Пешком на Крышу мира: экспедиция в Гималаи

Як и йети – это два легендарных символа Непала. Но если як – создание совершенно реальное, незаменимое в горах и легендой является лишь в переносном смысле, то йети – существо воистину легендарное, которое то ли есть, то ли нет. И все же, в одном из затерянных в Гималаях буддийских монастырей хранится череп снежного человека. Есть и небольшой отель в отдаленном местечке Доле в районе Эвереста, под названием Yeti Inn. И конечно же, живут в Высоких Гималаях яки, верные помощники и кормильцы человека. Как раз из масла яка изготавливается знаменитый тибетский чай – солчья. Этот укрепляющий силы напиток, о котором многие слышали, но мало кому доводилось пробовать, является незаменимым в рационе шерпов и кочевых тибетцев.
И существует, наконец, в Изумрудной долине, в Катманду, «городе миллиона богов», сокровенное место, обладающее особой аурой, где эти две легенды сливаются в одну. Это знаменитый отель Yak&Yeti, основанный многие годы назад нашим соотечественником Борисом Лисаневичем, который, в свою очередь, является самой настоящей легендой Непала. Борис был отцом-основателем международного туризма в этой стране, соратником короля Трибхувана и знакомцем индийских махараджей и британской знати.


Эти легендарные образы окружали нас всю дорогу от Катманду до расположенного в окрестностях Эвереста пика Гокио, где посреди марсианского ландшафта, под пронзительно-синим космическим гималайским небом во время брачных игр сталкиваются лбами яки…
Экспедиция Гималайского клуба, состоявшая из четырех русских и трех шерп, поставила своей целью пройти от Пакдинга до вершины пика Гокио, или Гокио-Ри, как его называют в Непале. Гокио-Ри (5360 м над уровнем моря) – далеко не самая высокая гора в Гималаях, однако этот пик считается одной из высших точек, которой можно достичь в режиме трекинга. Выше уже требуется полноценное альпинистское снаряжение. Мы совершили шестидневный переход вверх по тропе вдоль пенящихся горных рек, переходящих на высоте в ледниковые озера и ледники. Важнейшими этапами экспедиции, ее вехами стали заброска на вертолете в Пакдинг, вход в национальный парк Сагарматха, переход по крупнейшему подвесному мосту в регионе Кумбу, первый вид на Эверест из отеля с говорящим названием Everest View, панорамы священных ледниковых озер Гокио и, наконец, восхождение на вершину Гокио-Ри.
Однако дело не в высотах и расстояниях. Каждый из участников экспедиции совершил не просто физический переход вверх по трекинговой тропе – переход, который можно измерить в шагах, километрах или днях. Более весомым оказался не тот след, который они оставили в Гималаях, а тот, который оставили в их душах Гималаи: величественные заснеженные вершины восьмитысячников, громоздящиеся стеной в небесах, цветущие рододендроны, гималайские кедры, колоритные дзобке и норовистые яки.
…но все началось на затянутом утренней дымкой летном поле аэродрома Трибхуван в Катманду…

