Конфликт ( Окончание )

Вскоре мы успокоились и разговаривали уже, как ни в чём не бывало. Мы долго сидели возле костра. За это время Артём сходил на разведку, но тропы не нашёл.
- Не беда, – успокаивал я парней, – до Байкала фигня осталась, а тропу мы найдём. Теперь всё просто – прямо, вдоль Томпуды. Даже Юра не заблудится.

От места нашего брода мы отошли километра на два и поставили лагерь. Ещё когда переходили реку, Артём надорвал левый ботинок. Зацепил им о камень. Пока шли по тайге, башмак разорвался так, что почти отлетела подошва. Вот и встали пораньше. Артём собирался его починить.

- Бесполезно, – вынес свой вердикт Ёрик, рассматривая пришедший в негодность башмак. – Всё же мои сланцы лучше!
- Берцу кранты, – согласился я с Ёриком после осмотра. – Эх, Артём, не везёт тебе на левую ногу. Колено растянул, ботинок порвал…
- Придётся идти в кроссовках, – Артём поставил рваный ботинок возле кострища. – Сожжём вечером.
- Ты, как чувствовал, – я кивнул на башмак, – обувь сменную прихватил.
- Не говори! Правда, мои кроссовочки для таёжного бурелома не предназначены. Но это лучше, чем в тапках.

Наш лагерь стоял на поросшей густым мхом поляне. Мох рос везде. Белёсым ковром покрывал землю. Струившимся новогодним дождиком свисал с елей и пихт, придавая им, и без того косматым, ещё большую дремучесть. Перед тем, как разжечь костёр, нам пришлось очистить ото мха изрядную площадь. Сухой, он легко мог бы вспыхнуть.
- Завтра спим до упора, – объявил я, когда вечером собрались у костра. – Одиннадцать дней идём без днёвок. Хоть раз поспим от души.

Как стемнело, Артём бросил свои берцы в огонь.
- Не оправдали моих надежд, – с горечью произнёс он, глядя, как языки пламени лижут его, прослужившие так недолго, ботинки.

Вдвоём

На следующий день мы с Артёмом проснулись в одиннадцать. Солнце уже в полный рост жарило нашу палатку, и я, ещё сидя в ней и натягивая штаны, с отчётливой ясностью понял: Ёрик ушёл. Артём первым вылез на улицу. Палатка Ёрика стояла вчера рядом с нашей. Сейчас её не было. Как не было и самого Ёрика.
- Ёрик ушёл! – прокричал мне снаружи Артём.
- Знаю, – отозвался я из палатки.
- Откуда?
- Не знаю. Интуиция.

Я выбрался из палатки. На том месте, где ночевал Ёрик – только примятый мох, на котором лежали наши бутылки, те, что он нёс в своём рюкзаке.
- Бутылки не взял, – показывая на них, молвил Артём. – Решил остаться честным.
- Честным, но подлым, – равнодушно сказал я. – Мог бы и объяснится. Так, мол, и так, мужики, вы – козлы. Дальше пойду один. Неужели б не поняли?
- Поняли бы, – Артём стал собирать бутылки. – Ещё бы продуктов дали. Кстати, как у него с продуктами? Не знаешь?
- Да, было что-то. Не удивлюсь, если у нас отсыпал.
- Не жалко.
- Это, точно.
Тайгер убежал вместе с Ёриком. Таёжный пёс привязанностей не знает. По этому поводу я иронично заметил:
- Смотри: я пса кормил, ты на руках таскал, а Ёрик его пинал. Но ушёл он за Ёриком!
- Ему, что? Кто первый встал, за тем и увязался.
- Все нас бросили, – с показным огорчением вздохнул я, но тут же поправился, – хотя, бросают в беде. В нашем случае – освободили от своего присутствия.
- Баба с возу – кобыле легче!

После этого, очень верного, замечания Артёма мы закрыли тему и спокойно и буднично занялись завтраком. Но осадочек от произошедшего, как говорится, остался. Ещё бы! Одиннадцать дней бок о бок. С одного котелка ели, вместе маршрут тянули. Всё поровну. А он взял и ушёл, не простившись. Не ушёл – сбежал! Сбежал, пока мы спали. Чужая душа – потёмки. Возможно, он давно собирался уйти, но боялся, что заблудится. Теперь блуждать негде. Проводники не нужны. А, может, обиделся? Я не считал, что перегнул вчера палку, но даже если я и не прав, то всё равно как-то странно, не по-мужски, поступать таким образом. Одиннадцать дней похода стоят, как ни крути, откровенного разговора и не заслуживают постыдного бегства.

