- Пока, - прощаюсь с одногруппницей.
- Ты куда?
- В Питер.

Катунино

- Он точно подходит? – прыгаем в первую же маршрутку - до Катунино. От Морского-Речного вокзала мы с неистовым ощущением неизвестности и неуверенностью в сегодняшнем дне отправляемся в путь.
- Почему-то кажется, что мы доедем до Вологды и вернёмся, - говорю я серьёзно.
- Я тоже об этом думал, нам бы еще живыми до нее добраться.
Посёлок с единственной остановкой встречает нас промозглым ветром, и тут приходит осознание, что оделись мы совсем не по погоде. Гуглкарты показывают, что Катунино – это совсем в сторону от трассы уже как километров 15-20, и выбор у нас небольшой: либо возвращаться на этой же маршрутке и потерять время, но в этот раз попросить остановиться на трассе, либо пройти через железнодорожные пути. Выбираем второе, полагаясь на приложение, которое обновляют раз в несколько месяцев.
- Заведёт нас на какую-нибудь несуществующую дорогу, на этом и закончится наше путешествие, - говорю я.
- Зато побывали в Катунино, КА-ТУ-НИ-НО, так, глядишь, каждые выходные будем где-нибудь бывать, - смеёмся. Через минуту мы шлёпаем по размытой дождём глине и обходим лужи, а карта твердит нам, что мы - на дороге.
- Ребят, вы куда? – кричит нам женщина, выходя из машины. Они стоят в пробке на Архангельск, пропуская встречную полосу.
- Туда, - Макс небрежно показывает рукой вперед и идет дальше.
- Не заблудитесь, - бросает она нам вслед.
Около километра вперёд снова ремонт дороги, те же горы песка, лужи, обрывы и регулировщики движения.
- Если хотите кого-то поймать, стойте здесь, - останавливает нас рабочий, - дальше - отбойники, машинам не остановиться, - из-за ветра мы с трудом понимаем, что он сказал, но возвращаемся метров на 30 назад, где машины встают в пробку. 21 км от Катунино. И почти сразу останавливается Mercedes Benz, девушка за рулём, Максим открывает дверцу.

Двойной дебют

Улыбчивая Аня с вьющимися волосами и голубыми глазами направляется в Котлас по работе. Она училась на журфаке в Москве, на третьем курсе разочаровалась в профессии, представляла её полевой – “горячие точки” и всё такое – поэтому жизнь связала с другим делом. Сейчас владеет бизнесом.

Я целый год готовилась поступать на юридический. Училась в лицее, возвращалась домой в пять после всех дополнительных занятий по обществознанию и прочим предметам, но в итоге поступила на журфак. Я поехала поступать. В МГУ, между прочим. Неделю жила одна в Москве и задумалась: “И что, поступлю я на юрфак и буду пять лет винить своих родителей, что моя жизнь сломана? Нет уж. Поступлю на журфак, может быть, потом об этом, конечно, пожалею когда-нибудь, но сама буду виновата”, - и я подала документы на факультет журналистики, поступила. Мама со мной не разговаривала несколько дней, папа тут же приехал в Москву, но менять что-то уже было поздно. Они быстро отошли. Всё-таки, у родителей своя жизнь, у меня своя – такая жизненная позиция.

В Березнике останавливаемся поужинать в Анином любимом придорожном кафе с домашней кухней.
- Самое вкусное здесь – пюре с гуляшом, всегда беру! – она нас кормит обедом (как истинные автостопщики, но всё равно как-то неловко), Макс берёт салат, а я – солянку.
- Я вообще первый раз взяла автостопщиков, не знаю почему, рука как-то дернулась, и я остановилась. Можно сказать, это мой дебют.
- Мы впервые стопим, а ты впервые подобрала – с дебютом!
В 19.08 мы расстаёмся с Аней на заправке и идём ловить следующую попутку. Милая кудрявая девушка с голубыми глазами мигает нам фарами и сворачивает на Котлас.

