История одной экспедиции

Слово экспедиция вошло в мою жизнь довольно давно и означало, естественно, кочевую жизнь, палатки, костер, добрую песню и, конечно, нерушимую дружбу. Со временем эти представления не изменились и, хотя, бывают экспедиции, где ноутбуков на душу населения больше, чем в престижном научно-исследовательском институте, но старая добрая гитара всегда со мной и песня по-прежнему согревает душу, а костер тело. Но тогда, в далекие восьмидесятые слово экспедиция для меня, тогда молодого лаборанта географического факультета Ленинградского университета, было магическим, и связанным только с науками о Земле и казалось кощунственным слышать из уст какого-нибудь киношника, что он отправляется в экспедицию. А теперь, побывав во многих уголках планеты, в том числе и в Антарктиде, открывая очередной номер журнала "Экспедиция", это слово наполняется для меня другим содержанием.

Об одной такой экспедиции я и хочу рассказать. Как-то судьба забросила меня в составе отряда Арктического и Антарктического научно-исследовательского института (ААНИИ) в дельту реки Лена. Места там по-прежнему дикие, людей практически нет и мне, с двумя моими спутниками, точнее спутницами, надлежало, изучая береговые обнажения, двинуться вниз по протоке Туматской до острова Сагастырь – месте первой российской полярной станции в период проведения Международного полярного года (1882-1883 гг). Дельта реки Лена огромна, ее площадь составляет сорок пять тысяч квадратных километров. Это вторая по величине дельта в мире после Амазонской. Поэтому, без надежной карты, а в некоторых случаях и проводника, делать тут нечего. Вдоль низких топких берегов многочисленных рукавов дельты мы пробирались к конечной цели нашего путешествия - острову Сагастырь на двух надувных лодках, доверху набитых снаряжением и продуктами. Вертлявые и парусящие на диких ветрах Арктики наши лодки упрямо шли к одному из самых северных островов дельты, омываемых и водами реки Лена и Северным Ледовитым океаном одновременно. Остров Сагастырь, а местные жители называют его просто Тумат, вероятно по названию протоки, знаменит тем, что именно здесь, в период первого Международного полярного года была организована магнито-метеорологическая станция под руководством Николая Даниловича Юргенса. Экспедиционная жизнь трудна и неустроенна даже для мужчин не говоря о женщинах.
Женщина в экспедиции явление сложное, и не всегда (здесь я выражаю свою точку зрения) полезное. Хотя я и встречал в своей экспедиционной жизни изумительных и абсолютно приспособленных к многомесячной экспедиционной работе женщин, органично вписывающихся в мужской коллектив, тем не менее, считаю, что такая жизнь не для них. Хотя в истории были замечательные примеры женщин, которые своим упорством, самоотверженностью, силой воли могли дать фору многим мужчинам. Далеко ходить не надо, достаточно вспомнить имена спутниц мужчин-первооткрывателей Ерминии Жданко – участницы экспедиции Георгия Брусилова на парусной шхуне «Святая Анна», Татьяны Прончищевой – супруги руководителя отряда Великой Северной экспедиции Василия Прончищева, жену и спутницу геолога И.Д. Черского, которая перенесла не только смерть мужа, но и все тяготы и лишения в маршруте по р. Колыме. И многих, многих других, известных и неизвестных женщин, одно даже незримое присутствие которых давало силы их мужчинам для героических поступков. И вот я, достаточно опытный путешественник и исследователь, должен проложить маршрут по Туматской протоке в компании двух женщин.