Катманду (1300 м) – Пакдинг (2600 м) – Монджо (2835 м)
– Как-то нас забирали с гор, тоже… И мы загрузились – вот в такой же вертолетик, МИ-17, – Звездочет показал рукой на стоявший на бетонке вертолет, пока мы проезжаем мимо него на открытом грузовике. – Загрузились, значит, мы туда со всем своим снаряжением, с оружием. Вертолет поднимается – и начинает падать! И пока он падает, думаю: ну, вот я и полетал! А на вертушках этих летал я в то время часто, аж до блевотины. Так вот он падает и в это время у него начинает раскручивается ротор… История очень такая неприятная… – Тут Звездочет задумчиво умолк.
– То есть авторотация, – резюмирует Сергей Вертелов, наш командир и глава экспедиции, уточняя: – Без потерь?
– Без потерь…
Пока Звездочет скупо излагает эту духоподъемную историю из своего спецназовского прошлого, мы подкатываем к окрашенным в черно-красные цвета «Еврокоптерам» компании Dynasty Air, если верить надписи на билете – выбору сэра Эдмунда Хиллари.
Загружаем вещи – нас пятеро, четверо русских: Сергей Вертелов, профессиональный путешественник, специалист по Непалу и странам Африканского рога. Виталик, или Звездочет, человек с героической историей, ныне школьный учитель. Сергей Романенко, повелитель южных портов России. Ну, и я. Еще с нами Андава Шерпа, или просто Дава, старинный друг и партнер Вертелова. Я с ним знаком еще с 2011 года, когда мы снимали в Катманду и Покхаре непальскую часть документального цикла «Русский мир без границ». Джим, наш captain, американец лет тридцати в безупречно белой пилотской рубашке с погонами и бейсболке производит финальный осмотр вертолета. На летном поле оглушающий шум – два таких же черно-красных коптера тоже готовятся к взлету. Приходится кричать на ухо, чтобы тебя услышали. Ветер от винтов достигает ураганных значений. Ревущие вертолеты, пилот-американец, прямо «Доброе утро, Вьетнам»!



Быстренько снимаем вертеловский стендап на фоне коптера:
– До Луклы либо пешком по земле неделю, либо сорок минут на вертолете. Но мы в этот раз не летим в Луклу, а сразу без дозаправки в Пакдинг.
Взлетаем в тесноте и в шуме. Долину Катманду, несмотря на раннее утро, окутывает haze – туманная дымка. Но это не purple haze, как у Джимми Хендрикса, а просто haze, матово-белесая. Вертолет разворачивается над точкой взлета и устремляется вперед и вверх. Впереди и вверху ничего не видно, лишь та самая дымка и громоздящиеся ярусами, покрытые зеленой растительностью сопки – преддверие Высоких Гималаев. Под нами проносятся кажущиеся игрушечными домики непальской столицы кубической архитектуры из красного кирпича. «Еврокоптер» взбирается прямо в небеса, ярус за ярусом. Стремновато, особенно когда двигатель меняет режим. Но левая рука Джима спокойно контролирует джойстик, еще он периодически кратко переговаривается с землей. Его деловой вид вселяет уверенность. Чтобы добраться в пункт назначения, Пакдинг, расположенный на 2600 метров над уровнем моря, сначала надо перелететь перевал Ламджура, чья высота достигает три с половиной километра. Вертелов, держа в одной руке «лейку», на которую мы снимаем наш документальный трэвел-муви, другой крестится и восклицает:
– Ом мани падме хум! – Эта знаменитая мантра многозначна, буквально переводится как «О, жемчужина в цветке лотоса!», однако, в данный момент ее уместнее толковать, как «Господи, пронеси!»
Похоже, небеса нас услышали, и через минут сорок полета мы заходим на посадку в живописном Пакдинге: крутые зеленые склоны, гималайские кедры. Мы почти на дне долины, где бьется о камни и шумит Дуд-Коши, с непальского – Молочная река, вся в бурлящей белой пене. Вода в ней не молочная, а, скорее, нежно-зеленого цвета, светлее малахита. Выгружаемся, снимаем еще один стенд-ап. Переходим по раскачивающемуся навесному мосту из стальных тросов. В местном гестхаусе заказываем по чашке чая перед первым переходом в деревушку Монджо. Это «джинджер», смесь из тертого имбиря, меда и лимона. Пьют, конечно, и масалу, и обычные черный и зеленый чаи. Но именно «джинджер» – основной напиток во время трекинга. Хотя в любом гестхаузе есть и местное пиво, и легендарный ром «Кукури».



