Байкал-44/3
Часть 3
Лена и Оксана. На лицах людей, сидящих вокруг горящих поленьев и палок, было выражение задумчивости. Все, кроме самых пьяных, были заняты своим внутренним миром. Сколько бы лет ни существовала наша планета и сколько бы ни выживал на ней человек, всегда огонь — особенно разведённый под открытым небом среди природы — будет целиком захватывать внимание нашего брата. Две девушки из Красноярска и их дети сторожили приглянувшийся мне костерок.
— Вы к кому-то? – спросили они.
— Да. К вам, — ответил я.
Максим, один из детей, предложил помочь поставить палатку.
— А у нас ведь как было, — вспоминала Оксана. — Я ухаживала все лето за коровой, когда маленькая была. Ходила с ней в поле, чтобы она паслась. На пруд водила. Проводила с ней все каникулы в деревне, а потом к осени её забили и на деньги с мяса купили мне одежду к школе, тетрадки... Тяжело это было. Вот так видишь ее каждый день, ухаживаешь, а потом меняешь на какие-то вещи...
В перерыве между рассказом Оксаны о рыбалке на хариуса и сига и о Ергаках Лена успевает кратко описать путешествие в Китай, Вьетнам. Успевает ещё посоветовать объехать Абхазию на мотоцикле, а наши соседи успевают напиться так, что утром ещё не всё выветрится, а Максим успевает сдвинуть березовый ствол в костёр.
Это была самая сладкая ночь для сна: ветер улетел, облака растворились, звезды смотрели на отдых людей, наши соседи, никогда не игравшие на гитаре, дорвались до инструмента и до самой поздней ночи пытались настроить его.
*пару часов и 100 километров по грунтовке, пыльный автобус, хостелы, и в своём большом путешествии я готовлюсь к новому маленькому путешествию на КБЖД. Встречаюсь, общаюсь, высыпаюсь, опять не бреюсь, сижу в электричке, жду, выхожу, вижу Байкал, снова здороваюсь с ним, спускаюсь к нему – и передо мной уже шпалы и рельсы, и это будет мой вид на следующие три дня*
*Я шёл километров двадцать пять, но к вечеру все же не приметил ни одного хорошего для меня места под ночлег. Когда солнце стало скрываться за скалами, я зашёл в очередной туннель с телефонным фонариком. Туннель был метров 300. Я прошёл по нему и вышел снова в свет. Прошёл ещё полкилометра, но не нашёл ночлега. Сейчас я не знаю, почему, но тогда я знал, что мне было немного страшновато и очень одиноко оставаться на ночлег одному. Гроза заходила со спины, ветер, особенно тревожный в преддверии ночи, дул с Байкала. У самой железной дороги появился участок и пару домиков, и люди, и эти люди отдыхали и пели, они ели и пили. Чувство одиночества было либо ребёнком цивилизации, в которой я вырос, либо ребёнком поездки без постоянного попутчика, либо это было результатом отсутствия попутчика в принципе. Во всяком случае, оно заставило меня спросить о ночлеге у этих людей. Мне было отказано, этот отказ был абсолютно справедлив. Но от этого стало ещё тоскливее. Я пошёл обратно в сторону тоннеля. Стало темнее. Я зашёл с тем же телефонным фонариком в тоннель. Задувал свежий ветер, пахло вечной сыростью, и света впереди не было видно из-за поворота. Я шёл с одним наушником, всё было во мне как бы настороженно, и всё думалось о щемящем одиночестве. Темно, но треугольник света появился в конце. И на фоне света появились образы. Они казались того же роста, но, чем ближе я подходил к ним, тем они становились больше. Мне стало жутко. Я направил фонарик в сторону чего-то живого. Сначала одна, а потом ещё три пары глаз дали блики. Страх пропал, и была тишина и молчание. Я стоял и смотрел на лошадей, а лошади замерли и ждали моих действий*
Лариса и Саша. Или лучше тётя Лариса и дядя Саша. В первую ночь на КБЖД я снова ночевал в поезде, но уже в купейном вагоне со светом, двумя кроватями, электроплитой и совсем без людей. Это был мой самый лучший номер, потому что из окна был виден Байкал, бледная луна и рваные чёрные облака.
Следующий день я провёл на железной дороге и в электричке, где случайно разговорился с тётей Ларисой и дядей Сашей. Когда они стали готовиться к выходу, я спросил, какой их родной город, и, услышав что-то про Тверь, я схватил свой рюкзак, выбежал на платформу и пошёл с ними.
Мы успели много поговорить о путешествиях по России.
