В конец осени и обратно
В конец осени и обратно
Путевые заметки.
Звонит мне друг Колян и говорит:
– Собираюсь за полярный круг сгонять: в Тери́берку, можно сказать, на край земли.
– Далеко ли ехать? – спрашиваю.
– Да две тысячи кэмэ в одну сторону…
Если никто со мной не поедет, рвану один.
– Дружище, не могу тебя одного отпустить, – ответил я ему.
И двадцать второго сентября, в субботу, мы отправились в путь.
Село Териберка (то самое, где снимался фильм «Левиафан») расположено на Кольском полуострове, прямо у Баренцева моря. От Москвы туда можно ехать двумя дорогами: через Вологду и через Великий Новгород. После Онежского озера дороги сойдутся, далее через Карелию по прямой до Мурманска, затем вправо ещё километров сто двадцать – и будете на месте.
Ехать решили не торопясь, только по светлому времени. Купили провиант и через небольшую субботнюю пробку бодро двинулись в путь.
Обедать остановились на Плещеевом озере, сразу за Переславлем-Залесским. Там как раз проводился слёт планеристов, и множество крылообразных куполов виднелось вдоль берега.
В Переславле-Залесском прямо-таки бросается в глаза, особенно после Москвы и ближайшего Подмосковья, отсутствие вывесок на иностранных языках. Единственное слово на английском, которое мы нашли, уже специально обращая на это внимание, – вывеска на гостинице, где русская надпись дублируется для иностранных туристов.
Некоторое время назад в течение лет, наверное, трёх мы с Коляном и ребятами нашей страйкбольной команды ездили в Белоруссию на игры. И несколько раз – на машине. Всегда искренне восхищала забота белорусов о своей земле: все поля обработаны, каждый клочок засеян, обихожен. Волей-неволей сравнивалось с нашей землёй.
А тут мы уже в Вологде, но ещё ни одного необработанного поля по дороге не увидели. Поделившись друг с другом этим наблюдением, с чувством глубокого удовлетворения начали просто высматривать ну хоть бы единственный клочок заброшенной земли.
Не нашли. Ровная дорога с идеально чистыми обочинами стелилась под колёса нашей легковушки.
Вечер застал нас около села Липин Бор. Село расположено между трассой и Белым озером, которое почти круглое, с грязноватой водой и с невидимым из-за размера противоположным берегом. Около него в лесочке мы и остановились.
Через четверть часа палатка уже стояла, купаты шкворчали на мангале, а мы, чрезвычайно довольные, подтрунивали над названием приютившего нас места. «Альпийский воздух Липенбора!» – восклицали мы, быстро произнося название, которое при ударении на первый слог звучит иноязычно.
Проснувшись, обнаружили, что встали аккурат за полицейским стрельбищем.
Погуляли по причалу, прокатились по ухоженному городку, который оказался с большим монументом, посвящённым воинам, погибшим в Великой Отечественной
войне.
Следующую остановку сделали, чтобы сфотографироваться у въездной стелы в Карелию. На правом столбе стелы какой-то долбодуб написал с переносом: «Фрязино».
Обедать решили тоже на озере, теперь уже Онежском. Сразу за деревней Песчаное, где шоссе почти вплотную к нему, отыскалась насыпная дорожка. Она и вывела нас прямо на живописный берег Онежского озера. Огромное (второй по величине пресноводный водоём в Европе) озеро с прозрачной водой, камни, причал, приткнувшиеся на берегу гаражи для лодок. Метрах в семи от воды поставили наш обеденный столик. Перед тем как двинуться дальше, сложили на память пирамидку из камней.
Природа уже изменилась. Деревья пошли ниже и тоньше. Они так близко стояли одно к другому, что стало понятно: погулять по такому лесочку не получится.
Трасса же продолжилась ещё лучше.Когда едешь по Карелии, по её озёрным, заболоченным и каменистым местам, не один раз возникает чувство благодарности и уважения к работникам, которые проложили здесь дороги, протянули ЛЭП. Несколько раз видели, как опора ЛЭП стоит на островке посреди озера или болота, или на двух соседних горах. И невольно начинаешь соображать: а как их туда затащили-то, как собрали потом и чего это строителям стоило?
Где-то в центре Карелии были вынуждены остановиться: дорожные работы. Всё умно и безопасно организовано. С каждой стороны по регулировщику, есть даже передвижной светофор. Когда ехали по ремонтируемому участку, обратили внимание, что делают на совесть. При этом дорогу делают прямую. Надо сквозь камень пробиться – значит, сквозь камень. Требуется сквозь горку – значит, сквозь неё. На щитах, информирующих о ремонте дороги, ответственным был указан старший прораб Р. П. Сидоров; и всё оставшееся путешествие, попав на неровную дорогу, мы говорили: «Так, Сидоров пока не добрался сюда». Или почти заклинание с непотребной украинской кальки: «Сидоров приде – порядок наведе».