Во время перехода впервые встречается процессия дзобке – это дети яка и коровы, основное вьючное животное в Гималаях. Они внешне похожи на яков, но не такие шерстистые и характер у них гораздо более спокойный. Яки же суровы, знают себе цену и лишний раз их лучше не беспокоить. Кроме того, яки начинают встречаться на высотах после трех километров. А звенящие колокольчиками дзобке навьючены всякой всячиной – внедорожники по местным узким горным тропам не проедут. Их тут вообще нет. Все грузы доставляют либо дзобке, либо вертолеты. Вертолетом дорого, да и доставляют они лишь по оказии, когда есть свободное место в багажном отсеке.
Кстати, именно в Пакдинге, причем внутри гестхауза, неожиданно дала о себе знать высота: в груди что-то необычно екнуло. Чем выше, тем больше высота становилась фактором.
Незадолго до того, как мы достигли Монджо, селения, расположенного на входе в национальный парк Сагарматха, погода испортилась. Синее гималайское небо затянулось серыми облаками, похолодало и пошел дождь. Стало промозгло.
В Монджо, как и предупреждал Вертелов, обстановка спартанская: номера, где из мебели только две кровати и столик, без отопления – поэтому спать приходилось в пуховиках. Также нет розеток – зарядка телефонов только в общей столовой, она же ресторан. Вайфай дохлый, до номеров не добивает, фактически есть только в той самой столовой. Без горячей воды – в перечень скудных услуг входит холодный душ на любителя. Холодная, впрочем, тоже льется из крана секунд тридцать, потом иссякает. Ну, и в качестве бонуса, тревожный, мятый сон – высота.
И лишь одно место на всем пути оказалось по-настоящему комфортным, но за этот комфорт пришлось платить соседством с призраками…

Призраки отеля Everest View (3880 м)
На третий день, в полуденные часы 16 апреля, уже находясь в районе Кумбу, мы достигли отеля с говорящим названием Everest View. Это самый высокогорный отель в мире, расположенный на высоте 3880 метров, что отражено в Книге рекордов Гиннесса. Именно увидеть ранним утром следующего дня Эверест прямо из номеров этого культового горного приюта и было нашей главной целью пребывания здесь.



Его построили японцы в 1973 году и это единственное сравнительно фешенебельное место в Гималаях. Архитектура напоминает типичный рёкан – традиционную японскую гостиницу. Правда, без таких совсем уж аутентичных вещей, как футон или токонома. Но ведь это и не Япония, а Высокие Гималаи. Массивные деревянные панели в номерах, раздвижные стены-окна, выходящие на устланный камнями общий дворик, напоминающий буддийский каменный сад. А дальше должен быть вид на далекий горный амфитеатр, откуда в хорошую погоду видно Эверест и другие знаменитые вершины Большого Гималайского хребта. Но этим вечером там была только серая дымка.
Как часто здесь бывает, солнечное утро днем сменилось на облачность, а к вечеру погода помрачнела: пошел дождь, потом ливень, потом гроза. Дипак Дакал, еще один представитель команды Гималайского клуба, сообщил по телефону из Катманду, что прогноз на утро неутешительный и поэтому шанс увидеть ранним утром панораму Эвереста, Лхоцзе и Ама-Даблам не то, чтобы очень велик.
В тот вечер мы были единственными постояльцами. За окном непроглядная темень, гроза, сверкают молнии. Полутьма. Пылающий открытый камин, его огонь, отбрасывающий вокруг себя прыгающие тени, стал самым ярким источником света на километры вокруг. Прямо «Отель «У погибшего альпиниста» Стругацких. Физически чувствуешь: ты отрезан от мира. Раз отель японский, то вспоминаются японские страшные сказки и истории – в этой стране очень развита культура призраков и разных духов, как добрых, так и злых, берущая свое начало в синтоизме. Каппа или кицунэ. Ощущения мистические. Ты застрял в горах почти на четырех тысячах, ты изолирован, блокирован, находишься в осажденной крепости, за ее стенами беснуются гималайские демоны – могущественные и безразличные Силы Природы. А ну как они прорвут оборону, проникнут сквозь массивные каменные стены и ворвутся внутрь?



