Уикэнд в буддийском храме в Южной Корее
Если вы едете в Южную Корею на отдых или по работе, и хотите получить не похожий ни на что опыт, обязательно переночуйте в одном из буддийских монастырей. Для этого вам необходимо иметь свободный уикэнд, знание английского языка и немного любознательности.
В Корее существует целая правительственная программа, которая поможет осуществить это путешествие. Эта программа появилась немногим позднее проведения чемпионата мира по футболу в Корее в 2002 году. Тогда государство столкнулось с проблемой дефицита отелей для болельщиков и делегаций и было вынуждено отправить часть приезжих жить в буддийские храмы и монастыри. По восторженным отзывам было принято решение продолжить эту практику в рамках правительственной программы, направленной на популяризацию буддизма среди иностранных граждан, посещающих Южную Корею.
Мое приключение началось с поиска необходимого мне автобуса. Он привез меня в город Йонгин и высадил на непримечательном шоссе, где-то на выезде из города. Домов по близости не было, ориентиров тоже, судя по карте я попал не в то место, в котором рассчитывал оказаться. Я решил идти вперед, полагаясь на интуицию, и вскоре увидел небольшой указатель, показывающий куда мне свернуть, чтобы дойти до монастыря. Я немного отошел от дороги и ландшафт сразу сменился на лесной, с поднимающейся полого вверх дорогой. Стрекот цикад и поющие птицы сразу настроили меня на оптимистичный лад, и я устремился вперед к новым впечатлениям и эмоциям.
Идти оказалось совсем недолго, минут через 7 я вышел на полянку и услышал вдалеке стук моктака — небольшого ударного музыкального инструмента. Подойдя еще ближе, я услышал пение — это пел буддийский монах, пел немного странно, я даже стал сомневаться, не женщина ли это поет. Мои сомнения развеял вид монастыря. Уж никак я не ожидал увидеть обычные здания в 2-3 этажа. Собираясь в буддийский монастырь, я был уверен, что увижу традиционную корейскую архитектуру, а здесь, вместо этого били обычные современные постройки. И лишь на второй линии на пригорке я заметил то, что искал: там было два деревянных храма, расписанных яркими красками под черепичными крышами. Пока я ждал англо-говорящего человека, какой-то корейский мальчик улыбнулся мне, поздоровался и, убежав ненадолго, вернулся с чокопаем в руке и протянул его мне, незнакомому человеку.
Корейские дети в частности и многие корейцы в общем очень непосредственны. Гуляя по улице провинциального городка, можно наткнуться на корейского шкета, который запросто скажет тебе «Hello» или «Hi», улыбнется и побежит дальше по своим делам. Взрослые могут улыбаться и кланяться на улице, в лифте, в коридоре, в кафе, в магазине. Позже, когда мне будут объяснять правила поведения в храме, скажут, что этот поклон называется хапджан - стандартное приветствие на территории монастыря и у буддистов - это легкий поклон в сторону приветствуемого человека со сложенными ладонь к ладони руками. Хапджан нужно делать и когда заходишь в помещение, если там есть человек. Если руки не заняты, то на улице при передвижении по монастырю их следует сложить не животе внахлест.
Я почувствовал странное мистическое спокойствие, когда оказался в этом месте, словно все заботы отступили, отступила усталость от дороги и легкий недосып. Я сидел на деревянной ступеньке, ни о чем не думая, растекаясь в теплоте этого ласкового дня у подножия горы Myoekjo.
Вскоре пришла женщина, которую я ждал, её звали Деметра. Она приятно улыбнулась и дала мне одежду для посетителей монастыря; мы пошли в корпус, в котором обычно размещаются паломники. Там у меня должна была быть моя комната.
Комната небольшая, но светлая, с окном, шкафом и приземистым столиком. Стены были оклеены рисовой бумагой, видимо она давала немного необычный теплый приятный запах. Я тотчас достал из шкафа мою «постель» (это одеяло, толщиной в пару сантиметров и тонкое покрывало) и разложил ее на полу, вместо подушки был валик под голову из гречишной шелухи (как мне показалось). Я сразу же разлегся на этой кровати. Время - 10.30, и в моем распоряжении около получаса. Я осмотрелся, на стенах не было ничего, кроме шляпы, думаю для особо солнечных жарких дней или дождливых — ее поля вполне смогли бы защитить голову от дождя. Открыл окно и легкое, монотонное пение службы наполнило комнату. Я выключил свет и погрузился в раздумья. Чего ждать от этого монастыря? Как вести себя с монашками? Получу ли я здесь ответы на свои вопросы и что для этого делать?
