Камерун. Ч - 16. Банту - люди леса
Предыдущая часть - Камерун. Ч - 15. Север и Юг - разные, но похожие. Аконалинга - немецкое прошлое в джунглях
За мостом берег более низкий, и во время сезона дождей река разливается здесь на значительные расстояния. Там, куда вода не доходит и где она не размывает почву, начинается лес. Отмечаемся на посту жандармерии, проезжаем какой-то неухоженный посёлок и попадаем теперь в настоящий тропический лес. В салон машины врываются его запахи. Асфальта на этой стороне уже нет. Дорога узкая грунтовка, где-то ужасная, где-то нормальная. В некоторых местах деревья смыкаются кронами, образуя зелёный тоннель.
Марсель нервничает, мы много времени потратили в Аконалинге. Он заверяя, что на весь этот лес мы ещё насмотримся вдоволь. Мы же наоборот, просим его остановить машину, дабы выйти и подышать божественным лесным ароматом. Когда останавливаемся, я нахожу на дороге тропинку и с удовольствием углубляюсь в чащу.
В наших подмосковных лесах всегда можно сориентироваться по шуму, который идёт от трассы. Здесь встречная машина или скорее мотоцикл проезжают примерно два раза в час. Дорога молчит - единственная моя связь с внешним миром это та тоненькая тропинка, на которой я стою.
Как хорошего давнего знакомого, повадки которого ни для кого не секрет, безошибочно определяю растение фикус-душитель. Ничего другого этот паразит, конечно, не придумал, кроме как опоясать собой чей-то мощный ствол и ползти вверх. В этой мягкой полутьме всё тянется вверх – почувствовать на себе солнечные лучи, значит выжить.
Кажется, что в лесу ты один и никого рядом с тобой нет. Однако это не так. Прислушавшись, начинаешь распознавать едва различимый гул и стрекотание, которому вторит хор цикад. С цикадами всё понятно, звук идёт откуда-то сверху. Но гул? Откуда он? Опираюсь ногой на отпиленный кусочек некогда мощного дерева.
Трухлявая кора отваливается, и под ней начинают суетливо бегать какие-то насекомые - именно от них исходит звук.
Раскрашенные в густые и яркие цвета, они всю свою короткую жизнь с увлечением занимаются своими делами: вечно они куда-то спешат, нападают на кого-то, дерутся, отнимают, тащат и строят, совершенно не подозревая, что рядом есть другой мир. Вот так, придёт представитель этого мира, наступит на их жилище, и ничего не заметив, отправится дальше, в то время как все эти твари-дрожащие вынуждены будут вновь, строить, нападать, отнимать и тащить….
Тропический лес - это бездна красоты! Однако при этом здесь нельзя сесть и спокойно любоваться природой. Почва, деревья и листва наполнены другой невидимой жизнью, и если ты хочешь наслаждаться лесом, ты должен находиться в постоянном тихом движении.
Возвращаюсь к машине, едем дальше. И тут я понимаю, что моё представление об этой безлюдной трассе посреди леса было в корне не правильным, дорога отнюдь не безлюдна, дорога это жизнь. Вдоль неё сформировались большие и малые деревушки, и через 400-500 м. обязателен чей-то домик.
Грунтовка медленно ползёт вверх. Мы проезжаем по деревянным мостикам через полностью уснувшие речушки. В сезон дождей они пробудятся, выйдут из берегов, и превратятся в бушующие потоки. В любом случае с питьевой водой в лесу проблематично.
Редкие машины и мотоциклы поднимают клубы пыли, отчего придорожное пространство с обеих сторон окрашено красным цветом.
Зелёные деревья стали красно-коричневыми. Пыль ложится и на цветы, пытаясь перекрасить яркий и неповторимый лесной мир под единый манер.