К ночи персонал куда-то вообще растворился, а мы по-прежнему сидели у камина и Вертелов со Звездочетом разбивали грозу и завывания ветра песнями под гитару. Договорились подняться в три часа ночи, как раз перед рассветом, в надежде, что облака развеются и мы увидим Эверест.
Ночью в номере, где убаюкивающе шумел обогреватель, меня ждал шок: на роскошной кровати под двумя одеялами лежало что-то теплое! Отдернув руку, протянул ее еще раз и… с облегчением нащупал теплую грелку, завернутую в полотенце и заботливо упрятанную персоналом под одеялами. Сразу вспомнилось, что это еще одна очаровательная японская домашняя привычка.
Из-за какого-то отупляющего чувства в голове, одного из маркеров большой высоты, сон был сумбурен, но к утру нас ожидала награда: небесный свод начал светлеть и в этом светлеющем небе не было почти ни одного облачка! Все-таки гималайские боги оказались к нам добры!


Из номера – или из каменного сада, если войти в него прямо из окна, – открывался вид на Эверест, на Лхоцзе и на изящную вершину шеститысячника Ама-Даблам, технически очень сложную для восхождения гору, расположенную значительно ближе и поэтому кажущуюся больше этих восьмитысячников. Небо светлело все больше, начинался восход и на востоке возникла золотая кромка, четко обозначившая силуэты гор. Эверест был далек и отсюда невелик, но сам факт этого впечатлял.
…утром, с его слепящим солнцем, воспоминания о призраках окончательно были смыты величественной Ама-Даблам, наверное, самой красивой горой в мире. Оказалось, что именно Ама-Даблам изображена на этикетке воды «Аква Минерале»! А мы шли дальше и смотрели на нее, высившуюся в здешних небесах.


Вспомнилось еще, что в отеле Everest View – очень необычный и при этом очень логичный в этих местах пароль доступа к вайфаю, «8848». А до озер Гокио оставалось три дня пути и километр вверх по вертикали.

Священные озера Гокио (4700 м) и восхождение на Гокио-Ри (5360 м)
Где-то на четырех тысячах гималайские кедры, рододендроны и прочие представители местной флоры исчезают. Зато возникают низкорослые кустарники, а также здоровенные валуны. А еще дальше нет ничего, и ты уже шагаешь по поверхности Марса. Почва буро-красной расцветки, прямо как на снимках NASA. И только заснеженная вершина Чо-Ойю прямо по курсу говорит: ты еще на Земле, бро.


Камни образуют на этом ландшафте сероватые вкрапления. Любой подъем дается с одышкой, кислорода здесь мало, силы еще есть, но чувствуешь, что просто… тяжело с каждым шагом.
Днем 19 апреля мы достигли священных у буддистов озер Гокио. Всего их пять, мы видели три. Сначала среди камней открылось первое, самое маленькое озеро. Вода в нем, как и в остальных, чистая и очень холодная, ледниковая. За ним второе, побольше. На берегу побывавшими здесь раньше нас из камней сложено множество пирамидок, похожих на какие-то шаманские святилища, на миниатюрные чортены, как в буддизме называются маленькие ступы. Третье озеро, рядом с которым расположены приюты Гокио, еще больше. Цвет воды меняется в течение дня, в зависимости от положения солнца.


