Дуракам закон не писан. Алеманнский карнавал в Генгенбахе
В поезде по вечернему времени тихо и сонно, редкие пассажиры задумчиво поглядывают в окно, либо читают газету. Пока на очередной станции в открытые двери не вваливаются солидные мужчины в синих юбках, с кривыми мётлами в руках и масками ведьм, сдвинутыми на макушку. За ними следуют многочисленные шуты, Джеки Воробьи, дамы в старинных нарядах… С шумом и хохотом ряженые заполняют весь вагон. Поезд трогается, и средневекового вида оркестр под руководством повара в лихо заломленном набок колпаке заводит весёлую мелодию, под которую тут же начинают кружиться пары. В Баден-Вюртемберге – традиционный зимний карнавал.
Поскольку дело происходит в Германии, последовательность действий расписана до мелочей. Сначала – Жирный Четверг (название происходит от швабского smotz, жир). В этот день нужно разбудить местного шута – Шалка, чтобы он взял в свои руки бразды правления городом. Изображение Шалка в красном рогатом колпаке с бубенчиками украшает башню Ниггельтурм, оно радостно показывает язык в сторону ратуши. Чтобы он проснулся, грохот нужно поднять немалый – чуть не всё население в белых ночных рубашках и панталонах идёт шествием от башни через город, чтобы замкнуть круг у ворот той же башни. Бьют в барабаны, трещат трещотками, пускают салюты, радостно вопят.
И ждут, когда же появится Шалк, и каждый старается заметить его первым. Спустившись, шут ведёт всех к ратуше, где торжественно принимает у бургомистра ключи от города – с этого дня между окрестными городами то и дело будут курсировать развесёлые ряженые, стремящиеся принять участие во всех возможных карнавальных шествиях, расписание которых составлено таким образом, чтобы Цуги (шествие, Umzug) не накладывались друг на друга.
Обязательным атрибутом праздника являются гигантских размеров мётлы и шутовские деревья, которые нужно воздвигнуть на ратушной площади. В Генгенбахе их устанавливают в среду, через неделю после пробуждения Шалка. Происходит всё это поздно вечером, загодя жители города собираются на площади, над которой витают ароматы глинтвейна и жареных сосисок – чуть в сторонке открыты павильоны, где можно купить что-нибудь вкусненькое.
Наконец, начинается собственно действо. С трещотками проходят по площади дети – сначала девочки, за ними мальчики. Ритм, который они выстукивают, простым назвать нельзя, но звучат они все как один – явно тренировались не одну неделю. Разместившись на ступеньках ратуши и провопив во всё горло положенные кричалки, сопровождаемые всё той же игрой на трещотках, дети в нетерпении замирают. Теперь можно заняться декорированием площади.
Ворованный багор
Сначала под песни, пляски и одобрительные крики толпы появляются местные Гексен (ведьмы, Hexen). Погуляв по площади туда-сюда и показав себя во всей красе, они уступают место шутам Шпетлехензель. Те бодро маршируют, таща огромный крюк, с которого свисают жизнерадостно расцвеченные помпончики – это у ведьм метла, а местные шуты с 1499 г. отмечают праздник, водружая на видном месте противопожарный багор.
Дело в том, что в средние века власти категорически не одобряли пристрастие к зимнему дураковалянию. Три тюрьмы в январе-феврале регулярно оказывались переполненными любителями нацепить на себя маскарадные костюмы. Стражи порядка не справлялись с наплывом непокорных шутов, которые критиковали начальство, веселились и всячески безобразничали.
В частности, украли с крепостной стены пресловутый багор, украсили его и протащили по всему городу, к немалому восторгу жителей. При этом шутники ещё и ухитрились избежать наказания – от пышущих праведным гневом стражников они успели улизнуть на земли местного аббатства, где и водрузили свою добычу. На территории монастыря светские власти силы не имели, а поскольку с аббатом они находились в затяжной ссоре и, не переставая, судились по самым разным поводам, то сделать ничего не смогли. В пику городскому управлению аббат укрыл любителей розыгрышей и поступал так и впредь.