Позже, когда мы наконец-то выгружали наши чемоданы, они все были красно-коричневыми. В обоих случаях пришлось оттирать их салфетками и тряпкой. Но пыль на лесной трассе это не самая страшная вещь. Куда страшнее то, что за постоянными лесными поворотами, при казалось бы пустой дороге, можно не увидеть встречную машину, и столкнуться с ней лоб в лоб. В самых опасных местах водителю приходится постоянно оглашать окрестности звуками клаксона…. Одним словом, не приведи Господи! Путешествие по Африке это всегда экстрим.
Если на Севере люди строят из кирпичей, в коих перемешана глина с соломой, то здесь на Юге идут другим путём. Люди леса выстраивают что-то похожее на скелет из одних только поперечных и продольных палок. После, конструкцию обмазывают глиной. Конечно после сезона дождей такой дом нуждается в ремонте. Однако при этом за глиной далеко ходить не нужно. Чуть подмазал стены, слегка поправил крышу, и снова можно жить.
Единственное место на трассе, коренным образом отличающееся от всего увиденного, это вила некого местного олигарха, владеющего сетью бензозаправок. Посёлок бензомагната оказался как раз посредине нашего пути. В своей родной деревне человек построил большую виллу, огородил её забором и договорился с полицией, которая поставила аккурат возле его дома свой пост. По российским меркам его двухэтажный дом вполне обычен, но здесь в джунглях он выглядит как настоящее чудо.
Если камерунские кочевники проведут своих зебу по пустыне где угодно, то для людей леса, лишь только эта единственная дорога способ общения с внешним миром. Трудно переоценить её значение. Каждый раз после сезона дождей грунтовку размывает, и местный олигарх восстанавливает её за свой счёт.
Лесной народ использует любое свободное место под огороды и под плантации. Вдоль дороги можно видеть ананасы и бананы. По сравнению с Яунде цены здесь невысокие, отчего Марсель набрал для мамы и для себя огромную кучу кормовых бананов.
От обычных оные отличаются тем, что они очень твёрдые, более длинные и более толстые - в сыром виде их не едят вообще, даже шкурку от плода отделить затруднительно.
В этой части лесного Камеруна проживает группа народов, которую называют Банту (от а-ба-нту – «люди»).
Справочник 2007 г. утверждает:
Банту в Африке 155 мпн. чел. Большинство банту относятся к негроидной расе большой негроидной расы.
Есть предположение, что банту начали продвигаться по Африке как раз из Камеруна на юг и на юго-восток, оттесняя и ассимилируя коренное население – пигмеев и бушменов лесной зоны. Народы банту складывались главным образом в зоне парковых лесов и редколесья.
Миграции банту особенно интенсивно шли в 1000 1600 гг. н.э. и продолжались до сер. 19 века.
Одним словом, различные народности, проживающие как в лесу, так и на территории Гвинейского залива, можно назвать единым словом Банту, ибо все они говорят на бантуноидных языках.
С древних времён банту знали выплавку металлов железа и меди, умели добывать золото. Скотоводы мусульмане учение пророка распространить на жителей леса не сумели, и банту в подавляющей своей массе выбрали христианство.
Мы проезжали по лесному Камеруну как раз в воскресенье, после утренней службы. Любопытно было наблюдать, как нарядившись в праздничные одежды, из церквей выходили банту (люди), воцерковленные и одухотворённые, вот только лишь без бантов. Жаль, но фотографироваться банту особо не любят.
На следующий день церкви были закрыты, зато открылись школы.
Автобусов здесь нет, отчего отдельные школяры, как впрочем и другие местные жители, наматывают туда-сюда за день по 20 км.
Христианами банту стали относительно недавно, сохраняя при этом особенности своего анимистического прошлого.
Трудно сказать, существуют ли у них какие-то церемонии вуду, или чего-то подобного, но покойников они хоронят возле своих домов, и практически у каждого дома можно видеть могилы. Надгробия выполнены из бетона, обделаны плиткой, и всегда ухожены.
Рядом может иметься чуть выкопанная ямка, обозначающая, что место занято. Без сомнений это отголоски анимистического прошлого, в котором умершие предки играли главенствующую роль, соответственно, покойников хоронили рядом, дабы они всё видели и всё слышали. Прося умерших помочь живым, банту приносили на могилы кусочки еды, воду и небольшие подарки.