Через полчаса я поднялся на второй этаж жилого комплекса и оказался в просторной аудитории, находящейся будто-бы в одном из современных университетов. Деметра рассказала мне об обычаях буддийских монахов, а также о правилах, действующих в монастыре.
В этих правилах было много особенного.
Монахам, их в Корее по другому называют Суним, нельзя убивать ни одно живое творение, даже комаров. Они стараются их прогнать не убивая.
Нельзя впадать в неадекватное состояние по средством спиртных напитков или наркотических веществ - самое интересное здесь то, что их употреблять никто не запрещает. Запрещено лишь доводить себя до состояния, когда сам ты себе не хозяин.
Приемы пищи жестко регламентированы, перекус исключается, а если ты садишься кушать, то на тарелке ничего не должно оставаться - лучше возьми меньше и приди за добавкой.
Нельзя танцевать, петь, играть на музыкальных инструментах, ходить на развлекательные мероприятия. На этот пункт я обратил внимание еще до того, как приехал в монастырь, на их официальном сайте.
Еще интересен тот факт, что нельзя никак украшать свое тело и спать можно только на невысоком скромно устроенном месте. Именно так можно описать те два одеяла, на которых я спал. Это правило очень философское, так как все люди равны с точки зрения буддизма, а сон на полу как ни что другое является показателем этого равенства.
Вообще, суним живут очень скромно в маленьких в несколько квадратных метрах комнатах, где из мебели только стол и шкаф, этого метража спокойно хватает для медитаций, благо, кровать можно спокойно скатать и сложить в шкаф. Более того, суним не положено иметь никаких личных вещей. Они обходятся минимумом - один набор одежды и, в лучшем случае, телефон или ноутбук. Все. Когда они перемещаются из монастыря в монастырь, естественно, у них нет никаких чемоданов. Мне кажется, когда мы идем в магазин, мы берем с собой больше вещей. Отсутствие личных вещей просто необходимо для длительных медитаций, чтобы ничто не отвлекало сознание суним.
Деметра рассказала много интересного и про себя и про то, как она устроилась работать в монастырь, про программу Temple Stay, благодаря которой я попал в Hwaunsa, но когда я узнал, что вечером меня ждет встреча с настоятельницей монастыря, все мои мысли были только об этой встрече. Деметра сообщила, что это настоятельница служила сутра и это именно ее голос я слышал, когда подходил к монастырю.
В монастыре два храма, один в котором проходят службы и другой, поменьше, дополнительный и два медитационных центра. В старом до недавних пор располагалась школа суним, сейчас ее перенесли в другое место, и здание будет пустовать до тех пор, пока не придумают, что с ним делать. Новый медитационный центр построили совсем недавно на пожертвования, по указанию предыдущей настоятельницы. Ей приснилось, что в том месте нашли золото. И действительно, когда начали подготовку почвы, рабочие увидели, что почва имеет желтоватый оттенок. Как сказала Деметра, в центре особая энергетика, именно внутри здания. Честно говоря, я ничего такого не почувствовал. Дело в том, что на территории всего монастыря я ощущал абсолютный покой и свободу. Это повторилось и в новом медитационном центре, в главном зале которого находится очень важная реликвия — Исцеляющий Будда, это изображение, которое входит в топ 200 самых важных регалий Кореи. Когда я вышел на улицу, понял, что вечер стремительно настает и моя встреча с настоятельницей вот-вот начнется.
Настоятельницу звали Сониль. Она выглядела очень молодо. Я удивился, как она такая молодая уже смогла возглавить монастырь. Но, как выяснилось потом - ей было уже 54 года. Я до сих пор не могу в это поверить, и что сему причина мне совершенно непонятно. Еда - отпадает, так как она не вегетарианка и ест мясо. Как она может есть мясо, если одно из правил буддиста - нельзя убивать живых существ. Оказывается, одно не является следствием другого и Будда не запрещает питаться мясом, если это необходимо для здоровья. Скорее всего, это образ жизни и образ мышления. Условия монастыря совершенно меняют человека, ход его мыслей из стремительного ручья, бурлящего где-то высоко в горах, превращается в полноводную равнинную реку, несущую свои воды к устью. Ты прямо чувствуешь, как мысли перетекают одна в другую с приятным холодком, еле заметно журча... Это безмолвное состояние безмятежности и спокойствия, как прекрасный парк, в который ты случайно забрел в незнакомом жарком суетном городе. Деревья приветливо впустят тебя под свою тень, шурша листьями в приветствии....