Скоро, увлечённые сборами, мы забыли про Ёрика, а в час дня уже отсчитывали таёжные километры, петляя среди мшистых елей, благоухающих пихт и редких, пока ещё, стройных и светлых лиственниц. Мы погрузились в привычную и комфортную для себя походную атмосферу. Не бакланил теперь на привалах Ёрик, не пугал лесных обитателей своим звонким голосом Тайгер. И немногословный по жизни Артём удовлетворённо заметил:
- Наконец-то, всё, как надо!

В четвёртом часу мы стояли на берегу Томпуды.



Река здесь, упираясь в огромный остров, покрытый такой же мощной тайгой, что и вдоль берегов, разбивалась на две протоки, главная из которых широким потоком поворачивала на девяносто градусов и, огибая остров, метров через пятьдесят возвращалась к исходному своему направлению. Поначалу мы приняли остров за левый берег реки. Правый, где мы стояли, являл собой открытый песчаный пляж, сплошь истоптанный медведями и кабанами.

- Похоже, это место пользуется популярностью, – сказал я, невольно оглядываясь по сторонам.
Артём весело посмотрел на меня:
- Может, повезёт, и мы увидим медведя?
- Думаю, повезёт больше, если мы его не увидим.

Я пошёл прогуляться по берегу, а Артём скрылся в лесу, разведать дальнейший наш путь. Тропу мы сегодня так и не обнаружили. Вероятно, она проходила где-то выше по склону, но туда мы не поднимались. Шли в паре сотен шагов от реки, где почище. Иногда спускались к воде, в надежде найти тропу, но попадали в знакомые заросли прибрежного ивняка, и возвращались обратно.

Артём отсутствовал минут двадцать. За это время я сходил по берегу влево и нашёл там вторую протоку. Значит, напротив нас остров. Я повернул направо и дошёл до конца пляжа. Там река делала крутой поворот, заканчивая огибать остров, и ложилась на прежний курс. Пляж кончался тихой заводью, небольшим заливом вдававшейся в берег и сообщавшейся с основным руслом.



В стоячей воде этой старицы плавал разный таёжный сор, гнили коряги, но главное, что привлекло моё внимание, там лежали две ёлки, вывороченные с корнями. По сути, это были уже не деревья, а готовые брёвна, от которых забыли отрезать набалдашник корней. Без веток, почти без сучков, длинные и прямые, как свечки, они лежали крест-накрест одна на другой и могли послужить прекрасным стройматериалом. Тяжёлые корневища, лежавшие на берегу залива, удерживали их так, что они почти не касались воды. Под водой оставались лишь комли, слишком толстые для моего плана, возникшего сразу, едва я увидел этот подарок судьбы. « Бывает же, такое, – подумал я, забравшись на брёвна, – теперь сам Бог велит нам построить плот ».

Мысль построить плот зародилась позавчера, когда обедали на левом берегу Томпуды. Тогда, завороженные её быстрым течением, мы подумали, что хорошо бы, вот так, плыть с ветерком, и не ломать ноги в опостылевшем буреломе. Помню, я ещё пошутил: « Трое в лодке, не считая собаки ». Конечно, эта мысль идеей не стала. Какой плот, когда у нас Тайгер? Да, и возни сколько. Деревьев вокруг тьма, а подходящих – пойди, поищи. Хорошо, если за день управишься. Помечтали тогда мы маленько, и дальше пешочком двинули.

Теперь же обстановка благоприятствовала. Ёрика нет. Тайгера нет. И главное – прямо под носом готовые брёвна. Бери и пили. И таскать на себе не надо. Всё по водичке пригнать можно. Идеальная ситуация, чтоб построить плот.