— Ай, собака. Ну, ты человек или не человек, боже мой. — говорит тётя Лариса, пытаясь поймать кадр со "свежим" Махаоном.
— Мы, когда были на Алтае, видели мужчину одного. Он ходил в накомарнике и белом костюме или халате, а в руках сачок держал. — вспоминает тётя Лариса, — он бабочек ловил. И с таким азартом! Это как охота настоящая. Поймает хорошую, а ее продать дорого можно. Если свежая, не трепанная, то дороже стоит.
Ещё тверские тётя Лариса и дядя Саша были на Камчатке, где на их палатку напал медведь, съев все припасы. Что ж, пошли к берегу, нашли рыбака, предложили деньги за рыбу, но край – север, и там водка дороже денег. Через полчаса были без спирта, зато с красной рыбой и икрой.
— А ты почему один? — спрашивает тётя Лариса.
— Мне так комфортно вполне. Да и мало кто может из друзей поехать. — говорю я заученную фразу, будто бы репетирую роль в каком-то школьном спектакле, повторяя раз за разом одну и ту же реплику.
— Ты есть вконтакте? Ты добавь (того-то и того-то), а главное - добавь сына нашего. Они, — те-то и, главное, сын, — все открытые, общительные. Напишешь им, вольёшься в эту тему путешествий, познакомишься с автостопщиками.
Дядя Саша спрашивает, не готов ли, наконец, борщ. Лариса уже нарезала салат, пока рассказывала, сделала пюре с сухим молоком.
— Вот мой сын, например… — начинает рассказ тётя Лариса, — Он поехал по России автостопом и, когда приехал в Красноярск, на Ергаках встретил девушку. Как-то спонтанно предложил ей отправиться автостопом на край света, а она и не была против. Вот, ехали они до Владивостока: ночевали, где придётся, шли пешком, ехали на попутках. Однажды их захватил водитель грузовика, который вёз грязные солдатские портянки и белье. Они тряслись в грузовике несколько дней, и тогда сын понял, что, раз девушка смогла в грузовике с грязными солдатскими портянками продержаться, значит, с ней через все пройти можно. Вот так, в конце концов, они поженились.
Будь у меня больше подробностей или больше фантазии, написал бы, точно написал бы сценарий к фильму по этой истории...
Утром мы попрощались. Впереди меня ждали 44 километра КБЖД, коровье молоко, домашний хлеб и Витя и "баба" его, Елена.
*не ходил в жизни столько, сколько прошёл за крайний день на КБЖД. Ноги стёрты, ноги гудят, вид железной дороги приелся, но скалы и Байкал ничьё сердце не оставляет холодным. Кстати, по дороге меня удивила одна председательница палаточного городка. Между самой водой и железной дорогой стояло примерно шесть палаток с кострищем в центре. Я по привычке пошёл набирать воды в озеро через чей-то привал, не обращая внимания на пустые палатки. И в спину услышал восклицания: "молодой человек, я к вам обращаюсь! Вообще-то, это мой участок! Вы представляете, чтоб к вам кто-то так же домой зашёл? Давайте уходите отсюда бегом". Я уже погрузил фляжку в ледяную воду Байкала, но возмущённая женщина заявляла о своих правах, намекая на то, что это ее кусочек земли, ее кусочек водной глади. Что это было - не знаю. Не помню, какой это километр, но, если кто-то знает этот "частный сектор", отпишите. Мне любопытно:)*
Витя и "баба моя" Елена (так она была мне представлена самим Витей). Они из Перми приехали на машине, привезли катамаран для сплава, на всякий случай, поставили палатку на маленьком утёсике в Порт-Байкале и стали ждать приезда друзей. Раньше мне не приходилось ставить палатку на кусочке земли 4х4 метра с таким склоном, что приходилось опираться на рюкзак, чтобы не скатиться в самый низ и не упасть прямо перед ручьём. Но все это стоило того. Мы сидели, выпивали, кубик сухого горючего подогревал воду для чая, Витя рассказывал про Урал, я расспрашивал про их поход на перевал Дятлова.