Из-за ремонта нескольких участков дороги до темноты мы не успели добраться до намеченной точки. К счастью, нашлось редкое на той дороге ответвление вправо, в него мы и свернули. Проехав не более километра, увидели в лесочке стол и скамейки, а над ними, на дереве, табличку: «Корчма на кочке». Мобильной связи не было, но и вариантов не оставалось. Решили ночевать здесь.
Место ночлега оказалось меж каменных валунов размером с автобус, вылезших из земли. Ни один из удерживающих палатку колышков вбить не получилось. Всё же как-то закрепили. Разожгли костёр. Из-за отсутствия связи сердце потянулось к дому. Мы записали жёнам романтическое видеообращение.
Доехали до стелы с гордой надписью «Полярный круг».
Рядом множество каменных пирамидок, которые оставили путешественники. Тут же православный крест с ликом Иисуса Христа с одной стороны и Николая Угодника – с другой.
Всё чаще стали попадаться красивейшие виды.
То лес на холмах вокруг озера в золотистых и зелёных оттенках с ярко-красными вкраплениями. То озёра, размерами которых можно поразиться.
А то далёкие дали, в которых где-то в бесконечности, в дымке, виднеются синеватые очертания холмов.
И столько простора!
А воздух так чист и свеж, что кажется, улучшилось зрение; из глаз уходит не замечаемая ранее напряжённость, и взгляд яснеет. Скорее всего так только казалось, но на нашей малой родине таких просторов я не встречал.
Вдруг за очередным поворотом видим съехавший в кювет минивен, а рядом на дороге стоящую с привязанным тросом легковушку.
Колян, ни слова не говоря, разворачивается и подъезжает к ним. Ехали мы на «Рено Сандеро Степвей», а тут крутой, градусов в тридцать, склон и совсем не игрушечный минивен завяз в грунте. Как его вытаскивать-то? «Не боись! – говорит Колян. – Щас всё сделаем». На обочине пожилая чета, которой и принадлежит минивен, а рядом остановился помочь кавказец, одетый не по погоде. Он, несмотря на то, что сделать ничего не может, терпеливо ждёт вместе с ними.
– Что делать мне? – спрашиваю Коляна.
– Встань на дорогу подальше, предупреждай водителей.
Сам же в это время достаёт альпинистское снаряжение: бухту верёвки, карабины и ролики. Соорудив что-то наподобие треугольника из верёвок, пропущенных через ролики, используя машину кавказца как якорь, а свою как тягач, подпалив сцепление, он всё же вытаскивает тяжёлый автомобиль с крутого склона на обочину.
Радость спасённых одушевляет.
– Откуда вы? – спрашивают.
– Из Москвы и Щёлкова.
– Денег у нас с собой нет. Вот торт везём. Возьмите, пожалуйста!
Мы вежливо отказываемся.
Тундра, которая начинается сразу за Мурманском, на первый взгляд показалась неприветливой.
Ни деревца, ни кустика. Лишь только ветер гуляет по уходящей вдаль на сколько видит глаз серо-зелёно-коричневой земле.
Но буквально через полсотни километров быстрой езды по всё ещё хорошей дороге моё отношение к тундре стало меняться. Во-первых, она бескрайняя. Во-вторых, в ней очень много озёр: от небольших до размеров с водохранилище.
В-третьих, тундра полна неброской, как бы затаённой жизни, всячески цепляющейся за своё существование.
Где-то за полсотни километров до Териберки асфальт кончился и началась трясучая грунтовка. И только на самом подъезде к селу вернулся асфальт.
Териберка открылась справа от дороги на берегу озера. Это небольшое село с несколькими многоквартирными домами, самый высокий из которых в четыре этажа. Налево через мост населённый пункт, который раньше назывался Лодейное, но в недавнем времени был объединён с Териберкой. По селу с фотоаппаратами гуляют туристы, судя по номерам автомобилей, из разных мест России. Мы же, решив, что в любой момент сможем заселиться в гостиницу, отправляемся кататься по округе.
Проскочив сквозь бывшее Лодейное, по ухабистой дороге подъезжаем за сто метров к Баренцеву морю. По каменному берегу доходим до воды и умываемся. Солнце уже зашло, но пока светло. Мы углубляемся дальше по дороге.
В этом месте она проходит по участку земли шириной около двухсот метров, который разделяет Баренцево море и озеро Секретарское, названное так потому, что в него впадают четыре ручья, но ни один не вытекает. Местные жители называют это озеро не иначе как Председательским. Оно оказалось чистейшим: подошёл, зачерпнул – и пей. Воду из него пьёт вся Териберка.
Продвинувшись ещё немного, видим в прибрежных скалах углубление.
Осматриваем его. Оказывается, там скалы с трёх сторон образуют стены, прямо как в пещере, только без крыши.