Вернулся Артём. Я стоял возле заводи и по выражению его лица понял: тропа нам не светит.
- Всё облазил, – говорил он, вытирая ладонью вспотевший лоб, – тропы только звериные. Идти, в принципе, можно…
- Гляди, – перебил я его, показывая на свою находку.
Артём посмотрел на брёвна и непонимающе пожал плечами:
- Два дерева, и чего?
- Помнишь, позавчера говорили, что хорошо бы сплыть по реке?
- Предлагаешь, построить плот?
- Лучшего места для этого нам не найти. На пляже ставим палатку, там же будет и стапель. Режем брёвна и по воде доставляем их к месту стапеля. Вяжем плот и на всех парусах мчимся к Байкалу!
- А, что? – у Артёма блеснули глаза. – Мне нравится. Такого опыта у нас с тобой ещё не было.
Первым делом разбили лагерь. Пока я ставил палатку и разбирал вещи, Артём натаскал груду плавника, валявшегося на берегу в избытке, и запалил пионерский костёр.
- Правильно, – одобрил я, – пусть мишки видят, что сегодня пляж занят.

Мы решили, что наш плот будет три метра в длину и шириною в пять брёвен. По краям сверху положим ещё два. На них бросим свои рюкзаки, и корабль готов. На словах получалось быстро. Реализация же требовала времени и усилий. Самое трудное – напилить брёвна. Можно, конечно, и нарубить. Но махать топориком, одуреешь. Да, и зачем махать, если есть пила? Не двуручная, разумеется, – карманная. Постоянно с собой беру. Пользуем её редко, беру скорей, так, чтоб была. Сейчас наступал её звёздный час. Карманная пила – это цепь с двумя ручками на концах. Складывается в пластмассовую коробочку, которую при желании можно сунуть в карман. Потому и карманная. Резать такой пилой толстое дерево одному тяжело, а вдвоём, ничего. Проверено. Правда, за всё время, что ходим, пилить столько и сразу нам пока что не доводилось.

- Ох, и напилимся мы сегодня, – сказал я, доставая пилу из коробочки.
Артём надевал перчатки:
- А потом ещё и «нарежемся»!
- Ну, это как пойдёт.

В четыре часа, вооружившись топором и пилой, мы пошли пилить брёвна для первого в своей жизни плота. Забравшись на брёвна, наметили место первого реза, и закипела работа. Отрезали первый кусок, и он плюхнулся в воду. Мы следом. Я всадил топор в бревно спереди и, ухватив топорище, повёл трёхметровое полено по направлению к лагерю. Артём толкал бревно сзади. В заливчике глубина по грудь, но водичка стоячая, идётся легко. Вышли в протоку. Там мельче, а толкать уже против течения. Но течение – так, себе. Без труда довели и втащили бревно на берег, на приготовленные катышки.

- С почином!
- Ещё шесть.
- Ерунда!

К восьми вечера все брёвна лежали на берегу. Одну сторону мы успели связать. Остальное доделаем завтра. Промокшие, уставшие, но довольные мы устроились возле костра.
- Как думаешь, – прищуривая левый глаз, спросил я Артёма, – полагается нам сегодня по рюмке спирта?
- А, то!
- Но только по рюмке. Завтра у нас трудный день.
- А у нас каждый день – трудный, – сказал Артём и пошёл в палатку за спиртом.

С утра доводили корабль до ума. Увязали вторую сторону. Пять трёхметровых брёвен составляли теперь единое целое. Вот тебе и плот. Два бревна потоньше и покороче закрепили вдоль каждого из бортов. Привязали к ним рюкзаки. Вот тебе и палуба. Артём срубил две сосёнки. Я ошкурил их и отрубил лишнее. Получилось два длинных шеста. Вот тебе и вёсла. Оставался нюанс – придумать название.



- Нельзя без названия, – говорил я, разглядывая нашу посудину. – Как судно назовёшь, так оно и поплывёт. Помню, сплавлялись мы по Чусовой. Я тогда ещё жил в Татарстане, в Набережных Челнах. И вот, мы с моим челнинским другом, Максом, купили двухместную резинку и поехали на Чусовую. А до этого ни он, ни я никогда не сплавлялись. Приехали. Стоим, значит, на берегу. Лодку надули, на речку смотрим. Чусовая, она хоть и плюшевая, но первый раз, всё равно, малость волнительно. Тут Макс предлагает: « Давай, нашу лодку как-нибудь назовём. Так, чтоб звучало ». Перебрали мы разные варианты и назвали свою калошу: «Летучий Татарин». Оно, вроде как, с юмором, ну, и место нашего проживания отражает. У Макса нашёлся маркер, и он размашисто на обоих бортах название это и написал. Ох, и смеялся народ! Но, главное: на этой своей лодчонке обгоняли мы всех встречных и поперечных. Никто за нами угнаться не мог! А потому что – «Летучий».

