Путешествие ассистента, или род отважных Сычегеров. часть 1

Суббота . Отъезд
Позвонил друг и предложил съездить за компанию на север в район реки Тунгуски.. Их группа снимает документальный фильм про оленеводов Севера и на днях они собираются лететь в Ербогачен. В экспедиции есть место ассистента оператора, и этим ассистентом могу быть я. Все оплачено и организовано. Надо только приехать в аэропорт, а дальше по плану. От ассистента требуются нехитрые функции, типа подать, подержать, принести, унести. Я сразу согласился и, отпросился с работы на неделю, что бы немного развеяться. В аэропорту, увидев, сколько вещей надо будет тащить, мне стало не по себе. Гора сумок, коробок, рюкзаков, мешков и аппаратуры. Все это надо было нести до регистрационного пункта, и дальше – до самолета. Но, как оказалось, на меня одного никто не собирался все это взваливать. Вещи были распределены на всех поровну. Донесли сообща, загрузили и полетели. Самолет АН-26 по размерам чуть больше маршрутного такси, и внутри тоже создается впечатление, что мы в автобусе.

Смена декораций Два с половиной часа перелета, и мы на севере области в поселке Ербогачен. В аэропорту нас встречают, помогают выгрузить вещи, и в руках у меня только мой рюкзак и не очень тяжелая видеокамера. Я человек далекий от подобных мероприятий. И, даже не турист. Максимум на что способен, так это съездить за три километра от города на шашлык. А тут сразу Север, холод, и еще предстоит двухдневный маршрут на вездеходе по тайге до стойбища оленеводов. Однако! После короткого знакомства нас переправили на лодке через реку Тунгуску на другой берег, и мы ждем вездеход. Все это очень интересно и необычно. Еще вчера я ходил по городу в рубашке с коротким рукавом, а сейчас меня продувает холодный ветер, и мой пуховик застегнут на все замки. Вездеход появился на горизонте. Я достаю свою камеру и снимаю. Мчится он вдоль берега Тунгуски и поднимает облака пыли. Все очень отлажено и хорошо организовано. Мы практически никого не ждем. Загружаем вещи в кузов вездехода и трогаемся в путь. Тайга и внедорожник Сто восемьдесят километров от Ербогачена на север, по непроходимым лесам, болотам и рекам. Это только на вездеходе и возможно. Тут и начинаешь понимать смысл определения "внедорожник". Двое суток мы ехали в лодке (лодка – это типа кузова у вездехода) задубевшие, закутанные в пуховики, шарфы, варежки и капюшоны. Наша компания, это пять человек съемочной группы: Ольга – режиссер, Слава – кинооператор, Андрей – звукооператор, Виктор Алексеевич – начальник группы и главный идеолог, и я - ассистент. Сопровождают нас: водитель вездехода – Халим Гулимович – он местный, и еще двое местных сопровождающих – Данила и Виталий Петрович. Они оба эвенки чистых кровей. Коренные охотники-промысловики. Живут исключительно лесом и более ничем. Халим Галимович, тоже промысловик, но приезжий. Правда, приехал он в эти края, лет тридцать назад. Наша задача – добраться до стойбища оленеводов и снять про них документальный просветительский фильм. Цели самые благие, поэтому мы надеемся на расположение местных духов и почти уверены, что все пройдет гладко. Вездеход прёт как танк (впрочем, это и есть танк). Ревет мотор, гремят гусеницы. Чтобы что-то сказать товарищу, приходится кричать в самое ухо. Раз в три-четыре часа останавливаемся попить чай. Но не только чаем мы греемся. Перцовочка тут, как никогда- в тему! По правому борту видим на дереве глухаря. Данила вскидывает тозовку, но промахивается. Глухарь, как сидел на ветке, так и сидит. Ладно, едем дальше. Вот свежий след сохатого. Виталий Петрович говорит, что прошел сохатый буквально перед нами. Такое животное просто так, случайно, увидеть очень непросто. Его надо выслеживать. Сохатый на люди, как правило, специально не лезет, и от отсутствия популярности не страдает... Я периодически интересуюсь – когда же мы приедем на стойбище? Я не против этой езды, просто рассудок начинает потихоньку смещаться в сторону. Все меня тут будоражит и вводит в ступор. То ли это планета другая, то ли этот мир параллельный, и какой-то медиум нас сюда отправил. Видимо, бывает такая степень восторга, когда человеку не верится, что с ним это может происходить, и время оценки происходящего наступает гораздо позже. А ведь действительно происходит что-то немыслимое! Небо ночью кажется трехмерным. Звезд так много, что можно увидеть, какая расположена ближе, а какая