По словам Марселя, если в прежние времена у банту случался неурожай, или ещё какое-либо несчастье, они обязательно искали причину …… и находили её в ком-то из своих умерших. К могиле отправлялась делегация, которая предупреждала мертвеца: «Хватит тебе нам мстить. Спи и оставь нас в покое».
Если напасти не прекращались, покойнику переставали приносить еду и воду. Но коль скоро он и после этого «не унимался», случалось невероятное - мертвеца вытаскивали из могилы и делали ему последнее предупреждение: «Довольно пакостить, иначе мы тебя сожжём!» В такие моменты люди честно и искренне начинали ненавидеть умершего. Далее, если предупреждение не действовало, происходила кремация. Пепел собирался в калебасу и высыпался в реку.
Часов через пять непрерывной езды мы, наконец, совершили первую полноценную остановку. Марсель привёз нас к своему другу, который ранее служил лесником в заповеднике Джа.
Выйдя на пенсию, бывший лесник обосновался неподалёку. У него хорошая пенсия, в дополнение к этому он со своих пальм собирает финики
и делает из них масло.
Бывший лесник показал нам привязанную к столбу маленькую обезьянку. Несколько дней назад он ходил в лес и нашёл там мёртвую мартышку, возле которой сидел детёныш. Браконьеры смертельно ранили обезьяну, и позже она умерла. В таких случаях детки не отходят от тела матери, чем обычно и пользуются звероловы. Впрочем, таковых не много, ибо мартышек не ловят, а тупо убивают, чтобы просто съесть.
Меня поразило, что для местной лесной детворы обезьянка уже стала экзотикой. Посмотреть на неё приходят дети из соседних селений. Подумать только, обезьянка в Африке уже стала экзотикой! Посаженный на верёвку зверёк злобно скалился и огрызался, но при этом выглядел настолько жалко, что я даже не стал его фотографировать.
Ну а что касается самого лесника, то тут тоже есть забавный моментик. Он принял крещение, и священник посмотрел сквозь пальцы на то, что у него две жены. Какая здесь проповедует конфессия, сказать не могу, однако двоеженство для людей леса явление вполне обычное. Сам он живёт с более молодой женой, тогда как первой по имени «мама Роза» бывший лесник отдал на управление скромненький кемпинг в посёлке Сомаломо. Именно там нам как раз и предстояло заночевать.
В Сомаломо мы попали примерно за час до захода солнца. Посёлок расположен на высоте 850 м. над уровнем моря. Три раза в неделю сюда приходит из Яунде рейсовый автобус, и каких-либо достопримечательностей здесь нет. Все наши чемоданы были в пыли, как впрочем, и мы сами. Девочка принесла в так называемый санузел ведро воды, что дало нам возможность освежиться, вылив на себя мутную жижу. Комнаты в кемпинге оказались тоже достаточно проблемными, и по стенам там не спеша и деловито разгуливали геконы. Впрочем, если едешь в такие места, к подобному нужно быть готовым. А гекончик человеку не враг, наоборот, он съедает мух и комаров…
Закат! Каждый раз он бывает особенным, сегодняшний закат никогда не бывает таким, каким он был вчера или позавчера. Над лесом образуется большое количество перьевых облаков, отчего закат в тот вечер был розовым во всё небо, таким, каким его чаще всего рисуют на африканских картинках.
Ужинать нам пришлось уже в полной темноте. На небе зажглись звёзды, на земле пульсировали светлячки, а между ними туда-сюда циркулировали летучие мыши. Служители тьмы обеспокоенно чиркали крыльями, словно боялись, что звезда спустится на землю и выйдет замуж за светлячка.
Где-то в посёлке играла музыка. Однако усталость взяла своё, и мне было совсем не до дискотеки. Захожу в свою комнату. Подсвечивая фонариком, откидываю палантин и сразу проваливаюсь в сон.
Проснулся я перед рассветом, когда деревенским петухам стали подпевать диковинные птицы.
