Мы все из этого полка

Все вместе шли, не разбираясь, где полк, а где просто горожане



Где-то за неделю до праздника жена взялась перебирать старые фотографии своего отца. Нашли, восстановили, увеличили. Можно идти с «Бессмертным полком».



Тесть мой, Кухаревский Григорий Николаевич, запечатлен на этом фото в буденовке, курсантом Новосибирского артиллерийского училища. На войну ушел уже взрослым и женатым человеком двадцати четырех лет. Воевал в Ленинграде, на Ладоге, охранял Дорогу жизни. Потом освобождал Прагу, дошел до Берлина.



Наверное, где-то в Ленинграде он мог встретиться с моим отцом. Он тоже воевал там, на Невском пятачке, с которого наши пытались прорвать блокаду. Не прорвали, но сил фашистов отвлекли немало. Значок «Ветерану Невской Дубровки» им ценился наравне с орденами. Но потом его часть пошла в другом направлении. Кенигсберг, Балтика.



Кстати, фото тестя получилось ничего себе, лучше оригинала. А когда искали его в пачке старых фотографий, нашли еще одну памятную вещицу. Это была открытка, которую он послал жене своей 8 мая 1945 года. Дата есть, откуда послано, неизвестно. Откуда-то из Германии, за день до победы. С припиской: на память жене Даше…



С портретом рядового войны пришли на площадь в центре Костаная. Отсюда по традиции каждое 9 мая люди идут в недалекий парк Победы, чтобы положить цветы к монументу павшим землякам. Почти четыре тысячи фамилий выбиты на мраморе рядом с фигурой советского солдата. Он стоит с автоматом в одной руке и лавровой веткой в другой. Но война забрала, конечно же, больше костанайцев. Понадобилось несколько выпусков «Книги памяти», чтобы назвать всех.



Уже на площади объявили порядок движения колонн. Вначале оркестр, потом воинская часть, за ними ветераны и после – «Бессмертный полк». Ну, а потом уже все остальные. Но кто же будет делиться по таким формальным признакам? Разве найти у нас семью, которой не коснулась война? Смешались все, и те, кто с портретами, и те, кто просто с цветами. Бронзовый мальчишка у художественной школы, кажется, тоже хотел бы пойти с нами.



Было интересно наблюдать, как давно знакомые люди будто заново узнавали друг друга. «Это кто у тебя? Дед, отец? Вернулся с войны живым? Где воевал?» Под портретами разные фамилии: русские, казахские, украинские, татарские. Костанай и до войны был общим домом для всех. Много рядовых, как мой тесть, немало офицеров, с обилием наград. Удивило, сколько женских портретов несли. Скорее всего, это портреты тех, кто девчонками служил в эвакогоспиталях – их много было в Костанае.



А у кого-то не осталось даже фото, их заменили простые таблички с фамилиями. Или плакатик: «Спасибо пра- пра-деду за Победу!»



Так и шли все вместе, не разбираясь, где полк, а где просто горожане. Мы все из этого бессмертного полка – пока помним. В парке каждый старался подольше задержаться у мраморной стены, поискать знакомые фамилии, сфотографироваться с ветераном. Само собой, песни военных лет, походная кухня, разговоры.



Уже по дороге домой в автобусе незнакомый пожилой казах, кивнув на наш плакат, спросил: «Вы оттуда, из парка Победы?». Конечно, оттуда. А он вдруг начал рассказывать про своего деда, у которого было пятеро сыновей и все ушли воевать. Удивительно, вернулись все пятеро, живые, но израненные. Потому и прожили недолго, рано ушли. Но детей никто не оставил, помогали друг другу, всех поставили на ноги. Сейчас вот едет к родным, соберутся, помянут по обычаю.



Я хотел, было, рассказать про своих, у моего деда тоже было пятеро сыновей, один погиб. Но уже была наша остановка, и до конца договорить не успел. Жаль, можно было бы и рассказать, и послушать. Сколько людей, столько историй, которые просто просятся, чтобы их записали. Люди помнят, готовы рассказать.



Что будет, когда уйдут и те, кто еще помнит?