Здесь пальмы не растут

…Солнце такое нетерпеливое, что его яркие и жаркие лучи просачиваются в салон самолета сквозь щели опущенных шторок иллюминаторов. Хватит спать! Хотя какой в самолете может быть сон? Ночной бессонный перелет из Москвы явно не способствует хорошему самочувствию. Но меня внезапно что-то включило, вывело из забытья, заставило начать шевелиться. Я поднимаю шторку иллюминатора и вижу – солнце! Оно вот только-только выглянуло из-за горизонта, залило весь мир своим сиянием, запустило скрытые резервы моего организма. Несколько минут наслаждения утром нежнейшего персикового цвета – и вскоре самолет пошел на посадку в Норильске…

…Город встречает гостей радушно и гостеприимно –  крепким морозцем за 30 с лишком градусом. А как в Норильске дышится! Вдохнув полной грудью, можно сразу же почувствовать радугу различных ароматов. Норильчане шутят - по тому, что с ними происходит – они кашляют, чихают или у них глаза слезятся – можно сказать, какой (вернее, откуда) ветер: по периметру города расположено несколько металлургических заводов, каждый из которых генерит свой «аромат».

Мне в Норильске задерживаться некогда: собранная в дальнюю дорогу на плато Путорана, я сижу в вестибюле гостиницы, ожидая возвращения группы туристов с базы Олега Крашевского: их везут обратно в Норильск, а меня заберут вместо них. Вскоре в гостиницу буквально ввалились шесть здоровенных парней. Одного взгляда на их обветренные и обожженные солнцем и морозом лица было достаточно, чтобы понять – это те люди, которых я и ожидала – туристы с Путораны. Увидев их серьезную амуницию, я критически оценила свою одежку, в которой собралась ехать (она у меня вполне северная, рассчитанная на -40 градусов!), а после разговора с парнями полезла в свой чемодан за последними оставленными там вещичками, надевать которые первоначально не планировала. В итоге чемодан оказался практически пустым: на себя надела все, что только можно было. Мне трудно ходить и трудно дышать, но зато есть надежда доехать до места назначения в дееспособном, а не свежезамороженном состоянии: ведь мне предстоит провести больше пяти часов на улице.

Эта поездка на Плато стала для меня настоящим приключением с самого начала, с той самой минуты, когда на берегу реки Норилки я села в открытую тележку, прицепленную  к снегоходу, и проехала в ней почти 180 км по замерзшим рекам и озерам до базы Бунисяк на восточном берегу озера Лама, где находится западная оконечность плато Путорана. Снегоход мчался, порой, на скорости километров под пятьдесят в час и далеко не всегда по ровной поверхности -  на дороге ямы, кочки, колдобины, многочисленные борозды от ранее прошедших здесь снегоходов. Я не знала, за что мне держаться, чтобы не вылететь из тележки, когда она подпрыгивала на очередном буераке, и хоть немного смягчить ни на миг не прекращающуюся вибрацию и трясучку моего прицепа – то ли за его бортик, то ли за сиденье автомобильного кресла, значительно амортизирующего удары полозьев о мерзлую землю и неровности льда и снега. В толстых теплых не продуваемых рукавицах одинаково неудобно делать и то, и другое. К тому же все время надо крепко держать тяжелые ватные покрывала, которыми меня накрыли в довесок, чтобы ветер не вырвал их из рук и не забрался под пуховик, внутрь капюшонов, под горнолыжную маску, прикрывающую большую часть моего лица, не выдул из меня остатки тепла.

Стоит пронзительно ясная погода. Контуры заснеженных гор впечатываются в лазурь неба, на котором нет ни единого облачка, все вокруг дышит покоем и умиротворением. На западе солнце уже склоняется к горизонту, озаряя мягким предзакатным светом белое безмолвие, а на востоке на безмятежном небе уже сияет полноликая луна. А мы все едем и едем…

Но вот, наконец, почти через пять часов завершение сегодняшнего пути – я издалека вижу, как курится дымок из трубы заждавшегося нас дома. Балаклава, шапка, три (!) капюшона (от флиски, ветровки и пуховика) вполне справились со своей задачей защитить от холода и ветра самую выступающую из тележки часть моего организма -  голову, а вот остальные части тела все же подмерзли. Единственно действительно пострадавшим оказался самый кончик моего курносого носа, высовывающийся из-под маски – он одновременно и обгорел на северном заполярном солнце, и подморозился.

