательная особенность: к склепам и гробам не цветы носят, а сигареты. Кто пробовал индонезийское курево, знает, что оно ароматизировано до крайних степеней, словно табак одеколоном поливали: оттого воздух здесь настоян на ароматах офицерского борделя—только там, если верить Гашеку, бывает такой истошный запах.
Но старушки-старички в несколько даже ненатуральную величину—это творческое развитие традиций. А первобытные нравы требовали деревянные гробы приторачивать лианами к скалам, высоко над землей.
Почему? Мне объяснили так: родные, приходя поклониться, молитвенно запрокидывают головы и возводят очи горе, то есть, говорят с небесами. А к моменту, когда лиана перегнивает, как правило, не остается в заводе самих безутешных родственников и безымянные косточки от подножия скалы аккуратно сметают в груды, где им надлежит дожидаться Второго пришествия—тораджийцы, как-никак, все-таки христиане.
Кое-где оставшиеся без владельцев саркофаги выставляют вдоль кладбищенской тропки—все-таки почти произведения искусства, которому сотни или даже две лет. Саркофаги странные: вот каково обрести сравнительно вечный, пока не выселят в кучу костей, покой, например, в свином чреве?
Или в крокодильем? А у лучших людей Тораджи могилы, конечно, VIP-класса. Но об этом в следующий раз.
Читайте также
