Остров Ольхон: за кадром, или воспоминания непутёвой походницы. Часть 3

Тьма густой пеленой обволакивала меня со всех сторон. Поселковые огни остались позади и мерцали вдалеке тусклыми безжизненными точками. Темные воды Байкала слились с чёрным небом, образуя глубокую бездну. Страх неизвестности сковывал моё тело. Я медленно стала продвигаться вперёд, каждый шаг спотыкаясь о прибрежные камни. Всё, что я так отчётливо видела днём, превратилось в гигантское однородное пятно иссиня-чёрного цвета. Я с ужасом стала всматриваться в темноту, пытаясь разглядеть две одинокие лиственницы – мой ориентир, по которому можно было без труда определить дорогу, ведущую к месту нашего ночлега. От Хужира до нашей с Мишкой палатки было не больше трёх километров, но это расстояние казалось мне вечностью. Впервые я осознала ничтожность маленького человека, столкнувшегося лицом к лицу со стихийной мощью огромного мира природы.

И вот, в минуту, когда паника начала проникать в каждую клеточку моего тела, я заметила слабые вспышки света вдали. Приблизившись на несколько метров к странному огоньку, я с облегчением вздохнула. Каким-то чудом разглядевший меня во мраке ночи Мишка сигналил из палатки фонариком, чтобы я не потерялась в темноте. Последние метров сто я уже не шла, осторожно ступая на землю, а неслась со всех ног к нашему временному убежищу, мысленно благодаря предприимчивого Джошуа Коуэна, который в далёком 19 веке украсил свой цветочный горшок лампочкой с батарейкой, ставший впоследствии прототипом современного фонарика.



Добежав до Мишки, я бросилась к нему в объятья и стала торопливо рассказывать о прошедшем вечере. Эмоции переполняли меня. Я была готова всю ночь восхищаться искусством горлового пения и делиться впечатлениями о прогулке в абсолютной темноте, но внезапно накатившаяся усталость стремительно уносила меня в царство сна.

***

– Если хочешь увидеть белок, то вставай и следуй за мной, – Мишка достал свой фотоаппарат и пулей унёсся в сторону леса. При слове «белки» я резко подскочила, запуталась в спальнике и, потеряв равновесие, упала. Посмеявшись над собственной неуклюжестью, я кое-как выбралась из палатки и последовала за своим неугомонным спутником.


Приблизившись к Мишке, я заметила двух белок, скачущих по деревьям и выискивающих среди вещей отдыхающих какие-нибудь лакомства. Пушистые грызуны привели меня в полный восторг. Я радовалась как ребёнок, прыгая среди лиственниц в попытке поближе рассмотреть шустрых зверьков. Не найдя ничего для себя интересного, белки устремились вглубь леса, а мы, довольные удачной фотоохотой, вернулись к палатке.

Утреннее солнце обнимало весь залив своими тёплыми лучами. Небо освободилось от серых дождевых туч и безмятежно отражалось в синеве прозрачных вод Байкала. Наконец-то у нас появилась возможность позагорать на мягком песке, наслаждаясь редкой солнечной погодой.


Мы быстро переоделись и побежали к Малому морю. Вода ещё не успела как следует прогреться и встретила нас прохладными, едва заметными волнами. Подождав пару минут, пока тело привыкнет к температуре озера, мы устремились вперёд. Зайдя по пояс в воду, мы оказались чуть ли не в самом центре пролива. Казалось, можно было перейти Малое море вброд и дотронуться рукой до изрезанных ветрами скал, возвышающихся на противоположном берегу. Гостеприимный Байкал пустил нас в свой дом и раскрыл один из своих многочисленных секретов счастья. Чистейшая вода, солнце и невероятной красоты природа вокруг. Мы плескались, ныряли и смеялись, словно дети, получившие долгожданные игрушки. Это был один из тех радостных моментов, которые запоминаешь на всю жизнь.



Вечером, когда Сарайский залив стал погружаться в сумерки, Мишка, изъявивший желание послушать монгольского музыканта, ушёл на концерт горлового пения, а я осталась ждать его в палатке, наблюдая очередной волшебный закат на Ольхоне.



***

Ленивый день. На некоторое время мы стали Керуаковскими буддами-лодырями, которые целыми днями лежали на животе, пили вино, ели хлеб с сыром, беззаботно смеялись и болтали обо всём на свете. Находясь в постоянном созерцании необыкновенной природы Байкала, мой разум очистился от ненужных мыслей и освободил место для радости и безмятежности.

К вечеру я поняла, что для абсолютного счастья мне не хватает лимонада, и мы с Мишкой отправились в Хужир, благоразумно спрятав все вещи в палатку. Неспешно прогулявшись по посёлку, мы вернулись к месту нашей стоянки и долго просидели на побережье, погрузившись в воспоминания о прошедших днях нашего долгого путешествия.



***

Впервые за всё время наших приключений на Байкале я собирала рюкзак особенно медленно. Последний день пребывания на острове погружал в состояние лёгкой меланхолии и грусти. Мне не хотелось уезжать. Поход по Кругобайкальской железной дороге и несколько дней на Ольхоне перевернули моё представление об отдыхе. Палатка, рюкзак, романтика лесных тропинок и остроконечные верхушки треугольных гор прочно поселились в моём сознании, горячо влюбив меня в походную жизнь.

Окинув взглядом место нашего бывшего пристанища и убедившись в том, что мы ничего не забыли, я и Мишка отправились в сторону скалы Шаманки. Вскоре мы добрались до одной из девяти святынь Азии и запечатлели на фотоаппарат те самые открыточные виды, что так часто мелькают в путеводителях и туристических маршрутах. Забравшись на самый верх мыса Бурхан, мы увидели необыкновенный по красоте пейзаж. Перед нами открывался сказочный вид на соседний мыс Богатырь, походивший своей формой на шлем былинного богатыря (хотя мне он больше напоминал нераскрывшийся бутон тюльпана). Внизу, сливаясь на горизонте с небом, раскинулся на несколько сотен километров могучий Байкал. От увиденного захватывало дух. Полюбовавшись ещё некоторое время живописным пейзажем, мы спустились к посёлку и направились к автостанции, где должны были сесть в автобус, следующий в Иркутск.


Транспорт пришёл строго по расписанию. Загрузив рюкзаки, мы заняли свои места и через несколько минут выехали из Хужира. Прильнув к окну, я прощалась с магическим островом, легендарной Шаманкой и той беззаботностью, что наполнила моё сердце на Ольхоне.


Кажется, что та сила, которой поделился со мной Байкал, до сих пор живёт во мне. Об этом не напишешь, не расскажешь и даже не нарисуешь. Это нечто глубинное, первозданное и дикое. Оно живёт во мне уже почти год и неустанно твердит, что нужно ценить каждое мгновение своей жизни, верить в силу своей мечты и не переставать двигаться.