На базе Бунисяк нас ждали жарко натопленный дом, вкусный ужин, банька…

Отогревшись и наевшись, я расслабилась и поняла, что все, устала… от дороги, от мороза, от эмоций, от впечатлений. Единственным оставшимся на сегодня желанием было спать! Все остальное – завтра.

Как бы не так! Не успела я добраться до кровати, как слышу голоса с улицы:

- Сияние на полнеба!

Какой уж тут сон? Меня тут же мигом вынесло из дома. Вот оно какое – Полярное сияние! Зеленые всполохи блуждают над Шайтан-горой, разгуливают по небу, возвращаются обратно, закручиваются в спираль, распадаются веером, затухают, вспыхивают с новой силой, и опять, и опять, и опять…  Оно здесь – прямо над моей головой! Я завороженно смотрю на эту красоту и забываю нажимать на кнопку затвора фотокамеры. Но это уже и не так важно. Никакая статичная картинка не сможет передать ту экспрессию, которая царила тогда в небе. Это был танец Духов Путораны, принимающих мое поклонение перед ними.

Итак, я прибыла на плато Путорана. Что же это за место такое, про название которого многие даже и не слышали?

Путорана – край загадочный и неизведанный …

Севернее границы Полярного круга лежит плато Путорана - земля, где за последние столетия ничего не происходило: здесь не было мировых войн, сюда не вторгались полчища захватчиков, и потому он сохранился по сей день в первозданном и, практически, не тронутом виде. На эту землю никто и никогда не претендовал: она слишком сурова для жизни. Ее бурные реки, бьющиеся о базальтовые стены глубоких каньонов, необузданны, пустынные горы - столообразны, и снег на них сходит лишь на пару месяцев в году, короткое лето часто бывает пасмурным и прохладным. Здесь никогда не было ни оседлого населения, ни дорог, и только кочевые исконные жители тундры со своими стадами оленей весной уходили на север к побережью Таймыра, а осенью возвращались обратно к границе леса.

И по сей день Путорана остается почти такой же загадочной и трудно доступной, как и в давние времена. Но тем притягательнее и заманчивее год от года становится это место для самых упертых туристов.

Историческая геология или геологическая история

Главной достопримечательностью плато Путорана являются многочисленные водопады. Плато Путорана не зря именуют краем десяти тысяч озер и тысячи водопадов. Их здесь больше, чем в любом другом месте земного шара. Никто не считал – сколько их, водопадов на Путоране. Одни формируются мощными реками и с грохотом срываются с многометровых (и многосотметровых!) темных базальтовых скал, другие возникают из небольших ручьев в подтаявшей в теплое время года вечной мерзлоте и мирно спадают с невысоких каменных уступов. Да и невозможно пересчитать водопады Путораны: многие еще даже и не увидены человеком, не открыты и не описаны. Кроме постоянных есть водопады сезонные: они «живут», пока тают ледники, снежники и вечная мерзлота, пока есть осадки, приносимые циклонами с Северного ледовитого океана, а с наступлением холодов они иссякают, исчезают…

По количеству водопадов плато занимает первое место в России. На Путоране находится и самый высокий водопад в России - на реке Кында (притоке реки Хибарба) - 105 метров непрерывного падения, и самый мощный по объёму падающей воды - Большой Курейский, и самый высокий каскадный водопад Евразии — Тальниковый высотой 482 (в некоторых источниках указало 600) метра, состоящий из 15-ти ступенек. Любопытно, что именно этот великан относится к сезонным водопадам: время его жизни всего один-два месяца в году.