Выхожу на улицу, любуюсь на то, как просыпается природа.
В утренние часы в отсутствие ветра ветки на деревьях шевелят лишь птицы и похожие на белок бурундучки. Последние с деловым видом стараются что-то найти и сделать запасы. Ночью сквозь сон я слышал, как по крыше слегка барабанил дождь. Утром выяснилось, что это была всего лишь роса. Воздух здесь очень влажный, и хозяйское бельё за ночь совершенно не высохло.
Впрочем, если сравнивать с Поли или с Яунде, плюс лесного Камеруна в том, что в воздухе нет этой отвратительной пыли, которая проникает в глаза и окрашивает глазные белки в красный цвет.
Немного нарушу хронологию.
В Москве я купил глазную мазь и глазные капли. Несколько раз мои глаза слегка «забивались пылью», но ничего из аптечки применять я не стал, так как помогла простая вода. Но что теперь делать с мазями и с каплями? Некоторые препараты имели срок годности, но вести их обратно не хотелось. Отдать местным? Но, как и кому? В Москве в аптеке меня предупредили - эти капли закапать, если грязь попала, а эти, если вирусная инфекция.
Глаза дело серьёзное! Практически все африканцы, причём не только в Камеруне, ходят с воспалёнными глазами. Но и как определить инфекция у них или воспаление от грязи? Именно поэтому никого «лечить» я не стал.
Однако тут в Сомаломо ко мне подошла одна женщина и сказала, что у неё резь в глазах. Я посмотрел, и как истинный Айболит определил, что попала грязь, и отдал ей весь арсенал капель и мазей.
Далее, уже перед самым отъездом, мы с Мариной раздали в посёлке привезённую одежду, капли от насморка и всевозможные таблетки, объяснив народу их предназначение.
Одним словом, друзья, собираетесь в Африку, думайте больше не о том, какую купить страховку, а о том, что положить в аптечку. Слава Богу, если лекарства вам не пригодятся! Но в какие-либо страховки в Африке я так и вообще не верю.
Следующая часть - Камерун. Ч - 17. Заповедник Джа
За мостом берег более низкий, и во время сезона дождей река разливается здесь на значительные расстояния. Там, куда вода не доходит и где она не размывает почву, начинается лес. Отмечаемся на посту жандармерии, проезжаем какой-то неухоженный посёлок и попадаем теперь в настоящий тропический лес. В салон машины врываются его запахи. Асфальта на этой стороне уже нет. Дорога узкая грунтовка, где-то ужасная, где-то нормальная. В некоторых местах деревья смыкаются кронами, образуя зелёный тоннель.
Марсель нервничает, мы много времени потратили в Аконалинге. Он заверяя, что на весь этот лес мы ещё насмотримся вдоволь. Мы же наоборот, просим его остановить машину, дабы выйти и подышать божественным лесным ароматом. Когда останавливаемся, я нахожу на дороге тропинку и с удовольствием углубляюсь в чащу.
В наших подмосковных лесах всегда можно сориентироваться по шуму, который идёт от трассы. Здесь встречная машина или скорее мотоцикл проезжают примерно два раза в час. Дорога молчит - единственная моя связь с внешним миром это та тоненькая тропинка, на которой я стою.
Как хорошего давнего знакомого, повадки которого ни для кого не секрет, безошибочно определяю растение фикус-душитель. Ничего другого этот паразит, конечно, не придумал, кроме как опоясать собой чей-то мощный ствол и ползти вверх. В этой мягкой полутьме всё тянется вверх – почувствовать на себе солнечные лучи, значит выжить.
Кажется, что в лесу ты один и никого рядом с тобой нет. Однако это не так. Прислушавшись, начинаешь распознавать едва различимый гул и стрекотание, которому вторит хор цикад. С цикадами всё понятно, звук идёт откуда-то сверху. Но гул? Откуда он? Опираюсь ногой на отпиленный кусочек некогда мощного дерева.
Трухлявая кора отваливается, и под ней начинают суетливо бегать какие-то насекомые - именно от них исходит звук.