Мы сидели вчетвером: я, Деметра, Сониль и ее помошница - суним Донгак Шин. Сониль отлично говорила по-английски, практически без акцента, ее постоянная улыбка располагала к общению и приятное бархатное сопрано убаюкивало.
Я полдня готовился к этому разговору, записывал вопросы, на которые бы хотел получить ответы, думал, о чем буду рассказывать и, честно говоря, к вечеру я все еще был не готов. Но вот что удивительно - когда мы сели пить чай, все эти суеты ушли, и разговор поплыл сам собой.
Несмотря на всю аскетичность монашеской жизни и запрет всяческих увеселительных мероприятий, Сониль частенько бывает в театре на различных представлениях, слушает музыку. Вот и во время этого разговора, она показала видео девушки, танцевавшей в театре только для самой себя: ни зрителей, ни декораций, ни других танцоров, только она.
Конечно, позже, я начал искать скрытый смысл в том, что увидел. Мне кажется, всем нам нужно танцевать для себя свой танец. И ни публика, ни декорации не должны влиять на его скорость, красоту и движения. Научись танцевать сам и ты сможешь танцевать с тем, с кем захочешь, где угодно и когда угодно. И более того, найдутся ценители твоего танца и придет признание.
Сониль начала подпевать музыке этого танца, и я немного замычал ей в ответ. Она немного улыбнулась и запела какую-то другую старую песенку на английском. Второй куплет мы спели вместе. Это было великолепно! Было очень приятно петь с человеком совершенно другого склада ума, другой национальности, музыка удивительно объединила нас. После попа мы перешли на классику и я напел ей песенку герцога из Риголетто, и она с удовольствием поддержала мой слабый напев своим сильным мягким голосом. Это было словно волшебство, и я никак не мог поверить что это происходило со мной. Совместное пение продолжалось около 10-15 минут, как во сне, без толики смущения и неудобства. Пока мы пели и беседовали с Сониль, другая суним подливала практически черный чай и тоже улыбалась, как заговорщица. Неужели, все это волшебство происходит с ними не в первый раз, а случается регулярно, когда кто-нибудь забредает в к ним в гости.
Сониль много рассказала о медитации, о том, как ты можешь сквозь познание себя познавать окружающий мир, других людей. Главное здесь - это спокойствие и концентрация, и чтобы ни одна мысль не отвлекала тебя. Твое сознание - как чистое озеро - если оно раздражено мыслями и сильными эмоциями, гневом, злобой или завистью, поднимается ветер и озеро сначала одергивает рябь, потом поднимаются волны, и ты уже не можешь разглядеть дна - себя самого за толщей бушующих мыслей. Если мы хотим понять себя, нам нужно быть в гармонии с собой, приглушить голоса мыслей, быть здесь и сейчас.
В монастыре свое время, отличное от светского. Как правило, оно связано с движением солнца, и монахи идут спать с заходом солнца, а просыпаются незадолго до зари. На Афоне - переводят часы, а здесь в монастыре Хваунса - отбой в 22.00, и по всему монастырю выключается свет. Все ложатся спать, чтобы рано, еще до зари, проснуться на утреннюю молитву.
У Сониль была еще встреча вечером после нашего чаепития, про которую она забыла. Поэтому, когда за ней пришла еще одна соним, она достаточно за пять минут закончила свой рассказ и испарилась.)) а мы пошли по своим кельям, так как солнце уже давно село и на улице было совсем темно.
Утром я проснулся ни свет ни заря - в 4.30 утра. На улице было темно, слышался стук моктака, призывающий на службу. Моктак - это музыкальный инструмент, похожий на гирю в 16 кг для занятия гиревым спортом, только поменьше, из дерева и полый внутри. Как говорится, лучше один раз увидеть.Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее он выстукивал призывной клич "Скооорееее, скоореее, скорее идите, идите-идитеидите...", нежно пробуждающий сознание. Вскоре начиналась утренняя служба. Комариным укусом зудели неугомонные цикады, и казалось, что они несут беспрерывную вахту, перехватывая уставшего собрата, когда тот устанет.