Через некоторое время багор вернулся на место после обмена любезностями между крючкотворами города и аббатства – первый требовал городскую собственность назад, второй заявлял, что аббатство должно за этот багор получить 2 гульдена возмещения. Тяжбу, впрочем, затевать не стали – их и без того было предостаточно. Багор вернули на место, но с тех пор он стал неизменным атрибутом праздника.
После того, как ведьмы укрепляют увешанный разноцветными ленточками веник почти в центре площади, рядом шуты гордо водружают свой багор, и все отмечают это весёлыми плясками. Когда церемония завершена, детям раздают по брецелю, а горожане радостно кидаются к павильонам с пивом, глинтвейном, сосисками и прочим угощением.
Следующее значимое событие – Umzug, проходящий практически во всех городах Швабии. В назначенный день по улицам города под крики восхищённых горожан пойдут шуты, ведьмы, клоуны, люди в средневековых нарядах... Разнообразие костюмов не поддаётся описанию. Ряженые бросают в толпу конфеты, зрители радостно их ловят. То и дело звучат громкие и достаточно бессмысленные, но весьма воодушевляющие приветствия, вроде «Алааф!», «Нарри!» или «Йо-ху-ху-ху!»
Из глубины веков
История местных традиций включает в себя столько пластов, что достойна внимания серьёзных исследователей. Прежде всего, это ритуалы кельтов, проживавших на местных землях в VI в. до н. э. Именно они начали всю эту катавасию с масками и переодеваниями, что изначально носило серьёзный обрядовый характер. Когда наступила смена тысячелетий, на сцену выступили римские легионеры, которые в течение 250 лет насаждали свои карнавальные обычаи. Празднование сатурналий, во время которых рабы и господа на один день менялись местами, возможно, положило начало традиции отдавать ключи от города дуракам.
Следующими внесли свою лепту викинги, имевшие странную привычку праздновать солнцеворот, рядясь в женщин, в то время как их подруги примеряли на себя облик мужчин. Кроме того, викинги переодевались в диких животных и первобытных людей. С VI в. пришли франки, исповедовавшие христианство, и страсть к маскарадным празднествам, вроде бы, затихла, но полностью искоренить её никак не удавалось, что и доказывает история с багром. После того, как Генгенбах в 1523 г. стал протестантским, о карнавале, вроде бы, опять подзабыли, но ненадолго – через 25 лет наступила контрреформация, и всё вернулось на круги своя.
В XVII в. Генгенбах сначала в ходе тридцатилетней войны разграбили шведы, потом, ближе к концу столетия, практически дотла сожгли французы, но и эти печальные события не смогли помешать местным жителям праздновать Нарренцунфт. В конце концов, к концу XVIII в. местные власти сдались и перестали препятствовать любителям маскарадов заниматься шутовством в положенное время. Оно и неудивительно – в период Великой Французской революции религия пользовалась всё меньшим авторитетом, экономическая ситуация тоже оставляла желать лучшего. Чтобы не раздражать лишний раз население, балансирующее на границе бедности и нищеты, власть имущие предпочли не вмешиваться в развлечение, которое позволяло отвлечься от мрачной действительности.
Ещё сто лет спустя, к концу XIX в., костюмированные балы и вовсе стали одним из любимых времяпровождений элиты. В 1896 г. возникло карнавальное общество “Faschingsverein Humor”, просуществовавшее всего 4 года. Именно тогда стали выпускать карнавальную газету “Narrenblatt”, которая выходит и по сей день. Следующий клуб под названием “Karnevalgesellschaft Humor” появился в 1925 г. А спустя десять лет, в 1935 г., генгенбахское карнавальное общество начало принимать участие на собрании Дураков в Оффенбурге – среди представителей города были и местный Совет Дураков, и дамы из Генгенбаха в старинных платьях, и пёстро разряженные Шпетлехэнзель, и ведьмы-Гексен.