Где-то в середине разговора Витя рассказал мне случай из их майского похода на байдарках. Был снегопад, земля покоилась под белым и холодным покровом. Стоял лёгкий мороз, но вода уже освободилась ото льда и летела бурным белым потоком куда-то вниз. Частые и небольшие группы туристов проносились на маленьких байдарках по горной весенней реке. Витя и Елена вместе со своей компанией разбили небольшой лагерь на берегу этой реки. Все сидели рядом с костром, дым от которого упирался в тент, а потом вылетал вверх, к небу. Стаканы были наполнены водкой и чаем, по тарелкам были разложены порции тушёнки с макаронами. На берегу царил уют, а на реке стихия воды испытывала очередную группу, замыкающим в которой был дед. Он искусно управлял своей байдаркой, уворачиваясь от приближавшихся камней и ям. Борода его и волосы на голове были присыпаны снегом. Отдыхающие Витя и его друзья заметили деда и стали кричать: "Эй, дед, ты чего один гребёшь? Давай к нам, к костру! Погреешься тут, накормим тебя". Такая реклама оказалась эффективной, и дед повернул к берегу. Сидели, ели, говорили и песни пели. Деда напоили спиртом, накормили макаронами, а после оказалось, что дед этот — повар в другой группе уже голодных к тому времени туристов. Посадили накаченного спиртом деда в байдарку и отправили плыть дальше.
Кажется, я заново влюбился в наше русское гостеприимство...
Москва всё ближе, тоска по дому всё дальше. Вот она - цель; вот почему смерть стоит того, чтобы жить. Быть в дороге и познавать новое, менять картинку перед собой и вообще вокруг себя. Видеть дальше и больше, чем показывает монитор телевизора, твоего домашнего пк или телефона. Здесь, в дороге, и неважно, куда ведущей: домой ли, из дома ли... дороге домашней, российской, или дороге в других странах. Тут проходит настоящая жизнь твоя и жизнь ещё многих, многих таких же ищущих, как ты. Или едущих за целью, ведомой ими одними.
Познавайте, катайтесь по миру или просто по нашей стране - для такого маленького создания, как человек, нашу страну тоже можно назвать целым миром. Не давайте давить скуке, рутине и тем более обстоятельствам, ведь вторую жизнь не прожить!
Отдельное и огромное спасибо Максу за помощь в редактировании текста, а также самым близким и любимым людям, которые помогли осуществить поездку: бабушкам, маме, папе и Стасу. А ещё спасибо Скорику за спреи и Ване за дождевик и душевные проводы.
P.S.Некоторые строки могут быть лишены историй и являться только кусочками отражений самих людей — таких отражений, которые мне удалось разглядеть. Стараясь запомнить главное, иногда намеренно забывал детали. Поэтому в историях могут быть неточности или они могут быть слишком упрощены. Привет тому, про кого всё написано. И виноват перед тем, про кого есть ошибки.
Лена и Оксана. На лицах людей, сидящих вокруг горящих поленьев и палок, было выражение задумчивости. Все, кроме самых пьяных, были заняты своим внутренним миром. Сколько бы лет ни существовала наша планета и сколько бы ни выживал на ней человек, всегда огонь — особенно разведённый под открытым небом среди природы — будет целиком захватывать внимание нашего брата. Две девушки из Красноярска и их дети сторожили приглянувшийся мне костерок.
— Вы к кому-то? – спросили они.
— Да. К вам, — ответил я.
Максим, один из детей, предложил помочь поставить палатку.
— А у нас ведь как было, — вспоминала Оксана. — Я ухаживала все лето за коровой, когда маленькая была. Ходила с ней в поле, чтобы она паслась. На пруд водила. Проводила с ней все каникулы в деревне, а потом к осени её забили и на деньги с мяса купили мне одежду к школе, тетрадки... Тяжело это было. Вот так видишь ее каждый день, ухаживаешь, а потом меняешь на какие-то вещи...
В перерыве между рассказом Оксаны о рыбалке на хариуса и сига и о Ергаках Лена успевает кратко описать путешествие в Китай, Вьетнам. Успевает ещё посоветовать объехать Абхазию на мотоцикле, а наши соседи успевают напиться так, что утром ещё не всё выветрится, а Максим успевает сдвинуть березовый ствол в костёр.
Это была самая сладкая ночь для сна: ветер улетел, облака растворились, звезды смотрели на отдых людей, наши соседи, никогда не игравшие на гитаре, дорвались до инструмента и до самой поздней ночи пытались настроить его.