Почему же именно плато Путорана является рекордсменом по количеству водопадов? Все дело в геологическом происхождении самого плато. Ученые считают, что оно образовалось в период глобальных тектонических процессов планетарного масштаба, в результате которого, в частности, произошло массовое пермское вымирание (массовое пермское вымирание - одно из пяти массовых вымираний (252,2 ± 0,5 млн лет) - является одной из крупнейших катастроф биосферы в истории Земли, которая привела к вымиранию 96 % всех морских видов, 70 % наземных видов позвоночных, около 57 % родов и 83 % видов всего класса насекомых). Произошедшее в Сибири усиление вулканической деятельности, безусловно, оказало влияние на климатические изменения в биосфере Земли. Примерно 252 млн. лет назад на месте нынешнего Средне-Сибирского плоскогорья находилась синеклиза (синеклиза (в пер. с греческого – «наклонение») - очень пологий прогиб земной коры в пределах платформы, в поперечнике достигающий нескольких сотен километров и глубину обычно до 3-5 километров). В нем под воздействием подземных сил образовались трещины, по которым из мантии с больших глубин на поверхность земли неоднократно изливалась лава, плотной коркой, словно равномерным блином, покрывая слой осадочных пород, и так далее слой за слоем: лава - осадочные породы, лава - осадочные породы. Так образовался огромный «слоеный пирог» из чередующихся базальтовых и осадочных пород (на обнаженных склонах гор Путораны насчитывают до 40 лавовых пластов!). Затем огромная площадь плато Путорана поднялась на 1700 метров над уровнем моря, разорвав цельную до того времени поверхность – так образовались гигантские каньонообразные ущелья и долины. А вершины гор на Путоране не остроконечные, как, например, в Гималаях, а плоские, и сами горы так и называют  - столовые горы. В результате выветривания и вымывания осадочных пород появились гигантские ступени – траппы (от шведского trappa – лестница).

Разломы, появившиеся после подъема синеклизы, заполнились водой – так сформировались озера и реки Путораны. Геологи уверяют, что подъем плато  продолжается и в настоящее время.

В ледниках и снежниках плато Путорана берут начало тысячи ручейков, которые, постепенно вливаясь друг в друга, формируют реки Путораны.  Они упорны и энергичны - за миллионы лет проложили свои русла в многослойных лавовых отложениях, образовав каньоны, долины и… водопады. Почти у каждой речки есть свой собственный водопад. Несмотря на то, что у водопадов схожа история их возникновения, у них у всех свой характер и свое очарование.

И каждой зимой на месте многих водопадов формируются невероятные по красоте, поражающие своими формами и размерами, голубеющие на весеннем солнце ледяные сооружения - ледопады.

Ледопады Путораны

На реке Хойси

…Лишь открыв ранним утром глаза, я сразу поняла, что солнце сегодня выключили, того и гляди снег повалит с минуты на минуту. Вокруг черно-белая картинка - черные контуры уснувших на зиму деревьев и кустарников, белый снег, белесое небо, на котором солнце угадывается лишь более светлым пятном, да занесенные снегом вершины строгих столообразных гор, на которых, будто на удобном ложе, разлеглось это самое небо. Но ждать у моря погоды не мой вариант, поэтому поездка состоится при любых обстоятельствах! Сегодня у нас в планах – ледопады не реке Хойси, являющейся притоком Бунисяки.

Нынче в устье замерзшей Бунисяки снега мало – камни буквально чуть припорошены, поэтому в поисках проезда на снегоходе нам пришлось попетлять между ними, кустарниками и деревьями, прежде чем свернули на Хойси. И сразу началась наледь. Даже сегодня, в совершенно бесцветную пасмурно - серую погоду наледь светилась голубизной. Я замечаю, какой разной бывает наледь: порой, ее поверхность безукоризненно гладкая, но чаще всего она, будто змеиная кожа, переливается от блесток наледных «чешуек».

По пути иногда попадаются высокие ледяные купола, называемые наледными буграми.

Наледный бугор - выпуклая часть наледного массива, образовавшегося в результате пучения льда или концентрированного намораживания воды. 

