Брюгге
Блошиные рынки - эти овеществленные словари архаизмов - зачастую бывают многолюдны и суетны. Таков один из них в самом центре Брюгге (хотя довольно сложно сказать, что в этом бельгийском городе площадью 138 кв.км находится НЕ в центре). Рыночная "линия", растянувшаяся по набережной - от моста до моста - мелькает в глазах выцветшими обивками старинных дубовых стульев, резьбой на дверцах комодов, медными жабами и подковами, плесневелыми страницами книг, чумазыми обложками конволютов. За €5 можно выторговать грузную деревянную сову, за €15 - приятную вещичку из железа (типа старинного утюга), а с €50 - Вы император блошиного рынка.
С периодичностью в две минуты мимо торгового эпицентра проносятся туристические брички, и к немоте старых музыкальных шкатулок добавляется громкое клацанье лошадиных копыт по брусчатке. Вообще, как только пересекаешь границу Бельгии (выезжая, например, из Нидерландов), контингент автомобилей на дороге резко меняется: всё чаще обгоняешь фургоны для перевозки лошадей, и почти в каждом - крупноокая теплая морда.
Здесь и коробки с прославленным на весь мир шоколадом украшаются (помимо прочих дизайнерских решений) изображениями коней. Въезжаешь в Бельгию, а хочется сказать: "Рохан - страна коневодов!" (Рохан искать во "Властелине Колец"). К слову, кони породы бельгийский тяжеловоз в стране официально считаются национальным наследием.
Скажи киноману: "Брюгге!" - и он выстроит брови домиком, подражая Колину Фарреллу из "In Bruges" (2007) Мартина МакДонаха. Летом улавливать атмосферу, сконструированную в драме, невозможно: слишком много людей в очереди, чтобы подняться на сторожевую башню Белфорд. Нет дождя, сумрака и (если кто в отпуске) звонков от "Босса". Зато есть вспышки туристических фотоаппаратов, как рикошетящая пуля, мелькающие то здесь, то там.
Это, к слову, один из тех памятников, которые мало кто запоминает и изучает: вне зависимости от страны пребывания - мы слишком часто пропускаем литые фигуры и надписи на постаментах, обращая внимание лишь на количество голубей на плечах или голове увековеченного. Гвидо Гезелле (1830-1899) - предшественник всех важнейших поэтов Нидерландов и Бельгии XX в., читайте, первый фламандский поэт, до которого "поэзии на фламандском языке фактически не существовало". Почти как Тредиаковский для поэзии российской.
В отличие от героя Фаррелла, которому "время, проведенное в Брюгге, показалось вечностью", те три часа, украденные мной у путешествия по Голландии и подаренные бельгийскому городу, видятся скоротечными и, увы, наполненными упущенными возможностями. Брюгге научил не задавать попутчикам вопроса: "Мы сюда ещё вернемся?", пробовать шоколад на месте, а не забывать его при отъезде в темном шкафу, огибать город по каналам, не откладывая водную экскурсию на потом - на "потом", до которого, возможно, расстояние в год или два.