дальше. Метеориты падают, чуть ли не на голову! Луна настолько близко, что в нее хочется плюнуть…. И я уже нахожусь в каком-то шаманском трансе. Монотонный рев вездехода заполнил все внутречерепное и внутрителесное пространство и звучит как странное пение. Сейчас это уже трудно представить. Это, как собирать по кусочкам растаявший сон... Из транса меня выводит легкий подзатыльник, который нанесла мне ветка какого-то дерева. Останавливаемся на ночевку. Выгружаем из вездехода сумки с едой и заносим в зимовье. Зимовье просто шикарное! Места хватает всем. Мы растапливаем печку-буржуйку. Я с холода сразу же сунул туда штук десять поленьев, и она мигом раскалилась до красна. В зимовье теперь стало не то, что тепло, а до безобразия жарко. Выслушав от моих спутников несколько не особо злобных замечаний, я, как провинившийся, выпускал горячий воздух, открывая и закрывая дверь, попутно жуя бутерброды и запивая их горячим чаем. Но, когда температура в зимовье стала приемлемой, все попили и поели, наступил "вечный кайф" и полная расслабуха! Мы расстелили матрасы, спальники, одеяла – у кого что, и расположились на ночевку. Я еще несколько раз выходил из зимовья попить чай на воздухе. Светил фонариком в лесную чащу, и воображение рисовало мне невиданных зверей, которые сейчас смотрят на меня из леса. На ветках уже выступил иней, и под светом фонарика его блики легко можно было принять за глаза лесных обитателей... Одному стоять возле избушки в темноте жутковато. Халим Галимович рассказывал за чаем, как пропадают в лесу охотники. Ушел, например, человек в лес и не вернулся. Его через некоторое время начинают искать. Приходят в зимовье, а там вещи, ружье – все на месте, а самого человека нет. Вполне возможно, что медведь мог утащить, или еще что-то случиться. Представлять даже не хочется, потому и стою возле зимухи и прислушиваюсь к каждому шороху.

Воскресенье Утро
Утром наш громогласный коллега Виктор Алексеевич командует подъем. Когда я открываю глаза, то понимаю, что команда адресована мне лично, потому как все уже встали и теперь пора завтракать. Наши проводники встали еще раньше и успели прогреть вездеход. Я по-быстрому собираюсь, одеваюсь, умываюсь, и вроде даже просыпаюсь. Выхожу из зимовья и при дневном свете осматриваю нашу стоянку. Прикольно вполне! Рядом с зимовьем так называемый "лабаз" на высоких ножках. Лабаз – это место, где хранится провиант. Ножки – это чтобы туда не залез медведь и не раздербанил охотничий неприкосновенный запас. Такое безобразие в лесу происходит сплошь и рядом. Охотник приходит в свое зимовье, а там как будто обыск проводили.... Все перевернуто вверх дном, даже доски на полу выдернуты с места. Кроме медведя, грешить не на кого... Смотрю дальше. Баньку вижу и небольшой гараж – видимо для снегохода. Любопытствую у Халима Галимовича. Так и есть – гараж для снегохода "Буран". Зимовье построил и оборудовал охотник из Ербогачена. Угодья здесь тоже его. Зимовье солидное. На крыше установлена спутниковая антенна. Рация тоже имеется. В общем, мы завтракаем, прибираем за собой мусор и трогаемся в путь. Я опять закутываюсь по теплее, и ноги укрываю спальным мешком. Едем мы не быстро, потому и долго. Режиссер будущего фильма Ольга едет в кабине с водителем. Мы вчетвером в "лодке", а именно: Андрей – звукооператор, Слава – видеооператор, я – не понятно кто, и главный герой будущего фильма, бородатый человек – Виктор Алексеевич. Наши проводники, Виталий Петрович и Данила, сидят на крыше кабины вездехода. В то время как мы даем дуба от собачьего холода, эти двое чувствуют себя вполне прекрасно. Данила смотрит на дорогу, а так же успевает смотреть на гусеницы, не выскочил ли какой палец, соединяющий звенья цепи. Виталий Петрович с угрюмым взглядом всматривается в лес и, приготовив тозовку, в любой момент готов подстрелить какую-нибудь пернатую дичь... Иногда останавливаемся, чтобы распилить поваленное на дороге дерево. В ход идет бензопила. Она должна всегда быть наготове, и вообще. Хочется объяснить, по какой дороге мы движемся. Вся тайга в этих местах поделена на большие, многокилометровые зоны. Разделены зоны "профилями". Профиль – это и есть дорога, по которой едет наш вездеход. То ли геологи, то ли сейсмологи, проводили когда-то давно здесь свои исследования на предмет изучения земной коры. Они и прокладывали эти дороги – «профили». Расстояние между «профилями» может составлять десятки километров.