На наледи можно столкнуться с реальной  опасностью – провалами, полостями подо льдом. Они образуются, когда часть свеженатекшей воды сверху схватывается ледяной корочкой, а часть, оставшаяся под этой корочкой, не успев замерзнуть, по каким-то причинам утекает. Присыпанное снегом, это место часто бывает неотличимым от окружающей обстановки и поэтому очень опасным.

Сегодня мы пережили небольшое приключение, связанное с провалом: передние лыжи снегохода проскочили скрытую снегом полость, а под задком лед обрушился, но благодаря приличной скорости, с которой мы ехали, машина подскочила, будто на трамплине, несколько метров пролетела по воздуху, и мы благополучно приземлились и остановились. Успокоившись после пережитого потрясения, я решила поближе рассмотреть этот провал.

- Не ходи туда! - вдруг до меня донесся резкий окрик Олега.

Поздно! Сделав по направлению к полости несколько шагов по снежной целине, кажущейся спокойной и безопасной, я тут же провалилась одной ногой по колено – по площади провал был огромным и полностью скрытым снегом! Видна была лишь та его часть, которая обрушилась под нами. Чтобы не напрягать своего Ангела-Хранителя, спасая меня от перелома конечностей, я опустилась на колени и поползла – ведь площадь поверхности в этом случае больше,  вдруг верхний слой льда выдержит мой вес? Выдержал! Больше я никуда не проваливалась, благополучно добралась до провала, заглянула в него и тем же путем вернулась обратно.

А мы тем временем движемся все время вперед, вскрывая верхний слой наледи, под которым еще не замерзла вода, ее брызги и кусочки льда, перемолотого гусеницами снегоходов, веером разлетаются  разные стороны… Но вскоре наледь закончилась, и мы помчались по заснеженному руслу реки. Постепенно берега Хойси сузились настолько, что буквально зажали нас в узком извилистом ущелье, будто стараясь не впускать в свои владения.

Мы движемся двумя машинами: первым едет Коля на «Буране», «утюжа» и трамбуя снег, за ним - мы с Олегом на большом снегоходе «Монстр». Снег здесь лежит очень неравномерно – наш «Монстр» то скребет по камням своими «когтями», рискуя их растерять по пути, то заваливается на бок, не удержав равновесие в глубокой пушистой снежной перине.

- Чтоб тебя украли! - сегодня я слышу это ругательство в адрес нашего снегохода в третий раз – ровно столько, сколько приходилось поднимать его – валяшку-лежебоку.

Мы медленно продвигались вперед, осторожно выбирая дорогу среди хаотично разбросанных и чуть припорошенных снегом камней, и мне предоставилась возможность получше рассмотреть место, куда мы так долго ехали. Я вертела головой во все стороны, от изумления почти потеряв дар речи: повсюду склоны гор украшали ледяные натеки. Сходу они не всегда были заметны – их ажур и сияние приглушил лежащий на них снег. Но стоило мне понять, КУДА смотреть и ЧТО видеть, как глаза тут же стали выхватывать из всей окружавшей нас белесости голубые замерзшие натеки воды – они были повсюду!

И тут после очередного поворота извивающегося ущелья я вижу  -  оно закончилось, и вот он  -  ледопад!  И пусть здесь сейчас разыгралась настоящая метель, и бесцветное небо «лежит» на голове – эту красоту невозможно испортить ничем! 

На реке Геологическая

Наверное, я оптимист по натуре и всегда надеюсь только на лучшее. И это лучшее частенько идет мне навстречу! После нескольких дней белого безмолвия, безветрия и бессолнция в награду за свое неистребимое терпение и благодарность Господу Богу за то, что вообще здесь нахожусь, сегодня наблюдается явное улучшение погоды – сквозь бело-серые кучерявые облака просвечивают лоскуты ярко-голубого, словно кусочки  Шах-Даринского лазурита, неба.