Наиболее глубокий, темно-бирюзовый цвет получается в безоблачный полдень, когда солнце стоит в зените и просвечивает озерные воды сверху вниз, а они отражают чистое синее небо.
Именно восхождение на Гокио-Ри было формальной целью экспедиции.
…подъем начался ранним утром по зигзагообразной тропе среди булыжников, которыми усыпан склон. Небо было чистым, утреннее солнце жарило по полной и мы шли с надеждой увидеть сверху Эверест, которого не видно с подножия. Гора Гокио представляет собой каменистую сопку без какой-либо растительности. Начинаешь с уровня селения, с 4800 метров и заканчиваешь на вершине, на 5360. Если рассматривать всю экспедицию только как техническое восхождение, то Пакдинг, куда нас забросили на вертолете, был нашим базовым лагерем, а горный приют в Гокио стал штурмовым.
Подъем крутой. Устаешь быстро, дышать тяжело. По мере продвижения начинает стучать мотор, пульс возрастает и появляются мысли: а если сердце выскочит из груди? А вдруг начну задыхаться и не дойду? А спокойно могу не дойти, хоть и два марафона за спиной. Можно ведь было и гораздо раньше, на трех с половиной тысячах где-нибудь в Намче, спокойно слечь с «горняшкой». И такие истории были, и случались они с людьми подготовленными, и Вертелов нам о них рассказывал, чтобы не было ни у кого спешки и эйфории. Особенно у тех, кто первый раз на таких высотах, как я. Приходится делать остановки, а наш стенд-ап посередине, ровно на отметке 5000 метров, стал спасительным. За съемкой можно отдышаться и перевести дух. Три наших шерпы с Давой во главе, как и сам Вертелов, не испытывают никаких видимых затруднений. Но мы со Звездочетом и Романенко явно имеем проблемы, каждый свои. Каждый по-своему их преодолевает. Подъем начинается бодро, но быстро понимаешь, что очень тяжело и монотонно. Но ты просто идешь вверх.
…но все же через два с половиной часа мы наверху! Позади финальные полкилометра по вертикали. Вокруг – величественная панорама Больших Гималаев, где доминируют восьмитысячники Чо-Ойю на севере и Эверест, Лхоцзе и Макалу на востоке. Это шестая, первая, четвертая и пятая вершины мира! В этом параде гималайских пиков не хватает только К2, второй, и Канченджанги, третьей…


Но здесь, среди снежных шапок, подпирающих ультрамариновый купол неба, над бирюзовыми озерами у подножия, цифры приходят на ум в последнюю очередь. В руках – камера, напротив – Вертелов, за ним – Эверест:
– Мы добрались, мы – на вершине Гокио-Ри. Вокруг – панорама Высоких Гималаев на 360 градусов, внизу – ледник Нгодзумба, который сползает с Чо-Ойю. – Он разворачивается и показывает рукой: – По центру, самая высокая гора, это Сагарматха – по-непальски, она же Чомолангма, или Джомолунгма, по-тибетски. Или Эверест, на всех остальных языках. Погода оказалась лучше, чем ожидалось и духи гор оказались к нам благосклонны.
– Впервые я попал в это чудесное место шесть лет назад. И точно так же, как и шесть лет назад, мне было трудно сюда заходить, не знаю почему! Энергетического заряда хватает на полгода точно. Это место наполняет меня какой-то негой, – неожиданно признается Звездочет.
– Жаль, что вертолет прилетает за нами уже завтра. Надеюсь, что это не последняя встреча с Эверестом. Эти горы бросают вызов и ты проверяешь себя. Эти одиннадцать дней мы были, как один экипаж… – заключает Романенко.
– Санга сангай, – добавляет наш главный шерпа, Дава, что на непальском означает «Все вместе».



…следующим утром «Еврокоптер» всего за 15 минут покрыл расстояние, которое мы шли пешком шесть дней. Поэтому вертолет здесь называют «Гениальная стрекоза». Как птица Гаруда, небесная колесница Вишну. Мы вернулись с Марса и оказались в теплом воздухе утопающей в тропической зелени Лукле, на аэродроме, построенном сэром Эдмундом Хиллари, с его легендарной взлетной полосой с отрицательным углом. Здесь самолеты перед тем, как взлететь, сначала несутся вниз, прямо в пропасть – и взлетают над ней!
Впереди был еще один вертолетный бросок, уже в Катманду, и затем два авиарейса домой, через Стамбул.
А позади оставался Гималайский Мир: суровые яки и мифические йети. Цветущие рододендроны. Позвякивающие колокольчиками дзобке. Призраки и демоны в японском горном приюте. Беспокойные ночи в гестхаузах и... безмятежные Гималаи в небесах...