Решаем остановиться здесь. Колян со стороны моря тащит тяжеленный пень, невесть откуда взявшийся, затем ещё какое-то бревно. Вот костерок и готов. У нас с собой небольшой топорик. Но деревья на Севере намного более плотные, чем в средней полосе. Рубящую кромку топорика измочаливаем об сучки словно пластилиновую.
От нашего убежища в скалах двести метров до моря. Вдалеке, на скальном выступе, неторопливо мигает то красным, то зелёным светом маяк. Поблизости никого. Горит костёр. Два друга вместе. Хорошо!
Связь там была. Отзвонились жёнам. Начавшийся дождь ускорил наш отбой.
Отлично выспавшись, я выглянул из палатки и увидел Коляна, который с улыбкой стал рассказывать об ортопедическом камне под спальником. Позавтракав и оставив машину, идём гулять вдоль побережья.
Светит солнце. Небо соперничает с морем: кто сине́е. У скал ютятся корявые кусты. В некоторых местах землю покрывает ковёр будто из еловых веточек. На них во множестве блестят чёрные ягоды. Это вороника.
Вкус у неё немного кислый и сладковатый. Местные жители сказали, что вороника не бродит. Ещё там растёт брусника, у ручьёв черника и голубика, есть белые грибы. Много волчьей ягоды. По пути попадается корень, он вылез на десять сантиметров из земли на поверхность, загнулся дугой и скрылся обратно под землю. Такое впечатление, что поглядел на белый свет, подумал, что здесь неуютно, и залез обратно.
Из достопримечательностей, на которые ходят смотреть туристы, есть небольшой водопад. Он набирает силу, когда со скал сходит снег.
Ещё на побережье стоят четыре заржавевших пушки времён Великой Отечественной войны, смотрящие в сторону моря.
Раньше здесь была казарма. Теперь только одинокие брёвна, лежащие то тут, то там, напоминают о ней. На скалах много крупных и помельче камней. Некоторые стоят на погляд непрочно: чуть, казалось бы, подтолкнёшь – и скатится. Но, несмотря на наши совместные с Коляном усилия, сдвинуть ни один из них не удалось.
Со скалы на самом горизонте виднеется белый айсберг.
Нагулявшись по скалам и вернувшись к машине, мы обнаружили на капоте какой-то браслетик и наушники от айфона. А банка недоеденных консервов, которую мы оставили в кострище, чтобы по возвращении обжечь, лежит в трёх метрах и сияет чистотой. Сразу мы не поняли, что это была ворона, которая, полакомившись, принесла нам подарок, поэтому положили наушники на ближайший выступ скалы и поехали в Териберку.
Зашли в светлую и чистую со стеллажами, расставленными по ниточке, библиотеку, взяли там с разрешения на память местную газету. Заведующей не было, но на вопрос «Кто воспел Териберку?» уборщица с гордостью назвала двух авторов: Владимира Смирнова и Константина Баёва, чьи стихи мы с удовольствием читали около часа.
Вторую ночь в Териберке без раздумий решили провести в нашей «пещере» и, набрав по пути деревянных чурачков и досок для костра, с ощущением, что вернулись домой, вновь поставили лагерь на том же месте.
Закатное солнце окрасило скалы у маяка в красный цвет.
Колян лёг подремать прямо в машине, а я занялся костром и уборкой «пещеры» от мусора, оставленного прошлыми постояльцами. Во время уборки обнаружилась спрятанная железная кочерга.
Наступал вечер. Колян проснулся, когда я топориком колол на небольшие части чурачки, что мы привезли из Териберки. Разогреваем еду, делимся впечатлениями. И тут прямо напротив входа в «пещеру», над холмом, всходит луна. Она больше среднего размера и, когда взошла, хорошо осветила каменистое поле перед нами.
Совсем стемнело. Но, думая о предстоящем возвращении, я уже начинал скучать по этому месту. Ничего особенного на первый взгляд вроде нет, но поймал себя на мысли, что земли прекрасней я не встречал. И море, и неторопливо мигающий маяк, и скалы, и питьевое озеро, и луна, и «пещера» объединились в одно общее и притягательное.
Я вышел из пещеры и начал снимать видео на память. Отправился к морю. Подошёл Колян; и мы вместе смотрели с края земли, как вода таскает каменные валуны: туда-сюда, туда-сюда. И бьётся о берег.
Вернулись к костру и, посидев ещё какое-то время, вдруг увидели на небе словно бы луч от прожектора. Затем луч расширился, потом ещё. В этот момент я говорю:
– Колян, а не северное ли это сияние?
Мы выскочили из «пещеры» и, заворожённые, стали смотреть, как получившееся облако света меняет свои формы и занимает всё больше неба.
Затем так же быстро, как развернулось, сияние уменьшилось и вскоре пропало.
– Хватит мне на сегодня впечатлений, – сказал Колян, залез в палатку и уснул крепким сном.
