Териберка. Все оттенки синего. День 2.

День 2

Ранним утром на крошечной кухне за дверью оживает рация. Наш до неприличия бодрый капитан командует подъем. Видимо, он не сильно надеялся на наши будильники. Лично я свой мобильник еще вчера спрятала в рюкзак за ненадобностью — сеть в этом углу мироздания он ловить отказывался. В тот момент мне показалось, что вся моя прежняя жизнь осталась где-то на другой планете. И единственная связь с большим миром неожиданно оборвалась. Хотя в итоге я была даже рада этому. Потому что нет ничего лучше, чем быть здесь и сейчас: смотреть во все глаза, ощущать красоту на кончиках пальцев, слышать ветер, прибой, голоса тех, кто рядом и ловить каждое движение своей души, каждую ее просветленную улыбку и восторг, не отвлекаясь ни на что другое.

Выбираться из-под одеяла не хотелось. Но надо было идти греть воду для термоса, собирать рюкзак и умываться. Еще вчера нам провели «экскурсию» по территории — туалет и душ - в отдельном домике. И чтобы попасть туда, нужно каждый раз надевать шапку, куртку и ботинки с ледоступами. На улице очень скользко да вдобавок под ногами путается большая черная дворняга по кличке Памела. Она все время таскает какие-то гигантские кости, грызет их, прячет, в общем занимается обычной собачьей деятельностью.

Наконец, народ собрался в общем домике. За завтраком из овсяной каши и бутербродов обсудили план сегодняшнего выхода. Нам предстояло пройти как минимум 23 километра. Погода была отличной: ночной ветер почти стих, термометр показывал + 1, небо за окном начинало потихоньку светлеть. Единственная проблема — короткие полярные сумерки. Придется поторопиться, чтобы увидеть как можно больше при тусклом заполярном свете.

Покинув домашнее тепло нашего уютного домика, выходим на маршрут.



Пересекаем мост через Териберку. Здесь прямо из-под ног разлетаются с недовольным карканьем черные вороны, мы оторвали их от трапезы — они расклёвывали тушку какой-то крупной морской птицы. Зрелище, прямо скажем, душераздирающее.

Слева от моста, у подножия внушительной горы Три брата, замечаем вытоптанный пустырь. Несколько лет назад на этом месте располагалась съемочная площадка фильма «Левиафан». Именно здесь стоял дом главного героя Николая. Сразу после съемок местные жители растащили бутафорский домишко на дрова. Теперь сюда приходят поклонники творчества Звягинцева. Постоять, помолчать, подумать, побороться с собственными левиафанчиками. Нам же — в другую сторону.

Сворачиваем с дороги и спускаемся по засыпанному снегом склону к песчаному заливу. В это время суток вода отступает и обнажает широкий берег, по которому разбросаны огромные, выглаженные приливами, серые валуны. Ноги вязнут в мокром песке, идти тяжело, кажется, что попал в болотную трясину. Но удивительные виды вокруг компенсируют и это. Впереди нас ждет кладбище старых кораблей.



Когда-то Териберка была относительно крупным рыболовецким центром. Пока порт не переехал в Североморск. Это случилось в 60-е годы прошлого века. С тех пор жизнь здесь медленно умирает, гниют под всполохами северного сияния старые баркасы у берега. Это малые рыболовецкие траулеры, которые использовали в Териберке в 30-50е годы. Сейчас они больше похожи на деревянные скелеты, вмерзшие в песок, ставшие частью этого невероятного северного ландшафта. Местами они настолько срослись с берегом, что кажется, будто земля под тобой плывет под тихие всплески приливной волны. Именно здесь как ни в каком другом месте ощущается, что всё тлен: люди, эпохи, цивилизации; всё, кроме этого тихого берега и синего сумеречного неба.