Раскрашенные в густые и яркие цвета, они всю свою короткую жизнь с увлечением занимаются своими делами: вечно они куда-то спешат, нападают на кого-то, дерутся, отнимают, тащат и строят, совершенно не подозревая, что рядом есть другой мир. Вот так, придёт представитель этого мира, наступит на их жилище, и ничего не заметив, отправится дальше, в то время как все эти твари-дрожащие вынуждены будут вновь, строить, нападать, отнимать и тащить….
Тропический лес - это бездна красоты! Однако при этом здесь нельзя сесть и спокойно любоваться природой. Почва, деревья и листва наполнены другой невидимой жизнью, и если ты хочешь наслаждаться лесом, ты должен находиться в постоянном тихом движении.
Возвращаюсь к машине, едем дальше. И тут я понимаю, что моё представление об этой безлюдной трассе посреди леса было в корне не правильным, дорога отнюдь не безлюдна, дорога это жизнь. Вдоль неё сформировались большие и малые деревушки, и через 400-500 м. обязателен чей-то домик.
Грунтовка медленно ползёт вверх. Мы проезжаем по деревянным мостикам через полностью уснувшие речушки. В сезон дождей они пробудятся, выйдут из берегов, и превратятся в бушующие потоки. В любом случае с питьевой водой в лесу проблематично.
Редкие машины и мотоциклы поднимают клубы пыли, отчего придорожное пространство с обеих сторон окрашено красным цветом.
Зелёные деревья стали красно-коричневыми. Пыль ложится и на цветы, пытаясь перекрасить яркий и неповторимый лесной мир под единый манер.
Позже, когда мы наконец-то выгружали наши чемоданы, они все были красно-коричневыми. В обоих случаях пришлось оттирать их салфетками и тряпкой. Но пыль на лесной трассе это не самая страшная вещь. Куда страшнее то, что за постоянными лесными поворотами, при казалось бы пустой дороге, можно не увидеть встречную машину, и столкнуться с ней лоб в лоб. В самых опасных местах водителю приходится постоянно оглашать окрестности звуками клаксона…. Одним словом, не приведи Господи! Путешествие по Африке это всегда экстрим.
Если на Севере люди строят из кирпичей, в коих перемешана глина с соломой, то здесь на Юге идут другим путём. Люди леса выстраивают что-то похожее на скелет из одних только поперечных и продольных палок. После, конструкцию обмазывают глиной. Конечно после сезона дождей такой дом нуждается в ремонте. Однако при этом за глиной далеко ходить не нужно. Чуть подмазал стены, слегка поправил крышу, и снова можно жить.
Единственное место на трассе, коренным образом отличающееся от всего увиденного, это вила некого местного олигарха, владеющего сетью бензозаправок. Посёлок бензомагната оказался как раз посредине нашего пути. В своей родной деревне человек построил большую виллу, огородил её забором и договорился с полицией, которая поставила аккурат возле его дома свой пост. По российским меркам его двухэтажный дом вполне обычен, но здесь в джунглях он выглядит как настоящее чудо.
Если камерунские кочевники проведут своих зебу по пустыне где угодно, то для людей леса, лишь только эта единственная дорога способ общения с внешним миром. Трудно переоценить её значение. Каждый раз после сезона дождей грунтовку размывает, и местный олигарх восстанавливает её за свой счёт.
Лесной народ использует любое свободное место под огороды и под плантации. Вдоль дороги можно видеть ананасы и бананы. По сравнению с Яунде цены здесь невысокие, отчего Марсель набрал для мамы и для себя огромную кучу кормовых бананов.
От обычных оные отличаются тем, что они очень твёрдые, более длинные и более толстые - в сыром виде их не едят вообще, даже шкурку от плода отделить затруднительно.
В этой части лесного Камеруна проживает группа народов, которую называют Банту (от а-ба-нту – «люди»).
Справочник 2007 г. утверждает:
Банту в Африке 155 мпн. чел. Большинство банту относятся к негроидной расе большой негроидной расы.