Сейчас карнавал настолько значимое событие, что получил название «пятый сезон», и уже просто невозможно представить себе зиму в Германии без весёлых шутов, украшенных мётлами ратушных площадей и флагов с изображением ведьм и чёрных кошек чуть ли не на каждом доме.
Поскольку дело происходит в Германии, последовательность действий расписана до мелочей. Сначала – Жирный Четверг (название происходит от швабского smotz, жир). В этот день нужно разбудить местного шута – Шалка, чтобы он взял в свои руки бразды правления городом. Изображение Шалка в красном рогатом колпаке с бубенчиками украшает башню Ниггельтурм, оно радостно показывает язык в сторону ратуши. Чтобы он проснулся, грохот нужно поднять немалый – чуть не всё население в белых ночных рубашках и панталонах идёт шествием от башни через город, чтобы замкнуть круг у ворот той же башни. Бьют в барабаны, трещат трещотками, пускают салюты, радостно вопят.
И ждут, когда же появится Шалк, и каждый старается заметить его первым. Спустившись, шут ведёт всех к ратуше, где торжественно принимает у бургомистра ключи от города – с этого дня между окрестными городами то и дело будут курсировать развесёлые ряженые, стремящиеся принять участие во всех возможных карнавальных шествиях, расписание которых составлено таким образом, чтобы Цуги (шествие, Umzug) не накладывались друг на друга.
Обязательным атрибутом праздника являются гигантских размеров мётлы и шутовские деревья, которые нужно воздвигнуть на ратушной площади. В Генгенбахе их устанавливают в среду, через неделю после пробуждения Шалка. Происходит всё это поздно вечером, загодя жители города собираются на площади, над которой витают ароматы глинтвейна и жареных сосисок – чуть в сторонке открыты павильоны, где можно купить что-нибудь вкусненькое.
Наконец, начинается собственно действо. С трещотками проходят по площади дети – сначала девочки, за ними мальчики. Ритм, который они выстукивают, простым назвать нельзя, но звучат они все как один – явно тренировались не одну неделю. Разместившись на ступеньках ратуши и провопив во всё горло положенные кричалки, сопровождаемые всё той же игрой на трещотках, дети в нетерпении замирают. Теперь можно заняться декорированием площади.
Ворованный багор
Сначала под песни, пляски и одобрительные крики толпы появляются местные Гексен (ведьмы, Hexen). Погуляв по площади туда-сюда и показав себя во всей красе, они уступают место шутам Шпетлехензель. Те бодро маршируют, таща огромный крюк, с которого свисают жизнерадостно расцвеченные помпончики – это у ведьм метла, а местные шуты с 1499 г. отмечают праздник, водружая на видном месте противопожарный багор.
Дело в том, что в средние века власти категорически не одобряли пристрастие к зимнему дураковалянию. Три тюрьмы в январе-феврале регулярно оказывались переполненными любителями нацепить на себя маскарадные костюмы. Стражи порядка не справлялись с наплывом непокорных шутов, которые критиковали начальство, веселились и всячески безобразничали.
В частности, украли с крепостной стены пресловутый багор, украсили его и протащили по всему городу, к немалому восторгу жителей. При этом шутники ещё и ухитрились избежать наказания – от пышущих праведным гневом стражников они успели улизнуть на земли местного аббатства, где и водрузили свою добычу. На территории монастыря светские власти силы не имели, а поскольку с аббатом они находились в затяжной ссоре и, не переставая, судились по самым разным поводам, то сделать ничего не смогли. В пику городскому управлению аббат укрыл любителей розыгрышей и поступал так и впредь.
Через некоторое время багор вернулся на место после обмена любезностями между крючкотворами города и аббатства – первый требовал городскую собственность назад, второй заявлял, что аббатство должно за этот багор получить 2 гульдена возмещения. Тяжбу, впрочем, затевать не стали – их и без того было предостаточно. Багор вернули на место, но с тех пор он стал неизменным атрибутом праздника.