Спать на полу оказалось не так безобидно с непривычки. Тело немного ломило от каменных досок, даже второе одеяло, подложенное мной в полночь не спасло положение. Но, надо признаться, что не смотря на тяжесть в спине, я отлично выспался.
У комнаты меня уже ждала Деметра, и я поздоровался с ней приветственным hapjang. Мы посидели немного, наслаждаясь утренней прохладой природы. Я удивился тому, что в Корее все же есть некое подобие утренней свежести. Как у нас в России, когда выходишь в поле рано сутра, можно промочить ноги мокрой от росы травой, а если сделать глубокий вдох, то почувствуешь легкий холодок внутри. Прекрасней утренних часов может быть только закат, пожалуй. Сутра природа еще спит и ты встречаешь ее в сонной неге, выходя на улицу; спят все, кроме непоколебимых цикад, циркулярным стрекотом разрезающих бодрящий утренний воздух.
Мы поднялись в храм и, совершив приветствие, сели каждый на маленький мат, чтобы поучаствовать в службе, она начиналась в 5. Сложно понять, о чем они поют, я отчетливо различал только слово "Будда". Среди повторяющихся напевов не грех было и заснуть, но удивительным образом вместо сна я просто сидел и ни о чем не думал. Состояние было такое же, как вчера, когда я только приехал и сидел в ожидании Деметры - вялое безмолвие внутри и едва уловимая улыбка непонятно откуда попавшая на мое лицо. И все бы ничего, но мое тело никак не приспособлено к долгому сидению в позе "лотоса" с прямой спиной. Уже через пять минут прорвавшаяся улыбка бесследно исчезла, и совсем скоро сменилась на беспокойство и принужденность. Пришлось немного сбить настрой суетной сменой позы. Пела неизвестная мне суним, а на колоколе играла Донгак Шин.
С Сониль мы встретились на завтраке. Она пришла, когда я уже собирался уходить. Мы дружелюбно поздоровались, и я поблагодарил ее за оказанное гостеприимство и вчерашнюю встречу. В следующий приезд мне бы очень хотелось встретиться с ней еще раз! До отъезда оставалось около двух часов и после небольшой прогулки, когда я был предоставлен сам себе, мы с Деметрой снова поднялись в лекторий.
Меня ждало мое последнее занятие - соляная мандала. Мандала - это круглый, как правило орнаментированный рисунок из повторяющихся элементов, выполненный из чего угодно: ниток, песка, соли, нарисованный карандашами. Самое интересное, это конечно делать мандалу из песка или соли. Крупинка к крупинке уверенной, но все же дрожащей рукой, я собирал напечатанный на бумаге рисунок из подкрашенной морской соли. Конечно, я рассчитывал закончить в срок, но аккуратность требовала времени, а времени было в обрез, и тем не менее я не спешил. За завитком я укладывал другой завиток, щепотку за щепоткой, пододвигая отбившиеся кристаллы карандашом за контур. Пока ты собираешь мандалу, нужно стараться концентрироваться на своем дыхании, вдох-выдох, вдох-выдох, и через несколько минут, если не собъется настрой ты погрузишься в полную осознанность своей работы - медитацию. Так можно делать в любой момент времени, повышая свою эффективность и давая отдыхать беспокойному мозгу.
Каково было мое удивление, когда в конце, за 10 минут до отъезда, Деметра принесла баночку и рассазала, что мне делать с моей мандалой. Здесь не обошлось без восточной мудрости. Одно из правил суним - у них не должно быть никаких вещей, и мандала как раз символизирует эту вещь, которой ты обладаешь. За жизнь, ты привязываешься к ней, прикипаешь и не в силах отказаться от нее. Но ведь с собой всего не заберешь, вот и мандала учит нас этому. Главное внутри тебя, а не снаружи. Два метода познания, два метода мышления, две противоположности - восток и запад...
Чтобы не ломать мою западную модель восприятия мира, Деметра дала мне баночку, в которую я поместил то, что еще минуту назад было цветной незаконченной мандалой. Теперь настало время вернуться в комнату, собрать вещи и распрощаться с моими новыми друзьями. Уезжать из монастыря было немного грустно, я осознал, что если бы остался здесь хотя бы еще на несколько дней, это бы способствовало позитивным изменениям внутри мне. Но, к сожалению, дорога зовет, и новые приключения не могут больше ждать.
