Сентябрь в горах

В электричке почему-то много детей. Я пытаюсь увеличить громкость в наушниках и смотреть в окно, немножко опасаясь такого шумного соседства.

Маленькая девочка лет шести, которая сидит справа от меня, ни к кому не обращаясь громко вслух:

"Поляна совсем не красная, а зеленая. А электричка красная. А если оранжевая, то значит засохла."

Ее маленький брат, сидит напротив и чуть погодя задумчиво говорит: " Вот у англичан есть своя страна Англия. А у нас Россия. И если мы в Красной поляне, то все равно в России."


Высота 2300 метров перевернула мой мир, сразила четкостью, строгостью красок, отрешенностью от суеты внизу и проникла в меня мгновенно, как туман, подкрадывающийся из низины. Я даже не жалела, что нет хорошего фотоаппарата. Я вообще ни о чем думать не могла. Хотелось остаться там и никогда не спускаться.

Чувство, что ты летишь. Альпийский луг - желтовато-зеленый, с вкраплениями сиреневато-розового чертополоха, изумрудные кусты рододендронов и среди изумрудных листьев белые, словно ослепительные банты на косах первоклассницы, цветы.

Хребты - гордые и обрывистые. Складки склонов, словно морщины на мудром и добром лице. Голубые глаза озер, синеющие внизу.

Красная, словно связанная великаном из шерстяных ниток рыбацкая сетка, отгораживающая тропу от обрыва. Воздух пьянит. Извилистая широкая грунтовая дорога заворачивает и манит, за поворотом бежит вниз и потом чуть правее и снова вверх. Справа плечи и спины приземистых гор и взгорий, слева - струящиеся вниз, словно волны, моря лугов, освещенные солнцем, словно острова, полянки с густой растительностью.



Облака кажутся ближе, видно как они движутся, присаживаясь на соседнюю вершину медленно, как человек, утомленный долгой прогулкой, который с наслаждением опускается на гору, как на каменную скамью. Причудливые тени от облаков разбегаются внизу, рассыпаются, как части гигантской, невиданной мозаики.

У конца маршрута стоит синий джип-внедорожник, без верха и дверей, с огромными колесами. "Девушка, только далеко не ходите, я вас очень прошу", обращается ко мне парень, сидящий в джипе, в темных спортивных очках и в каске, когда я пробираюсь мимо него за сетку, перекрывающую проход дальше в гору. Это "горнолыжная полиция" (ski police). Я обещаю далеко не ходить.

На повороте дороги, у обрыва, я сижу на большом камне и смотрю на луг и на небо, на извилистые серпантины и на обломки камней под ногами. "Это совершенно точно камни вулканического происхождения", скажет позже дядя Коля, вертя в руках принесенный мною образец породы. Камень темный снаружи, словно отломлен от большого куска, покрыт темной корочкой сверху, сероватый внутри и в центре фиолетовое, бензиновое ядро.



В Горах бродить одному нельзя. Позже горный полицейский рассказывает, что поблизости бродит медведица с медвежатами - а это и вправду опасно. В отличие от медведей-самцов, которые бродят поодиночке, медведица будет любой ценой защищать своих медвежат от всякой, даже гипотетической опасности.

Полицейского зовут Леша. Он предлагает довезти меня до канатной дороги и мы болтаем, пока внедорожник карабкается вверх. "Я бы этим не занимался, но ничего не поделаешь, такая работа". Леша горнолыжник. Спрашивает, на чем катаюсь я. Беговые лыжи звучат худосочно и неубедительно на такой высоте. Я быстро добавляю, что хочу попробовать сноуборд, "Попробуй горные лыжи. Сноубордисты как крабы - тело находится не в естественном положении, можешь ехать только боком. На горных лыжах ты можешь и с горы и в гору и как угодно".



Последние два дня шел бесконечно-тропический дождь, смывая своими потоками первую пожелтевшую листву с улиц. Небо, набухшее как огромная серая губка, выпускало из своих заплаканных туч накопившуюся влагу в нефритовое море, проваливаясь в него у линии горизонта.

Мы сидим на кухне, сонно смотрим в окна на пепельное и влажное утро, пьем душистый кофе, сваренный в турке и размешанный самшитовой палочкой-мешалкой. На столе лежит карта с горными тропами. Я обещаю себе, что вернусь сюда в следующем году и пройду по всем горным маршрутам. С пирса бросаю монетку в море и, вернувшись домой, понимаю, что кошелек бесследно исчез. Почему-то у пирса у меня мелькала мысль, что монетки может быть мало. Значит, точно вернусь, думаю я.