По озеру Лама до поворота на реку Бучарама я спокойно доехала в тележке-прицепе, а дальше пересела пассажиром на снегоход. Вот, что значит опыт – я уже легко и почти изящно забираюсь на сиденье машины, несмотря на все свои многочисленные пуховые одежки и серьезные грузные сапоги типа «Йети», намертво вцепляюсь в ручки-держалки, расположенные на уровне сиденья, удерживаюсь в снегоходе, несущемся на скорости 50 км/час, и по пути успеваю следить не только за дорогой, чтобы вовремя наклоняться в нужную сторону и не организовывать себе массаж головы ветками деревьев и кустарников по обочинам, но и замечаю мир вокруг нас.

Мой взгляд прикован к горам, я готова просмотреть эту красоту до дыр – крутые склоны засыпаны ровным слоем снега, сияющим на солнце, словно сахарная глазурь, из-под него рельефно выступает ступенчатая трапповая поверхность, особенно подчеркнутая небесной голубизной. Спокойный, сдержанный, величественный мир строгих гор. По пути мы изредка делали остановки, чтобы получше рассмотреть склоны – высоко наверху, почти у самых вершин, между скальными и часто отвесными выступами были видны многочисленные тропы снежных баранов и места, где они разрывали снег в поисках корма. Я смотрела в бинокль во все свои две пары глаз, стараясь уловить хоть какое-нибудь движение. Увы, баранов мы так и не  увидали.

Пройдя по руслу Бучарамы километров 10, мы свернули на ее приток - реку Геологическую. Безупречную нетронутую снежную перину долину реки слегка попортили лыжники – видимо, они прошли совсем недавно, вот их след, судя по дыркам от палок, их было двое. Вдоль лыжни долго бежал песец – его следы иногда даже пересекали эту лыжню. Среди кустарников наследили куропатки – ого, сколько их здесь разгуливало! Зайцы, белки, россомаха… Кого только тут ни было!  Настоящий перекресток дорог местных жителей!

На одной из кратковременных остановок, не послушав Олега, что надо ходить по «дороге», которую проложили-утрамбовали наши снегоходы, я попыталась подойти к почему-то никогда незамерзающему ручью (даже при минус 30°!) напрямки, по целине. Сказать, что я тут же провалилась по самые…. – ничего не сказать: мои ноги повисли в каком-то безвоздушном пространстве, не достав до земли. Отталкиваться было не от чего. Безрезультатно побултыхавшись так некоторое время, дальше я решила ползти на коленях в надежде, что большая площадь поверхности сработает как лыжи и позволит не проваливаться очень глубоко. Несколько «шагов» мне удалось сделать, но вскоре я потеряла равновесие и упала лицом вперед прямо в пушистую снежную перину. В руке был фотоаппарат, которыйпо полной программе купался в снегу. Мои руки до земли не доставали, не на что было опереться, чтобы подняться. Что же делать? Я беспомощно барахталась в снегу, не в силах подняться хотя бы на колени, с опаской погладывала на мужиков: Олег мог посмеяться над моей растяпистой непослушностью, а мог и покричать беззлобно – человек он горячий! Но они с Колей разговаривали, стоя спиной ко мне, и не видели моих мучений. Я вспомнила, что примерно в таком же беспомощном положении оказалась несколько лет назад на Камчатке, где почти задохнулось в высокой куче пушистого снега, не имея возможности самостоятельно выбраться. Тогда меня натурально спас мой попутчик, вытащив из этого сугроба за ногу. И вот опять я в аналогичной ситуации. Но ведь меня же предупреждали – НЕ ХОДИ ПО ЦЕЛИНЕ!! Ну что за характер такой непослушный и самоуверенный!? Сейчас я даже и не хотела, чтобы мою беспомощность увидели Олег или Коля. Но ведь мне надо как-то выбраться! Тихо матерясь про себя и в свой адрес, барахтаюсь в надежде, что докопаюсь в снегу до самой земли, а там и опору найду. Почти так и получилось, мне удалось перевернуться на спину и сесть. Теперь подняться на ноги стало проще. Все было в снегу – перчатки, шарф, шапка, камера… Капюшон пуховика и кофр для камеры, висящий на боку и почему-то оказавшийся открытым, тоже нахлебались снега… Я долго отплевывалась, отфыркивалась, очищалась, отряхивалась. Отличный урок! Истины должны быть не преподаны, а пережиты. Больше я так не делала – старалась ходить по снегоходной дорожке и без особой нужды не лезть в целину.