В Корее существует целая правительственная программа, которая поможет осуществить это путешествие. Эта программа появилась немногим позднее проведения чемпионата мира по футболу в Корее в 2002 году. Тогда государство столкнулось с проблемой дефицита отелей для болельщиков и делегаций и было вынуждено отправить часть приезжих жить в буддийские храмы и монастыри. По восторженным отзывам было принято решение продолжить эту практику в рамках правительственной программы, направленной на популяризацию буддизма среди иностранных граждан, посещающих Южную Корею.
Мое приключение началось с поиска необходимого мне автобуса. Он привез меня в город Йонгин и высадил на непримечательном шоссе, где-то на выезде из города. Домов по близости не было, ориентиров тоже, судя по карте я попал не в то место, в котором рассчитывал оказаться. Я решил идти вперед, полагаясь на интуицию, и вскоре увидел небольшой указатель, показывающий куда мне свернуть, чтобы дойти до монастыря. Я немного отошел от дороги и ландшафт сразу сменился на лесной, с поднимающейся полого вверх дорогой. Стрекот цикад и поющие птицы сразу настроили меня на оптимистичный лад, и я устремился вперед к новым впечатлениям и эмоциям.
Идти оказалось совсем недолго, минут через 7 я вышел на полянку и услышал вдалеке стук моктака — небольшого ударного музыкального инструмента. Подойдя еще ближе, я услышал пение — это пел буддийский монах, пел немного странно, я даже стал сомневаться, не женщина ли это поет. Мои сомнения развеял вид монастыря. Уж никак я не ожидал увидеть обычные здания в 2-3 этажа. Собираясь в буддийский монастырь, я был уверен, что увижу традиционную корейскую архитектуру, а здесь, вместо этого били обычные современные постройки. И лишь на второй линии на пригорке я заметил то, что искал: там было два деревянных храма, расписанных яркими красками под черепичными крышами. Пока я ждал англо-говорящего человека, какой-то корейский мальчик улыбнулся мне, поздоровался и, убежав ненадолго, вернулся с чокопаем в руке и протянул его мне, незнакомому человеку.
Корейские дети в частности и многие корейцы в общем очень непосредственны. Гуляя по улице провинциального городка, можно наткнуться на корейского шкета, который запросто скажет тебе «Hello» или «Hi», улыбнется и побежит дальше по своим делам. Взрослые могут улыбаться и кланяться на улице, в лифте, в коридоре, в кафе, в магазине. Позже, когда мне будут объяснять правила поведения в храме, скажут, что этот поклон называется хапджан - стандартное приветствие на территории монастыря и у буддистов - это легкий поклон в сторону приветствуемого человека со сложенными ладонь к ладони руками. Хапджан нужно делать и когда заходишь в помещение, если там есть человек. Если руки не заняты, то на улице при передвижении по монастырю их следует сложить не животе внахлест.
Я почувствовал странное мистическое спокойствие, когда оказался в этом месте, словно все заботы отступили, отступила усталость от дороги и легкий недосып. Я сидел на деревянной ступеньке, ни о чем не думая, растекаясь в теплоте этого ласкового дня у подножия горы Myoekjo.
Вскоре пришла женщина, которую я ждал, её звали Деметра. Она приятно улыбнулась и дала мне одежду для посетителей монастыря; мы пошли в корпус, в котором обычно размещаются паломники. Там у меня должна была быть моя комната.
Комната небольшая, но светлая, с окном, шкафом и приземистым столиком. Стены были оклеены рисовой бумагой, видимо она давала немного необычный теплый приятный запах. Я тотчас достал из шкафа мою «постель» (это одеяло, толщиной в пару сантиметров и тонкое покрывало) и разложил ее на полу, вместо подушки был валик под голову из гречишной шелухи (как мне показалось). Я сразу же разлегся на этой кровати. Время - 10.30, и в моем распоряжении около получаса. Я осмотрелся, на стенах не было ничего, кроме шляпы, думаю для особо солнечных жарких дней или дождливых — ее поля вполне смогли бы защитить голову от дождя. Открыл окно и легкое, монотонное пение службы наполнило комнату. Я выключил свет и погрузился в раздумья. Чего ждать от этого монастыря? Как вести себя с монашками? Получу ли я здесь ответы на свои вопросы и что для этого делать?