Человеку с руками и головой сгинуть в тундре сложно, но преодолеть безжизненные водные пространства дельты Лены без лодки практически невозможно. Река накормит и согреет – обилие рыбы и плавника по берегам ее проток - это и пища и тепло. Наша маленькая команда медленно пробиралась к конечной цели нашего путешествия, останавливаясь у каждого примечательного природного объекта в виде террас и береговых обнажений, все больше ощущая холодное дыхание моря Лаптевых. Как водится, беда приходит неожиданно и именно в тот момент, когда ожидаешь её меньше всего. Беда пришла в виде сильнейшего ветра со стороны Ледовитого океана. До тех пор пока мы шли по реке на веслах, прикрытых склонами террас, было все хорошо. Но стоило реке поменять направление на северное, как мы ощутили ледяное дыхание Арктики, продолжив наше дальнейшее путешествие уже пешком, таща лодку бечевой вдоль берега, время от времени проваливаясь в топкую трясину её низких берегов. Ветер был очень силен, и я не сразу понял всей опасности, которая нас ожидала. В этом месте протока делает излучину, подворачивая чуть на восток, но сохраняя общее направление на север. Наш берег оказался довольно высоким, без единого приемлемого возможного места для подъема и организации лагеря. Судя по карте, эта терраса простиралась еще на километр-полтора. Погруженный в свои размышления и увлеченный борьбой с ветром и течением, я не заметил, как с севера накатили черные низкие тучи. Пошел нудный моросящий дождь, который вскоре перешел в ливень. Дождь стоял стеной, нет – он летел почти параллельно реке, не давая поднять голову и оглядеться. В минуту мы оказались мокрыми насквозь. И, как назло, ни одной ложбиночки, ни одной промоины, по которой мы бы могли подняться на террасу, чтобы поставить лагерь. Вода в реке заметно прибывала, и мы шли уже по колено в воде. Уйти правее не было никакой возможности – поджимали склоны крутого берега. И, наконец, о чудо – промоина, по которой хоть как-то, но можно попытаться подняться наверх. Увязая в раскисшем песке, ходку за ходкой мы поднимали вещи на плоскую поверхность террасы, где нас уже поджидал шквалистый ветер, который норовил что-нибудь прихватить с собой, вырывая из рук легкие вещи. Наконец всё уложено наверху. Ветер и дождь не прекращаются, медленно превращая наш походный скарб в одну мокрую кучу. Втроем ставим палатку. Рук явно не хватает, а у моих спутниц и сил, чтобы удержать полотнище нашей брезентовой палатки. Прижав трепещущую ткань к земле своими телами, прибиваем ее пол к земле длинными металлическими штырями. Крепим растяжки с наветренной стороны, медленно вставляем колья коньков и, о счастье, она стоит! Затаскиваем вещи. Под ногами хлюпает вода, стекающая с нас, с наших вещей, со стен и крыши нашего дома. Из второй капроновой палатки кое-как устраиваем внутренний навес, хоть как-то спасающий от ветра и дождя. Разжигаю примус, оставляю моих спутниц налаживать быт, а сам, под продолжающимся дождем, укрепляю палатку, поднимаю лодки, на сколько можно высоко, связываю их вместе, креплю лодки к колам забитым в песчаный грунт, поднимаю наверх весла. В палатке от работающего примуса тепло. Попили чай и завалились спать.
Утром проснулся, по привычке, рано. Дождь окончился, пасмурно, ветрено. Вышел на берег. Ужас округлил мои глаза – лодок на месте не было! Часть берега, к которому они были привязаны, смыло нагонной волной. Первая мысль, что делать дальше? Пешком по дельте не пройдешь, радиосвязь неустойчива. Ни с Тикси, ни с островом Самойловский, где располагалась база экспедиции, связи за последние два дня не было. Правда, мы слышали позывные кордона заповедника на острове Сагастырь, но радиоконтакта установить не удалось. До ближайшего жилья по прямой километров сорок. С такими мыслями бегу за биноклем. Обшариваю горизонт вниз по течению реки – нет лодок, смотрю вверх по течению – слава богу, вот они. Лодки унесло вверх по реке почти на километр, загнав на противоположный берег протоки. Лодки есть, но до них ещё надо добраться. Спустился к реке, измерил температуру воды. Лучше бы я этого не делал – 8оС. Надо плыть. Кому плыть – вопросов не возникало. Надел на себя теплое белье, спасжилет, поднялся по реке чуть выше, чем лодки и смело бросился в ледяную воду. И тут же был снесен течением – я не учел её скорость на излучине реки. Самой трудной оказалась вторая попытка. Мне казалось, что никакая сила не сможет заставить снова войти в эту воду. Но надо плыть. Плылось очень тяжело, в какой-то момент мелькнула мысль: "будь, что будет, бросить все усилия, и вынесет меня в океан", но, преодолевая себя и мышечную боль, судорожными гребками заставил себя двигаться. Наконец, почувствовал, что течение не сносит, значит, стремнину прошел, и дальше будет легче. Действительно, оставшуюся часть проплыл легче. Я у лодки, силы на исходе, спасибо, спасжилет держит на плаву. Сижу в воде… и не знаю, что делать. До дна не достать, порожние надувные лодки сидят высоко, да и зацепиться не за что. С трудом развернул одну из лодок транцем к себе, кое-как подтянулся и с трудом перекинул окоченевшее тело в лодку. Упал на дно, но радоваться рано, надо еще вернуть лодки на противоположный берег. Весел нет, как плыть, что делать. Осматриваюсь, лодки находятся на плаву - что-то их удерживает от сноса течением. Оказалось, что, привязывая их вчера, я носовую веревку обнес вокруг лопаты, загнав её всем телом в береговой песок. Она и стала моим спасением. Используя лопату как весло, поперек течения погнал лодки на нашу сторону. Шатаясь как пьяный, с трудом подтянул лодки к берегу. Сил оставалось только на то, что бы раздеться и зарыться в спальный мешок. Меня бил озноб. Температура тела упала до 33о. Меня отпоили крепким сладким чаем, влив туда изрядную порцию спирта. А через пару часов мы уже собирали лагерь – впереди нас ожидали настоящий океанский шторм, ледяная пурга, от которой пришлось отсиживаться в палатке более суток, меандры Туматской протоки, гостеприимство якутов на кордоне заповедника, уха из осетра, оленина и длинный, длинный путь домой.