*пару часов и 100 километров по грунтовке, пыльный автобус, хостелы, и в своём большом путешествии я готовлюсь к новому маленькому путешествию на КБЖД. Встречаюсь, общаюсь, высыпаюсь, опять не бреюсь, сижу в электричке, жду, выхожу, вижу Байкал, снова здороваюсь с ним, спускаюсь к нему – и передо мной уже шпалы и рельсы, и это будет мой вид на следующие три дня*
*Я шёл километров двадцать пять, но к вечеру все же не приметил ни одного хорошего для меня места под ночлег. Когда солнце стало скрываться за скалами, я зашёл в очередной туннель с телефонным фонариком. Туннель был метров 300. Я прошёл по нему и вышел снова в свет. Прошёл ещё полкилометра, но не нашёл ночлега. Сейчас я не знаю, почему, но тогда я знал, что мне было немного страшновато и очень одиноко оставаться на ночлег одному. Гроза заходила со спины, ветер, особенно тревожный в преддверии ночи, дул с Байкала. У самой железной дороги появился участок и пару домиков, и люди, и эти люди отдыхали и пели, они ели и пили. Чувство одиночества было либо ребёнком цивилизации, в которой я вырос, либо ребёнком поездки без постоянного попутчика, либо это было результатом отсутствия попутчика в принципе. Во всяком случае, оно заставило меня спросить о ночлеге у этих людей. Мне было отказано, этот отказ был абсолютно справедлив. Но от этого стало ещё тоскливее. Я пошёл обратно в сторону тоннеля. Стало темнее. Я зашёл с тем же телефонным фонариком в тоннель. Задувал свежий ветер, пахло вечной сыростью, и света впереди не было видно из-за поворота. Я шёл с одним наушником, всё было во мне как бы настороженно, и всё думалось о щемящем одиночестве. Темно, но треугольник света появился в конце. И на фоне света появились образы. Они казались того же роста, но, чем ближе я подходил к ним, тем они становились больше. Мне стало жутко. Я направил фонарик в сторону чего-то живого. Сначала одна, а потом ещё три пары глаз дали блики. Страх пропал, и была тишина и молчание. Я стоял и смотрел на лошадей, а лошади замерли и ждали моих действий*
Лариса и Саша. Или лучше тётя Лариса и дядя Саша. В первую ночь на КБЖД я снова ночевал в поезде, но уже в купейном вагоне со светом, двумя кроватями, электроплитой и совсем без людей. Это был мой самый лучший номер, потому что из окна был виден Байкал, бледная луна и рваные чёрные облака.
Следующий день я провёл на железной дороге и в электричке, где случайно разговорился с тётей Ларисой и дядей Сашей. Когда они стали готовиться к выходу, я спросил, какой их родной город, и, услышав что-то про Тверь, я схватил свой рюкзак, выбежал на платформу и пошёл с ними.
Мы успели много поговорить о путешествиях по России.
— Ай, собака. Ну, ты человек или не человек, боже мой. — говорит тётя Лариса, пытаясь поймать кадр со "свежим" Махаоном.
— Мы, когда были на Алтае, видели мужчину одного. Он ходил в накомарнике и белом костюме или халате, а в руках сачок держал. — вспоминает тётя Лариса, — он бабочек ловил. И с таким азартом! Это как охота настоящая. Поймает хорошую, а ее продать дорого можно. Если свежая, не трепанная, то дороже стоит.
Ещё тверские тётя Лариса и дядя Саша были на Камчатке, где на их палатку напал медведь, съев все припасы. Что ж, пошли к берегу, нашли рыбака, предложили деньги за рыбу, но край – север, и там водка дороже денег. Через полчаса были без спирта, зато с красной рыбой и икрой.
— А ты почему один? — спрашивает тётя Лариса.
— Мне так комфортно вполне. Да и мало кто может из друзей поехать. — говорю я заученную фразу, будто бы репетирую роль в каком-то школьном спектакле, повторяя раз за разом одну и ту же реплику.
— Ты есть вконтакте? Ты добавь (того-то и того-то), а главное - добавь сына нашего. Они, — те-то и, главное, сын, — все открытые, общительные. Напишешь им, вольёшься в эту тему путешествий, познакомишься с автостопщиками.
Дядя Саша спрашивает, не готов ли, наконец, борщ. Лариса уже нарезала салат, пока рассказывала, сделала пюре с сухим молоком.
— Вот мой сын, например… — начинает рассказ тётя Лариса, — Он поехал по России автостопом и, когда приехал в Красноярск, на Ергаках встретил девушку. Как-то спонтанно предложил ей отправиться автостопом на край света, а она и не была против. Вот, ехали они до Владивостока: ночевали, где придётся, шли пешком, ехали на попутках. Однажды их захватил водитель грузовика, который вёз грязные солдатские портянки и белье. Они тряслись в грузовике несколько дней, и тогда сын понял, что, раз девушка смогла в грузовике с грязными солдатскими портянками продержаться, значит, с ней через все пройти можно. Вот так, в конце концов, они поженились.
Будь у меня больше подробностей или больше фантазии, написал бы, точно написал бы сценарий к фильму по этой истории...
Утром мы попрощались. Впереди меня ждали 44 километра КБЖД, коровье молоко, домашний хлеб и Витя и "баба" его, Елена.