Через полчаса я поднялся на второй этаж жилого комплекса и оказался в просторной аудитории, находящейся будто-бы в одном из современных университетов. Деметра рассказала мне об обычаях буддийских монахов, а также о правилах, действующих в монастыре.
В этих правилах было много особенного.
Монахам, их в Корее по другому называют Суним, нельзя убивать ни одно живое творение, даже комаров. Они стараются их прогнать не убивая.
Нельзя впадать в неадекватное состояние по средством спиртных напитков или наркотических веществ - самое интересное здесь то, что их употреблять никто не запрещает. Запрещено лишь доводить себя до состояния, когда сам ты себе не хозяин.
Приемы пищи жестко регламентированы, перекус исключается, а если ты садишься кушать, то на тарелке ничего не должно оставаться - лучше возьми меньше и приди за добавкой.
Нельзя танцевать, петь, играть на музыкальных инструментах, ходить на развлекательные мероприятия. На этот пункт я обратил внимание еще до того, как приехал в монастырь, на их официальном сайте.
Еще интересен тот факт, что нельзя никак украшать свое тело и спать можно только на невысоком скромно устроенном месте. Именно так можно описать те два одеяла, на которых я спал. Это правило очень философское, так как все люди равны с точки зрения буддизма, а сон на полу как ни что другое является показателем этого равенства.
Вообще, суним живут очень скромно в маленьких в несколько квадратных метрах комнатах, где из мебели только стол и шкаф, этого метража спокойно хватает для медитаций, благо, кровать можно спокойно скатать и сложить в шкаф. Более того, суним не положено иметь никаких личных вещей. Они обходятся минимумом - один набор одежды и, в лучшем случае, телефон или ноутбук. Все. Когда они перемещаются из монастыря в монастырь, естественно, у них нет никаких чемоданов. Мне кажется, когда мы идем в магазин, мы берем с собой больше вещей. Отсутствие личных вещей просто необходимо для длительных медитаций, чтобы ничто не отвлекало сознание суним.
Деметра рассказала много интересного и про себя и про то, как она устроилась работать в монастырь, про программу Temple Stay, благодаря которой я попал в Hwaunsa, но когда я узнал, что вечером меня ждет встреча с настоятельницей монастыря, все мои мысли были только об этой встрече. Деметра сообщила, что это настоятельница служила сутра и это именно ее голос я слышал, когда подходил к монастырю.
В монастыре два храма, один в котором проходят службы и другой, поменьше, дополнительный и два медитационных центра. В старом до недавних пор располагалась школа суним, сейчас ее перенесли в другое место, и здание будет пустовать до тех пор, пока не придумают, что с ним делать. Новый медитационный центр построили совсем недавно на пожертвования, по указанию предыдущей настоятельницы. Ей приснилось, что в том месте нашли золото. И действительно, когда начали подготовку почвы, рабочие увидели, что почва имеет желтоватый оттенок. Как сказала Деметра, в центре особая энергетика, именно внутри здания. Честно говоря, я ничего такого не почувствовал. Дело в том, что на территории всего монастыря я ощущал абсолютный покой и свободу. Это повторилось и в новом медитационном центре, в главном зале которого находится очень важная реликвия — Исцеляющий Будда, это изображение, которое входит в топ 200 самых важных регалий Кореи. Когда я вышел на улицу, понял, что вечер стремительно настает и моя встреча с настоятельницей вот-вот начнется.
Настоятельницу звали Сониль. Она выглядела очень молодо. Я удивился, как она такая молодая уже смогла возглавить монастырь. Но, как выяснилось потом - ей было уже 54 года. Я до сих пор не могу в это поверить, и что сему причина мне совершенно непонятно. Еда - отпадает, так как она не вегетарианка и ест мясо. Как она может есть мясо, если одно из правил буддиста - нельзя убивать живых существ. Оказывается, одно не является следствием другого и Будда не запрещает питаться мясом, если это необходимо для здоровья. Скорее всего, это образ жизни и образ мышления. Условия монастыря совершенно меняют человека, ход его мыслей из стремительного ручья, бурлящего где-то высоко в горах, превращается в полноводную равнинную реку, несущую свои воды к устью. Ты прямо чувствуешь, как мысли перетекают одна в другую с приятным холодком, еле заметно журча... Это безмолвное состояние безмятежности и спокойствия, как прекрасный парк, в который ты случайно забрел в незнакомом жарком суетном городе. Деревья приветливо впустят тебя под свою тень, шурша листьями в приветствии....
