Рассказ смотрителя "Приюта-11"
- Странные вещи в горах случаются то и дело, особенно в непогоду... Смотришь на пламя свечи - а когда ночью один, движок не завожу, экономлю, - и…
Справка: “Приют-11” самая высокогорная гостиница Советского Союза. Построенная на вечных льдах горы Эльбрус в 1938 году, на высоте 4200 метров над уровнем моря. В том самом месте, где однажды, в 1909 году нашел приют учитель с группой школьников, в походе на вершину горы. Их было одиннадцать.
Много поколений альпинистов, отправившихся на покорение вершин величайшей горы континента, проводили акклиматизацию здесь, в “Приюте-11”. В годы Великой Отечественной Войны, Приют был захвачен фашистами, устроившими в нем базу горных стрелков дивизии “Эдельвейс”. Сумел пережить все страшные события битвы за Кавказ, названные впоследствии “Заоблачным Фронтом” и был отбит бойцами Красной Армии. В нем, разгромленном отступающими фашистами, нашла приют, в феврале 1943-го, группа капитана Гусева, успешно выполнившая приказ командования Советского Союза - сорвать с вершин горы Эльбрус фашистские стяги и водрузить красное Знамя Победы. Приют прожил долгую и интересную жизнь. Погиб в 1998-м. Из-за нарушения техники безопасности и неаккуратного обращения с огнем. Сгорел дотла.
- Да… Странные вещи в горах случаются то и дело, особенно в непогоду… - повторил смотритель. Помолчав, он достал папиросу из квадратной пачки, лежавшей на длинном дощатом столе, подул в нее и сунул в уголок рта. Чиркнул спичкой и пламя осветило его изрезанное глубокими морщинами лицо. Квадратный мощный подбородок и наполовину седую трехдневную щетину. Огонек отразился в темных усталых глазах и погас. Он выпустил в потолок густую струю папиросного дыма и добавил: - Но в тот раз шторм приоткрыл дверь в другой мир пошире.
Это было в конце октября восемьдесят восьмого. Октябрь здесь в Приюте - самый конец сезона восхождений на гору. Прошедшие акклиматизацию уходят в ночь, чтобы еще до обеда подняться на вершину и до вечера вернуться на базу. Гиды разъезжаются по домам, прощаясь до следующего сезона. Последняя группа спустилась вчера. Пришли с опозданием, уже после заката. Одна из девушек участниц восхождения неудачно подвернула ногу. Обгоревшие, обветренные лица ребят, с потресканными в кровь губами и красными, обожженными светом, глазами светились настоящим счастьем. До самой ночи сидели за вот этим самым столом, отмечали успешное восхождение и прощались. Утром они спустились вниз, а я стал готовиться к зимовке. Весь день проводил инвентаризацию в хранилище и жилых помещениях. Занимался мелким ремонтом и собственными сборами. И ближе к вечеру вышел на улицу, выкурить папироску с любимым видом на Донгуз-Орун. Но никакого вида там не было, погода стояла мрачная, тяжелая. Дул ветер с Запада и прямо на меня со склона спускалась черная туча. Я быстро озяб, так как вышел без бушлата, только в вязаном свитере, но продолжал курить, глядя на приближающуюся стихию. И тут заметил темную фигуру, приближающуюся ко мне по белому снегу. Кто-то шел к Приюту со стороны вершин в одиночку. Я опешил, конечно, и стал всматриваться изо всех сил. Стало очевидно, что это мужская фигура, но большего было не различить. Видимость ухудшалась на глазах, ещё больше потемнело и над землей проносились первые снежинки, поднятые ветром. Я бросил окурок и, не оглядываясь, зашёл в Приют за бушлатом. Я очень хорошо знаю подобные ситуации. В любой момент может возникнуть необходимость оказать помощь и тогда счёт сразу перейдет на секунды. Медлить будет нельзя, не обрекая человека на гибель. Но и самому гибнуть, уходя в буран не снаряженным. В буране ты чаще всего моментально теряешь ориентацию и, чтобы вернуться назад, нужно много сил и времени. Как мог быстрее я, оделся, завязал шапку под подбородком и засовывая в карман две пары теплых рукавиц, вышел обратно. Он был уже прилично ближе, я стал различать его походку. И увидел, что парень шел не торопясь, как будто не было за спиной стремительно приближающейся грозы. А ведь гроза на такой высоте скорее всего верная гибель. Шел, как ни в чем не бывало. Новичок не смог бы оказаться здесь один, да ещё в такое время. 4200 на Эльбрусе вовсе не прогулка, случайно не забредешь, прогуливаясь в окрестностях пансионата. Скорее парень в неадекватном состоянии. Какая-то неучтенная группа, такие само деятели тоже бывают, потерпела бедствие. Он идёт за помощью.
Я двинулся ему навстречу и в это время ветер задул сильнее. Снежный вихрь заставил пригнуть голову и беречь глаза. Вой ветра заглушил даже мои собственные шаги по снегу. Я прошел, наверное, метров десять и вдруг увидел его совсем близко. Фигура в серой военной форме. На голове кепи, через плечо большая бухта веревки, пояс перетянут широким кожаным ремнем. За плечами на ремне длинная винтовка, я ясно различил ствол и часть приклада. Опешив, я остановился на месте и в этот момент сильный порыв ветра ослепил меня, залепив глаза и все лицо снегом. Закрыв голову локтем и оттирая снег тыльной стороной рукавицы, я не смотрел вперед всего несколько секунд. Когда же я поднял голову, впереди никого не было. Затишье между порывами ветра позволило мне хорошо осмотреться, кроме белого снега вокруг не было ничего. Несколько минут я продолжал искать его глазами, но потом повернулся и пошел обратно в Приют. Мне не в новинку было сталкиваться с подобными явлениями в горах. Я только что увидел немецкого горного стрелка, погибшего здесь очень давно. Немало не упокоенных бродят по горам в тех местах, где пришлось принять смерть. Я наблюдал подобное много раз. Иногда граница наших миров, мира живых и мира мертвых рушится и мы встречаемся. Всегда в аномальную погоду, в магнитные бури, в шторма. Призраки не опасны, они давно покинули этот мир. Но продолжают жить в другом, снова и снова проживая моменты из своей земной жизни. Моменты, запомнившиеся им счастьем и радостью или явившиеся потрясением. Моменты своей гибели и событий к ней приведших. Я просто вернулся тогда в Приют и запер дверь. Я долго не мог заснуть, лежа на кровати в комнате на верхнем этаже. Мне не спалось, я размышлял о жизни и смерти. Ветер продолжал выть всю ночь, разбиваясь о защищенный корпус Приюта. Внизу, в общем зале слышалась немецкая речь и взрывы хохота. Кто-то играл на губной гармошке. Шаги поднялись по лестнице, скрипя деревянными ступенями, прошли по коридору к моей двери, нерешительно потоптались у порога. Кто-то хотел войти, но так и не решился. Забылся я только под утро, когда шторм стих и наступила тишина. Звуки голосов становились тише и, наконец, пропали.
- Да, сильный тогда был шторм - помолчав, задумчиво повторил смотритель, вытаскивая из пачки новую папиросу. - Налей-ка нам чаю, раз все равно не спится. Хотя спать надо, завтра утром прибудет вторая группа, будем встречать и размещать. Сезон только начинается.