Миновав кладбище мы взбираемся на невысокий холм и подходим к дорожному указателю с надписью Териберка. С топографическими наименованиями в этих краях всё очень запутанно. Раньше было просто: Старая и Новая Териберка. Потом Новую Териберку назвали Лодейным. Теперь вот вроде бы снова вернули прежнее название. Мы так и не разобрались толком, как и что здесь правильно называть, чтобы никого не обидеть. Зато этот дорожный знак, правильный он или нет, считается местной достопримечательностью. За несколько последних лет он оброс всевозможными надписями и наклейками, и именно с ним фотографируются туристы и многочисленные приезжие. Мы тоже не остались в стороне. Хотя по-моему это был легальный способ немного отдохнуть, потому что темп нашего марш-броска оказался поистине марафонским.

Зачехлив фотоаппараты, отправились дальше, по дороге между двумя красноватыми скалами — природными воротами в Новую Териберку. Эти выщербленные сопки — очередная площадка для самовыражения. Правда, послания, которые оставляют на этих скалах, свидетельствуют в основном о небогатой фантазии их авторов. В основном это вечное «Здесь был Вася. 2015. Курск» или «Сдам жилье, номер телефона».

Эта дорога между скал опять-таки запечатлена в «Левиафане». Правда, кинематографические маршруты главных героев на самом деле имеют мало общего с реальностью. Они могут начинаться в одной точке, а заканчиваться в противоположной части поселка или даже другом городе. Но да понятно, для красоты кадра чего не сделаешь. Сама же Новая Териберка поражает контрастами. По одну сторону дороги — заброшенные двухэтажки, деревянные причалы, лодки, по другую — активная стройка, новенькие, пахнущие деревом домики, машины.

Жители, которых встречали по дороге, вежливо здоровались. А одна старушка посоветовала нам заглянуть в местный магазинчик - там только что испекли вкуснейший белый хлеб и пирожки с яблоками. Самое то, чтобы согреться на холодном ветру. Наверное зря хоронят маленький поселок на краю света. Там, где пекут такой хлеб, жизнь не может остановиться... Отдыхать мы не стали, горячую ароматную хрустящую корочку сгрызли по дороге, совсем как в детстве.

За магазином попали в какой-то совсем иной мир: приличного вида дома, детская площадка и школа. Правда, без крыши. Несколько недель назад Териберку накрыл ураганный ветер — 38 метров в секунду — и кровлю с новенькой школы унесло куда-то за сопки. Хозяин домиков, в которых мы остановились, рассказал, что никак не могут найти бригаду строителей, чтобы отремонтировать крышу — никто не хочет стараться за те копейки, которые государство пообещало за работу.

Вообще историй про здешнее руководство мы наслушались немало. И все они оказались довольно удручающими. Так, например, нам тихонько поведали, что когда сломался школьный автобус, отвозивший учеников из Старой Териберки в Новую, директор школы отказался подвозить детей на своем джипе, пущай, мол, пешком добираются. А это километров 7-8, не меньше. Еще одна печально-забавная история была про главу местной администрации. Когда ее спросили, понравился ли ей «Левиафан», она сердито ответила, что совершенно не понравился. И что этот фильм показывает только недостатки российской жизни, только самые темные ее стороны. Еще она недоумевала, почему же Звягинцев не снял в своем кино отремонтированную библиотеку, новый клуб и недавно построенную школу. При этом все заслуги по привлечению в поселок туристов она совершенно искренне приписывала себе.

Под неспешные разговоры дошли, наконец, до края поселка. Прошли мимо гаражей, обогнули хрустальное озеро и остановились потрясенные. Чтобы попасть к берегу, нужно было миновать свалку мусора. Виктор рассказал нам, что весь териберский мусор свозится сюда, сваливается кучей, а ветер разносит полиэтиленовые пакеты и всевозможный хлам по этим дивным окрестностям. И проблема в том, что наше пребывание в Териберке не станет исключением из этой «экологической» цепочки, и весь мусор от нашей жизнедеятельности окажется здесь же. Тут же захотелось вернуться сюда на следующее утро с мусорными мешками, чтобы привести в порядок это место. Но даже если бы все жители поднялись на этот стихийный экологический субботник, проблему это не решило бы. Отходы все равно нужно куда-то вывозить, не сюда, так в другое место. А потому, очевидно, что решать этот вопрос нужно как-то иначе. Только вот до мусора, увы, никому нет дела. Вот и мы просто прошли мимо.


