Лето надо проводить на севере... Семь дней в Певеке, ожидая ледокол на Мурманск
Чукотский сюрреализм: середина лета, а в водах Чаунской губы плавают льдины. Но горизонт обрамлён горами, а легкие жадно впитывают холодный морской воздух – жить можно, и даже усталость ненадолго отступает. Попасть сюда можно только по приглашению – вот она, свобода гражданина в перемещении по государству.
Если представить Певек где-нибудь в средней полосе России, в нем не было бы ничего необычного. Но здесь, в правом верхнем углу карты мира, это фантастика.
Здесь все «самое-самое»: самый северный кинотеатр в России, самый северный автобусный маршрут, да мало ли что еще. «Певек – самый северный город России» – гласит надпись на белоснежном городском автобусе.
Оленина здесь стоит дешевле курятины, морозильники забиты гольцом, ценники на колбасе состоят из четырех цифр. Однажды мне не хватило мелочи в карманах на коробок спичек.
Обычный поход в магазин за хлебом, чаем, маслом и, может быть, сыром обойдется в тысячу рублей. Питьевую воду тоже надо покупать: в кранах вода техническая, и пить ее не рекомендуется.
За восемь дней ожидания ледокола, который должен был отвезти нас до парка «Русская Арктика», мы исследовали весь город и изрядно покатались по окрестностям: были в заброшенном поселке Янранай и пытались добраться до «урановых» рудников.
Погода была нелетная, и забирали нас «Зодиаками» – лодками, предназначенными для суровых арктических условий. Пассажиры поднимаются на борт по трапу, а «боут-драйвер» остается в лодке, которую поднимают краном сразу на палубу.
Ритм жизни на судне пришелся мне по душе: в дни, когда нет высадок, можно было проснуться в девять утра и позавтракать, потом подняться на верхнюю палубу с фотоаппаратом и биноклем, или посидеть с каким-нибудь картографическим атласом в библиотеке. Затем поспать еще пару часов, и начинать собираться на обед. С самого утра проводилось множество лекций, на которых изучали особенности флоры и фауны Арктики, ее животный мир и другие аспекты.
Да и погода не радовала – солнце мы видели всего несколько раз. Во время высадки на полуострове Таймыр я промерз до костей на скальном уступе, который продувался ветром с материка. Пришлось даже расправить болотные сапоги до бёдер, чтобы хоть немного спастись от ветра. Высадка длилась около восьми часов, и это было, пожалуй, самым сложным испытанием за всю экспедицию.
Экспедиция получилась «моржовой». Медведей было мало, всего около семи штук, а вот моржи не поддавались счету. Два небольших лежбища было на острове Бельковского, и одно огромное – недалеко от мыса Флора. Второе навскидку можно охарактеризовать тысячей голов. Звуки лежбища мы услышали за пару километров, а запах почувствовали еще раньше. Но за всю экспедицию не совершили ни одного выстрела – как и за предыдущие 25 лет арктических круизов.
Так Чукотка и Арктика покорили меня – во многом потому, что там все настоящее, истинное. А я тоже хочу быть настоящим.
Если представить Певек где-нибудь в средней полосе России, в нем не было бы ничего необычного. Но здесь, в правом верхнем углу карты мира, это фантастика.
Здесь все «самое-самое»: самый северный кинотеатр в России, самый северный автобусный маршрут, да мало ли что еще. «Певек – самый северный город России» – гласит надпись на белоснежном городском автобусе.
Оленина здесь стоит дешевле курятины, морозильники забиты гольцом, ценники на колбасе состоят из четырех цифр. Однажды мне не хватило мелочи в карманах на коробок спичек.
Обычный поход в магазин за хлебом, чаем, маслом и, может быть, сыром обойдется в тысячу рублей. Питьевую воду тоже надо покупать: в кранах вода техническая, и пить ее не рекомендуется.
За восемь дней ожидания ледокола, который должен был отвезти нас до парка «Русская Арктика», мы исследовали весь город и изрядно покатались по окрестностям: были в заброшенном поселке Янранай и пытались добраться до «урановых» рудников.
Погода была нелетная, и забирали нас «Зодиаками» – лодками, предназначенными для суровых арктических условий. Пассажиры поднимаются на борт по трапу, а «боут-драйвер» остается в лодке, которую поднимают краном сразу на палубу.
Ритм жизни на судне пришелся мне по душе: в дни, когда нет высадок, можно было проснуться в девять утра и позавтракать, потом подняться на верхнюю палубу с фотоаппаратом и биноклем, или посидеть с каким-нибудь картографическим атласом в библиотеке. Затем поспать еще пару часов, и начинать собираться на обед. С самого утра проводилось множество лекций, на которых изучали особенности флоры и фауны Арктики, ее животный мир и другие аспекты.
Да и погода не радовала – солнце мы видели всего несколько раз. Во время высадки на полуострове Таймыр я промерз до костей на скальном уступе, который продувался ветром с материка. Пришлось даже расправить болотные сапоги до бёдер, чтобы хоть немного спастись от ветра. Высадка длилась около восьми часов, и это было, пожалуй, самым сложным испытанием за всю экспедицию.
Экспедиция получилась «моржовой». Медведей было мало, всего около семи штук, а вот моржи не поддавались счету. Два небольших лежбища было на острове Бельковского, и одно огромное – недалеко от мыса Флора. Второе навскидку можно охарактеризовать тысячей голов. Звуки лежбища мы услышали за пару километров, а запах почувствовали еще раньше. Но за всю экспедицию не совершили ни одного выстрела – как и за предыдущие 25 лет арктических круизов.
Так Чукотка и Арктика покорили меня – во многом потому, что там все настоящее, истинное. А я тоже хочу быть настоящим.
Читайте также