Выслушав мой рассказ, Артём улыбнулся:
- Но у нас нет с собой маркера.
- Не беда! У нас тогда тоже не было. Это я так, для красного словца. Но остальное всё – правда.
- Понятно, – улыбка на лице друга стала заметно шире. – Ну, и как назовём? Уверен, ты уже что-то придумал.
Я согласно кивнул:
- Предлагаю назвать наш корабль: «Удачный». И пусть он удачно вынесет нас к Байкалу.
- Да, будет так! – торжественно произнёс Артём и показал мне рукой на место рядом с плотом. – Встань, туда. Сделаю ещё один кадр.

На плече у него висела камера. Ковчег наш он уже снял с разных ракурсов. Теперь решил запечатлеть и меня. Я встал на указанное место, и Артём начал выстраивать кадр:
- Возьми в руку шест.
Я взял.
- Поставь одну ногу на плот.
Поставил.
- Улыбнись.
Оскалился.
- Не так!
- А как?! – раздражённо пробурчал я. – Нашёл фотомодель…
- Внимание!
Фотоаппарат щёлкнул, и Артём удовлетворённо выдохнул:
- Вот и всё. Последнее фото перед отплытием.



Знал бы он, что оно станет последним в походе!

Я перестал изображать статую, отбросил ненужный пока что шест и взял толстую вагу. Без рычага этот плот в воду нам не спихнуть. Артём спрятал в рюкзак камеру и, подобрав свою вагу, встал у левого борта. Я стоял возле правого и уже подсунул рычаг под крайние два бревна. Артём проделал тоже самое слева, и начался спуск плота на воду. Мы навалились на рычаги и подняли корму. Плот съехал по катышкам в воду и увяз носом в грунте. Встал намертво. Мы метнулись в сторону носа и, подсунув свои рычаги, сдвинули плот сантиметров на двадцать. Дальше он не пошёл. Плотно улёгся на дно и требовал глубины. А где её взять возле берега? Тут и воробью по колено. Пригодный для наших брёвен фарватер проходил в нескольких метрах от пляжа. Но их ещё надо пройти. Я принёс короткие жерди, по которым спускали плот на воду. Помогло. По катышкам плот пусть и нехотя, но пополз к середине протоки. Медленно полз, зараза! Тяжело. Сломались давно наши ваги. Остались одни обрубки. Ими и поднимали, то нос, то корму. Рвали привычные жилы. А рельеф дна неровный – камни. Хрясть! Сели на рифы. Как тут без русского мата! Освободились. Дальше толкаем. О, глубина уже по колено. Легче пошло. А вот, и фарватер. Я взглянул на часы:
- Ого, полчаса ковырялись!
Артём устало облокотился на плот:
- Зато теперь поплывём.

Мы стояли по пояс в воде, придерживая наш корабль, чтобы его не унесло течением. Забираться на борт не спешили. Отдыхали после проводки и обсуждали предстоящий манёвр. В паре-тройке метрах от нас начинался крутой поворот. Река, огибая остров, поворачивала там налево. Если мы не впишемся в поворот, нас прибьёт к правому берегу, где сядем на мель, чего совсем не хотелось.

- Главное, – повторил я перед посадкой, – держаться струи. Как влезем на плот, сразу, что есть дури, начинаем загребать влево.
- Ага, – Артём ткнул пальцем на каменистый мысок, – пройдём рядом с островом. Оттуда если и снесёт вправо, то к берегу не прибьёт. Выгребем.

Места на «Удачном» распределили так: Артём на носу, я на корме. Каждый на своём рюкзаке. Артём, как и положено носовому, первым запрыгнул на плот. Я подождал, пока он усядется и, подтолкнув плот, забрался на своё место. Струя тут же подхватила «Удачного» и понесла к повороту. Мы похватали шесты и стали яростно молотить воду, направляя свой плот ближе к острову. Раз! И поворот уже пройден. Дальше летим по прямой. Гребём шестами, как вёслами. Так удобнее, чем отталкиваться ими от дна. Хотя шест – не весло. Смешная получается гребля. Неэффективная. Но помогает течение, несёт вперёд так, что аж дух захватывает от непривычного ощущения дармовой скорости. Не нужно тащиться пешком. Сиди себе и смотри, как мимо проносятся берега, покрытые дикой тайгой, сквозь которую, сгибаясь под тяжестью рюкзаков, вчера ещё продирались. Сейчас представлялось это чем-то далёким. Будто и вовсе не шли мы по этой тайге, а всегда только плыли. Как быстро привыкаешь к хорошему! Артём, преисполненный восторга, повернулся ко мне:
- Плывём!
Я радостно прокричал:
- Не плывём – летим!