Я, не желая пропускать ничего из происходящего, остался у костра; и через час сияние повторилось.
Наутро мы собрали лагерь, загрузили машину и напоследок опять пошагали посмотреть на море вблизи. Нашли выброшенную на берег морскую капусту, взяли по камешку на память и отправились в обратный путь.
Даже длинная дорога домой короче, чем дорога из дома. Мы ехали, смеясь и болтая, обсуждали пережитое: то, как всё удачно, совершенно без сопротивления складывалось и продолжает складываться. Чётко в голове вызрела мысль: Господь помогает путешественникам, потому что Ему нравится, когда любуются Его творениями.
Тундра быстро прошла, оставив ощущение тоски по ней.
Большую часть обратного пути нас сопровождал дождь. Казалось, циклон движется вместе с нами. Я уже начал шутить: «Колян, смотри! Узнаю эту тучу».
Часам к четырём пополудни прибыли в город Кировск, как раз туда, где и находятся Хибины. Попытавшись на нашей машинёнке заехать на крутой подъём, поняли, что сегодня в горах делать нечего: дождь и отсутствие необходимого снаряжения сильно осложнили бы наше времяпрепровождение. Чтобы не терять оставшихся двух-трёх часов ходового времени, залезли в Интернет, посмотрели, куда доедем за два часа. Это оказался городок Полярные Зори. Нашли телефон находящегося поблизости от города гостевого домика, предупредили о прибытии и через два часа были на месте.
После четырёх ночей в палатке домик нам показался, мягко говоря, шикарным. Впрочем, он таким и был: тёплым и уютным, с хорошими кроватями, электрической сауной и, самое главное, душем. Всю ночь лил дождь; и мы были рады, что ночуем в тепле.
От Полярных Зорь до Ладожского озера, предполагаемого места нашей последней в путешествии ночёвки, чуть менее тысячи километров. Поэтому выехали уже в семь двадцать утра. Когда до пункта назначения оставалось километров триста, я говорю:
– Колян, тут же Выборг недалеко должен быть! А у нас там сослуживец живёт. Красиво будет навестить.
– Точно! – отвечает Колян. – Скоро уж десять лет как не виделись. Что там с маршрутом?
Оказалось, по навигатору крюк получается небольшой: двести километров сверху.
– А, пф! Погнали! Что тут ехать-то? Нашли армейского товарища «В контакте», списались, созвонились: «Через семь часов будем».
Яндекс-навигатор не был бы самим собой, если бы не завёл нас по какой-то просёлочной дороге к военному посту.
– Нам бы на Выборг, – говорим.
– Пропуска если есть – проедете.
Пришлось разворачиваться. Крюк прибавился ещё на полтораста километров, а дорога, пытаясь камнями и ухабами сломать невероятно надёжную подвеску нашего авто. Полсотни километров ехали по такой трясучке, что не были уверены, останутся ли целыми колёса. Долго ли, коротко ли, но к подъезду сослуживца в Выборге мы прибыли в первых минутах одиннадцатого вечернего часа.
Запомнилось отсутствие дорог, но какое-то непропорциональное количество дорожных знаков: дороги нет, а знаки есть. Полез в Интернет смотреть – и точно: Выборгский завод дорожных знаков. 358 наименований! И все висят.
Наконец выходит наш товарищ из подъезда, немного сонный.
– Здорово-здорово! Ну как? – спрашиваем.
– Да так, нормально. Развёлся. На работу завтра. А вы чего?..
Постояли мы вместе с ним десять минут у подъезда. Он говорит:
– Ладно, парни, давайте.
– Ну прощай, – отвечаем и снова остаёмся вдвоём.
– Надо ночлег искать, – говорит Колян.
– Слух, а до дому сколько? – спрашиваю.
– Да километров девятьсот.
– Рванём?
– А поехали. Будем ехать по методике спецназа, – шутит Колян.
– Это как?
– Едем по часу. Крайние пятнадцать минут обязательны для отдыха.
– С Богом!
До Питера добрались быстро. Решили прокатиться в первый раз по платной питерской дороге. Оно, может, и быстрее, но за сорок, может, за пятьдесят километров брать пятьсот рублей – это, по-моему, грабёж. Зато следующий участок платной дороги с разрешённой скоростью сто тридцать и длиной ориентировочно около пятисот километров обошёлся нам в шестьсот рублей, что, безусловно, стоит того.
Уже рассвело, когда мы съехали с этого участка, а за последний участок платной дороги, который идёт практически до МКАД, то есть километров около ста, с нас тоже взяли около пятисот рублей: тоже обдираловка.
В Щёлкове были около девяти часов утра в пятницу, то есть с Кольского полуострова через Выборг до дома преодолели за сутки 2 250 километров.
Русский Север прекрасен. Когда рассказал о поездке своей подруге Наташе, она открылась: ей лечит душу только Север.
Надеюсь, судьба вновь приведёт меня туда.
