Самобытная медина и фестиваль стрит-арт искусства, Аземмур, Марокко
Если ехать океаном из Касабланки в Эссуйэру и километров через 70 свернуть с трассы к устью реки Умм-эр-Рбия, попадаешь в Аземмур, названный берберами «Оливковые деревья». Путеводители и экскурсоводы обходят город вниманием, вот он и оказывается вдали от маршрутов туристов и путешественников.
При первом взгляде это провинциальный марокканский город с толстыми стенами вокруг старых кварталов. Внутри узкие улицы - двум машинам не разъехаться, украшенные на радость продавцов рядами остроносых бабуш и пирамидами специй. Остановившись и оглядевшись по сторонам, начинаешь замечать особенности. Стены лишены ярких одежд - ковров и аксессуаров - серебряных чайников и подносов. Главные герои не туристы с фотоаппаратами, а домохозяйки. Похожие на куль, в длинных складчатых джелабах встречаются они с такими же свертками соседками у лавок с зеленью и тележек с лепешками.
Дети играют в городе, как в одном большом дворе. Кошки, словно горох, высыпанный из мешка, закатились под двери, лестницы, ниши стен и по-хозяйски наблюдают за соседями. Домашний уклад медины нарушается не торговцами, нахваливающими свой товар, и экскурсионными офисами с туристами, а ежегодным фестивалем стрит арт искусства. Вдохновленное поп-артом, мангой и цифровыми технологиями граффити, наложенное на Африканские традиции и 500 летние стены, создали самую расписную медину из всех марокканских старых городов.
Когда фестиваль уличного искусства заканчивается, медина снова превращается в тихий город с домашним укладом. Шум и суета вытекают сквозь стрельчатые арки в новый город. Первое, на что натыкаешься за воротами, – компания таксистов. Как у станций столичного метро, они балагурят, курят, зазывают прохожих. Рядом припаркованы вислоухие брички - ослы. Пока жены развлекаются внутри медины, мужчины заняты просмотром футбола в кофейнях. Или философски обозревают медленную жизнь города, сидя за столами, обращенными на парижский манер к улице. Кофейня точно соответствует своему названию: меню включает эспрессо, американо и капучино. Никакой еды. Цена 5 дирхам (20 рублей) позволяет проводить в праздности целый день. Еще более популярен мятный чай. По такому поводу есть пословица: «Между чаем и чаем мы пьем чай».
С восточной стороны старый город ограничивает река. В предчувствии океана темно-зеленые воды перестают торопиться, текут расслабленно, поигрывают бликами на солнце. Им лень сопротивляться и мальчишке-рыбаку, который тянет вверх по течению от самого океана груженную утренним уловом и сетями лодку.
С противоположенного берега город предстает строем 500 летних домов, нависающих над стеной. Кажется они карабкаются вверх, чтобы выбраться из замкнутого в себе города. Отраженные в реке во время заката дома снимают для открыток Аземмура.
Останавливаться в городе удобно на первую ночь по прилету в Касабланку. Старая медина с головой окунает в традиционный быт Марокко. Хозяева всех трех отелей-риадов: L'Oum Errebia, Riad7 и Dar Wabi, воодушевленные интервенцией современного искусства - создают фьюжн дизайн в интерьерах, спрятанных внутри толстых глинобитных стен.
Утро в риаде L'Oum Errebia, Аземмур.
Пять утра. В распахнутые ставни риада L'Oum Errebia, будто сквозь ладони, проникает прохлада реки, умывает утренним туманом. Многоголосые будильники петушиными криками намекают, что пора просыпаться. Спустя полчаса открываешь глаза от негромких звуков джаза. Со стены смотрят матиссовские «танцовщицы» в интерпретации марокканского художника Mohammed Drissi.
Спускаясь в холл, минуешь инсталляцию «Арт-объект «Лопата в четырех лицах».
Запах сваренного кофе немного помогает забыть тяжесть предрассветного подъема. Около выложенного мозаикой фонтана стоит двухметровый управляющий. Протягивает махровое полотенце. Яркое голубое пятно бассейна на фоне темного беззвучного неба - радикальное средство, чтобы окончательно прогнать сон.
Через пару минут, оставляя мокрые следы голых ног, поднимаешься на крышу навстречу восходу желтого магрибского солнца. Над головой пролетают серо-оранжевые хищники с черными, словно покрытыми маникюром, кончиками крыльев. Когда рыболовецкое утро заканчивается, к ним присоединятся чайки, воздушными стражниками сопровождающие развозимый по соседним городам улов.
Немноголюдный днем, вечером город становится абсолютно пустым. Названия улиц, номера домов и освещение на толстых стенах и стрельчатых арках встречаются редко, подробной карты медины нет, найти забронированный риад поможет только счастливый случай. Им может стать полицейская машина, случайно остановленная за воротами на площади. Подбирая на английском слова, офицеры проводят к парковке, а потом по петляющим переулкам, сдадут на поруки управляющему риада.