Передышка

Туда же сворачивает большинство машин. Мы встали немногим ранее заправки, и не совсем понятно: машина притормаживает, чтобы подобрать нас или свернуть на заправку. Один дальнобой тормозит прямо перед нами, мы уже направляемся к нему, а он сдаёт назад и заезжает заправляться.
В 19.43 нас подбирает фура.
Не страшно ли подбирать попутчиков? – всегда интересуюсь этим вопросом.
- Я уже ветхий, мне ничего не страшно, - отвечает Николай, на вид ему точно есть 60, у него доброе лицо, и еще он, не переставая, курит.
Кажется, я не встречала машин теплее фуры. После сорока минут на холодном ветре нас разморило и клонит в сон. Около 22 часов мы прибываем в Вельск, Николай остаётся на стоянке дальнобойных машин.

Вологда

- Я бы поел на самом деле, не знаю, когда придётся в следующий раз, - предлагает Макс, и мы заглядываем в кафе за углом, заказываем вареники и салат.
- Настя, заряди телефон, розетка под столом.
Ловлю на себе взгляды блондина нерусской внешности с горбинкой на носу. Мы решаем завязывать с обедом и идем ловить попутку. Пятью минутами позже в ста метрах от этого кафе именно блондин останавливается в 23.28, чтобы нас подобрать.
- Вы случайно не  в Вологду? – спрашивает Макс.
- Да, садитесь, - он съезжает в карман, где стоят дальнобои, перекладывает вещи с переднего сиденья, - один вперёд, один назад, - Макс садится вперёд.
Машина начинает вилять по трассе, будто обходя дорожные буйки. До Вологды 260 километров, с нашей скоростью в 130 могли бы преодолеть это расстояние за два часа. Мы дважды останавливаемся поспать, один раз - на полтора часа.
В 4.28 мы оказываемся на окраине Вологды. Парень едет в Москву, а мы переходим на другую трассу.

Добрый Назим

Стоп не идёт, машины пролетают мимо, а мы всё чаще протягиваем: «Ну, пожа-а-алуйста, пустой ведь едешь».
Моросит дождь, противный и мелкий. В 5.40 останавливается иномарка до Череповца, водитель неразговорчивый, в тишине мы оба быстро засыпаем. Выходим перед мостом, мужчина советует ловить под ним, так хоть не вымокнем да и машинам там можно останавливаться. Но мы даже дойти до него не успеваем, как нас подбирает улыбчивый Назим на DAEWOO. С таких людей и надо начинать день, но у нас, кажется, ещё вчерашний не закончился.
На мой любимый про боязнь подбирать попутчиков вопрос Назим отвечает «Жалко что ли? Подберу, подвезу хотя бы пару километров, но это уже что-то!». У Назима четыре сына, один уже женат, остальные школьники – 15, 9 и 7 лет, а ещё шесть белок и кот. Он живёт в деревушке под Череповцом, где все его знают, и я могу предположить, что любят, мне кажется, его сложно не любить как человека.
- С утра надо делать добрые дела! Хоть какое, понимаешь? – обращается он ко мне, - это и себе приятно, и людям приятно, - мы ещё много о чём успеваем поговорить: о машинах, семье, автостопщиках, сломанных челюстях и соседях, стучащих в окна в пять утра.

В следующей машине мы провели от силы минуты три, молодой человек подбрасывает нас до придорожного кафе и стоянки фур: «Дальше бесполезно, не поймаете никого». Наверное, он спас нас от бронхита, воспаления легких, температуры под 40 и от всего остального, чем можно заболеть, простояв под проливным дождем.

Два часа неудачи

На часах около восьми. Впереди у нас почти два часа неудачи под моросящим монотонным дождём и холодным ветром. Периодически заходим греться, несколько раз в кафе и дважды в магазин. В какой-то момент я замечаю, что шапка сырая насквозь и рукава джемпера под пальто – тоже. Ноги в ботинках окоченели – обработать обувь водоотталкивающим веществом перед отъездом мы, конечно, не додумались. Очень хочется в горячий душ и сухую одежду. До Питера еще километров 700.
Со стоянки у кафе выезжает молодой человек и останавливается, но снова не до СПб, время 9.50, с ним в пути мы проводим ровно час, до следующего придорожного кафе и стоянки дальнобоев.
В половину двенадцатого на трассе останавливается фура, но Макс почему-то идёт в мою сторону, а не в его.