Путевые заметки.
Звонит мне друг Колян и говорит:
– Собираюсь за полярный круг сгонять: в Тери́берку, можно сказать, на край земли.
– Далеко ли ехать? – спрашиваю.
– Да две тысячи кэмэ в одну сторону…
Если никто со мной не поедет, рвану один.
– Дружище, не могу тебя одного отпустить, – ответил я ему.
И двадцать второго сентября, в субботу, мы отправились в путь.
Село Териберка (то самое, где снимался фильм «Левиафан») расположено на Кольском полуострове, прямо у Баренцева моря. От Москвы туда можно ехать двумя дорогами: через Вологду и через Великий Новгород. После Онежского озера дороги сойдутся, далее через Карелию по прямой до Мурманска, затем вправо ещё километров сто двадцать – и будете на месте.
Ехать решили не торопясь, только по светлому времени. Купили провиант и через небольшую субботнюю пробку бодро двинулись в путь.
Обедать остановились на Плещеевом озере, сразу за Переславлем-Залесским. Там как раз проводился слёт планеристов, и множество крылообразных куполов виднелось вдоль берега.
В Переславле-Залесском прямо-таки бросается в глаза, особенно после Москвы и ближайшего Подмосковья, отсутствие вывесок на иностранных языках. Единственное слово на английском, которое мы нашли, уже специально обращая на это внимание, – вывеска на гостинице, где русская надпись дублируется для иностранных туристов.
Некоторое время назад в течение лет, наверное, трёх мы с Коляном и ребятами нашей страйкбольной команды ездили в Белоруссию на игры. И несколько раз – на машине. Всегда искренне восхищала забота белорусов о своей земле: все поля обработаны, каждый клочок засеян, обихожен. Волей-неволей сравнивалось с нашей землёй.
А тут мы уже в Вологде, но ещё ни одного необработанного поля по дороге не увидели. Поделившись друг с другом этим наблюдением, с чувством глубокого удовлетворения начали просто высматривать ну хоть бы единственный клочок заброшенной земли.
Не нашли. Ровная дорога с идеально чистыми обочинами стелилась под колёса нашей легковушки.
Вечер застал нас около села Липин Бор. Село расположено между трассой и Белым озером, которое почти круглое, с грязноватой водой и с невидимым из-за размера противоположным берегом. Около него в лесочке мы и остановились.
Через четверть часа палатка уже стояла, купаты шкворчали на мангале, а мы, чрезвычайно довольные, подтрунивали над названием приютившего нас места. «Альпийский воздух Липенбора!» – восклицали мы, быстро произнося название, которое при ударении на первый слог звучит иноязычно.
Проснувшись, обнаружили, что встали аккурат за полицейским стрельбищем.
Погуляли по причалу, прокатились по ухоженному городку, который оказался с большим монументом, посвящённым воинам, погибшим в Великой Отечественной
войне.
Следующую остановку сделали, чтобы сфотографироваться у въездной стелы в Карелию. На правом столбе стелы какой-то долбодуб написал с переносом: «Фрязино».
Обедать решили тоже на озере, теперь уже Онежском. Сразу за деревней Песчаное, где шоссе почти вплотную к нему, отыскалась насыпная дорожка. Она и вывела нас прямо на живописный берег Онежского озера. Огромное (второй по величине пресноводный водоём в Европе) озеро с прозрачной водой, камни, причал, приткнувшиеся на берегу гаражи для лодок. Метрах в семи от воды поставили наш обеденный столик. Перед тем как двинуться дальше, сложили на память пирамидку из камней.
Природа уже изменилась. Деревья пошли ниже и тоньше. Они так близко стояли одно к другому, что стало понятно: погулять по такому лесочку не получится.
Трасса же продолжилась ещё лучше.Когда едешь по Карелии, по её озёрным, заболоченным и каменистым местам, не один раз возникает чувство благодарности и уважения к работникам, которые проложили здесь дороги, протянули ЛЭП. Несколько раз видели, как опора ЛЭП стоит на островке посреди озера или болота, или на двух соседних горах. И невольно начинаешь соображать: а как их туда затащили-то, как собрали потом и чего это строителям стоило?
Где-то в центре Карелии были вынуждены остановиться: дорожные работы. Всё умно и безопасно организовано. С каждой стороны по регулировщику, есть даже передвижной светофор. Когда ехали по ремонтируемому участку, обратили внимание, что делают на совесть. При этом дорогу делают прямую. Надо сквозь камень пробиться – значит, сквозь камень. Требуется сквозь горку – значит, сквозь неё. На щитах, информирующих о ремонте дороги, ответственным был указан старший прораб Р. П. Сидоров; и всё оставшееся путешествие, попав на неровную дорогу, мы говорили: «Так, Сидоров пока не добрался сюда». Или почти заклинание с непотребной украинской кальки: «Сидоров приде – порядок наведе».