***

Много лет назад я составила шуточный список из ста вещей, которые мне хотелось бы осуществить. И где-то в самом начале этого списка значилось краткое «увидеть океан». Самое интересное, что когда я писала это, представляла себе Атлантический, ну или на крайний случай, Тихий океан. И даже подумать не могла, что первым окажется Северный Ледовитый.

Еще накануне, когда мы только подъезжали к Териберке, я до рези в глазах всматривалась в свинцовую полоску на горизонте, отделявшую белоснежно-метельную тундру от темно-синего неба. Всматривалась до тех пор, пока чернота не заполнила все пространство вокруг. И вот теперь я стою на вершине красноватой скалы, а передо мной дышит, качается, пенится и разбивается о камни Северный Ледовитый океан.



… Мы летим к самой кромке между берегом и водой, ступая по мягкому рыжему мху, не замечая, как лопаются под ногами мерзлые ягоды черной шикши, прилипают к подошвам и оставляют на редких снежных островках фиолетовые следы. Проносимся мимо заброшенного деревянного домика — старой териберской метеостанции. Здесь когда-то жили и работали люди. И весь этот океан и это неописуемое небо принадлежали им. А мне не хватает времени, чтобы налюбоваться этим живым, беснующимся пространством, услышать голоса китов и дельфинов, поймать порыв соленого ветра и почувствовать, как мои ноги прорастают в эти замерзшие камни, покрытые зеленоватым лишайником. Так мало времени, чтобы навсегда запечатлеть в памяти, как вздымаются волны, как обрушиваются всей своей массой на эти щербатые скалы, как разлетаются в обжигающую солёную пыль.



С правой стороны на самой выдающейся в море гряде мерцает огонек маяка. Там и сейчас живет смотритель. По суше попасть к нему нельзя, еду и все необходимое на маяк доставляют морем. Квинтэссенция одиночества.

Ловим зеленоватое мерцание далекого маяка, похожего на светлячка, и отправляемся дальше. Перескакивая с камня на камень между маленькими озерцами подтаявшего снега, подернутого тонкой ледяной корочкой. Уронишь в такое озерцо случайно задетый пестрый голыш, хрустнет и проломиться, брызнет снежной кашицей под ноги. Идем мы нехотя, отвлекаясь на такие вот мелочи, потому что уходить отсюда не хочется.

Полярные сумерки достигли своего апогея, ярче уже не будет. Но это небо всех оттенков синего очень подходит этим сопкам и мхам, этим морским пространствам, углубляя и без того насыщенные цвета.

Выходим на дорогу. Идти по ней невозможно, малейший уклон и ноги начинают скользить даже в ледоступах. У меня начинает болеть левая ступня. Почему-то я решаю, что это мозоль, шагать становится больновато. Но мы упорно тропим обочину. Мимо проезжает несколько машин, груженных китайцами. Они предпочитают комфорт. Но я с ними не согласна. Проделать определенный путь, преодолеть трудности — всегда означает обострить свой взгляд и свои ощущения, а это значит, что одни и те же вещи при разных подходах видятся иначе. И «награда» за приложенные усилия воспринимается ярче.

Наш путь лежит к Териберскому водопаду. С трудом взбираемся на скользкий холм, чтобы скатиться с него к подножью крутой скалы. Слева широкое зеркальное озеро, в котором отражается сквозь разрывы в облаках недолгий небесный свет. С каждым нашим шагом нарастает и приближается тяжелый гул. И вот земля буквально уходит из-под ног, обрываясь на несколько десятков метров вниз. Между нагромождений красных скал с грохотом обрушивается прямо в море бурный поток. Самые ленивые струйки покрыты слоем снега и ванильного цвета льда. Смотреть на бегущую воду можно бесконечно.