Передышка

- Макс, он остановился! – он пулей бежит к кабине со словами: «Я думал, он мимо проедет или тоже свернёт». Заползаю в кабину, снимаю ботинки. Очень чистоплотный для дальнобойщика мужчина и очень неразговорчивый. Он подбрасывает нас до Сазоново-1, там хотя бы есть дорожка на обочине для пешеходов вдоль трассы и «зебра» на другую сторону.
В 12.41 нам мигает фарами новая фура.
- Он это нам? – спрашиваю у Макса.
- Вряд ли, он просто заводится, - Макс смотрит на трассу, фура мигает ещё раз.
- Он ещё раз мигнул! Пойдём!
- Номера не русские, не буду спрашивать, - вяло отвечает Макс.
- Я спрошу! – бегу к фуре, но Макс улетает вперёд.

До Питера

Снова снимаю ботинки, сажусь и спрашиваю, сколько он водит.
- Что, девочка садится в машину и боится?
- Нет, просто интересно, - а это вопрос, как и про автостопщиков, один из моих любимых.
- Вот тебе сколько лет?
- Девятнадцать.
- Ну, почти половину твоей жизни я за рулём.
- А почему именно дальнобой?
- Вам автостопом прикольно гулять по стране, а мне на машине.
Владимир Иванов, эстонец, едет домой через Питер. Рассказывает нам о семье, пару раз созванивается с женой и дочерью, оказывается, завтра у него День Рождения, и он очень хочет успеть домой. Именно от него мы узнали, что у каждого в кабине должна стоять машина, которая контролирует, сколько часов он едет, что дальнобойщикам нельзя быть за рулём дольше девяти часов, после которых ещё девять должен быть отдых.
- Дома погода такая же, как и в Питере, пасмурно, дождь, на прошлой неделе лежал снег. Дочь хочет кататься на велосипеде, а жена говорит, надо санки доставать, - смеёмся. Он показывает нам фотографии дочери, шлема, который ей купил, и своей новой машины. Рассказывает о жизни, российских водителях, которых он не понимает, случаях на дороге и даже угощает эстонским пивом. Макс, кажется, ликует в душе, говорит, вкуснее не пробовал.

Стиль вождения российских водителей я реально не понимаю. Это какая-то бомба замедленного действия, они сами себе подставу устраивают. Едешь нормально, а они и по обочине тебя обойдут, и по встречке, и из-под колёс вылезут, и, если бы, мост сверху фуры был, они бы и по нему обгоняли.

Спрашиваю, сколько стоять на границе.
- Сутки, иногда больше, иногда меньше. Эстонскую границу всегда быстро проходишь, а русская тормозит.
Задумываюсь, как же он успеет домой, если на границе стоять около суток, но он опережает мой вопрос.
- У дальнобойщиков такой закон неписанный: в день рождения границу проходишь вне колеи, в ноль объявляешь по рации, что день рождения, и тебя пропускают.
Под Питером мы попадем в пробку, гуглкарты показывают задержку в 30 минут, на деле оказывается около часа, если не больше. Машины лезут отовсюду, стараясь обойти, но дальнобойщики тоже хотят домой, не только легковушки куда-то торопятся. Не пускаем.
В России дальнобойщики общаются на 15-м канале, по нему же и на границе объявляют о дне рождении, он международный.
Мы говорим о профессиях, он узнаёт, что я журналист.
- Запиши мой адрес, напишешь о нашем путешествии и отправишь заказным письмом, а я прочитаю.
За разговорами мы пролетаем нужный нам пункт остановки, и выпрыгивать приходится почти перед самим КАДом, ещё и останавливаемся на жёлтой линии (где остановка запрещена!), подвергаем хорошего человека опасностям схлопотать из-за нас большие проблемы. Радушно прощаемся, где-то глубоко в душе надеясь увидеться снова и послушать новых историй о паромах, русских водителях, Эстонии и жизни вообще, и вдоль отбойников отправляемся искать место для перехода.
Пешеходных здесь нет совсем, выезд на КАД, поэтому, прежде чем добраться до нужного места, мы девять раз нарушили ПДД. В итоге, конечно, добрались до места, с которого начался Питер.

P.S. Я никогда особо не верила в судьбу. Всё так, как должно быть. Вроде бы. Но в том же самом придорожном кафе в Березнике за тем же самым столиком уже на нашем обратном пути сидела Аня. Максим курил, когда я пошла внутрь. Через минуту, когда я вышла рассказать ему, кто сидит внутри, он встретил меня на крыльце фразой: «Да ладно?! Я узнал машину по номерам».