Из-за ремонта нескольких участков дороги до темноты мы не успели добраться до намеченной точки. К счастью, нашлось редкое на той дороге ответвление вправо, в него мы и свернули. Проехав не более километра, увидели в лесочке стол и скамейки, а над ними, на дереве, табличку: «Корчма на кочке». Мобильной связи не было, но и вариантов не оставалось. Решили ночевать здесь.
Место ночлега оказалось меж каменных валунов размером с автобус, вылезших из земли. Ни один из удерживающих палатку колышков вбить не получилось. Всё же как-то закрепили. Разожгли костёр. Из-за отсутствия связи сердце потянулось к дому. Мы записали жёнам романтическое видеообращение.
Доехали до стелы с гордой надписью «Полярный круг».
Рядом множество каменных пирамидок, которые оставили путешественники. Тут же православный крест с ликом Иисуса Христа с одной стороны и Николая Угодника – с другой.
Всё чаще стали попадаться красивейшие виды.
То лес на холмах вокруг озера в золотистых и зелёных оттенках с ярко-красными вкраплениями. То озёра, размерами которых можно поразиться.
А то далёкие дали, в которых где-то в бесконечности, в дымке, виднеются синеватые очертания холмов.
И столько простора!
А воздух так чист и свеж, что кажется, улучшилось зрение; из глаз уходит не замечаемая ранее напряжённость, и взгляд яснеет. Скорее всего так только казалось, но на нашей малой родине таких просторов я не встречал.
Вдруг за очередным поворотом видим съехавший в кювет минивен, а рядом на дороге стоящую с привязанным тросом легковушку.
Колян, ни слова не говоря, разворачивается и подъезжает к ним. Ехали мы на «Рено Сандеро Степвей», а тут крутой, градусов в тридцать, склон и совсем не игрушечный минивен завяз в грунте. Как его вытаскивать-то? «Не боись! – говорит Колян. – Щас всё сделаем». На обочине пожилая чета, которой и принадлежит минивен, а рядом остановился помочь кавказец, одетый не по погоде. Он, несмотря на то, что сделать ничего не может, терпеливо ждёт вместе с ними.
– Что делать мне? – спрашиваю Коляна.
– Встань на дорогу подальше, предупреждай водителей.
Сам же в это время достаёт альпинистское снаряжение: бухту верёвки, карабины и ролики. Соорудив что-то наподобие треугольника из верёвок, пропущенных через ролики, используя машину кавказца как якорь, а свою как тягач, подпалив сцепление, он всё же вытаскивает тяжёлый автомобиль с крутого склона на обочину.
Радость спасённых одушевляет.
– Откуда вы? – спрашивают.
– Из Москвы и Щёлкова.
– Денег у нас с собой нет. Вот торт везём. Возьмите, пожалуйста!
Мы вежливо отказываемся.
Тундра, которая начинается сразу за Мурманском, на первый взгляд показалась неприветливой.
Ни деревца, ни кустика. Лишь только ветер гуляет по уходящей вдаль на сколько видит глаз серо-зелёно-коричневой земле.
Но буквально через полсотни километров быстрой езды по всё ещё хорошей дороге моё отношение к тундре стало меняться. Во-первых, она бескрайняя. Во-вторых, в ней очень много озёр: от небольших до размеров с водохранилище.
В-третьих, тундра полна неброской, как бы затаённой жизни, всячески цепляющейся за своё существование.
Где-то за полсотни километров до Териберки асфальт кончился и началась трясучая грунтовка. И только на самом подъезде к селу вернулся асфальт.
Териберка открылась справа от дороги на берегу озера. Это небольшое село с несколькими многоквартирными домами, самый высокий из которых в четыре этажа. Налево через мост населённый пункт, который раньше назывался Лодейное, но в недавнем времени был объединён с Териберкой. По селу с фотоаппаратами гуляют туристы, судя по номерам автомобилей, из разных мест России. Мы же, решив, что в любой момент сможем заселиться в гостиницу, отправляемся кататься по округе.
Проскочив сквозь бывшее Лодейное, по ухабистой дороге подъезжаем за сто метров к Баренцеву морю. По каменному берегу доходим до воды и умываемся. Солнце уже зашло, но пока светло. Мы углубляемся дальше по дороге.
В этом месте она проходит по участку земли шириной около двухсот метров, который разделяет Баренцево море и озеро Секретарское, названное так потому, что в него впадают четыре ручья, но ни один не вытекает. Местные жители называют это озеро не иначе как Председательским. Оно оказалось чистейшим: подошёл, зачерпнул – и пей. Воду из него пьёт вся Териберка.
Продвинувшись ещё немного, видим в прибрежных скалах углубление.
Осматриваем его. Оказывается, там скалы с трёх сторон образуют стены, прямо как в пещере, только без крыши.
