Амазония. Там нет дорог и реки без мостов

Предыдущая часть - Жизнь на теплоходе

Следующая история - Там все надежды на реку

Мимо нас проплывали берега с редкими свайными домиками, индейские мОлоки, которые есть в каждом, даже самом маленьком поселении и представляют собой просторный и очень добротный сарай, где чаще всего три продуваемые стены, а четвёртая и есть широкий вход.

Такой деревянный остов покрыт непромокаемой крышей, а между свай гуляет ветер. В мОлоках проходят собрания аборигенов, проводятся обряды и ритуальные праздники. МОлока — это глубоко почитаемое индейцами место. Рядом с ней ставят школы в один дом и местные церквушки с крестом на фасаде. Всё просто и незамысловато.

Пологих речных берегов здесь не бывает, а какое-либо подобие пляжа просто отсутствует, да и не нужны они здесь; мутная вода несёт много песка. Какое уж тут купание?

Иногда у воды появлялись крошечные пристани с деревянным пирсом в три метра, от которого отходили моторки и ловко причаливали на ходу к нашему теплоходу. Мы всего лишь замедляли ход не останавливаясь. Люди с моторных лодок быстро забрасывали мешки с овощами к нам на грузовую палубу, а взамен забирали огромные полиэтиленовые пакеты с мусором. 

Точно также все семь дней к нам подвозили и забирали уже прибывших в свой пункт пассажиров. На ходу снимали, или поднимали на борт людей и их багаж. Даже маленькие дети были участниками подобных сцен, а в их глазах ни капли страха, ведь только эту дорогу они знают и никакой другой не видели.

Откуда привозили пассажиров и как лодочники определяли время прохождения рейса — остаётся загадкой. А куда увозили людей тоже не очень ясно, ведь там, на берегу, признаки жилья отсутствовали.

Каждый день после обеда грохотал тропический ливень, чёрные тучи почти ложились на реку, расстреливая по сторонам зловещие языки молний. Небо казалось громадным огненным шаром от края и до края, молнии трещали, как гигантские трещотки. Зрелище ужасающей красоты.

Но даже в этой мрачной симфонии Амазонки было что-то волнующе-притягательное, от чего я испытывала счастливое, хоть и немного странное оцепенение. Когда же грубая и слепая стихия как по волшебству внезапно замолкала, сквозь рваные тучи, что бежали гонимые ветром, как войско с поля битвы, показывалось солнце, и яркие радуги в два, а иногда в три этажа висели друг над другом. Наш теплоход пронзительным гудком оповещал о небесном свечении. Это было удивительно красиво. И тогда пассажиры высыпали на палубу, чтобы насладиться фейерверком Амазонки.

К сумеркам кроваво-красное солнце спускалось над лесом, кутаясь в тяжёлые багровые облака; его край касался первых притихших крон и начинало темнеть.

Вскоре все пассажиры перезнакомились между собой и плотно группировались у телевизоров, а их было два — один на нижней палубе, второй на нашей, верхней. В течение всего дня женщины собирались у экранов и смотрели слёзные сериалы про богатых, которые тоже плачут, прерываясь разве что на обед, а вечерами мужчины их сменяли, ведь футбол — игра национальная, и показывают её в Бразилии каждый день.

Почти всегда играла Бразилия с Аргентиной, и каждый забитый гол повергал в замешательство ночную реку хором мужских воплей. Я же с наслаждением наблюдала выплывавшие из кромешной ночи стволы деревьев и острова с уснувшими на них птицами; они внезапно попадали в свет наших прожекторов пытаясь взлететь. Но быстро понимали, что это всего лишь мы плывём из Манауса в Табатингу, а до рассвета ещё далеко, и мирно погружались в сон. Ночная Амазонка, как тайна, которую днём не открыть.

Наше судно переходило из одной реки в другую, которые без конца разветвлялись новыми рукавами. Течение порой практически отсутствовало, и плывущие мимо острова замирали не шелохнувшись. Наступал полный штиль. И только волны от нашего движения мерно раскачивали зелёные пятна по воде.

Иногда навстречу шли теплоходы. Ведь не только в Колумбию отправляются пассажиры. По реке ходят рейсы в Перу, Боливию. Не во всём протяжении река судоходна, хоть протекает через девять стран, а всему виной песчаные наносы, через которые не пробраться.

Уклон Амазонской низменности слишком мал, чтобы течение бурлило и неслось, как в горной реке. Здесь даже за тысячу километров от океана река столь чувствительна в своей неподвижности, что вздрагивает от приливов волны поророка на Карибском побережье, когда высокая гремучая вода обрушивается на берег в том далеке, заходит в устья рек амазонского бассейна и отправляет их вспять своей мощью.

Время от времени прозрачные притоки при слиянии оживляли течение красивыми клубами потока, смешивая свои прозрачные воды с нашей жёлтой песчаной рекой. Где-то в сельве бьют незамутнённые источники, рождая речушки и ручьи, которые просто чудом пробиваются сквозь дождевой лес, набирают силу, подпитываются чистой водой и устремляются в бескрайнюю желтизну Амазонки.

И вот здесь можно увидеть купающуюся в светлом притоке детвору. Как правило, на небольших возвышенностях уютно стоят два-три домика индейцев, ведь чистая питьевая вода — это просто находка среди бесконечно жёлтых вод.

Однажды мы встретились с чёрными буйволами. Восемь огромных животных с крутыми рогами мирно паслись по левому берегу. Они одновременно подняли головы в нашу сторону. Их равнодушию не было предела! Непуганые животные не знают страха и не имеют опаски, а теплоход для них, пожалуй, тоже существо, но живёт оно в реке, и на поверхности появляется раз в неделю.

Я от удивления и восторга поторопилась сделать фото, оно оказалось не пригодно для просмотра. Мы прошли очень резво, я лишь успела помахать буйволам рукой.