Но вот мы, наконец, почти прибыли к месту назначения. Пока мы с Олегом стояли и осматривались, Коля, ехавший на «Буране», куда-то неожиданно и незапланированно рванул, мы  - за ним! И почти сразу поняли, куда он так решительно направился: в конце н глубокого узкого ущелья красовался ледяной столб - не меньше, чем двадцатиметровый ледопад находился в амфитеатре отвесных стен. Его тело на большей части поверхности покрыто снегом, здоровый пологий сугроб намело и у подножия ледяной стены. Преград на пути к ней, кроме этого сугроба, у меня не было. Я видела цель, не замечала препятствий и верила в свои силы. И мне было уже все равно, как глубоко я проваливаюсь, пытаясь добраться по ледопада. Дошла, вернее, доползла! Ледяные колонны, облизанные солнцем, овеянные ветрами и залепленные снегом, пронзали небесную синеву.

Но, пожалуй, самое интересное было ЗА ледопадом: там оказался обширный грот, отгороженный от мира ледяной стенкой, и из темной глубины яркой бирюзой светились на просвет фигурные ледяные натеки.

В соседнем ущелье находился еще один ледопад – двухкаскадный. К нему, собственно, мы сегодня и ехали: на плато примерно в этом месте река Геологическая раздваивается, и перед нами сейчас открылся великолепный каньон на правом ее притоке. Издалека трудно оценить масштабы этого ледопада – я вижу, будто тонкое ледяное покрывало наброшено на две широкие ступеньки, рельефно подчеркивая все неровности поверхности. Я тороплю Олега поскорее до него доехать, чтобы получше рассмотреть вблизи, но Олег – человек опытный, он не спешит приблизиться, а наоборот притормаживает, пропуская вперед Колю, смакует, предвкушая мою реакцию.

И вот тут в моем сознании произошел переворот! Лишь когда Коля добрался к подножию нижней ступени, стал понятен масштаб ледопада. Посмотрите на него и тогда вы поймете, какой взрыв эмоций испытала в тот день я.

Высота только верхней ступеньки около 75 метров!

Чуть позже и мы с Олегом подъехали к ледопаду. Хоть нижняя ступенька и  перекрывала обзор верхней его части, грандиозность природного сооружения потрясала. Ниже его склон горы тоже залит льдом, а уклон здесь градусов под 40.  То-то я смотрела издалека и не могла понять, почему Колин «Буран» хоть и газует, пуская клубы черного дыма, но никак не может взобраться повыше, к самому подножию ледопада.

Уже позже, по возвращении домой, я нашла в Интернете фотографии этого ледопада в прошлые годы - тогда верхняя часть каскада походила всего лишь на замерзший ручеек, а сейчас она залита льдом на половину амфитеатра!

А еще чуть в стороне, в вершине основного русла реки Геологической находится огромный цирк, со всех бортов которого низвергаются замерзшие водопады. К самому ледопаду не подобраться – узкий каньон, круто набирающий высоту, занесен глубоким снегом. Олег называет такой снег пухляком.

 Мне остается лишь потрясенно смотреть на эту могучую красоту и верить, что честно заслужила ее увидеть!

Во время своих апрельских каникул на плато Путорана я вдоволь накувыркалась в пушистом снегу, которого местами даже малоснежной зимой столько, что можно «утонуть» по шею, наморозилась, наадреналинилась, катаясь на снегоходе, испытала эмоции, о существовании которых раньше не подозревала… Но «жаба» продолжает душить меня – мне всего показалось мало, я осталась «голодной». Даже заключительный ужин в ресторане гостиницы в Норильске с вкуснейшей шурпой из оленины и нежнейшего оленьего балыка в брусничном соусе не смог утолил мой «голод», но подвел черту под невероятным путешествием в Заполярье, на плато Путорана.

Я возвращаюсь домой.

Я расстаюсь с Норильском.

Я расстаюсь с Путораной.

Но что-то мне подсказывает, что это не надолго.