Решаем остановиться здесь. Колян со стороны моря тащит тяжеленный пень, невесть откуда взявшийся, затем ещё какое-то бревно. Вот костерок и готов. У нас с собой небольшой топорик. Но деревья на Севере намного более плотные, чем в средней полосе. Рубящую кромку топорика измочаливаем об сучки словно пластилиновую.
От нашего убежища в скалах двести метров до моря. Вдалеке, на скальном выступе, неторопливо мигает то красным, то зелёным светом маяк. Поблизости никого. Горит костёр. Два друга вместе. Хорошо!
Связь там была. Отзвонились жёнам. Начавшийся дождь ускорил наш отбой.
Отлично выспавшись, я выглянул из палатки и увидел Коляна, который с улыбкой стал рассказывать об ортопедическом камне под спальником. Позавтракав и оставив машину, идём гулять вдоль побережья.
Светит солнце. Небо соперничает с морем: кто сине́е. У скал ютятся корявые кусты. В некоторых местах землю покрывает ковёр будто из еловых веточек. На них во множестве блестят чёрные ягоды. Это вороника.
Вкус у неё немного кислый и сладковатый. Местные жители сказали, что вороника не бродит. Ещё там растёт брусника, у ручьёв черника и голубика, есть белые грибы. Много волчьей ягоды. По пути попадается корень, он вылез на десять сантиметров из земли на поверхность, загнулся дугой и скрылся обратно под землю. Такое впечатление, что поглядел на белый свет, подумал, что здесь неуютно, и залез обратно.
Из достопримечательностей, на которые ходят смотреть туристы, есть небольшой водопад. Он набирает силу, когда со скал сходит снег.
Ещё на побережье стоят четыре заржавевших пушки времён Великой Отечественной войны, смотрящие в сторону моря.
Раньше здесь была казарма. Теперь только одинокие брёвна, лежащие то тут, то там, напоминают о ней. На скалах много крупных и помельче камней. Некоторые стоят на погляд непрочно: чуть, казалось бы, подтолкнёшь – и скатится. Но, несмотря на наши совместные с Коляном усилия, сдвинуть ни один из них не удалось.
Со скалы на самом горизонте виднеется белый айсберг.
Нагулявшись по скалам и вернувшись к машине, мы обнаружили на капоте какой-то браслетик и наушники от айфона. А банка недоеденных консервов, которую мы оставили в кострище, чтобы по возвращении обжечь, лежит в трёх метрах и сияет чистотой. Сразу мы не поняли, что это была ворона, которая, полакомившись, принесла нам подарок, поэтому положили наушники на ближайший выступ скалы и поехали в Териберку.
Зашли в светлую и чистую со стеллажами, расставленными по ниточке, библиотеку, взяли там с разрешения на память местную газету. Заведующей не было, но на вопрос «Кто воспел Териберку?» уборщица с гордостью назвала двух авторов: Владимира Смирнова и Константина Баёва, чьи стихи мы с удовольствием читали около часа.
Вторую ночь в Териберке без раздумий решили провести в нашей «пещере» и, набрав по пути деревянных чурачков и досок для костра, с ощущением, что вернулись домой, вновь поставили лагерь на том же месте.
Закатное солнце окрасило скалы у маяка в красный цвет.
Колян лёг подремать прямо в машине, а я занялся костром и уборкой «пещеры» от мусора, оставленного прошлыми постояльцами. Во время уборки обнаружилась спрятанная железная кочерга.
Наступал вечер. Колян проснулся, когда я топориком колол на небольшие части чурачки, что мы привезли из Териберки. Разогреваем еду, делимся впечатлениями. И тут прямо напротив входа в «пещеру», над холмом, всходит луна. Она больше среднего размера и, когда взошла, хорошо осветила каменистое поле перед нами.
Совсем стемнело. Но, думая о предстоящем возвращении, я уже начинал скучать по этому месту. Ничего особенного на первый взгляд вроде нет, но поймал себя на мысли, что земли прекрасней я не встречал. И море, и неторопливо мигающий маяк, и скалы, и питьевое озеро, и луна, и «пещера» объединились в одно общее и притягательное.
Я вышел из пещеры и начал снимать видео на память. Отправился к морю. Подошёл Колян; и мы вместе смотрели с края земли, как вода таскает каменные валуны: туда-сюда, туда-сюда. И бьётся о берег.
Вернулись к костру и, посидев ещё какое-то время, вдруг увидели на небе словно бы луч от прожектора. Затем луч расширился, потом ещё. В этот момент я говорю:
– Колян, а не северное ли это сияние?
Мы выскочили из «пещеры» и, заворожённые, стали смотреть, как получившееся облако света меняет свои формы и занимает всё больше неба.
Затем так же быстро, как развернулось, сияние уменьшилось и вскоре пропало.
– Хватит мне на сегодня впечатлений, – сказал Колян, залез в палатку и уснул крепким сном.
Я, не желая пропускать ничего из происходящего, остался у костра; и через час сияние повторилось.