*не ходил в жизни столько, сколько прошёл за крайний день на КБЖД. Ноги стёрты, ноги гудят, вид железной дороги приелся, но скалы и Байкал ничьё сердце не оставляет холодным. Кстати, по дороге меня удивила одна председательница палаточного городка. Между самой водой и железной дорогой стояло примерно шесть палаток с кострищем в центре. Я по привычке пошёл набирать воды в озеро через чей-то привал, не обращая внимания на пустые палатки. И в спину услышал восклицания: "молодой человек, я к вам обращаюсь! Вообще-то, это мой участок! Вы представляете, чтоб к вам кто-то так же домой зашёл? Давайте уходите отсюда бегом". Я уже погрузил фляжку в ледяную воду Байкала, но возмущённая женщина заявляла о своих правах, намекая на то, что это ее кусочек земли, ее кусочек водной глади. Что это было - не знаю. Не помню, какой это километр, но, если кто-то знает этот "частный сектор", отпишите. Мне любопытно:)*
Витя и "баба моя" Елена (так она была мне представлена самим Витей). Они из Перми приехали на машине, привезли катамаран для сплава, на всякий случай, поставили палатку на маленьком утёсике в Порт-Байкале и стали ждать приезда друзей. Раньше мне не приходилось ставить палатку на кусочке земли 4х4 метра с таким склоном, что приходилось опираться на рюкзак, чтобы не скатиться в самый низ и не упасть прямо перед ручьём. Но все это стоило того. Мы сидели, выпивали, кубик сухого горючего подогревал воду для чая, Витя рассказывал про Урал, я расспрашивал про их поход на перевал Дятлова.
Где-то в середине разговора Витя рассказал мне случай из их майского похода на байдарках. Был снегопад, земля покоилась под белым и холодным покровом. Стоял лёгкий мороз, но вода уже освободилась ото льда и летела бурным белым потоком куда-то вниз. Частые и небольшие группы туристов проносились на маленьких байдарках по горной весенней реке. Витя и Елена вместе со своей компанией разбили небольшой лагерь на берегу этой реки. Все сидели рядом с костром, дым от которого упирался в тент, а потом вылетал вверх, к небу. Стаканы были наполнены водкой и чаем, по тарелкам были разложены порции тушёнки с макаронами. На берегу царил уют, а на реке стихия воды испытывала очередную группу, замыкающим в которой был дед. Он искусно управлял своей байдаркой, уворачиваясь от приближавшихся камней и ям. Борода его и волосы на голове были присыпаны снегом. Отдыхающие Витя и его друзья заметили деда и стали кричать: "Эй, дед, ты чего один гребёшь? Давай к нам, к костру! Погреешься тут, накормим тебя". Такая реклама оказалась эффективной, и дед повернул к берегу. Сидели, ели, говорили и песни пели. Деда напоили спиртом, накормили макаронами, а после оказалось, что дед этот — повар в другой группе уже голодных к тому времени туристов. Посадили накаченного спиртом деда в байдарку и отправили плыть дальше.
Кажется, я заново влюбился в наше русское гостеприимство...
Москва всё ближе, тоска по дому всё дальше. Вот она - цель; вот почему смерть стоит того, чтобы жить. Быть в дороге и познавать новое, менять картинку перед собой и вообще вокруг себя. Видеть дальше и больше, чем показывает монитор телевизора, твоего домашнего пк или телефона. Здесь, в дороге, и неважно, куда ведущей: домой ли, из дома ли... дороге домашней, российской, или дороге в других странах. Тут проходит настоящая жизнь твоя и жизнь ещё многих, многих таких же ищущих, как ты. Или едущих за целью, ведомой ими одними.
Познавайте, катайтесь по миру или просто по нашей стране - для такого маленького создания, как человек, нашу страну тоже можно назвать целым миром. Не давайте давить скуке, рутине и тем более обстоятельствам, ведь вторую жизнь не прожить!
Отдельное и огромное спасибо Максу за помощь в редактировании текста, а также самым близким и любимым людям, которые помогли осуществить поездку: бабушкам, маме, папе и Стасу. А ещё спасибо Скорику за спреи и Ване за дождевик и душевные проводы.
P.S.Некоторые строки могут быть лишены историй и являться только кусочками отражений самих людей — таких отражений, которые мне удалось разглядеть. Стараясь запомнить главное, иногда намеренно забывал детали. Поэтому в историях могут быть неточности или они могут быть слишком упрощены. Привет тому, про кого всё написано. И виноват перед тем, про кого есть ошибки.
Читайте также