После того, как ведьмы укрепляют увешанный разноцветными ленточками веник почти в центре площади, рядом шуты гордо водружают свой багор, и все отмечают это весёлыми плясками. Когда церемония завершена, детям раздают по брецелю, а горожане радостно кидаются к павильонам с пивом, глинтвейном, сосисками и прочим угощением.
Следующее значимое событие – Umzug, проходящий практически во всех городах Швабии. В назначенный день по улицам города под крики восхищённых горожан пойдут шуты, ведьмы, клоуны, люди в средневековых нарядах... Разнообразие костюмов не поддаётся описанию. Ряженые бросают в толпу конфеты, зрители радостно их ловят. То и дело звучат громкие и достаточно бессмысленные, но весьма воодушевляющие приветствия, вроде «Алааф!», «Нарри!» или «Йо-ху-ху-ху!»
Из глубины веков
История местных традиций включает в себя столько пластов, что достойна внимания серьёзных исследователей. Прежде всего, это ритуалы кельтов, проживавших на местных землях в VI в. до н. э. Именно они начали всю эту катавасию с масками и переодеваниями, что изначально носило серьёзный обрядовый характер. Когда наступила смена тысячелетий, на сцену выступили римские легионеры, которые в течение 250 лет насаждали свои карнавальные обычаи. Празднование сатурналий, во время которых рабы и господа на один день менялись местами, возможно, положило начало традиции отдавать ключи от города дуракам.
Следующими внесли свою лепту викинги, имевшие странную привычку праздновать солнцеворот, рядясь в женщин, в то время как их подруги примеряли на себя облик мужчин. Кроме того, викинги переодевались в диких животных и первобытных людей. С VI в. пришли франки, исповедовавшие христианство, и страсть к маскарадным празднествам, вроде бы, затихла, но полностью искоренить её никак не удавалось, что и доказывает история с багром. После того, как Генгенбах в 1523 г. стал протестантским, о карнавале, вроде бы, опять подзабыли, но ненадолго – через 25 лет наступила контрреформация, и всё вернулось на круги своя.
В XVII в. Генгенбах сначала в ходе тридцатилетней войны разграбили шведы, потом, ближе к концу столетия, практически дотла сожгли французы, но и эти печальные события не смогли помешать местным жителям праздновать Нарренцунфт. В конце концов, к концу XVIII в. местные власти сдались и перестали препятствовать любителям маскарадов заниматься шутовством в положенное время. Оно и неудивительно – в период Великой Французской революции религия пользовалась всё меньшим авторитетом, экономическая ситуация тоже оставляла желать лучшего. Чтобы не раздражать лишний раз население, балансирующее на границе бедности и нищеты, власть имущие предпочли не вмешиваться в развлечение, которое позволяло отвлечься от мрачной действительности.
Ещё сто лет спустя, к концу XIX в., костюмированные балы и вовсе стали одним из любимых времяпровождений элиты. В 1896 г. возникло карнавальное общество “Faschingsverein Humor”, просуществовавшее всего 4 года. Именно тогда стали выпускать карнавальную газету “Narrenblatt”, которая выходит и по сей день. Следующий клуб под названием “Karnevalgesellschaft Humor” появился в 1925 г. А спустя десять лет, в 1935 г., генгенбахское карнавальное общество начало принимать участие на собрании Дураков в Оффенбурге – среди представителей города были и местный Совет Дураков, и дамы из Генгенбаха в старинных платьях, и пёстро разряженные Шпетлехэнзель, и ведьмы-Гексен.
Сейчас карнавал настолько значимое событие, что получил название «пятый сезон», и уже просто невозможно представить себе зиму в Германии без весёлых шутов, украшенных мётлами ратушных площадей и флагов с изображением ведьм и чёрных кошек чуть ли не на каждом доме.
Читайте также