P.S. В Аземмуре есть своя замечательная личность. Это раб Мустафа Земмури. Будучи проданным испанцам, он в 1527 г. первым из африканцев ступил на территорию современного США.
При первом взгляде это провинциальный марокканский город с толстыми стенами вокруг старых кварталов. Внутри узкие улицы - двум машинам не разъехаться, украшенные на радость продавцов рядами остроносых бабуш и пирамидами специй. Остановившись и оглядевшись по сторонам, начинаешь замечать особенности. Стены лишены ярких одежд - ковров и аксессуаров - серебряных чайников и подносов. Главные герои не туристы с фотоаппаратами, а домохозяйки. Похожие на куль, в длинных складчатых джелабах встречаются они с такими же свертками соседками у лавок с зеленью и тележек с лепешками.
Дети играют в городе, как в одном большом дворе. Кошки, словно горох, высыпанный из мешка, закатились под двери, лестницы, ниши стен и по-хозяйски наблюдают за соседями. Домашний уклад медины нарушается не торговцами, нахваливающими свой товар, и экскурсионными офисами с туристами, а ежегодным фестивалем стрит арт искусства. Вдохновленное поп-артом, мангой и цифровыми технологиями граффити, наложенное на Африканские традиции и 500 летние стены, создали самую расписную медину из всех марокканских старых городов.
Когда фестиваль уличного искусства заканчивается, медина снова превращается в тихий город с домашним укладом. Шум и суета вытекают сквозь стрельчатые арки в новый город. Первое, на что натыкаешься за воротами, – компания таксистов. Как у станций столичного метро, они балагурят, курят, зазывают прохожих. Рядом припаркованы вислоухие брички - ослы. Пока жены развлекаются внутри медины, мужчины заняты просмотром футбола в кофейнях. Или философски обозревают медленную жизнь города, сидя за столами, обращенными на парижский манер к улице. Кофейня точно соответствует своему названию: меню включает эспрессо, американо и капучино. Никакой еды. Цена 5 дирхам (20 рублей) позволяет проводить в праздности целый день. Еще более популярен мятный чай. По такому поводу есть пословица: «Между чаем и чаем мы пьем чай».
С восточной стороны старый город ограничивает река. В предчувствии океана темно-зеленые воды перестают торопиться, текут расслабленно, поигрывают бликами на солнце. Им лень сопротивляться и мальчишке-рыбаку, который тянет вверх по течению от самого океана груженную утренним уловом и сетями лодку.
С противоположенного берега город предстает строем 500 летних домов, нависающих над стеной. Кажется они карабкаются вверх, чтобы выбраться из замкнутого в себе города. Отраженные в реке во время заката дома снимают для открыток Аземмура.
Останавливаться в городе удобно на первую ночь по прилету в Касабланку. Старая медина с головой окунает в традиционный быт Марокко. Хозяева всех трех отелей-риадов: L'Oum Errebia, Riad7 и Dar Wabi, воодушевленные интервенцией современного искусства - создают фьюжн дизайн в интерьерах, спрятанных внутри толстых глинобитных стен.
Утро в риаде L'Oum Errebia, Аземмур.
Пять утра. В распахнутые ставни риада L'Oum Errebia, будто сквозь ладони, проникает прохлада реки, умывает утренним туманом. Многоголосые будильники петушиными криками намекают, что пора просыпаться. Спустя полчаса открываешь глаза от негромких звуков джаза. Со стены смотрят матиссовские «танцовщицы» в интерпретации марокканского художника Mohammed Drissi.
Спускаясь в холл, минуешь инсталляцию «Арт-объект «Лопата в четырех лицах».
Запах сваренного кофе немного помогает забыть тяжесть предрассветного подъема. Около выложенного мозаикой фонтана стоит двухметровый управляющий. Протягивает махровое полотенце. Яркое голубое пятно бассейна на фоне темного беззвучного неба - радикальное средство, чтобы окончательно прогнать сон.
Через пару минут, оставляя мокрые следы голых ног, поднимаешься на крышу навстречу восходу желтого магрибского солнца. Над головой пролетают серо-оранжевые хищники с черными, словно покрытыми маникюром, кончиками крыльев. Когда рыболовецкое утро заканчивается, к ним присоединятся чайки, воздушными стражниками сопровождающие развозимый по соседним городам улов.
Немноголюдный днем, вечером город становится абсолютно пустым. Названия улиц, номера домов и освещение на толстых стенах и стрельчатых арках встречаются редко, подробной карты медины нет, найти забронированный риад поможет только счастливый случай. Им может стать полицейская машина, случайно остановленная за воротами на площади. Подбирая на английском слова, офицеры проводят к парковке, а потом по петляющим переулкам, сдадут на поруки управляющему риада.
P.S. В Аземмуре есть своя замечательная личность. Это раб Мустафа Земмури. Будучи проданным испанцам, он в 1527 г. первым из африканцев ступил на территорию современного США.
Читайте также