Наутро мы собрали лагерь, загрузили машину и напоследок опять пошагали посмотреть на море вблизи. Нашли выброшенную на берег морскую капусту, взяли по камешку на память и отправились в обратный путь.
Даже длинная дорога домой короче, чем дорога из дома. Мы ехали, смеясь и болтая, обсуждали пережитое: то, как всё удачно, совершенно без сопротивления складывалось и продолжает складываться. Чётко в голове вызрела мысль: Господь помогает путешественникам, потому что Ему нравится, когда любуются Его творениями.
Тундра быстро прошла, оставив ощущение тоски по ней.
Большую часть обратного пути нас сопровождал дождь. Казалось, циклон движется вместе с нами. Я уже начал шутить: «Колян, смотри! Узнаю эту тучу».
Часам к четырём пополудни прибыли в город Кировск, как раз туда, где и находятся Хибины. Попытавшись на нашей машинёнке заехать на крутой подъём, поняли, что сегодня в горах делать нечего: дождь и отсутствие необходимого снаряжения сильно осложнили бы наше времяпрепровождение. Чтобы не терять оставшихся двух-трёх часов ходового времени, залезли в Интернет, посмотрели, куда доедем за два часа. Это оказался городок Полярные Зори. Нашли телефон находящегося поблизости от города гостевого домика, предупредили о прибытии и через два часа были на месте.
После четырёх ночей в палатке домик нам показался, мягко говоря, шикарным. Впрочем, он таким и был: тёплым и уютным, с хорошими кроватями, электрической сауной и, самое главное, душем. Всю ночь лил дождь; и мы были рады, что ночуем в тепле.
От Полярных Зорь до Ладожского озера, предполагаемого места нашей последней в путешествии ночёвки, чуть менее тысячи километров. Поэтому выехали уже в семь двадцать утра. Когда до пункта назначения оставалось километров триста, я говорю:
– Колян, тут же Выборг недалеко должен быть! А у нас там сослуживец живёт. Красиво будет навестить.
– Точно! – отвечает Колян. – Скоро уж десять лет как не виделись. Что там с маршрутом?
Оказалось, по навигатору крюк получается небольшой: двести километров сверху.
– А, пф! Погнали! Что тут ехать-то? Нашли армейского товарища «В контакте», списались, созвонились: «Через семь часов будем».
Яндекс-навигатор не был бы самим собой, если бы не завёл нас по какой-то просёлочной дороге к военному посту.
– Нам бы на Выборг, – говорим.
– Пропуска если есть – проедете.
Пришлось разворачиваться. Крюк прибавился ещё на полтораста километров, а дорога, пытаясь камнями и ухабами сломать невероятно надёжную подвеску нашего авто. Полсотни километров ехали по такой трясучке, что не были уверены, останутся ли целыми колёса. Долго ли, коротко ли, но к подъезду сослуживца в Выборге мы прибыли в первых минутах одиннадцатого вечернего часа.
Запомнилось отсутствие дорог, но какое-то непропорциональное количество дорожных знаков: дороги нет, а знаки есть. Полез в Интернет смотреть – и точно: Выборгский завод дорожных знаков. 358 наименований! И все висят.
Наконец выходит наш товарищ из подъезда, немного сонный.
– Здорово-здорово! Ну как? – спрашиваем.
– Да так, нормально. Развёлся. На работу завтра. А вы чего?..
Постояли мы вместе с ним десять минут у подъезда. Он говорит:
– Ладно, парни, давайте.
– Ну прощай, – отвечаем и снова остаёмся вдвоём.
– Надо ночлег искать, – говорит Колян.
– Слух, а до дому сколько? – спрашиваю.
– Да километров девятьсот.
– Рванём?
– А поехали. Будем ехать по методике спецназа, – шутит Колян.
– Это как?
– Едем по часу. Крайние пятнадцать минут обязательны для отдыха.
– С Богом!
До Питера добрались быстро. Решили прокатиться в первый раз по платной питерской дороге. Оно, может, и быстрее, но за сорок, может, за пятьдесят километров брать пятьсот рублей – это, по-моему, грабёж. Зато следующий участок платной дороги с разрешённой скоростью сто тридцать и длиной ориентировочно около пятисот километров обошёлся нам в шестьсот рублей, что, безусловно, стоит того.
Уже рассвело, когда мы съехали с этого участка, а за последний участок платной дороги, который идёт практически до МКАД, то есть километров около ста, с нас тоже взяли около пятисот рублей: тоже обдираловка.
В Щёлкове были около девяти часов утра в пятницу, то есть с Кольского полуострова через Выборг до дома преодолели за сутки 2 250 километров.
Русский Север прекрасен. Когда рассказал о поездке своей подруге Наташе, она открылась: ей лечит душу только Север.
Надеюсь, судьба вновь приведёт меня туда.
Читайте также
Будет интересно