Сказочный мир
Лес, если не заколдованный, то сказочный – точно. Все вокруг напоминает кинопавильон для фильмов про Кащея Бессмертного и Змея Горыныча. Появись, кто ни будь из них сейчас у нас на пути – я бы насторожился, но не удивился. Временами падает снег, похожий на раскрошенный пенопласт. Он даже приземляется по особенному: вроде, как пружинит и подпрыгивает. Пару раз слетала гусеница, и тогда самоотверженный Данила с гаечным ключом залазил под вездеход и ослабевал там какой-то натяжной механизм, а Халим Галимович и Виталий Петрович, заново скрепив цепь, надевали ее на колеса. Называя Данилу самоотверженным, я хочу сказать, что на таком холоде даже зажигалкой чиркнуть – немыслимый подвиг! Едем, и опять монотонный гул вездехода и пейзаж за бортом подсаживают меня на легкий транс. Несколько километров мертвого леса, заставляют поверить в потусторонний мир. Кажется, что деревья шевелятся и передвигаются... Я пытаюсь снимать на камеру. Для этого приходится вставать в полный рост, а так как постоянная тряска не позволяет этого сделать, то снимаю урывками. Мертвый лес заканчивается, и появляются низкие, бархатистые сосны и ели. Потом начинаются болота. Я замечаю, как, вдоль борозды от вездехода, колышется в разные стороны, под кочками вода. Представляю, если вездеход провалится - наверняка уйдем на дно болота, и пикнуть не успеем. Несколько раз форсировали речку Кочема. То ли русло у нее такое извилистое, что она нам попадалась несколько раз, то ли еще какие-то речки были у нас на пути. Кочема не глубокая. Вездеход перед ней останавливался, мы с видео-оператором Славой переходили вброд на другой берег, естественно, подняв до конца голенища сапог. C того берега мы и снимали нагло прущий через реку вездеход. Вездеход этот является собственностью Халима Галимовича. Он буквально подобрал его на свалке и, разобрав по частям, собрал заново. Чего-то заменил, чего-то наладил, и эта зверь-машина теперь своим рычанием за километр наводит ужас на лесную братву. Во всяком случае, никто из ее представителей, нам на глаза не попадался. А места здесь зверем богатые...
Аппетит
Днем еще раз останавливались на отдых в зимовье Данилы. Это его угодья. Конечно, Данилина зимуха по скромнее той, в которой мы ночевали, но тоже неплохо. Есть все самое необходимое. Впрочем, там особых изысков и не требуется. Печка, лежанка и крыша над головой. Опять греем воду, пьем чай, греемся сами. Едим!!! Есть мне тут хочется всегда. Ем, и понимаю, что желудок мой не имеет дна. Все в него проваливается, и никак он не наполнится. Я никогда так жадно не ел. Естественно, я не хватал со стола еду по-собачьи и не вырывал изо рта кусок колбасы у соседа. Просто ел и не мог насытиться. То, ли воздух здесь такой, то ли черт его знает почему. Впрочем, не со мной одним происходили такие вещи. От тех, кто сидел от стола далековато, я только и слышал : "Подай колбаски... Подай кусочек хлеба, подай, пожалуйста, сыр..." А когда я подавал кому-нибудь сыр или колбасу, я, несмотря на изобилие еды, переживал, что мне не хватит...
Хлеб
Хочется вспомнить про хлеб. Еще в Ербогачене, уже переправившись через Тунгуску, и сев в вездеход, мы вспомнили, что не втарились хлебом! Благо, далеко отъехать не успели. Виктор Алексеевич, к тому времени уже взяв на себя полномочия предводителя, сразу же начал с усердием искать виноватого в этом недоразумении, а Халим Галимович тем временем очень оперативно свистнул лодку с того берега. Мы с Андрюхой достали мешки и переправились обратно за хлебом. Бегом, запыхавшись, мы ворвались в тихий, сельский магазинчик и попросили у продавщицы тридцать буханок хлеба. Когда мы выходили из магазина, полностью опустошив его хлебный запас, нам в дверях встретилась женщина, и уже за спиной мы услышали, как она спросила у продавца булочку хлеба. Было очень смешно.
Медведи
Мы в Данилином зимовье. Это последний долгий привал перед прибытием на стойбище. Данила уже потом мне расскажет про свое зимовье. Расскажет, что эту территорию он курирует вместе с хозяином тайги. Живет здесь старый медведь, и у них существует внегласное соглашение – не мешать друг другу. Старый медведь пометил территорию зарубками на деревьях. Вернее не зарубками, а заЗубками. Он зубами на высоте своего роста делает отметины на деревьях, демонстрируя свои габариты. В этих же местах объявился и еще один медведь - помоложе. Но роста тоже неслабого! Так как со старым Данила не конфликтует, а молодой себя еще не проявил, Данила не знает, что от него можно ждать. Вполне возможно, что и неприятностей... В общем, Данила решил, от греха подальше, молодого завалить. А может, это они вместе со старым решили. Представляю, как сидят в зимовье ночью, пьют из железных кружек чай, и медведь убеждает нашего друга: "Кончать его надо, Данилка, кончать... Cовсем молодняк