Но праздник длился недолго. Замаячил впереди поворот. Гребём-табаним. Проскочили. Но вот уже следующий. Входим в него и не справляемся с бурным потоком. Нас начинает вращать и швыряет на перекат. Там глубина с полметра, но для «Удачного», когда мы на борту, этого недостаточно и он ложится на каменистое дно. Артём первым прыгает в воду, крича на ходу, не столько от злости, сколько от пережитого стресса:
- На этих дровах любая отмель – наша!
- Не поспоришь, – говорю я, сползая следом.

Мы провели плот до нужной ему глубины и встали возле него, обсудить ситуацию. Я развернулся, чтоб ещё раз взглянуть на бурлящую белую воду, клокотавшую в зигзаге пройденного поворота, и не удержался от восклицания:
- Охренеть! Как нас там закрутило!
Артём посмотрел туда же и, без тени улыбки, выдал очень точное и смешное сравнение:
- Это был тройной тулуп.
Я ухмыльнулся:
- Это мы с тобой, как два тулупа, ничего не смогли сделать. В таком потоке наше судно неуправляемо. К тому же у нас…
- Лучшие в мире вёсла! – закончил фразу Артём, поднимая над головою свой шест.
- Это, да, – согласно кивнул я, – вёсла те ещё! Но я о, другом: опыта у нас не хватает. Водного. Мы ж всё больше пешочком. Тайга, тундра, горы. По рекам мало сплавлялись. А на плоту так и вовсе впервые. Как управлять этой бандурой мы пока не вполне понимаем…
- Ничего, – уверенно заявил Артём, – приноровимся.
- Вот! Это я и хочу сказать. Нужно время, чтоб приспособится, действовать согласованно, и всё такое… Короче, этот день будем считать тренировочным. Сегодня учимся управлять плотом при помощи длинных палок. Завтра идём полным ходом и заканчиваем сплав.

С таким настроем мы вскочили на плот и продолжили плавание. Из-за множества островов река часто петляла и распадалась на две, а то и на три протоки. Приходилось постоянно лавировать, чтобы не сесть на мель или не угодить в образованные скопищем топляка заторы, коих в русле хватало с избытком. Мы понемногу освоились, попривыкли к реке и шли, в целом, уверенно. Но недолго.

Это произошло, спустя два часа после старта. Река уже минут десять текла одним быстрым потоком, позволив нам развить максимальную скорость практически без усилий. Очередной поворот заставил сбить темп. Несложный манёвр, и мы снова на ровном участке. Течение на миг утратило свою силу. «Удачный» поплыл непривычно медленно, но через пару секунд снова стал разгоняться. Метрах в сорока или пятидесяти дальнейший путь преграждал огромный затор. Тысячи и тысячи брёвен, веток, коряг – всего того, что когда-то было деревьями, скопились здесь в одном месте, образовав целый остров. Остров погибших деревьев. Как и положено, он разбивал Томпуду на протоки. Поворот в правую теснили два валуна, и соваться туда не хотелось. Левая не просматривалась. Мы шли в середине русла. Оставалась секунда-другая, чтобы решить, куда поворачивать. Артём, подобный сжатой пружине, резко обернулся ко мне и, сверкая глазами, вопросительно прокричал:
- Куда?
- Подойдём чуть ближе, – спокойно проговорил я, – посмотрим, что же там слева.

В следующее мгновение плот уже подхватила струя, несущая его прямо к затору. Левая протока по-прежнему оставалась невидимой, а медлить с решением дальше было нельзя.
– Уходим вправо! – заорал я и мы стали отчаянно загребать вдоль левого борта.

Но это уже не спасло. Момент для манёвра остался чуть в прошлом. Сейчас плот полностью находился во власти стихии, которая несла нас в затор. Мы работали изо всех сил, пытаясь повернуть плот в протоку, но это оказалось за гранью возможного. За долю секунды до столкновения мы побросали свои «вёсла» на палубу и изготовились встретить удар.
- П….ц, – успел выдохнуть я, и «Удачный» влетел левым бортом в затор.

Продолжение следует...