Мы сидели вчетвером: я, Деметра, Сониль и ее помошница - суним Донгак Шин. Сониль отлично говорила по-английски, практически без акцента, ее постоянная улыбка располагала к общению и приятное бархатное сопрано убаюкивало.
Я полдня готовился к этому разговору, записывал вопросы, на которые бы хотел получить ответы, думал, о чем буду рассказывать и, честно говоря, к вечеру я все еще был не готов. Но вот что удивительно - когда мы сели пить чай, все эти суеты ушли, и разговор поплыл сам собой.
Несмотря на всю аскетичность монашеской жизни и запрет всяческих увеселительных мероприятий, Сониль частенько бывает в театре на различных представлениях, слушает музыку. Вот и во время этого разговора, она показала видео девушки, танцевавшей в театре только для самой себя: ни зрителей, ни декораций, ни других танцоров, только она.
Конечно, позже, я начал искать скрытый смысл в том, что увидел. Мне кажется, всем нам нужно танцевать для себя свой танец. И ни публика, ни декорации не должны влиять на его скорость, красоту и движения. Научись танцевать сам и ты сможешь танцевать с тем, с кем захочешь, где угодно и когда угодно. И более того, найдутся ценители твоего танца и придет признание.
Сониль начала подпевать музыке этого танца, и я немного замычал ей в ответ. Она немного улыбнулась и запела какую-то другую старую песенку на английском. Второй куплет мы спели вместе. Это было великолепно! Было очень приятно петь с человеком совершенно другого склада ума, другой национальности, музыка удивительно объединила нас. После попа мы перешли на классику и я напел ей песенку герцога из Риголетто, и она с удовольствием поддержала мой слабый напев своим сильным мягким голосом. Это было словно волшебство, и я никак не мог поверить что это происходило со мной. Совместное пение продолжалось около 10-15 минут, как во сне, без толики смущения и неудобства. Пока мы пели и беседовали с Сониль, другая суним подливала практически черный чай и тоже улыбалась, как заговорщица. Неужели, все это волшебство происходит с ними не в первый раз, а случается регулярно, когда кто-нибудь забредает в к ним в гости.
Сониль много рассказала о медитации, о том, как ты можешь сквозь познание себя познавать окружающий мир, других людей. Главное здесь - это спокойствие и концентрация, и чтобы ни одна мысль не отвлекала тебя. Твое сознание - как чистое озеро - если оно раздражено мыслями и сильными эмоциями, гневом, злобой или завистью, поднимается ветер и озеро сначала одергивает рябь, потом поднимаются волны, и ты уже не можешь разглядеть дна - себя самого за толщей бушующих мыслей. Если мы хотим понять себя, нам нужно быть в гармонии с собой, приглушить голоса мыслей, быть здесь и сейчас.
В монастыре свое время, отличное от светского. Как правило, оно связано с движением солнца, и монахи идут спать с заходом солнца, а просыпаются незадолго до зари. На Афоне - переводят часы, а здесь в монастыре Хваунса - отбой в 22.00, и по всему монастырю выключается свет. Все ложатся спать, чтобы рано, еще до зари, проснуться на утреннюю молитву.
У Сониль была еще встреча вечером после нашего чаепития, про которую она забыла. Поэтому, когда за ней пришла еще одна соним, она достаточно за пять минут закончила свой рассказ и испарилась.)) а мы пошли по своим кельям, так как солнце уже давно село и на улице было совсем темно.
Утром я проснулся ни свет ни заря - в 4.30 утра. На улице было темно, слышался стук моктака, призывающий на службу. Моктак - это музыкальный инструмент, похожий на гирю в 16 кг для занятия гиревым спортом, только поменьше, из дерева и полый внутри. Как говорится, лучше один раз увидеть.Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее он выстукивал призывной клич "Скооорееее, скоореее, скорее идите, идите-идитеидите...", нежно пробуждающий сознание. Вскоре начиналась утренняя служба. Комариным укусом зудели неугомонные цикады, и казалось, что они несут беспрерывную вахту, перехватывая уставшего собрата, когда тот устанет.