Китайцы, которые значительно опередили нас, уже вдоволь нафотографировались, замерзли, загрузились в машины и уехали. А мы расположились прямо на валунах, скинули рюкзаки и достали, наконец, термосы и бутерброды. Сидеть здесь, сжимая в ладонях кружку с ароматным чаем, смеяться и болтать обо всем на свете, отдыхать от долгого пути, слушать шум водопада и наблюдать, как меняет свой цвет небо — поистине бесценно. Но долго рассиживаться не приходится, нам предстоит длинный путь обратно. Собираем мусор, укладываем рюкзаки. Кто-то находит под камнем пустую банку из-под пива. Очень странно обнаруживать такие вещи здесь. И совсем уж непонятно, кто мог ее оставить и зачем этому кому-то в принципе приходить к водопаду. Как-то не вяжутся такие вещи между собой, кажутся нелогичными, особенно в таких местах.

Под эти разговоры выдвигаемся обратно. По дороге домой играем в снежки, скатываемся с горок, продолжаем болтать о разном: о северном сиянии, новых походах в Хибины, на Байкал, и планах на вечер. Ребята собираются в ту самую баню на берегу залива. Но сначала нам надо заглянуть к местным рыбакам, чтобы купить что-нибудь к ужину. Все мы порядочно проголодались.

На окраине Лодейного в одном из гаражей толпятся местные. Двери распахнуты, на маленькой плитке кипит закопченый чайник, жарится на широкой сковороде пикша. Шумные териберские рыбаки зовут нас к себе на огонек. У них на столике в маленьких стопках водка, под потолком висят лисьи шкуры, настоящие унты из оленьей шерсти и много разного видавшего виды снаряжения, выставленного на продажу. Молодой парень вытаскивает на улицу большой пластиковый короб, в котором только что выловленные морские ежи и деликатесные гребешки, мидии и много чего еще. Он извиняется за то, что немного выпил и щедро угощает нас своим уловом. Ловко поддевает ножом раковину гребешка, раскрывает и разрезает нежное белое мясо, поливает лимонным соком и раздает. И это просто невероятно вкусно: солоновато-кислая мякоть буквально тает во рту. Тут же кто-то рассказывает, что один такой гребешок в московском ресторане стоит не меньше тысячи рублей. А мы угощаемся ими так, у гаражей, под покровом полярной ночи. Потом парень берет из коробки морского ежа, долго рассказывает, как его правильно открывать. Если иголкой поранить руку, она будет долго гнить. Поэтому лучше разрезать его в перчатках. Сам он обходится без перчаток, разрезает ежа пополам и дает нам маленькую ложку. Но на вид внутренности этого ежа такие скользкие и неприятные, что я отказываюсь, предпочитая угоститься еще одним гребешком.

Наслушавшись рыбацких баек, напробовавшись разного, набрав с собой океанских даров, шагаем дальше. Остаток пути проходит в молчании. Моя левая нога разболелась настолько, что я начинаю хромать. На мое счастье никто этого не видит, потому что стало совсем темно. Главное, добраться до домика и просто снять обувь. Последние метры даются с особенным трудом. Мы снова спускаемся на мерзлый песок на берегу залива у моста, ноги проваливаются, а от этого идти еще больнее. Большого пальца я совсем не чувствую. И вот, наконец, наши светлые домики и привычный запах дровяного дыма. Я буквально вползаю внутрь, падаю на стул и снимаю ненавистный ботинок. Мозоли нет, палец побелел и онемел. Всё из-за тесной обуви. Хотя эти треккинговые ботинки я выбирала очень тщательно, меряла на толстый носок, разнашивала несколько месяцев. Очень обидно, ведь завтра еще один ходовой день и долгая дорога домой, а другой обуви у меня, естественно, нет. Разминаю как следует пальцы и отправляюсь в душ. Какое же это блаженство снять с себя всю одежду и просто стоять под струями горячей воды. Щеки буквально пылают после океанского ветра и дико хочется есть. В следующие пару часов мы готовим на кухне огромного камчатского краба, варим рис и глинтвейн. А потом долго и с наслаждением ужинаем. Ребята собираются в баню. Они таки распарились и окунулись в ледяные морские воды. У кого-то даже смыло приливом тапки. Но об этом я узнала уже на следующий день, потому что после ужина просто упала на свой второй этаж, укрылась теплым одеялом и провалилась в сон. А на улице снова гудел холодный северный ветер, чернела полярная ночь да неприкаянные китайцы мерзли на берегу залива, ожидая северное сияние.