Есть предположение, что банту начали продвигаться по Африке как раз из Камеруна на юг и на юго-восток, оттесняя и ассимилируя коренное население – пигмеев и бушменов лесной зоны. Народы банту складывались главным образом в зоне парковых лесов и редколесья.
Миграции банту особенно интенсивно шли в 1000 1600 гг. н.э. и продолжались до сер. 19 века.
Одним словом, различные народности, проживающие как в лесу, так и на территории Гвинейского залива, можно назвать единым словом Банту, ибо все они говорят на бантуноидных языках.
С древних времён банту знали выплавку металлов железа и меди, умели добывать золото. Скотоводы мусульмане учение пророка распространить на жителей леса не сумели, и банту в подавляющей своей массе выбрали христианство.
Мы проезжали по лесному Камеруну как раз в воскресенье, после утренней службы. Любопытно было наблюдать, как нарядившись в праздничные одежды, из церквей выходили банту (люди), воцерковленные и одухотворённые, вот только лишь без бантов. Жаль, но фотографироваться банту особо не любят.
На следующий день церкви были закрыты, зато открылись школы.
Автобусов здесь нет, отчего отдельные школяры, как впрочем и другие местные жители, наматывают туда-сюда за день по 20 км.
Христианами банту стали относительно недавно, сохраняя при этом особенности своего анимистического прошлого.
Трудно сказать, существуют ли у них какие-то церемонии вуду, или чего-то подобного, но покойников они хоронят возле своих домов, и практически у каждого дома можно видеть могилы. Надгробия выполнены из бетона, обделаны плиткой, и всегда ухожены.
Рядом может иметься чуть выкопанная ямка, обозначающая, что место занято. Без сомнений это отголоски анимистического прошлого, в котором умершие предки играли главенствующую роль, соответственно, покойников хоронили рядом, дабы они всё видели и всё слышали. Прося умерших помочь живым, банту приносили на могилы кусочки еды, воду и небольшие подарки.
По словам Марселя, если в прежние времена у банту случался неурожай, или ещё какое-либо несчастье, они обязательно искали причину …… и находили её в ком-то из своих умерших. К могиле отправлялась делегация, которая предупреждала мертвеца: «Хватит тебе нам мстить. Спи и оставь нас в покое».
Если напасти не прекращались, покойнику переставали приносить еду и воду. Но коль скоро он и после этого «не унимался», случалось невероятное - мертвеца вытаскивали из могилы и делали ему последнее предупреждение: «Довольно пакостить, иначе мы тебя сожжём!» В такие моменты люди честно и искренне начинали ненавидеть умершего. Далее, если предупреждение не действовало, происходила кремация. Пепел собирался в калебасу и высыпался в реку.
Часов через пять непрерывной езды мы, наконец, совершили первую полноценную остановку. Марсель привёз нас к своему другу, который ранее служил лесником в заповеднике Джа.
Выйдя на пенсию, бывший лесник обосновался неподалёку. У него хорошая пенсия, в дополнение к этому он со своих пальм собирает финики
и делает из них масло.
Бывший лесник показал нам привязанную к столбу маленькую обезьянку. Несколько дней назад он ходил в лес и нашёл там мёртвую мартышку, возле которой сидел детёныш. Браконьеры смертельно ранили обезьяну, и позже она умерла. В таких случаях детки не отходят от тела матери, чем обычно и пользуются звероловы. Впрочем, таковых не много, ибо мартышек не ловят, а тупо убивают, чтобы просто съесть.
Меня поразило, что для местной лесной детворы обезьянка уже стала экзотикой. Посмотреть на неё приходят дети из соседних селений. Подумать только, обезьянка в Африке уже стала экзотикой! Посаженный на верёвку зверёк злобно скалился и огрызался, но при этом выглядел настолько жалко, что я даже не стал его фотографировать.