Спать на полу оказалось не так безобидно с непривычки. Тело немного ломило от каменных досок, даже второе одеяло, подложенное мной в полночь не спасло положение. Но, надо признаться, что не смотря на тяжесть в спине, я отлично выспался.
У комнаты меня уже ждала Деметра, и я поздоровался с ней приветственным hapjang. Мы посидели немного, наслаждаясь утренней прохладой природы. Я удивился тому, что в Корее все же есть некое подобие утренней свежести. Как у нас в России, когда выходишь в поле рано сутра, можно промочить ноги мокрой от росы травой, а если сделать глубокий вдох, то почувствуешь легкий холодок внутри. Прекрасней утренних часов может быть только закат, пожалуй. Сутра природа еще спит и ты встречаешь ее в сонной неге, выходя на улицу; спят все, кроме непоколебимых цикад, циркулярным стрекотом разрезающих бодрящий утренний воздух.
Мы поднялись в храм и, совершив приветствие, сели каждый на маленький мат, чтобы поучаствовать в службе, она начиналась в 5. Сложно понять, о чем они поют, я отчетливо различал только слово "Будда". Среди повторяющихся напевов не грех было и заснуть, но удивительным образом вместо сна я просто сидел и ни о чем не думал. Состояние было такое же, как вчера, когда я только приехал и сидел в ожидании Деметры - вялое безмолвие внутри и едва уловимая улыбка непонятно откуда попавшая на мое лицо. И все бы ничего, но мое тело никак не приспособлено к долгому сидению в позе "лотоса" с прямой спиной. Уже через пять минут прорвавшаяся улыбка бесследно исчезла, и совсем скоро сменилась на беспокойство и принужденность. Пришлось немного сбить настрой суетной сменой позы. Пела неизвестная мне суним, а на колоколе играла Донгак Шин.
С Сониль мы встретились на завтраке. Она пришла, когда я уже собирался уходить. Мы дружелюбно поздоровались, и я поблагодарил ее за оказанное гостеприимство и вчерашнюю встречу. В следующий приезд мне бы очень хотелось встретиться с ней еще раз! До отъезда оставалось около двух часов и после небольшой прогулки, когда я был предоставлен сам себе, мы с Деметрой снова поднялись в лекторий.
Меня ждало мое последнее занятие - соляная мандала. Мандала - это круглый, как правило орнаментированный рисунок из повторяющихся элементов, выполненный из чего угодно: ниток, песка, соли, нарисованный карандашами. Самое интересное, это конечно делать мандалу из песка или соли. Крупинка к крупинке уверенной, но все же дрожащей рукой, я собирал напечатанный на бумаге рисунок из подкрашенной морской соли. Конечно, я рассчитывал закончить в срок, но аккуратность требовала времени, а времени было в обрез, и тем не менее я не спешил. За завитком я укладывал другой завиток, щепотку за щепоткой, пододвигая отбившиеся кристаллы карандашом за контур. Пока ты собираешь мандалу, нужно стараться концентрироваться на своем дыхании, вдох-выдох, вдох-выдох, и через несколько минут, если не собъется настрой ты погрузишься в полную осознанность своей работы - медитацию. Так можно делать в любой момент времени, повышая свою эффективность и давая отдыхать беспокойному мозгу.
Каково было мое удивление, когда в конце, за 10 минут до отъезда, Деметра принесла баночку и рассазала, что мне делать с моей мандалой. Здесь не обошлось без восточной мудрости. Одно из правил суним - у них не должно быть никаких вещей, и мандала как раз символизирует эту вещь, которой ты обладаешь. За жизнь, ты привязываешься к ней, прикипаешь и не в силах отказаться от нее. Но ведь с собой всего не заберешь, вот и мандала учит нас этому. Главное внутри тебя, а не снаружи. Два метода познания, два метода мышления, две противоположности - восток и запад...
Чтобы не ломать мою западную модель восприятия мира, Деметра дала мне баночку, в которую я поместил то, что еще минуту назад было цветной незаконченной мандалой. Теперь настало время вернуться в комнату, собрать вещи и распрощаться с моими новыми друзьями. Уезжать из монастыря было немного грустно, я осознал, что если бы остался здесь хотя бы еще на несколько дней, это бы способствовало позитивным изменениям внутри мне. Но, к сожалению, дорога зовет, и новые приключения не могут больше ждать.
Читайте также
