Козьмодемьянские сплетни
Вот мы и вернулись к Павлу Бычкову, за которым подглядывал в окошко старый Кузьма. Купец Бычков был человеком хитрым, умным. В Козьмодемьянске он владел пивоваренным заводом, известным далеко за пределами городка. Пиво у Бычкова получалось не просто хорошим, а отличным, потому и назывался завод «Волжская Бавария» — уж ничем не хуже знаменитого немецкого пенного получался напиток. Продукция расходилось по всей России, и однажды, сидя в самом дорогом московском ресторане, заказал наш купец Павел Фёдорович лучшего пива. Подали ему «Волжскую Баварию«, всячески её нахваливая. Пенный напиток в итоге попал в Германию и достойно выдержал конкуренцию – сытые толстые бюргеры, попробовав его и закусив баварский жареной белой колбаской, оценили пиво по достоинству, и оно уверенно стало завоевывать немецкий рынок, будучи востребованным в лучших пивных Германии - вот какое пиво замечательное получилось. 
Но сегодня Павел Бычков был сильно озабочен другой проблемой: задумал он открыть в Космодемьянске бактериологическую лаборатория – между прочим, вторую в российской империи, такая была до того только в Одессе. Дело складывалось, но документов было много, потому Козьма, подглядывающий в окошко и надеявшийся было выпить с хозяином прохладного пивка, решил не мешать и побрел потихоньку дальше. Не знал городок, что вскоре захлестнет его красная волна, новая власть лишит Бычкова и домов, и заводов, да ещё и наложит контрибуцию в огромную сумму – 25 000 рублей, но Павел Фёдорович сумеет её выплатить, не бросит родной город и останется доживать в нём до самого своего конца. Умер Павел Фёдорович Бычков в 1925-м году.
Ну а мы давайте вспомним и других козьмодемьянских купцов! Богатели, в основном, за счёт торговли лесом, козьмодемьянская ярмарка ничуть не уступала крупнейшей Архангельской, благодаря на редкость удачному расположению Кузьмы. Из дерева изготавливалась плетеная и гнутая мебель из черемухи и палки-"козьмодемьянки" из можжевельника и карельской березы, расходившиеся по всей России и приносившие купчикам немалый доход. О знаменитых суковатых палках упомянул даже Мельников-Печерский в своих " В лесах" - мол, лучшие только в Козьмодемьянске делают. Вот так благодаря лесу и росли купеческие дворцы, как белые грибы после дождя в дремучем марийском лесу, такие же крепкие, основательные и красивые.
Дом купца Овчинникова был одним из первых по красоте и роскоши деревянного кружева, на его наличниках (и в центре наверху, и по углам внизу) расположилась целая стая василисков - древних мифических дракончиков, которых вовсе не стоит бояться. Это в "Гарри Поттере" Василиск - злобный монстр, а у Овчинниковых жизнь сытая и василиски очень даже добродушные. Но если купца и его семью обидеть... Нет, не советую обижать, серьезная охрана у Овчинниковых, недаром подобное существо было изображено и на гербе Кузьмы! И дом, и городок под надежной защитой!
Изящное козьмодемьянское кружево домов не отпускает, заставляя бродить по старым улочкам городка, заглядывать в окна, представляя, как жили тогда, более 100 лет назад, о чем думали, говорили, мечтали обитатели. Хитроватый Кузьма много рассказал о купцах-хозяевах города. Но хочется узнать, как же жили жены, дочери, сестры и мамы этих достойных представителей козьмодемьянского бизнеса. Кузьма смущенно замолкает, переводит разговор - ну не интересны были ему женские штучки, когда вокруг было множество более важных дел. А жизнь милых козьмодемьянских дам была отнюдь не праздной, весь день был расписан по минутам. Вот, например, сегодня госпожа Марья Павловна Овчинникова ожидает к себе мадам Бычкову. С утра в доме дым коромыслом - комнаты, и без того светлые и нарядные, доводятся до состояния медицинской стерильности, в кухне готовиться вкусный обед, старый Иван Васильич послан в лавку за конфетами, на которые, долго обдумывая столь расточительный поступок, решилась скуповатая купчиха. Ну а как не решиться? Заклятая подружка Овчинниковой, богатая и важная Дерябина на днях на чаепитие выписала новомодный торт Наполеон аж из самой Казани, из кондитерской Пирогова. Вообще сильно крошащееся лакомство, присланное в жестяной коробке, не очень понравилось Марье Павловне, пироги, которые пекла ее Прасковья - воздушные, сладкие, с ягодами или вареньем, были гораздо вкуснее с горячим ароматным чаем, но попробуй скажи - вмиг прослывешь завистливой провинциалкой. Вот и, приторно вздыхая, Овчинникова нахваливала десерт, а хитрая Бычкова, держа тонкую фарфоровую чашку с розами, оттопырив жеманно мизинчик, лишь томно закатывала глаза. А в голове толпились мысли, отталкивая друг друга и пролезая вперед: после приема нужно еще доварить варенье, приготовить ужин, встретить уставшего супруга, выслушать его рассказ о тяжело проведенном дне, за чаем с виноватым видом сознаться в покупке конфет, кивая при этом на Дерябиных, вечных соперников по количеству капитала - тут супруг точно поймёт и не осудит…
Козьмодемьянский купец, крупный лесопромышленник Александр Андреевич Дерябин несколько недель ходил мрачнее тучи. Домочадцы и прислуга боялись лишний раз попадаться на глаза - нет, барин не кричал, хотя, если честно, лучше бы прикрикнул или замахнулся. Но молчал хозяин, вообще ничего не говорил, только так сурово смотрел из-под бровей, что супруга, мышкой скользнув мимо, крестилась тайком за широкой мужниной спиной. Все удивленно перешептывались по углам - мол, сглазил кто кормильца нашего, до этого нрава он был хоть и строгого, но справедливого. Да и разговаривал со всеми всегда уважительно. А еще Александр Андреич стал плохо спать - запрется в кабинете и давай почти всю ночь мерить его шагами, ходит и ходит, не присядет, чаю не хлебнет, рюмочку наливки не опрокинет. Большой графин с четырьмя перегородками — для разных напитков — стоял себе полнехонек. Это особенно пугало, потому что наливка в 1907 году особенно удалась, а барин всегда вишневую уважал. Но как-то утром, выйдя из кабинета с воспаленными от бессонницы глазами, Дерябин повелел заложить экипаж до церкви, откуда, поставив свечку толщиной с руку, отправился на ярмарку и долго разговаривал с мужиками. В результате заказал купец мастерам резчикам Косновым, Астафьеву и Фомину строительство новой усадьбы. Не давал Александру Андреичу покоя изящный дом Овчинниковых, спокойно мимо барин пройти не мог, последней каплей стал завистливый вздох жены- "хорош же дом у Овчинниковых, а ведь меньше нашего доходу имеют, и мебель их проще, и супруга Овчинникова в новых модах вообще не разбирается, настоящая провинциалка кузьминская, да еще чай она пьет из блюдечка прихлебывая и оттопырив мизинец! Фи! А дом-то вот хорош!" Не выдержал Дерябин, грозно зыркнул на жену, заперся в кабинете, долго решал и просчитывал расходы, колебался и - решился! Быть новой усадьбе!