Ну а что касается самого лесника, то тут тоже есть забавный моментик. Он принял крещение, и священник посмотрел сквозь пальцы на то, что у него две жены. Какая здесь проповедует конфессия, сказать не могу, однако двоеженство для людей леса явление вполне обычное. Сам он живёт с более молодой женой, тогда как первой по имени «мама Роза» бывший лесник отдал на управление скромненький кемпинг в посёлке Сомаломо. Именно там нам как раз и предстояло заночевать.
В Сомаломо мы попали примерно за час до захода солнца. Посёлок расположен на высоте 850 м. над уровнем моря. Три раза в неделю сюда приходит из Яунде рейсовый автобус, и каких-либо достопримечательностей здесь нет. Все наши чемоданы были в пыли, как впрочем, и мы сами. Девочка принесла в так называемый санузел ведро воды, что дало нам возможность освежиться, вылив на себя мутную жижу. Комнаты в кемпинге оказались тоже достаточно проблемными, и по стенам там не спеша и деловито разгуливали геконы. Впрочем, если едешь в такие места, к подобному нужно быть готовым. А гекончик человеку не враг, наоборот, он съедает мух и комаров…
Закат! Каждый раз он бывает особенным, сегодняшний закат никогда не бывает таким, каким он был вчера или позавчера. Над лесом образуется большое количество перьевых облаков, отчего закат в тот вечер был розовым во всё небо, таким, каким его чаще всего рисуют на африканских картинках.
Ужинать нам пришлось уже в полной темноте. На небе зажглись звёзды, на земле пульсировали светлячки, а между ними туда-сюда циркулировали летучие мыши. Служители тьмы обеспокоенно чиркали крыльями, словно боялись, что звезда спустится на землю и выйдет замуж за светлячка.
Где-то в посёлке играла музыка. Однако усталость взяла своё, и мне было совсем не до дискотеки. Захожу в свою комнату. Подсвечивая фонариком, откидываю палантин и сразу проваливаюсь в сон.
Проснулся я перед рассветом, когда деревенским петухам стали подпевать диковинные птицы.
Выхожу на улицу, любуюсь на то, как просыпается природа.
В утренние часы в отсутствие ветра ветки на деревьях шевелят лишь птицы и похожие на белок бурундучки. Последние с деловым видом стараются что-то найти и сделать запасы. Ночью сквозь сон я слышал, как по крыше слегка барабанил дождь. Утром выяснилось, что это была всего лишь роса. Воздух здесь очень влажный, и хозяйское бельё за ночь совершенно не высохло.
Впрочем, если сравнивать с Поли или с Яунде, плюс лесного Камеруна в том, что в воздухе нет этой отвратительной пыли, которая проникает в глаза и окрашивает глазные белки в красный цвет.
Немного нарушу хронологию.
В Москве я купил глазную мазь и глазные капли. Несколько раз мои глаза слегка «забивались пылью», но ничего из аптечки применять я не стал, так как помогла простая вода. Но что теперь делать с мазями и с каплями? Некоторые препараты имели срок годности, но вести их обратно не хотелось. Отдать местным? Но, как и кому? В Москве в аптеке меня предупредили - эти капли закапать, если грязь попала, а эти, если вирусная инфекция.
Глаза дело серьёзное! Практически все африканцы, причём не только в Камеруне, ходят с воспалёнными глазами. Но и как определить инфекция у них или воспаление от грязи? Именно поэтому никого «лечить» я не стал.
Однако тут в Сомаломо ко мне подошла одна женщина и сказала, что у неё резь в глазах. Я посмотрел, и как истинный Айболит определил, что попала грязь, и отдал ей весь арсенал капель и мазей.
Далее, уже перед самым отъездом, мы с Мариной раздали в посёлке привезённую одежду, капли от насморка и всевозможные таблетки, объяснив народу их предназначение.
Одним словом, друзья, собираетесь в Африку, думайте больше не о том, какую купить страховку, а о том, что положить в аптечку. Слава Богу, если лекарства вам не пригодятся! Но в какие-либо страховки в Африке я так и вообще не верю.
Следующая часть - Камерун. Ч - 17. Заповедник Джа
Читайте также
